Поутру ровно к 9 часам мы свернули лагерь. С минуту на минуту должно подъехать местное транспортное средство, чтобы отвезти нас к хребту Сунтар-Хаята.
Несмотря на то, что неподалёку находилась дорога, нас не сильно беспокоили изредка проезжавшие по ней машины, в основном, тяжеловозы. Но вибрация и ровный гул мощного мотора, доносящиеся со стороны дороги, постепенно нарастали, и вскоре к нам на полянку въехал вездеход. Огромные колеса казались несоизмеримо большими по сравнению с кузовом машины. Изначально планировалось, что у нас будет гусеничный вездеход, вот такой примерно конструкции:
3
Но он оказался сломан. Хорошо, что об этом стало известно заранее. Сергей нашёл альтернативу — колёсный вездеход:
2
Такая замена мне была по душе: лучше ехать внутри тёплого и сухого кузова, чем мокнуть наверху под ветром и дождём. Вот только, как говорят знатоки, ход у гусеничного вездехода плавнее и ровнее по сравнению с колёсным. Ну да не беда, переживём как-нибудь.
Вещи погрузили на верхний багажник, накрыли брезентом аккуратно, подоткнули со всех сторон, чтобы льющаяся с неба вода никуда не просочилась. Наша компания разместилась внутри вездехода на лавках вдоль стенок кузова. Зная мою слабость – могу укачаться, меня посадили на лавку ближе всех к водителям, чтобы я смотрела строго вперёд. Поэтому дорога мне запомнилась во всех деталях и нюансах.
Ну, в добрый путь!
Некоторое время мы ехали по Старому Колымскому тракту, но вскоре свернули туда, где дорог уже не было, и остались только направления. Наше направление — к хребту Сунтар-Хаята.
— Ну всё, держитесь, теперь начинаются приключения, — улыбнулся водитель Паша, обращаясь к нам.
Павел — бригадир оленеводов. Всю округу знает, как свои пять пальцев, ведь повсюду бродят стада колхозных оленей, за которыми присматривают пастухи (а ими являются эвены), а уже за последними присматривает Павел.
Двигаясь на своей не сильно шустрой крейсерской скорости, машина уверенно пересекала небольшие мари, мелкие болотца и ручьи, слегка побуксовала на выезде из неглубокого озерца, но справилась.
Глядя на Павла, на его невозмутимый вид, мне было спокойно. К тому же вокруг по всей красе расцвела осень. Она раскрасила тайгу в огненно-бурые тона. В лесу на белоснежной моховой перинке рубиновыми бочками сияла брусника, в зарослях голубики оставались последние сизые ягодки на почти прозрачных кустиках:
2
Когда впереди показался просвет, я подумала, что это река или какое-нибудь озеро, но ошиблась — это был огромный луг. По его поверхности взбалмошный ветер гонял рыжеватые волны. Как интересно, ведь это не просто луг, это настоящее болото! Воды почти не видно, она пропадала под зарослями растительности:
1
Болота тем и коварны, что поросли мхом и травой, и не знаешь, сколько там воды — по колено или по грудь. Колёса вездехода неистово молотили по воде, мотор натужно ревел на пониженной передаче. Мне до сих пор интересно — мы ехали тогда или плыли?
Справочно
Болота на вечномерзлых грунтах в Якутии занимают до 5% территории, т. е. 135 тыс. км2. Часто болота образуются потому, что многолетняя мерзлота создает водоупор, и даже в условиях такого небольшого количества осадков в оттаявшей почве создается избыточное увлажнение, которое стимулирует развитие сфагновых и гипновых мхов, которые накапливают влагу во много раз больше своего веса. По сути, максимум, что может протаять на таких болотах — 30–40 см (до 1 метра).
Как известно, железное должно ломаться! И когда явственно донёсся какой-то периодически повторяющийся стук, исходящий со стороны правого переднего колеса, я немного заволновалась.
— Что-то стучит или мне кажется? — спросила я Павла.
