Монголия встречала неторопливым спокойствием — с самого утра на границе не работал компьютер, а с 13 до 14 часов по расписанию обед. Само собой — это святое. Мы опасались сиесты — как бы погранцов не потянуло на послеобеденный сон. Чтобы понапрасну не терять время, наша компания с удовольствием отобедала. Спасибо Наташе! Она предусмотрительно собрала корзинки с едой именно на случай ожидания на границе.
Пока мы все равно бездельничаем, я решила ознакомиться с Инструкцией по поведению в чумном регионе, которую нам вручила веселая рыжеволосая тетенька на российской границе. Все сводилось, собственно, к тому, чтобы не есть сурков, сусликов и пищух, которые являются переносчиками возбудителя чумной инфекции. На всякий случай прилагаю эту Инструкцию, мало ли кому она может пригодиться:
А суслики — вот же они, легки на помине! Один, воровато озираясь, вылез откуда-то из-за большого камня. Прижимаясь всем телом к земле, суетливо пробежал вдоль бордюра, отделяющего тротуар от грунтовки, хотел, но не успел юркнуть в видневшуюся в земле норку, как на него словно вихрь налетел другой суслик, местный, видимо. Они тут же сцепились и покатились клубком, только пушистые хвосты мелькали в пыли. Как в кино прямо! Стукнувшись о камень, клубок развалился. «Местный», чувствуя себя хозяином, кусался, а «пришелец», хоть и огрызался, но сильно не наглел, а постепенно отступал за пределы нарушенной им чужой территории. После перехода им «границы», каждый занялся своим делом, потеряв интерес друг к другу.
Наконец, закончился обеденный перерыв, заработали компьютеры, зашевелилась очередь. Постепенно пустел холм у погранзаставы, где расположились ожидающие пересечь границу — здесь народ стоял, сидел, лежал кто на покрывале, кто просто валялся на траве. И ведь никто не скандалил, не ругался, не возмущался простоем. Крепкие у народа нервишки, однако. Постепенно и мы приближались к заветному забору, за которым начиналась Монголия. Сама по себе процедура пересечения границы не вызвала у меня никаких эмоций, кроме одного неприятного момента, заключающегося в том, что свои вещи, предъявляемые к осмотру, надо было внести на второй этаж по узкой сетчатой металлической лестнице.
Но вот все формальности позади, в паспорте стоит заветный штампик, и перед нашей Деликой пограничник распахивает створку железного забора. Впереди — Монголия!
Как только мы въехали на монгольскую землю, сразу же начали удивляться и изумляться! Прекрасная асфальтовая дорога, называемая Дорогой тысячелетия, соединяющая западные и восточные районы страны, пролегала по просторной долине между горных хребтов. По обеим сторонам дороги паслись бессчетные стада овец, баранов, лошадей, верблюдов, многочисленные юрты белели не только у каждого озера, но и там, где, казалось, и воды то не было. Только и успевай во все стороны головой вертеть, чтобы ничего не упустить.
14
8
1 из 2
12
10
На подъезде к Улгию, расположенному в 80-ти километрах от границы, у подножия хребта виднеются сооружения — это «памятник» Скотоимпорту. Варандей примерно так написал в своих заметках о Монголии: в Советский Союз из Монголии с 1930-х годов гоняли стада. За Ташантой они покидали Чуйский тракт, дальше двигались через плато Укок, на Иртыше загонялись на баржи, чтобы на крупнейшем в СССР мясокомбинате в Семипалатинске стать тушёнкой для Советской Армии. Переход стада занимал несколько месяцев, ведь важно было не спешить и давать скотине отъедаться вдоволь — к Семипалатинску животные подходили толще и здоровее, чем уходили из Улгия. С распадом СССР Скотоимпорт умер. И монголы, и казахи вынуждены искать новые рынки поставщиков сырья и сбыта готовой продукции.
3
А мы тем временем подъехали к Улгию, являющемуся, по сути, столицей монгольских казахов.
