Санкт-Петербург. Петербургская осень или путешествие, которого могло не быть…

Жизнь, как водится, внесла свои коррективы, с одной стороны, подарив встречу с Аляской, а с другой, подточив семейный бюджет. Шальная мыслишка гульнуть на последние, пришла было в голову, но ее отрезвила другая, более здравая и разумная, поинтересовавшаяся, на какие шиши тогда будет планироваться отпуск следующего года. Пришлось признать свою финансовую несостоятельность и почти добровольно отказаться от поездки в Питер. Знали бы вы, с какой печалью мы снимали бронь отеля…

— Не судьба! — твердила я, старательно стирая в своих мечтах прогулки по паркам и роскошные дворцы, в которые так и не смогла попасть.

Но у Судьбы было свое мнение на этот счет…

Сначала к нам на почту пришло письмо из отеля, где нам предлагали десятипроцентную скидку на проживание. Костерок надежды вспыхнул в душе с новой силой, но разгораться пока не спешил. Судьба подсуетилась, напрягла все свои ресурсы и прислала на почту второе письмо, теперь от банка, информирующего, что накопленные бонусы сгорают через неделю, если мы не успеем их потратить. Потратить предлагалось на всякие полезные для дома и семьи вещи, или же полет определенными авиакомпаниями, среди которых мы и нашли «Нордавиа», совершающий регулярные рейсы из Воронежа в Питер. Костер в душе полыхнул, сжигая все сомнения и раздумья — мы летим, что тут думать-то!

И пока муж вел переговоры с авиакомпанией (бонусов должно было хватить на билеты туда и обратно, деньгами добавлять нельзя), я бегала по дому с чемоданом, запихивая в него попавшие под руку вещи (ну, чтобы уж наверняка все получилось).

Собраться за два дня не так уж и сложно. Обновить информацию о работе парков — еще проще. Купить билеты в Эрмитаж, чтобы не тратить время на бесконечную очередь — и вовсе пара минут. И только сидя в самолете, взлетающим над родным Воронежем, я перевела дыхание, окончательно осознав, что осеннему Питеру быть.

Правда, были опасения, что осень может быть еще не очень красочная, да и прогноз погоды обещал дожди и серые небеса, но это уже были мелочи, к которым я решила не придираться. И поблагодарив все высшие силы, устроившие это путешествие вопреки обстоятельствам, я с нетерпением начала ждать встречи с самым красивым городом земли…

Как всегда, программу мы наметили обширную и обстоятельную. Питеру отводилось совсем мало дней в этот раз, да и то, если дожди зарядят не на шутку и в парках будет слишком уж мокро и грустно. Я хотела побывать в загородных дворцах, погулять неторопливо по паркам и увидеть все то, о чем так много читала и очень немало знаю.

К слову сказать, настоящая осень, которую и сами питерцы запомнят надолго, началась ровно через неделю, когда мы уже вернулись домой. Но это меня не сильно огорчило. В утешение мы получили совершенно пустые парки, почти без туристов, но с регулярно появляющемся в прорехах туч и облаков солнцем, тишину, уединение и все-таки настоящую золотую осень, совершенно преобразившую все вокруг и так непохожую на нашу.

Царское село.

Я готовилась любоваться Царским Селом среди плотных толп туристов, честно отстоять километровую очередь во дворец, терпеливо пережидать, пока схлынет толпа, чтобы сделать более-менее уединенные кадры, но нам неслыханно, невероятно, фантастически повезло!

Утром, в день отъезда, мы нашли информацию на сайте Царского Села, что в ближайший вторник во дворце будет обычный рабочий день, а традиционный выходной решено перенести на субботу. В причины такого решения мы не вникали, слишком обрадовавшись столь удачным обстоятельствам. Понятно, что мы мгновенно поменяли наши планы, это был вполне реальный шанс погулять по пустынному парку, да и во дворце народа не должно быть так уж много. Наш расчет полностью оправдался, и только китайские туристы, тоже заглянувшие на сайт, были нам компанией в Царском. От китайских групп мы быстро оторвались на просторах парка, а во дворце они ходили за своими гидами и особой толчеи не создавали, хотя на них и шикали за излишнюю громогласность и желание потрогать все руками.

Вы не поверите, в этот день не было никаких очередей! Пустынные аллеи, тихие берега озер, одинокие мостики, невесомые листики, тихо планирующие на неподвижную водную гладь, нахальные белки и громогласные вороны, по хозяйски расхаживающие среди красот Екатерининского парка — о такой удаче я не мечтала даже в самых дерзких своих планах.

Дворец порадовал полным отсутствием толпы у касс, правда, обилие китайских групп внесло свои коррективы в эту идиллию в виде небольшой очереди в гардероб. Но зато устроенный китайцами хаотический беспорядок в Янтарной комнате (все они норовили сделать фотографию, на них принимались шикать и чуть ли не дергать за руки, китайцы изображали полное непонимание ситуации и продолжали снимать кадр за кадром, доводя персонал дворца до исступления), помог мне почти не таясь сделать пару кадров возвращенной всем нам красоты. Не сфотографировать я не могла, потому как слежу за судьбой Янтарной комнаты класса с восьмого и вполне заслужила эти несколько кадров…

И пока все восторгались великолепием дворца («Вона как цари жили!»), я восхищалась работой реставраторов, вернувших всю эту красоту нам. Память старательно подсовывала картинки разрушенного дворца после освобождения Царского Села, а глаза отказывались верить тому, что видят. И даже понимая, что восстановлено еще далеко не все, я не сомневаюсь, что наступит день, когда дворец распахнет все свои залы.

Как можно было разрушить эту красоту — этого мне не понять никогда…

Осень, пусть и не в самом своем ярком обличье, упоенно хозяйничала в парке: раскрасила царскосельские клены, развесила яркие ягоды шиповника, распустила последние розы и успела придать необыкновенную прозрачность густым кронам деревьев. Упоительно-неспешная прогулка по парку под шепот облетающей листвы — наверное, это был идеальный осенний день.

Александровский парк мы оставили «на десерт» и не пожалели. Тут мы гуляли совершенно одни, если не считать рабочих, готовящих к зиме клумбы.

Тишина здесь была громче, осень ярче, мостики красочнее, уточек в разы больше, а солнце делало робкие попытки пробиться сквозь плотные облака. Редкий турист забредал в Александровский парк, не мешая нам наслаждаться дикой красотой облетающих аллей…

Александровский дворец, увы, был закрыт на реставрацию, значит, в Царское Село я обязательно вернусь. Информацию об этом я прочла на сайте и сомнений она не вызывала, но до дворца все равно дошла, чтобы убедиться в этом лично. Я подожду, я терпеливая…

И конечно же был Пушкин. Поэт любовался осенью, благосклонно улыбаясь с вышины постамента и выглядел совсем незабронзовевшим, словно сочинял он очередную едкую эпиграмму, адресованную толпящимся вокруг него туристам. «Пушкин — наше все!» — эту истину я усвоила с детства и с годами верю в это все сильнее и сильнее…

В Царском Селе мы намотали рекордное количество километров, если верить приложению в моем телефоне, но удовольствие я получила огромное.

Желание вернуться и досмотреть непосмотренное снова нашептывает мне, что строить планы путешествий надо с оглядкой на Питер…

Ораниенбаум.

Сайт Ораниенбаума утверждал, что реставрационные работы идут чуть ли не во всех уголках огромного парка, что многие павильоны закрыты, что дорожки перегорожены и что лучше вычеркнуть его из своих планов. Но мы не послушались!

Сначала мы отправились в Кронштадт, в Морской собор. Сам факт, что никто никого там не гонял и не шикал за фотоаппараты, вызвал прилив огромной благодарности с моей стороны, ну, а увиденное, помноженное на исторические факты, заставило провести в соборе раза в два больше, чем предполагалось, времени. На улице нас поджидал дождь, решивший сопровождать до Ломоносова и загнавший нас во дворец вместо прогулки по парку.

Пока мы гуляли по залам (а посмотреть там очень даже есть на что и лучше это делать неторопливо), дождь обиделся и ушел, а потом и вовсе выглянуло солнце, затянувшее нашу прогулку до самого вечера и позволившее обойти все уголки парка, даже те, что были закрыты из-за реставрационных работ (мы не хулиганили, как оказалось, никто дорожки не перекрывал).

Да, чуть не забыла! Очередей и толп опять не было, а золотая осень была. Служители дворца скучали и охотно отвечали на мои вопросы, рассказывая то, что не всякий экскурсовод знает, гулкое эхо топало впереди нас и ничьи затылки не норовили влезть в кадр. От такого счастья мы разошлись не на шутку, фотографируя безделушки и люстры, декор стен и старинную мебель. Столь подробной съемки дворцовых интерьеров я за собой не припомню, но мама была довольна и с удовольствием совершила виртуальную прогулку по Ораниенбауму.

Конечно, работы там еще непочатый край, но сам факт, что дворец возвращается к нам, что стучат молотки и визжат дрели, настраивает на оптимистичный лад.

Когда-нибудь Ораниенбаум станет краше прежнего, откроются все павильоны, будут расчищены пруды и облагорожены аллеи. Не знаю, станет ли от этого парк лучше. Наверное, пропадет та небольшая дикость и легкая заброшенность, которая помогает перенестись в совершенно другую эпоху и услышать голоса, звучавшие здесь много лет назад. Но это исключительно мое мнение, я люблю «недореставрированность», помогающую почувствовать историю…

Павловск.

В отличие от большинства, я хорошо отношусь к Павлу Первому и не считаю его плохим царем, очень плохим человеком и так далее. Павел мне симпатичен. Ему не повезло с матерью и, возможно, с эпохой. В другое время и в другом месте его след в истории был бы ярче, а вклад значительнее. Поверьте, мне пришлось потратить много лет и прочесть немало исторических книг, пока образ Павла не сложился из разрозненных мозаик воспоминаний современников. Но это лирическое отступление…

В Павловск я ехала в гости к императору Павлу и его супруге, сумевшей разглядеть то хорошее, что было в неказистом наследнике и полюбить его искренне и на всю жизнь. Понятно, что дворец мы, как и планировали, обошли весь, включая экспозиции не относящиеся к самому Павлу и его эпохе. Что приятно удивило — служители дворца тоже любят Павла и знают о нем так много, что с некоторыми я забалтывалась надолго (мне намного интереснее беседовать с седовласыми и строгими дамами, следящими за порядком в залах, чем нестись галопом за замотанной экскурсоводшей). Где и что прятали перед оккупацией, что удалось увезти, а что пропало навсегда — обо всем, что знают, поведали суровые на вид дамы, а знают он куда больше, чем любая энциклопедия. С каким удовольствием они показывали уникальные фрагменты росписи стен, уцелевшие в разрушенном дворце и позволившие реставраторам восстановить былую красоту залов!

И если дворец рассматривать сквозь призму великой любви Марии Федоровны к своему венценосному супругу, то получается очень романтичная и весьма счастливая история брака, на которые так небогаты судьбы сильных мира всего…

А вот парк понравился меньше. И вроде погода к этому времени расщедрилась на голубое небо, и солнце выглянуло, окончательно разогнав облака, и осень расписала деревья в золотое и рыжее, и отражения тихо умывались в спокойной воде Славянки, а чего-то мне не хватило.

Не поймала я атмосферу места так, как поймала ее в Царском и Ораниенбауме. То ли дворец «забрал» на себя все, то ли парк упрямо молчал, не желая раскрывать свои тайны — сама не знаю. Глаза отмечали красоту, уши наслаждались тишиной, ноги без устали перебирали километры тропинок, а душа молчала. Вы не подумайте, что мне не понравилось! Просто не случилось потрясения и не получилось любви. Так тоже бывает.

И я подумала, что у меня наступило пресыщение красотой.

А впереди ждала Гатчина, которую я так мечтала увидеть…

Санкт-Петербург.

И мы решили сделать паузу с загородными дворцами, чтобы «перезагрузиться». День обещал быть дождливым, значит, надо отправляться в Эрмитаж, где в этот раз было решено посмотреть сам Зимний и личные покои императоров.

Несмотря на купленные на сайте дворца билеты, якобы гарантирующие отсутствие очереди, постоять в толпе таких же хитрых нам все-таки пришлось. И опять, это были китайские группы, чьи экскурсоводы решили ловким маневром обойти длинные очереди за билетами. Правда, стояли мы не долго, врать не буду…

У меня непростое отношение к последнему императору — начиталась я всякого и много. Я вообще к императрицам и императорам нашим отношусь без должного пиетета, для меня они прежде всего люди, со всеми их слабостями и мечтами, благородными поступками и многочисленными любовными историями, с диагнозами (ну, это уже профессиональный крен) и болячками. Такое «очеловечивание» позволяет увидеть за бронзовыми медальными профилями обыкновенных людей, хоть и наделенных необыкновенной властью. И гуляя по залам Зимнего дворца, я открывала новые грани их характеров, разглядывая пусть и далекие от оригиналов интерьеры и сохранившиеся виды из царских окон. Иногда комнаты и мебель расскажут больше, чем дневниковые записи, сделанные с оглядкой на историю и с надеждой на вечность…

К сожалению, я так и не нашла, на каком окне последняя императрица оставила свой собственный знак — свастику, вырезав его на стекле алмазом кольца. Говорят, что стекло это уцелело, но я проскочила мимо, что не удивительно при таком количестве окон.

Императорские комнаты не столько для «посмотреть», сколько для «подумать», причем о многом. Страшно представить, какой силы была ненависть к семье последнего императора в 1917 году. Ни к чему хорошему это не привело, что и следовало ожидать. Мы потеряли больше, чем приобрели, взять хотя бы канувшие в вечность прекрасные образцы мебели, фотографии, картины, дневники, письма и убранство комнат, которое, наверное, никогда не восстановят в прежнем великолепии…

Разгулявшийся тем временем дождь перечеркнул наши планы просто гулять по городу и отправил во дворец Меншикова, где было хотя бы тепло и сухо. От настойчиво предлагаемой нам экскурсии мы категорически отказались, несмотря на неприкрытый сарказм дамы, уверявшей, что без экскурсовода мы зря потратим деньги. Не зря! Тишину дворца разгонял только скрип половиц, таблички в каждой комнате неплохо ориентировали в пространстве, ну, а накопленные за жизнь знания о житие-бытие Светлейшего помогли разобраться в остальном. После суеты и сутолоки Зимнего дворца, в гостях у Меншикова мы отдыхали, целиком погрузившись в эпоху «славных дел Петровых» …

Мокрый и промозглый вечер мы скоротали неспешной прогулкой по Невскому, тающему за пеленой дождя, в неверном свете дрожащих огней. Питер хорош в любую погоду!

Гатчина.

В Гатчину мы отправились рано-рано утром, «первым дилижансом». Была суббота, а значит, ни о каком уединении и тишине аллей и речи идти не могло. Кроме того, я опасалась, что с дворцами я в этот раз перебрала, и новые впечатления мне просто некуда будет укладывать. Но в Гатчину я бы поехала при любых условиях, невзирая на погоду, природу и пресыщенность от увиденного. Гатчина — моя мечта уже много лет. Именно потому я и отложила ее на последок, чтобы эмоции не перемешались, чтобы увиденное перекрыло и великолепие Царского, и сдержанность Павловска, и элегантность Ораниенбаума.

Неприступная цитадель, какой ее и сделал Павел, неуловимо напоминала Павловский дворец и пугала насупленными стенами на фоне хмурого неба. Сразу вспомнился печальный финал жизни Григория Орлова, трагичный — Павла, безвременный — Александра Третьего, пусть и умершего не в Гатчине, но любившего ее больше всех остальных дворцов. Веселенькое местечко, подумала я.

Но память вовремя подсунула, как не любила Гатчину последняя императрица, а я не люблю странную Александру Федоровну, и дворец стал не таким уж мрачным, как показалось вначале.

Обойдя внутренние покои дворца, страшно холодного и промозглого (у них случилась авария и отопление пока не включали), но все-таки по-домашнему уютного, я смотрела на Гатчину уже другими глазами. Экскурсовод меня немало насмешила, обозвав Николая Первого «секс-символом эпохи» и поведав, что Александр Третий изобрел ботфорты, перепутав их с кирзовыми сапогами. Дальше я ее слушать перестала, отправившись привычно выпытывать тайны дворца у служителей залов. Они мне поведали много интересного о Гатчине.

Из всех дворцов, увиденных нами в это путешествие, Гатчинский понравился больше всего. Историю здесь не затоптали многочисленными ногами туристов, не «заговорили» рассказами экскурсоводов. Живет она, недорассказанная, не всеми услышанная, под гулкими сводами комнат, откликается послушным эхом в подземелье, упрямо твердя, что правил здесь Павел, мерзнет в неотапливаемых переходах, вздрагивает от взвывающих дрелей строителей и мечтает, когда бесконечная реставрация наконец-то будет завершена. Не знаю, может нам просто повезло или сыграло свою роль то, что приехали мы очень рано, пока все нормальные люди еще спали, но Гатчине очень идет немноголюдность и уединенность. Толпы, бредущие за говорливым экскурсоводом совершенно испортили бы в моих глазах прелесть парка и разрушили хрупкую атмосферу дворца.

Не пожалели мы времени и погуляли по комнатам, где жила семья Александра Третьего — как я могла не наведаться в гости к любимому из императоров! Помню, как смотрела я парфеновское «Намедни», выпущенное в трехсотлетию Петербурга — гулял он по гатчинскому дворцу и обещал, что в личных покоях императора скоро будет закончена реставрация. До скорого финала реставрационных работ в далеком 2003 году было далеко и тогда я не очень-то и верила, что смогу побывать в этих комнатах. Зря не верила, как оказалось!

А потом мы отправились в парк. Дождик увязался с нами, и сейчас я думаю, что именно этот унылый дождь помог мне разглядеть что-то такое в Гатчине, что минуя глаза и уши отправилось прямиком в сердце и осталось там навсегда. Невероятно душевный, очень разноцветно-осенний, уносимый на крыльях гатчинских лебедей, с печальным криком журавлиного клина в свинцово-черном небе — таким я увидела парк. Осень любовалась своим отражением в незамутненной глади озер, капли звучно шлепали по рыжим листьям, тишина наползала со всех сторон, укутывая и беря в плен душу. Щелканье фотоаппаратов звучало выстрелами, от которых вздрагивали меланхоличные утки, и мы невольно перешли на шепот, чтобы не нарушать царящих в природе тишины и покоя.

Именно такой я и представляла Гатчину, читая все эти письма, дневники и воспоминания. «Милая Гатчина!» — говорил Александр Третий, и я соглашусь с императором.

Дождь мужественно сдерживал свои слезы, пока мы гуляли по парку и припустил, как только понял, что нам пора уходить…

В Питер мы вернулись промокшие насквозь и до утра пытались просушить наши фотоаппараты, обиженно потевшие и поскрипывающие всеми своими деталями…

Санкт-Петербург.