— Стучит, — ответил тот, но как ни в чём ни бывало продолжать и дальше рулить своей машиной.
Я с ужасом представила себе, как мы будем ремонтироваться, если вдруг придётся остановиться, ведь болото вокруг, полколеса в воде, домкрат не на что поставить — почва мягкая и зыбкая. К тому же поблизости ни одного дерева, которое можно было бы использовать в помощь. Но вездеход, хоть и со стуком, продолжать двигаться вперёд, а Павел с по-прежнему невозмутимым видом им управлял.
От беспокойства меня отвлекала Вита — Аня тренировала её в склонениях числительных по падежам, с каждым разом придумывая задания всё заковырестее:
— Две тысячи триста пятьдесят четыре.
И Вита послушно продолжает:
— Родительный падеж кого, чего — двух тысяч трёхсот пятидесяти четырёх, дательный падеж кому, чему двум тысячам трёмстам пятидесяти четырём, предложный падеж о ком, о чём о двух тысячах трём…- задумалась Витя.
— О трёхстах пятидесяти четырёх, — заканчиваю я.
— Галя, не подсказывай, — это уже Таня. Она сидит напротив меня и улыбается, ей тоже с трудом удаётся удержаться, чтобы не продолжить там, где запнулась Вита.
Но вот, наконец, мы остановились на обед на берегу неширокой речушки. Здесь вездеходчики у колеса всё же потоптались. Они покрутили какие-то гайки, постучали дворниками, пооткрывали/закрывали бензобак… После этих немудрёных манипуляций вездеход стучать перестал. Чудеса в решете, да и только.
После очередного болотистого луга мы въехали в лес. «Здесь твёрдая почва под ногами, то есть под колёсами, наверняка сейчас прибавим ходу», — подумала я тогда. Но… Дорога в лесу представляла собой две глубокие канавы, наполненные водой. И объехать их было некуда: по сторонам стоял такой плотный частокол из лиственниц, что вездеход не мог просочиться между ними. Оставалось только одно — бултыхаться по этой воде. Вот мы и бултыхались.
Лески с болотами менялись друг с другом, пока мы не выехали на просторы реки Петрушка.
2
Что за чудное название, кто его придумал? Глядя на многочисленные рукава реки, я подумала про колпак клоуна Петрушки. Помните, он такой, разноцветный, с бубенчиками?
2
2
Ближе к вечеру мы добрались до избушки оленеводов, встали лагерем поблизости. Под начавшимся дождём установили тент и палатки. «Ещё ведь и дрова нужны, а всё везде мокрое», - почти с отчаянием думала я. Уверена, что была не одинока в этих раздумьях.
Но местный народ внимательный и всё понимающий. Парней, вернувшихся в свою избушку уже в сумерках, просить ни о чём не надо. Они натащили нам столько сухих дров для костра, что нам хватило на ужин, на завтрак, ещё и осталось.
Путь продолжили на следующий день.
Здесь уже началась долина реки Бургали, впадающей в Петрушку. Русло Бургали распадалось на протоки, берега которых были завалены топляком. Порой его было так много, что образовались непроходимые завалы. Они преграждали нам путь, приходилось отклоняться от нужного направления, чтобы найти объезды. Но заблудиться здесь невозможно: градиент направления один — вверх по течению Бургали.
2
2
Вездеход, петляя между рукавами и протоками, переезжая с одного берега на другой, преодолевал броды. В этих местах река не глубокая, вода в ней чистая, прозрачная, виден каждый камешек на дне.
Изредка попадались вывороченные деревья. Вероятно, паводок подмыл корни, дереву не за что стало держаться, и оно упало. Но что интересно – если всего несколько корневых ответвлений находились в воде, этого было достаточно, чтобы дерево жило!
Где-то здесь, в долине реки Бургали, нам надо найти подходящее место для лагеря. Этим мы скоро и займёмся.
2
Другие мои рассказы об этой поездке к хребту Сунтар-Хаята:
