Желание услышать живое исполнение григорианского хорала привело нас к порогу старого оливетанского монастыря Монте Оливето Маджоре. Посетить такую службу можно в воскресенье в 11 утра. Но поскольку в работе обители существует перерыв для посетителей с 12.00 до 15.00, мы стремились оказаться у ворот монастыря прямо к открытию — в 9.15, чтобы успеть осмотреть знаменитые фрески известных мастеров Луки Синьорелли и Содомы. Для этого мы забронировали апартаменты в ближайшем к монастырю городке Кьюзуре (5 минут на машине), и бонусом нам был потрясающий вид на аббатство (отзыв об апартаментах здесь).
Рядом с воротами, ведущими на территорию монастыря есть платная парковка, но отношения с ней у нас по приезду не заладились, и мы оставили машину около ресторана, что рядом с воротами, предварительно спросив разрешение. А потом оказалось, что дальше была бесплатная парковка прямо рядом со стенами обители, ну да ничего-:) Короткая приятная прогулка по лесистой местности, и мы у красно-кирпичных стен монастыря, и до наших ушей уже доносятся звуки органа.
Монастырь появился здесь в начале XIV-го века, названный Monte Oliveto в честь Масличной горы в Иерусалиме. Отсюда и название ответвления монашеского ордена, обитающего здесь — оливеты.
В середине XV-го века в обители был построен большой клуатр, и было решено украсить его росписями на тему историй из жизни святого Бенедикта.
Мы сразу же направились туда, чтобы увидеть фрески кисти художника Луки Синьорелли, что был приглашен монахами для этих работ в 1497 году, и другого мастера — Содомы, что заканчивал проект, когда Синьорелли, его не завершив, покинул монастырь для выполнения другого заказа в Орвието.
Чтобы понимать, что изображено на фресках, нужно, конечно, быть знакомым с историей ордена и вехами жизненного пути святого Бенедикта. До посещения монастыря мне не приходилось этим интересоваться, поэтому глубокими познаниями в этой области я не обладаю. Но благодаря интернету нашла на ЖЖ блог sibeaster, где встретила отсыл к первоисточнику дошедшей до наших дней истории о святом Бенедикте — труду святителя Григория Двоеслова. На этот же труд опирались художники, создавая цикл фресок в Монте Оливето Маджоре.
И рассказывается в нем о том, как юноша из благородной семьи, чистый сердцем и помыслами, вместо того, чтобы наслаждаться мирской жизнью и всеми ее прелестями, оставляет отчий дом и учебу, на которую был определен, решив полностью посвятить себя служению богу. В скитаниях на своем пути он встречает монаха.
“... Когда Венедикт бежал, то на пути встретил его один монах по имени Роман, расспросил его, куда стремится, и, узнавши его желание, не только сохранил его тайну, но и оказал помощь - дал ему монашескую одежду и после доставлял все, что было нужно.”
Бенедикт укрывается в уединенной пещере, и ни одна живая душа не знает о нем, кроме монаха Романа, который хранит его тайну и на эти несколько лет уединения святого помогает ему, как может, принося еду, разделяя свой хлеб, получаемый в монастыре в пищу для себя. Пещера довольно труднодоступна, и монах спускает ему корзину с хлебом на веревке, привязав к ней колокольчик, чтобы Бенедикт мог знать, что еда здесь.
В левом верхнем углу можно рассмотреть еще одного персонажа этой фрески, вот что о нем говорится в первоисточнике:
“Только однажды исконный враг, завидуя любви одного и утешению другого, когда привязан был хлеб к верви, бросил в нее камень и камнем оборвал ее. Однако ж Роман не переставал служить Венедикту, сколько было можно.”
Но вскоре весть об отшельнике все же разлетелась по окрестностям. Однажды его нашли пастухи, и люди стали приходить к святому в поисках наставления.
“В то же самое время нашли Венедикта, скрывающегося в пещере, пастухи. Сначала, когда увидели его между кустарниками, одетого кожами, сочли за зверя; но когда узнали в нем служителя Божия, переменили свои зверские мысли на сочувствие к нему. Таким образом имя его сделалось известно всем, жившим в соседних местах; с того времени многие стали посещать его и, доставляя ему телесную пищу, получали из уст его для своих душ хлеб жизни.”
