Наши Дастеры, с которых пыль уже просто струится, мчатся по едва различимой дороге посреди кажущейся бесконечной пустынной степи. После машины развевается такой плотный пыльный шлейф, что сквозь него света белого не видать. Окна машины не открыть — воздух настолько нагрет полуденным солнцем, что вместо желанного освежающего ветерка в салон врывается душное и жаркое дыхание раскаленной степи, будто от доменной печи.
Пыльная дорога уносит нас к очередным чудесам западного Казахстана — к плато Актолагай. Бескрайняя степь поросла татарским ревенем, именно его прошлогодние высохшие листья создают впечатления, будто повсюду разбросаны камни. Кроме этого растения, куда ни бросишь взгляд, нет ни одного деревца, ни одного кустика, нет даже полыни, к душистому пряному запаху которой я уже так привыкла.
Но… Вдруг далеко впереди на небольшом возвышении стало заметно какое-то светлое пятно, резко выделяющееся на почти одноцветном фоне степного пространства. По мере приближения к этому месту стало понятно, что перед нами какое-то сооружение, скорее всего мавзолей.
Когда мы подъехали к сооружению, так и оказалось — это мавзолей Джубана (Жубана), являющегося памятником архитектуры XIX века. Он построен в 1898 году из белого ракушечника на вершине очень пологой возвышенности: издревле повелось хоронить умерших на возвышенных местах. И дело, скорее всего, в том, чтобы грунтовые воды не подтопили захоронение.
Про историю постройки этого мавзолея известно вот что.
Не было в этих краях человека богаче, чем мулла Жубан. Но он тяжело заболел и понял, что его дни сочтены. И захотел тогда Жубан построить такой мавзолей, чтобы потомки его потомков могли им любоваться и вспоминать самого Жубана. За дело принялся Нугман, слава о мастерстве которого была давно известна. Но Жубан умер раньше, чем Нугман закончил свою работу. Родные муллы увезли тело усопшего на Мангышлак, откуда тот был родом, и там его похоронили.
В своей книге «По следам динозавров. Очерки путешествий на меловые плато атырауской области» Юрий Пастухов написал: «Несколько лет строил Нугман мавзолей из ракушечника светло-кремового цвета. На совесть строил. Так подгонял между собой плиты, что лезвие бритвы просунуть нельзя. Снаружи стены украсил затейливой резьбой, а внутри разрисовал изображениями оружия и предметов быта.
У мавзолея Жубана плиты скреплены каким-то хитроумным способом и когда реставраторы хотели узнать, что находится внутри кладки, попробовали с помощью техники сдвинуть одну плиту, она не пошевелилась. Только отломился кусочек камня. Действительно, Нугман постарался — сделал на века. А узнали, как зовут мастера, по тому, что на внутренней части северной стены он оставил свое имя и сколько ему заплатили за работу. А заплатили по тем меркам очень много: 20 тысяч рублей, 10 лошадей, 122 барана, пуд чая и 15 пудов сахара. Работа этого стоила.
В 1985 году силами гурьевских реставраторов мавзолей был обновлен. Но если вы сейчас взглянете на этот памятник, то увидите, что от современных красок снаружи ничего не осталось, а те, что сохранились с прошлого века, до сих пор, особенно на теневой стороне, продолжают украшать строение. Жубан мечтал о том, что его мавзолей переживет века. Нугман сделал все, чтобы увековечить имя не только заказчика, но и свое, вложив душу в это творение».
По образованию учитель русского языка и литературы, Юрий Александрович Пастухов в соответствии с потребностью школы переквалифицировался в учителя географии. В дальнейшем руководил народным театром при Доме культуры нефтепереработчиков, был редактором заводской многотиражки «Новатор». Ю. А. Пастухов старался не терять связи со школой и каждый год возил школьников в летние экспедиции на меловые плато. На основе собранного палеонтологического материала основал палеонтологический музей в Атырау и многие годы был его бессменным директором:
Мы постеснялись заглянуть внутрь мавзолея, из-за спешки не рассмотрели его как следует. Уже дома по возвращении из Экспедиции я узнала про него из книги Ю. Пастухова и увидела вот эту фотографию внутреннего помещения:
А мы тем временем дальше колесим по степи, изо всех сил стараясь найти Актолагай.
Признайтесь, вы когда-нибудь могли
С горы увидеть ширь и красоту земли,
Скал белоснежных и ущелий край?
Вам это все покажет плато Актолагай.
От скал причудливых исходит обаянье,
Зовет и манит погрузиться в мир иной,
Актолагай раскрыл свои объятья,
Заполненные белой красотой.
Но не сразу у нас получилось найти белоснежное плато. Хотя, кто знает, может, и это уединенное место, со всех сторон окруженное меловыми останцами, тоже относится к Актолагаю?
Но нам надо не сюда! Мы немного полазали по причудливо изрезанным меловым склонам и поехали искать дальше. И вот, наконец, место, фотографии которого будоражили наши умы не меньше, чем Босжира. Мы ворвались на Актолагай буквально за полчаса до заката и помчались по краю плато, делая короткие фотостопы у самых красивых мест.
Вот «Спрут», в разные стороны распустивший свои многочисленные щупальца:
А от урочища Шийли (иначе называемого Шийлисаем) открывается панорама на двадцать с лишним километров. Сор, сияющий соляным покрывалом, за ним темнеет возвышенная гряда, а за причудливыми меловыми останцами уходит за горизонт зеленовато-серая пустынная равнина:
Мутное Солнце, с минуты на минуту готовое закатиться за мрачноватую тучу, еще освещало причудливые склоны Актолагая, резными ярусами спускающиеся вниз на сто с лишним метров. Издалека скалистая стена казалась сплошной. На самом же деле склон плато изобилует ложбинами, каньонами, лабиринтами, ажурно изрезан природными мастерами — Ветром, Дождем и Солнцем, испепеляющим все живое. Эти стихии сотворили роскошные по красоте рельефные композиции, сформировали в белоснежных скалах глубокие борозды и причудливые узоры:
Еще несколько минут — и Солнце неизбежно завершит свой ежедневный путь, скроется за горизонт. А пока мы наслаждаемся последними мгновениями тишины и покоя древнего Актолагая:
Если знать точные координаты конкретных мест или брать местного проводника, на Актолагае можно найти и увидеть пещеры, родники с водой, пригодной для питья, меловые останцы разнообразных причудливых форм: «Шахматную Королеву», «НЛО», «Сфинкса», фотографии которых я нашла в книге Ю.Пастухова:
… Как-то незаметно потух день, погасли нежные краски древнего Актолагая. Вздохнув, я бросаю прощальный взгляд на раскинувшуюся перед глазами просторную Степь, на ажурные меловые стены, и иду к машине, понимая, что надо возвращаться в реальность. На вечер у нас еще полно дел — пособирать дрова для прощального костра, найти место под лагерь, приготовить ужин.
Наученные бурной ветреной ночевкой на Карынжарыке, когда свои палатки мы едва удерживали от полета в небесах, на этот раз лагерь развернули в низинке, у подножия одного из щупалец Спрута:
Местами здесь росла высокая трава. Она казалось мягкой и почти пушистой, так и манила поставить на ней палатку, но меня почему-то пугала — наверняка разная живность нашла там убежище. Не рискнув организовать себе ночь знакомств с местными обитателями, я разместилась чуть в стороне от этого зеленого оазиса, где вместо травы были мелкие камешки.
Заключительный ужин перед окончанием Экспедиции мы готовили уже в полной темноте. Мне кажется, это было просто замечательно — прощальный ужин именно на Природе, ошеломившей и покорившей нас своей древней красотой:
Фото Виктора Башкира
На память об Экспедиции Коля вручил небольшие подарки — фирменные туристеровские флешки, приговаривая, что даже у него самого пока такой нет:
И, конечно, невозможно было обойтись без прощального «пионерского» костра. За всю поездку это было, пожалуй, единственное место, когда мы могли без опаски развести костер:
Горбушка темного хлеба, нанизанная на длинный прутик, подсушенная среди углей и пахнущая дымком, всколыхнула давние-давние воспоминания. Помните, как мы в детстве пекли картошку в углях? Как отыскивали среди угольков ее обгорелые комочки, обжигаясь, перекидывали их с одной ладошки на другую, пока немного остынут, разламывали и, по уши перемазавшись сажей, выедали мягкую сердцевину?
… Костер уже почти догорел, и только раскаленные докрасна угольки мерцали в сгустившейся темноте. Олег изредка ворошил их, и тогда сноп веселых искр непредсказуемо разлетался в разные стороны.
Мы караулим ночь у костра, чтобы она от нас не ушла
Просто так, как всегда, как уходят дни и ночи в года.
Молодая Луна сияла изо всех сил, но все равно ее света не хватало, чтобы победить темноту. Яркие всполохи костра плясали на склоне меловой горы, контуры которой четко прорисовывались на фоне звездного неба.
Убывало время, убывал маршрут Экспедиции. Повисли невысказанные слова, нерастраченные мысли, неиспытанные эмоции… Осознание непостижимости того, что мы увидели, услышали, узнали, прочувствовали, придет позже, дома, когда, рассматривая сделанные в поездке фотографии, мы будем час за часом, день за днем еще раз проживать и проезжать по маршруту Экспедиции. А сейчас у костра мы провожали ее последний день — остались несколько человек, не желающих расставаться с ним. Это и не мудрено — завтра нам предстоит дорога к казахско-российской границе, а значит, завершится и сама Экспедиция.
Но я знаю — у меня будет еще утро для прощания с меловыми склонами древнего Актолагая.
… Ночью я плохо спала, боялась проспать рассвет. По привычке расположившись в палатке головой к москитной сетке, каждый раз, просыпаясь, взглядывала сквозь нее на небо и наблюдала, как трепетные звезды мерцают под дымкой Млечного пути.
5 часов утра. Я поднялась даже чуть раньше, чем прозвенел будильник. В кромешной темноте собрала свою палатку, баул, стараясь не сильно шебуршать, чтобы никого не разбудить. В 7 часов мы должны уехать отсюда, и эти оставшиеся два часа только мои.
Взвалив на плечи фоторюкзак, я потопала на верх плато в тихой надежде встретить там восход Солнца. А вдруг мне повезет и окажется, что лучи восходящего светила осветят какой-нибудь из щупальцев Спрута?
Я замечала, как постепенно светлел и теплел воздух. Стояло тихое-тихое утро, ни крика, ни писка, ни шороха — пока еще ничто не нарушало покой и безмолвие меловых гор. И над всей белоснежной страной Актолагая висело необъятное, без единого облачка, глубокое синее Небо.
Где взойдет Солнце, было видно невооруженным глазом — светлое пятно, растекшееся над горизонтом, ширилось с каждым мгновением. Еще немного, и светило выкатилось громадным оранжевым блином. Ни на миг не задержавшись за вершинами далекого мелового хребта, оно поскользило дальше, дальше по небосводу:
Стоя на краю плато, наблюдая за Солнцем, просвечивающим сквозь лепестки козлобородника, дробящимся ветками джузгуна на тысячи мелких солнышек, я была не в силах уйти, понимая, что заворожена, очарована этой белой сказкой. Я думала, что после Босжиры меня уже ничем нельзя удивить. Ошибалась, как оказалось. Что-то колдовское есть в этом белом мире. Стоит лишь однажды побродить среди меловых скал, на коленках вскарабкаться по осыпающемуся под ногами и руками склону, вдохнуть настоянный на полынных травах и колючках воздух, и поймешь: счастье — оно здесь и сейчас!
В рассказе использованы фотографии, информация и фрагменты стихов Ю.Пастухова из книги «По следам динозавров. Очерки путешествий на меловые плато атырауской области».
Выражаю огромную признательность Людмиле Султановой (Ludmila52) — жительнице Атырау — за консультации и информацию о Юрии Александровиче Пастухове.
Другие мои рассказы о поездке в Казахстан:
По дну древнего Моря. Вместо эпиграфа. Сохраняя лоскутики Степи...
По дну древнего Моря. История 1. Тузбаир – царство белоснежной красоты
По дну древнего Моря. История 2. Я не умывалась четыре дня. День первый. Креветочная гора Бокты
© 2009–2024 Туристер.
При полном или частичном использовании материалов сайта прямая индексируемая гиперссылка
на www.tourister.ru обязательна.