Последний день должна была решить погода. Будет сухо и хоть немножко солнечно — поедем в Петергоф (я очень хотела увидеть осеннюю Александрию). Будет дождь — останемся в Питере, благо планов так много, что в один день их все равно не втиснешь. Судьба решила, что будет дождь и Питер…

И мы отправились в Петропавловскую крепость, досмотреть недосмотренное в прошлый раз (и опять есть ради чего вернуться).

Из крепости отправились полюбоваться Питером в миниатюре, подсмотренном еще в рассказах Ярослава Глухова. Не знаю, как вам, а я осталась довольна увиденным! Не так уж часто я могу побывать в роли Гулливера, с моим-то ростом.

Гранд-макет «Россия» забрал у нас львиную долю светового дня.

Шла я туда, рассчитывая обернуться за пару часов, а застряла надолго, потеряв счет времени. Да и как там не потерять голову, когда создали всю эту красоту невероятно талантливые люди, да еще и не лишенные чувства юмора! Тут вам и путешествие по нашей огромной стране, и смена времен года, и розовые рассветы, и ночные грозы, и бездна смешных приколов, разглядеть которые не так-то просто, если бежать мимо, не приглядываясь к деталям. Ближе к Владивостоку я поняла, что у меня страшно устали глаза вглядываться в миниатюрные сцены из жизни городов и весей, но все равно пошла дальше, в Екатеринбург, чтобы еще раз пройти мимо Москвы и вернуться туда, откуда и начинался макет.

Мы фотографировали в два фотоаппарата, я снимала коротенькие видео на телефон, а потом до утра отправляла отснятое домой, спеша поделиться совершенно уникальным зрелищем. Не знаю, как дети, но мы были в полном восторге!

Пока мы «путешествовали» по России, в Питере снова пошел дождь. Пришлось убрать от греха подальше многострадальные фотоаппараты и гулять просто так, игнорируя громко шлепающие капли и мокрые тротуары.

Ноги вывели нас к Спасу на Крови и я получила еще раз немалое удовольствие, рассматривая его мозаики. Наверное, в этот храм можно возвращаться бесконечное число раз, открывая что-то новое для себя. Как хорошо, что эта удивительная красота не пропала в огне революций и войн!

В этот промозглый вечер заканчивалось наше путешествие в осенний Питер. Неделя, казавшаяся дома такой длинной, промелькнула подозрительно быстро, оставив длинный список того, что мы опять не успели увидеть. Мне было обещано, что я вернусь в этот город, непременно вернусь! И улетая, я даже не стала прощаться с Петербургом, ведь за расставаньем будет новая встреча…

Вечером, собирая чемодан с подарками, я подсчитала, сколько мы прошли в этот раз. Получилось не то, чтобы много: 127000 шагов, 82 с хвостиком километров и 132 этажа. Больше всего меня впечатлили этажи — 132 нарядных, парадных, сверкающих богатством и золотом невероятно красивых дворцовых этажей! Такое возможно только в Питере…

Осенний Петербург, золотой, дождливый и холодный, мне понравился даже больше шумного и многолюдного летнего. Может быть дело в том, что я люблю осень. Но мне кажется, что Питеру идет неспешность и задумчивая печаль самого грустного времени года…

Дождь рисовал свои акварели по мокрому, размывал свет фонарей, обводил дрожащими контурами купола и шпили, укрывал туманами Неву, громко стучал каплями по булыжным мостовым, гонял рябь по воде каналов. В такие дни намного проще разглядеть душу самого красивого города земли и если постараться, можно даже услышать, как стучат каблуки ботфорт Петра Первого, обходящего дозором свой любимый город — Петр и Питер неразделимы, они всегда будут вместе…

Петербург, я непременно вернусь!

Два часа на самолете не так уж и много, чтобы снова подышать Петербургом, пропитаться и напитаться им. К тому же в отеле нам опять обещали скидку…

P. S. Подробности нашего питерского путешествия непременно будут.

Теги: Самостоятельные путешествия