Проводя месяцы в уединении и молитве, Бенедикт не раз подвергался искушению, но все же ему удавалось преодолевать соблазны. Нелёгким испытанием стало искушение женской красотой, и когда перед его взором предстала прелестница, он был уже практически готов прервать уединение.
“Сердце раба Божия воспылало таким огнем, что пламень страсти едва умещался в сего сердце, и, увлекаемый страстью, он почти желал уже оставить пустыню. Но скоро, по благодати Божией, он обратил взор на себя самого и, увидев в себе семя страстей, снял с себя одежду, бросился нагой на сосновые иглы и крапиву, долго лежал в них и, только уже когда изранил все тело, встал. Но через раны тела он залечил в теле чувственные порывы, потому что обезсилил сладострастие: произведши таким наказанием воспаление снаружи, он истребил то, что горело внутри, и таким образом победил грех, потому что переменил место пламени. С того времени, как после сам рассказывал ученикам, искушение плоти так было укрощено в нем, что после ничего подобного он в себе не чувствовал.”
Молва о святом человеке разносилась по окрестным землям, люди славили его имя, и однажды к убежищу отшельника пришли монахи из монастыря, расположенного неподалёку, чтобы просить его возглавить их общину.
"После победы над искушением муж Божий, подобно возделанной земле, когда вырвут из нее сорные травы, стал приносить обильнейшие плоды в жатве добродетелей. Знаменитое имя его стало славиться по причине необыкновенных монашеских подвигов. Недалеко оттуда был монастырь, настоятель которого скончался; все оставшиеся после него братия пришли к достоуважаемому Венедикту и усердно просили его быть у них настоятелем. Долго не соглашался он, представляя им, что со своими правилами не может угодить нравам всех братий: но побежденный мольбами дал согласие."
Предупреждал братию Святой Бенедикт, что правила его жизни строги, и не каждый найдёт в себе силы отказаться от своих привычек и вести столь аскетичный образ жизни. Однако монахи не послушали, и настояли на просьбе своей стать настоятелем монастыря. И со временем недовольство строгостью правил нового главы обители возрастало, и задумали монахи от него избавиться…
"Когда же ввел в этом монастыре строгость правил жизни и никому не позволял уклоняться самовольными действиями с пути монашества ни на правую, ни на левую сторону (что случалось прежде), то безумно ожесточившиеся братья сперва стали укорять друг друга за то, что просили себе такого строгого настоятеля, потому что их свободная жизнь не согласовалась с его святыми правилами.”
“Потом, когда увидели, что он не позволит им вольности, а тяжело было оставить привычки и обветшавший ум занимать новыми предметами, то некоторые из них поспешили сделать покушение на его жизнь и, посоветовавшись друг с другом, однажды примешали к вину яд… По обычаю монастырскому, они принесли для благословения настоятелю стеклянный сосуд, в котором содержалось это смертоносное питье.”
“Св. Венедикт, простерши руку, сделал над сосудом знамение креста, и сосуд, долго до того времени бывший в употреблении, так расселся от этого знамения, как будто бы вместо креста святой муж бросил в него камень. Из того, что сосуд не мог вынести знамения жизни, муж Божий тотчас понял, что сосуд содержал в себе смертоносное питье, немедленно встал и с веселым лицом, со спокойным духом говорил собранным братиям: "Да помилует вас, братия, всемогущий Бог! За что вы хотели сделать со мной это? Не говорил ли я вам прежде, что мои обычаи не сходны с вашими? Идите и ищите себе настоятеля по своим обычаям, потому что после сего вы не можете иметь меня настоятелем. Затем он возвратился на любимое пустынное место и стал жить один, сам с собою в очах Всевидящего Бога."
“Между тем как св. муж постоянно возрастал в добродетелях и чудесах, многие собрались в этой пустыне на служение всемогущему Богу, так что Венедикт, при помощи всемогущего Господа Иисуса Христа, построил там двенадцать монастырей, в которых определил настоятелей и поместил по двенадцати монахов, а при себе удержал немногих, которых за лучшее признавал образовать в своем присутствии.”
На следующей фреске Святой Бенедикт принимает с себе сыновей знатных вельмож на воспитание, чтобы те росли в почитании к Богу. Юные Мавр и Плацид становятся его помощниками. Эти имена еще встретятся нам чуть позже, на другой фреске.