В переводе с монгольского «улгий» означает «колыбель», хотя изначально это название навеяно казахским «ульке» — «край», «земля». Город основан в 1940 году при учреждении аймака Баян-Улгий, название которого в свою очередь восходит к казахскому Бай-Ульке: Богатый край. Казахи пришли сюда в 1860-х годах из Синьцзяна, спасаясь от тамошних смут, и Монгольский Алтай оказался для них скотоводческим раем.
Улгий расположен там, где выходит из влажных гор в пустыню река Ховд (иначе называемая Кобдо) — одна из крупнейших в Монголии.
В Улгии мы немного задержались — познакомились с местной полицией за неправильную парковку, поглазели на пыльные улочки, заполненные транспортом, среди которого преобладает гибридный электрокар Тойота «Приус», заглянули в магазины с роскошными монгольскими изделиями из кашемира, шерсти яка и верблюда. Поверьте — здесь можно оставить целое состояние! Свитера, жилетки, джемпера, пальто, свингеры, палантины, шапки, носки, варежки… Широчайший ассортимент на все случаи жизни! Я изо всех сил зажала свою волю в кулак, а денежки в кошельке, и купила ТОЛЬКО НОСКИ из шерсти яка!
Стоп-кадр из съемок Алексея Мякишева:
1
Пообедали мы в турецком (!) ресторанчике, где, как сказал Денис, «результат гарантировано прогнозируемый». Так и оказалось — мне заказанное блюдо так и не принесли! Хотя все остальные участники поездки остались вполне довольны едой.))
Ночевка на берегу реки Ховд
Дело близилось к вечеру, и мы продолжили свой путь дальше — к реке Ховд, на берегу которой будет первая наша ночевка на монгольской земле.
Стоял период новолуния. Новорожденный месяц совсем не давал света, не позволял рассмотреть место, где мы остановились. Ясно было только то, что рядом приветливо рокочет река, да со всех сторон нас окружают горы, их контуры четко проступали на фоне темного неба, на котором сияли мириады звезд.
Лагерь разбивали в кромешной темноте:
(Стоп-кадр из съемок Алексея Мякишева)
4
(Фото Алексея Мякишева)
Свою палатку я поставила поближе к реке, чтобы ее голосок всю ночь пел мне колыбельные. Поскольку дождя ночью не предвиделось, тентом палатку накрывать не стала. А палатка у меня особенная, облегченная — у нее не только вход сетчатый, но и верх, и бока прозрачные.
В лагере уже все угомонились, успокоились — затихли разговоры, погасли фонари, а я все лежала в своей палатке и сквозь сетчатый потолок смотрела на звездное небо и Млечный путь, раскинувшийся прямо надо мной…
14
… Проснулась я, словно очнулась, от дурманящего аромата, который проникал через каждую ячейку сетчатой поверхности палатки, будоражил и возбуждал меня. Что это за запах, такой знакомый, почти родной? Какие-то волнующие, пока еще не четко сформированные ассоциации роятся в моей голове, выталкивая друг друга… Полынь! Как же я ее сразу-то не узнала!!! Ее запах от выпавшей росы с каждой минутой усиливался, всколыхнул воспоминания о недавней поездке в казахскую степь, ароматами которой я так и не надышалась. И вот опять душистая трава совсем рядом, за порогом палатки, будит, манит, зовет, дразнит. Не отпускает меня полынь. Не мудрено, что у казахов есть легенда о Степной полыни.
Легенда о Степной полыни
Емшан — тоже полынь. Под этим тюркским названием она упоминается в Волынской летописи, где пересказывается предание о двух половецких батырах, братьях Сырчане и Отроке.
Однажды, объединив силы, два половецких батыра — братья Сырчан и Отрок — напали на приграничные земли Руси и захватили там богатую добычу и большой людской полон (много людей взяли в плен). Узнав о набеге, Владимир Мономах кинулся вслед. Застав половцев врасплох во время пира, киевская дружина посекла всех врагов. Лишь Сырчану и Отроку удалось спастись на быстрых конях. Один из них ушел в низовья Дона, другой — в горы Кавказа.
С тех пор прошло много лет, братья оправились от потрясения и снова обрели пошатнувшееся могущество. Но вот до Сырчана дошла весть, что в Киеве больше не стало их грозного и непримиримого врага. Теперь можно возвращаться в родные степи. И на Кавказ отправляется вестник — певец.
Представ перед Отроком в его роскошном шатре, он начинает воспевать былые подвиги половецких воинов, громкую славу дедовских времен. Но не трогают эти слова сердце Отрока. Зачем ему минувшая, уже полузабытая слава предков, когда он здесь сейчас в зените собственной славы? Отрок приказывает увести певца. И тогда тот поступает так, как наставлял его Сырчан:
Ему ты наших песен спой,-
Когда ж на песнь не отзовется,
Свяжи в пучок емшан степной
И дай ему — и он вернется.
Это слова из стихотворения Аполлона Майкова «Емшан».
И Отрок вернулся. Глотка полынного воздуха оказалось достаточно, чтобы в голове и сердце степняка отодвинулось на второй план все, что еще мгновение назад представлялось незыблемым, чтобы стало не нужным богатство, которым он обладал, власть, которой он только что упивался, постылой — земля, которую он до этого гордо попирал. Зов Родины — вот единственное, что может всколыхнуть сердце, заставить петь самые сокровенные струны души.
Степной травы пучок сухой,
Он и сухой благоухает!
И разом степи надо мной
Все обоянье воскрешает…
Запах степи — это всегда запах полыни. И тот, кто хоть раз почувствовал ее густой, терпкий, бередящий душу аромат, тот уже навечно полюбит и неоглядные просторы седых степей, и одинокую юрту с дымком, стоящую на взгорке, и доносимое откуда-то издалека прерывистое, искаженное шалым ветром ржание вольных лошадей. И будет потом вспоминать все это, как что-то светлое и радостное, озарившее душу.
Невзрачен стебелек полыни, а вот поди ж ты, как властвует он над чувствами человека, возвышая его духовно и укрепляя нравственно.
Пока я вспоминала эту легенду, прочитанную еще в мае после возвращения из Казахстана, воздух постепенно светлел. Не вылезая из палатки, я удобно примостилась к своему баулу, чтобы полулежа через москитную сетку наблюдать за всеми метаморфозами утреннего неба. Вот чуть зарозовели облака, и я обрадовалась, что может случиться красивый рассвет. Но небо постепенно затянуло хмурыми тучами, и рассвет был, конечно, но не для меня.
3
А я тем временем уже почти отлежала себе бока. Пора подниматься, умываться, купаться… Как же без купания-то, когда рядом столько воды!
Отойдя в сторону от тихо спящего лагеря, нашла что-то похожее на пляжик. Здесь река делала изгиб, образуя небольшую лагуну с относительно спокойным течением. Недалеко от берега был виден торчащий из воды камешек. Я вошла в реку, подошла к нему и легла в воду, уцепившись за этот камень руками. Хоть течение не велико, но все же надо остерегаться, чтобы не унесло в стремнину. Словно оладушек на раскаленной сковородке, несколько раз я перевернулась с живота на спину, приняла сеанс гидромассажа — было очень чувствительно, когда упругие струи воды били в шею. Водичка бодренькая, но не холодная, наверняка в стремнине она гораздо строже.
Когда вышла на берег, то обнаружила, что лагерь ожил. Наташа колдовала над завтраком, Одиссей рискнул зайти в реку, чтобы умыться. Надо же! А ведь говорил мне, что не любит холодной воды!
4
По мере того, как просыпался лагерь, прояснялся и день, словно кто-то тучи разгонял руками. И вот, наконец, из-за плотной пелены облаков выглянуло солнце. И тут же светом и радостью наполнился мир!
10
Спасибо за фото Лене Аксеновой!
4
Наш лагерь расположился на площадке, покрытой толстым слоем камней разных форм и размеров. Вот они вчера донимали нас, когда мы во тьме палатки устанавливали — колышки никак не хотели вбиваться! С одной стороны высились горы, с другой — шелестела на перекатах река Ховд. После дождей, заливших не только Алтай, но и Монголию, вода в реке была мутной. Гена сходил на рыбалку, да так ничего и не поймал, сказал, что ни единой поклевки не было.
1 из 2
1
11
А вот среди камней бурлила жизнь — то мышки-норушки мельками быстрыми тенями, а то прямо на тропе вдруг обнаружишь змейку, свернувшуюся клубком. И только когда вплотную подойдешь, поймешь, что это совсем не оброненный кем-то кусок троса или какого-то шнура, а живое существо, может быть даже не совсем безопасное!
11
И повсюду цветы! Кустики дикого лука радовали своими нежными соцветиями:
11
А что это? Может быть, чабрец? Кто знает?
10
Низенькие хиленькие пучки чия меня даже повеселили, вспомнилось, какого почти гигантского размера они бывают в Чуйской степи. Если машина невзначай на него наскочит — так все четыре колеса будут в воздухе болтаться!
И полынь… Она росла повсюду. Я старалась дотронуться до ее желтоватых головок, похожих на маленькие хризантемы, чтобы они, потревоженные, начали источать свои душистые ароматы. До сих пор я помню запах этого утра!
8
При осмотре транспортных средств перед тем, как двинуться дальше, Денис обнаружил на прицепе, прямо на цельном куске металла небольшую трещину. С такой травмой в серьезное приключение отправляться нельзя, поэтому в ближайшей деревне Сагсай мы остановились на ремонт.
Пока водители сверлили и варили железо, мы отправились гулять по деревне — знакомиться с ее жителями, раздавать привезенные с собой гостинцы:
3
4
7
Спасибо за фото Ларисе Киселевой!
7
6
5
8
Спасибо за фото Лене Батовой!
2
11
11
5
10
4
11
6
В каждом дворе помимо каменного дома виден белый войлочный купол юрты. Она может служить летним домом или кухней, верандой для больших посиделок, гостевым домиком.
1
Мечеть в Сагсае:
2
Про монгольское гостеприимство:
Еще М. В. Певцов, исследовавший Центральную Азию в конце XIX века, отмечал: «Подобно другим кочевым народам, монголы свято соблюдают обычай гостеприимства: ни один путник, посетивший юрту монгола, не выйдет из нее без того, чтобы хозяева не пригласили его чего-нибудь поесть и выпить». Мы с Ларисой на собственном опыте убедились в актуальности этих слов и в современное время.
Прогуливаясь по улочкам Сагсая, мы осторожно заглядывали во дворы — не будут ли хозяева против того, чтобы мы или их, или постройки рассмотрели и сфотографировали. И в одном таком дворе немолодой мужчина, увидев нас, обрадовался, призывно замахал руками, крикнул, приглашая зайти в гости. Кричал, кстати, по-русски. Мы с Ларисой переглянулись:
— Пойдем?
— Пойдем!
Отворили калитку и вошли во двор, разговорились с пригласившим нас мужчиной. Его зовут Комсомол. Да-да, именно так. Захочешь забыть — не забудешь! А Комсомол торопится рассказать, что сам он из Казахстана, что его предок приехал сюда 326 лет назад, да так и остался, что в юрте, около которой мы сейчас стоим, живут его родственники — мулла Сагсайской мечети Сарfын Есентай с женой Нурсауле с детишками, которых Комсомол приехал навестить.
7
— Да что же мы стоим на улице, — забеспокоился Комсомол. — Заходите в юрту!
Мы осторожно вошли, стараясь не коснуться порога. Наступить на него — значит принести в дом несчастье, поскольку его функция — защищать вход от злых духов. При входе разулись.
Внутри было опрятно, словно в городской квартире — убранные кровати, чистые коврики на стенах юрты и на полу. Слева от входа детские кроватки, их легко распознать по веревочным перилкам и красивым вышитым аппликациям. Дальше по периметру, судя по всему, кровати для взрослых:
1 из 3
7
В центре юрты стоит деревянный шест, символизирующий древо мира и земную ось. Вообще-то посреди монгольской юрты обычно стоит печь, в которой целый день горит огонь. Но сейчас тепло, и печь, судя по всему, убрана за ненадобностью. Кстати сказать, для топлива монголы предпочитают аргал (сухой скотский помет), объясняя это тем, что аргал не испускает искр в отличие от дерева. А вот аргала здесь запасают много:
Стоящий справа от входа стол был накрыт покрывалом, неровная поверхность которого подсказывала, что стол не стоит пустым. Так и оказалось — лишь только мы вошли в юрту, хозяйка быстрым движением руки сорвала это покрывало, и мы увидели на столе многочисленные вазочки, плошки, тарелки со всякой всячиной — здесь были печенье, конфеты, лепешки, сухофрукты, сахар. Как интересно! Оказывается, таким накрытым к чаепитию стол стоит всегда!
7
Кроме Комсомола никто по-русски не говорил, но мы и так все понимали — хозяева, делая приветственные жесты, настойчиво приглашали нас к столу. Лариса присела на скамейку, кажется, даже пригубила чашку чая, а мне хотелось здесь все рассмотреть. Да и беспокойство одолевало — ведь никто из наших не видел, как мы сюда зашли. А если ремонт прицепа закончен, то нас будут искать по всему поселку! Поэтому чай пить некогда. И я с удовольствием занялась рассматриванием ярких и красочных узоров на коврах на полу и на стенах юрты. Комсомол говорит, что и покрывала на кроватях, и ковры — ручной работы, а мастерица — его сестра:
3
10
11
Я фотографировала эту женщину, а она скромно улыбалась. И тут почувствовала за спиной какую-то возню, обернулась — и вижу: на полу раскатывают большой ковер, который, по всей видимости, скрученным стоял где-то в стороне. Милые люди! Они так искренне радовались, увидев наш интерес к их жизни, так старались показать все самое лучшее, что у них есть!
9
5
Как мне нравятся эти валяные ковры! Я их видела у киргизов на Памире и в Киргизии, у алтайцев в Кош-Агаче. Такой валяный ковер делается долго, а узор, который кладет мастерица, древен, семантика его сложна и запутана в веках — она говорит о вечности, неуничтожимости жизни, о том, что снова будет лето, станут богатыми пастбища, сытыми яки, будет благословенным дом.
Мастерица Кош-Агача. Спасибо за фото Дмитрию Борисову (2009 г.):
10
В Кош-Агаче (фото 2009 г.):
4
Мне всегда хотелось купить эту теплую красоту на дачу, но… останавливал страх перед молью. Вот и сейчас мы с Ларисой только поцокали языками от удовольствия, погладили руками мягкую шерсть и стали прощаться с гостеприимными хозяевами.
Как только мы вышли из юрты — нас тут же подхватил Витя. Оказалось, он видел, как мы отправились в гости, и терпеливо дожидался, пока мы почайкуем с хозяевами.
Ремонт прицепа уже заканчивался, и вскоре мы отправились дальше.
Сегодня наша цель — озеро Даян в Национальном парке Табын Богд. Дорога туда достойна отдельного рассказа, тем более что, как только мы тронулись в путь, начался сильный дождь. Но дождь в дорогу — это ведь хорошая примета, не так ли?
И вот фильм Алексея Мякишева о сегодняшнем дне нашей Экспедиции:
3 серия Четвертый день экспедиции В поисках утраченного времени Монголия 30 июля 2019