В одном из монастырей поблизости монахи обратили внимание на одного послушника, который не мог заставить себя участвовать в общей молитве, отвлекался и уходил, чтобы заняться чем-нибудь другим. Его укоряли и увещевали, но ничего не помогало. Тогда обратилась братия к святому Бенедикту, и он пообещал сам образумить заблудшего монаха. Придя в тот монастырь, он сразу увидел, в чем проблема, и эту проблему не мог видеть никто, кроме него.
"Св. человек тотчас увидел, что монаха, который не мог стоять на молитве, какой-то черный мальчик тащил вон за край одежды. Тогда он тайно сказал настоятелю монастыря, по имени Помпеяну, и служителю Божию Мавру: "Неужели не видите, кто этого монаха тащит вон?" - "Нет", - отвечали они. "Помолимся же, - сказал он, - чтобы и вы видели, за кем следует этот монах".
“После двухдневной молитвы монах Мавр увидел, а настоятель монастыря Помпеян не мог видеть. В следующий день, по окончании молитвы, человек Божий нашел того монаха, стоящего вне собрания, и ударил его розгою за слепоту его сердца. С того дня монах никакого искушения со стороны черного мальчика не испытывал, но стоял неподвижно в молитвенном упражнении. Таким образом, древний враг не смел владычествовать над его помыслами и как бы сам поражен был розгою."
Некоторые из монастырей, основанные Бенедиктом, строились на высоких вершинах, и обеспечивать такую обитель водой было сложно и даже опасно, спускаясь по отвесным скалам. И монахи пришли к святому с просьбой помочь разрешить их трудности. Тогда Бенедикт поднялся на вершину горы, где находилась такая труднодоступная обитель, и долго молился там.
"По совершении молитвы, он означил то место тремя камнями, положенными на нем, и возвратился в свой монастырь никем не замеченный. Когда же на другой день упомянутые братия снова пришли к нему говорить о воде, он сказал: "Идите и немного продолбите ту скалу, на которой найдете три камня, положенные один на другой: силен всемогущий Бог и из этой вершины горы извести воду, чтобы избавить вас от таких затруднительных путешествий". Они, пришедши на скалу горы, указанную Венедиктом, увидели, что она уже источала воду. Когда выдолбили в ней водоем, то он тотчас наполнился водою, которая вытекала в таком изобилии, что даже и ныне изливается в большом количестве и течет вниз с вершины горы."
Была и другая история. Один человек, нашедший приют в стенах монастыря, отправился работать в окрестностях, и необходимо ему было расчистить площадку на берегу озера для разведения сада. Но в процессе не справился он с инструментом, и тот развалился на части, а одна из них утонула в озере.
"Муж Господень Венедикт, услышав о сем, отправился на озеро, взял из руки готфа рукоять и бросил в озеро: железо всплыло из глубины и само собою наложилось на рукоять. Он тотчас отдал железное орудие готфу, сказав: "Возьми, работай и не печалься".
Вот еще одно чудо, что явил святой. Уже заявленный в одной из фресок, отрок Плацид упал в озеро, когда пошёл за водой. Святой Бенедикт немедленно призвал Мавра и отправил его на помощь тонущему, благословив на это.
"Испросив и получив благословение, Мавр по приказанию своего настоятеля тотчас побежал и по воде добежал до самого того места, где был отрок, воображая, что идет по земле, схватил его и возвратился скорым бегом. Едва коснулся он земли, как пришел в себя, посмотрел назад и понял, что бежал по воде, и что прежде не мог и мечтать о таком деле; поэтому пришел в ужас от случившегося. Возвратившись к настоятелю, он рассказал об этом происшествии. Достоуважаемый муж Венедикт стал приписывать случившееся не своим заслугам, но его послушанию; а Мавр, напротив, приписывал его только повелению настоятеля и говорил, что не он виновник того подвига, который сделал без сознания. Во время сего достолюбезного спора, проникнутого взаимным смирением, пришел, к примирению их, отрок, вынутый из воды. Он сказал: "Когда меня вынимали из воды, я видел над своей головой милость настоятеля и его самого, вынимающего меня из воды".
У святого Бенедикта появлялось все больше последователей, слава его шла по земле. Но были и завистники, и недоброжелатели. Служитель соседней церкви Флоренций задумал было убить божьего человека, послав ему отравленный хлеб.
"Человек Божий с благодарностью принял его, но яд, скрытый в хлебе, не укрылся от него. В часы обеда ворон имел обыкновение прилетать к нему из соседнего леса и получать из руки его хлеб. Когда ворон по обыкновению прилетел, человек Божий положил пред ним хлеб, присланный пресвитером, и дал следующее приказание: "Во имя Иисуса Христа, Господа нашего, возьми этот хлеб и унеси в такое место, где бы никто из людей не мог найти его". Ворон, открывши клюв и распростерши крылья, стал летать над ним из стороны в сторону, каркал и как бы ясно говорил, что и хочет он повиноваться, и не может, однако ж, исполнить приказания. Человек Божий еще и еще повелевал ему, говоря: "Возьми, не бойся, возьми и брось там, где бы нельзя было найти его". Помедливши, ворон схватил хлеб, поднял, улетел и бросил, по приказанию; спустя три часа возвратился и получил обычную часть хлеба из рук человека Божия."
Неувенчавшаяся успехом попытка убийства побудила Флоренция попробовать хотя бы погубить души последователей Бенедикта, и для этого он прислал к монастырю обнажённых девиц, чтобы посеять смятение в умах послушников.
"Венедикт видел их из своей келии и боялся падения еще молодых учеников своих, но, объясняя все это только враждою против себя одного, уступил ненависти, привел в порядок устроенные им монастыри, поставил настоятелей над братиями, а сам с немногими монахами переменил место жительства."
С этой росписью случился скандал, поскольку Содома первоначально изобразил женщин нагими, как и описывалось в первоисточнике. Однако руководство монастыря пришло в ужас от перспективы иметь перед глазами ведущих строгий образ жизни монахов такой соблазн, и велело мастеру сбить фреску, поэтому художнику пришлось «одеть» девиц-:) Впрочем, судя по всему, это была не единственная эпатажная выходка Содомы, он вообще был необычным персонажем и всячески поддерживал репутацию, которую давало ему такое прозвище. Кое-что о его жизни и характере стало известно благодаря Джорджо Вазари, который писал о нем, как о человеке «веселом, распущенном, и его малодостойная жизнь доставляла другим удовольствие и развлечение. Развлекался он также тем, что держал дома всяких диковинных животных: барсуков, белок, обезьян, мартышек, крошечных осликов, лошадей, в том числе скаковых, и маленьких лошадок с острова Эльба, скворцов, карликовых кур, индийских голубей и других в этом роде, сколько мог добыть. Кроме того, был у него еще ворон, которого он так хорошо научил разговаривать, и который во многих случаях так подражал голосу своего хозяина, особенно отвечая на стук в двери, что казалось, будто это сам Джованантонио; это прекрасно знают все сиенцы.»
Этот его ворон, похоже, изображен на одной из фресок в Монте Оливето Маджоре, на той, где можно увидеть и автопортрет Содомы. Я, увы, не знала во время посещения об этой его работе, и оставила эту фреску без внимания. Так что здесь прикрепляю картинку из интернета.
Среди работ, оставленных рукой Синьорелли, вот, например, эта. Обитатели монастыря долго пытались вытащить из земли огромный валун. На этом месте они хотели построить жилища для себя. Но камень не поддавался, и сколько бы усилий ни прикладывали монахи, успеха в деле не было.
"Ясно стало, что на нем сидел сам древний враг, которого не могли сдвинуть руки стольких мужей. Встретивши это препятствие, попросили св. мужа прийти и молитвою прогнать врага, чтобы можно было поднять камень. Едва он пришел и, сотворивши молитву, дал благословение, камень поднят был с такою скоростью, как будто вовсе не имел тяжести."
Заканчивал работу над этой росписью Содома. Так же, как и другую, на которой представлен сюжет с воскрешением послушника, пострадавшего при строительстве монастыря.
"...злой дух опрокинул ту часть стены, которая воздвигалась, и раздавил ею одного монашеского послушника, сына некоего куриала. Все опечалились и сильно были поражены не падением стены, но смертью брата и тотчас с горьким плачем поспешили возвестить о случившемся Венедикту. Тогда Венедикт приказал принести к себе разбитого отрока. Его не иначе могли донести, как завернувши в верхнюю одежду, потому что камни падшей стены сокрушили не только его члены, но даже кости. Св. муж тотчас повелел положить его в своей келлии на рогожу, на которой сам обыкновенно молился, выслал братий вон, запер дверь и стал молиться еще усильнее, чем обыкновенно. Чудное дело! В тот же час он послал послушника невредимого и здорового по-прежнему на ту самую работу, т.е. доканчивать вместе с братиями стену. Так посрамлен был древний враг, думавший насмеяться над Венедиктом погублением отрока."
Еще одна работа Синьорелли рассказывает о послушниках, осмелившихся нарушить строгое правило — не принимать пищу вне стен обители. Однако те монахи соблазнились угощениями в одном гостеприимном доме, а по возвращении попросту соврали настоятелю. Но не тут-то было-:)
"...отец сказал им: "Зачем так лжете? Разве вы не входили в жилище такой-то женщины? Разве не принимали такой и такой пищи? Не выпили столько-то чаш?" Когда таким образом достоуважаемый отец рассказал им о гостеприимстве жены и о родах пищи, и о числе чаш пития, они сознались во всем, что делали, с трепетом пали к его ногам и исповедали свой грех. Он тотчас простил им вину и сделал наставление, чтоб и в отсутствии его делали то же, что в присутствии, зная, что он всегда находится с ними духом."
Или вот еще о соблазнах и стойкости духа.
"Брат...монаха Валентиниана... был человек мирской, но набожный. Он имел обыкновение каждый год ходить из своего места жительства в монастырь Венедикта, чтобы послушать речей раба Божия и увидеться с родным братом своим, и никогда не принимал на пути пищи. Однажды, когда шел он в монастырь, присоединился к нему другой путешественник, который нес с собой пищу для вкушения на пути. В поздний уже час последний сказал: "Давай, брат, вкусим пищи, чтобы не ослабеть нам на пути". Тот отвечал ему: "Нет, брат, не стану, потому что имею обыкновение приходить к достоуважаемому отцу Венедикту, ни разу не вкушая пищи на пути". Получив такой ответ, спутник замолчал на время; но потом, прошедши еще некоторое расстояние, опять стал убеждать вкусить пищи. Не хотел согласиться тот, который решил идти всю дорогу в посте; спутник опять замолчал и решился несколько времени продолжать с ним путь в посте. Когда пошли еще далее, и длинное путешествие утомило их, нашли на пути луг, источник и все, что могло подкрепить ослабевшее тело. Тогда спутник сказал: "Вот вода, луг, вот приятное место, на котором можем отдохнуть и несколько успокоиться, чтобы быть в состоянии продолжать нам путь". И слова, таким образом, ласкали слух, и место нравилось глазам; брат Валентиниана согласился на третье уже убеждение спутника и вкусил пищу; потом вечером достиг монастыря. Представившись достоуважаемому Венедикту, он просил у него наставления; но св. муж тотчас укорил его за то, что сделал на пути, говоря: "Как это, брат, злой враг, беседовавший с тобой чрез твоего спутника, не мог тебя убедить ни в первый, ни во второй, но убедил в третий раз и таким образом победил тебя, как ему хотелось?" Тогда пришлец увидел слабость своей воли и, бросившись к ногам святого, тем более стал оплакивать свою вину и стыдиться ее, что и в отсутствие грешил на глазах Венедикта".
Могу добавить, что кроме галереи с росписями, можно было взглянуть на трапезную монахов и библиотеку, но я оказалась у дверей библиотеки в неправильное время, она была закрыта. Можно было только посмотреть в маленькое отверстие в двери на её тёмные своды. А чуть позже, оказывается, двери открыли, и можно было на неё взглянуть.
Пока мы бродили по галереям клуатра, наш слух ласкали звуки органной музыки, доносившейся из-под сводов собора. Осмотрев знаменитые росписи, мы поспешили на службу. Совесть мне не позволила много снимать много, я ограничилась лишь несколькими планами этого действа. Посмотреть на фрески и послушать немного музыки можно в небольшом ролике, который оставляю здесь:
