Сахалин. Полуостров Терпения: личный слон Беллинсгаузена

УАЗик заповедника лихо вырулил за пределы территории отведенной под контору. Город, как и все районные центры острова во время «нулевых», выглядел удручающе. Ползущий с моря туман, маскировал и смягчал очертания брошенных домов с пустыми глазницами окон, брошенных развалин и покосившихся сараев.

Подъехали к порту города Поронайска, низкий туман продолжал стелиться, наползая с моря и цепляясь за верхушку маяка. В 1869 году на том месте, где он сейчас стоит до портовской конторы был поставлен Тихменевский пост. На Сахалине, с целью явного подхалимажа перед вышестоящим начальством, любили возникающим поселениям давать имена начальников. Не обошлось и здесь, Тихменевский, в честь военного губернатора Приморской области. Первым начальником поста был назначен прапорщик А. П. Шишмарёв. По свидетельству людей знавших его, он отличался своеобразным чувством юмора.

После 1905 года, японцы на месте Тихменевского поста построили город, назвав его Сисука (Сикука), от искаженного айнского Сиска. В 1935 году здесь запустили самый большой ЦБЗ на Сахалине, производили пульпу, а отходы сливали в болота. Там за несколько лет происходило естественное разложение, и стоки Поронай не загрязняли. Говорят, воняло со страшной силой, но зато рыба была. После 1946 начали сбрасывать в реки, вонять не перестало, а рыба исчезла. За эту вонь от «бума», Поронайск стали называть Провоняйск. В начале 90-х завод закрыли, вонять перестало, а название так и прилипло. Такая вот неблагозвучная цепочка, а если задуматься, с чего все началось…

Поронайск вошел в историю как город где родился Тайхо Коки (Иван Борышко) — непобедимый борец сумо, сумевший взять Императорский кубок 32 раза. Сын украинца и японки, он сумел сделать головокружительную карьеру в Японии, ему при жизни ставили памятники, а после смерти Тайхо стал 21-м почетным гражданином Страны восходящего солнца. Однако местная администрация надувает щеки и на японские предложения, об установке японского памятника Тайхо на японские деньги глядит подозри-тельно, ожидая подвоха. Тут уместно сказать, что японцы любят увековечивать своими памятниками сахалинскую землю. На острове Сачи, в Поронайске, например, поставили памятник аборигенам пострадав-ших в репрессиях. Причем на волне всяких там разоблачений, а на самом деле, репрессировали оленеводов за шпионаж в пользу Японии.

Жившие здесь аборигены под видом «туда-сюда ходи, олень паси», сливали информацию японцам о жизни на Северном Сахалине, а японцы по-честному иенами расплачивались…

Порт Поронайска находится в устье реки Поронай на правом берегу. Река здесь широкая и для переправы используется небольшой паромчик «Восток», бегающий с берега на берег и перевозящий пипл и машины. На левом берегу находится остров Сачи (Южный), здесь живут браконьеры и аборигены — ороки (уильта), нивхи и эвенки. Отличить одних от других достаточно трудно, так как все ловят рыбу.

Пока мы пробирались по туманным улицам Сачи, то и дело, то справа, то слева от машины возникали фигуры людей с мешками, деловито спешивших после ночной рыбалки припрятать улов. Во время путины все население Поронайска выходит в устье и потрошит рыбу, невзирая на бегающих «рыбзиков». Здесь живут рыбой, рыба везде: на песке около реки, в реке, на дороге. Это время пиршества чаек и ворон, которые наедаются так, что после могут клевать только рыбьи глаза.

Паромчик в народе называют «Маруська». Бегает он довольно резво, через 10–15 минут мы уже были на левом берегу и продолжили путь по узкоколейной дороге. Да, вот так, с парома на железку. По этой дороге когда-то вывозили лес из поселков Трудовое и Соболиное. Поселки были большие, в них жили лесорубы. В настоящее время, леспромхозы закрыли, поселки используют браконьеры. Зимой в каждом поселке живет 2–3 человека, летом население возрастает до тысячи. Все заняты «делом», порют рыбу, делают икру. Между Поронайском и Соболиным снуют фургончики завозящие продукты и водку, назад они идут уже с икрой и рыбой.

Трудовое и Соболиное — классический пример смены специализации поселков с одного ресурса (лес) на другой (рыба) после перехода с одной формации на другую. Развал одной отрасли порождает уродливые формы выживания, которые сродни собирательству. В начале 90-х, как-то приехала фура в Соболиную и скупила всю заготовленную икру за доллары. Честно и по курсу. Через пару дней, когда местные браконьеры в Поронайске начали обменивать в местной конторе Сбербанка, доллары на рубли выяснилось, что доллары фальшивые, отпечатанные на принтере. Соболиное начали с тех пор называть «Лохолиное». А мужичков, которые развод на 15 тонн сделали, вычислили, подловили на дороге, фуру спалили, а виновным (написал, представил, стало страшно, стер). Страшная смерть…

С этого момента Соболиное произносили с присвистом, жителей зауважали и с долларами сюда больше никто уже не заезжал. Узкоколейка, до конца XX века, была единственной артерией связывающей жителей поселков с Поронайском. В настоящее время с нее сняли рельсы и уволокли вагоны, валяющиеся по краям насыпи.

С этих двух поселков дорога идет на Владимирово, некогда большой поселок, на берегу залива Терпения. Там тоже сплошь браконьеры, вперемежку с рыбохраной, инспекторами заповедника, рыбаками на стане. Атмосфера чем-то похожая на фильмы-вестерны. Посреди этого всего, мы со своим мониторингом, как-то не вписывались в эти декорации. Иваныч пригласил отобедать в летней кухне, предварительно пару минут размахивая грязным куском материи, выгоняя скопившихся мух, которые черным роем, словно пчелы нехотя вылетели и снова заползли уже через щели дырявого сооружения. Все словно по команде отказались, увидев на чадящей плите огромную закопчённую кастрюлю с подозрительным на вид содержимым. Климентич, погромыхивая, выбрал из кучи грязной посуды самую большую чашку, похожую на маленький тазик и без разговоров приступил к трапезе. Таня потянула меня на воздух, за мной поспешил Серега, следом потянулся Михаил.

Александр уже сидел под покосившимся навесом и чистил пистолет Стечкина. Он как-то внутренне собрался, обвешался охотничьими ножами и стал похож на Штирлица с парашютом, готовым к заброске в тыл, к немцам.

Через час ко мне подошел Иваныч с прилипшими крошками варева на бороде, с карабином через плечо и прочитал лекцию на тему «кто такой медведь и как с ним бороться», после чего вручил оружие и из кармана высыпал горсть патронов, с налипшими крупинками табака. Ты там если чего, то того… — сказал он глубокомысленно глядя на меня: патронов не жалей! Я пересчитал глазами, патронов было пять. На Климентича не хватает — пошутил я. Иваныч порылся в кармане и достал шестой патрон с зеленой головкой — теперь порядок — сказал он облегченно. Из кухни появился Климентич, черные пакеты исчезли, их заменил большой белый пакет и сумка под видеокамеру, по всему было видно, что он как мог, прислушался к моим пожеланиям, что в принципе дела не меняло. Посмотрев на карабин подозрительно, на Иваныча осуждающе, на Татьяну со скрытой надеждой, Климентич вздохнул и сел в тенёчке. Все ждали машину, поглядывая на часы. Надо сказать, что в этот день она так и не пришла, так что пришлось ночевать на кордоне, поставив палатки в глубине двора. Вечером у всех кроме меня и Тани была баня, пиво и борщ, мы же решили поспать и пропустить.

Утром пришла «таблетка», погрузка в машину прошла быстро и загаженный мухами кордон мы покинули с чувством сожаления. Климентич грустил, видимо чан, с варевом, оставленный на кордоне имел значение символа достатка и сытой жизни. Ехали по бывшей лепромхозовской дороге, с многочисленными поворотами, спиралями, бродами, тещиными языками, останавливались на перекуры, снова ехали. Часа через два, преодолев около 50 км, выбрались к берегу моря, нырнули на левый поворот и выехали на озеро, прямо на довольно узкий пляж.

Место для ночлега нашли в углубленном «кармане» пляжа, между импровизированной дорогой по пляжу и лесом. Уже вечерело, поэтому спешно поставили палатки и приготовили ужин (он же обед). Климентич, не обремененный бивачными работами и приготовлением пищи сидел неподалеку, делая вид, что он здесь «просто прогуливался и сел отдохнуть». Поедая варево прихваченное с кордона из горлА литровой банки он был расслаблен и умиротворен. Чувствовалось что начало путешествия ему очень даже по душе. Мы с великим удовольствием искупались в озере, смыв пыль дорог и грязь поезда и жизнь приобрела совершенно новые оттенки. Тащится на маршрут на следующий день было в напряг, поэтому мы решили, что следующий день мы проведем здесь, отдыхая, исследуя окрестности и занимаясь бытовыми делами, а на маршрут выйдем через день, 4 августа.

На противоположной стороне тоже горел костер и изредка доносились детские возгласы, как стало понятно на следующий день, это был экологический лагерь, организованный энтузиастом из Поронайска.

Ночью, прошел легкий дождь, замочив одеяльце Климентича, прикрывшегося им на травке у кустов рябины. Рядом лежала пустая банка неосмотрительно оставленная Климентичем под дождем, в нее наползли муравьи (видимо вкусно пахло), а дождевая вода стекла внутрь и муравьи погибли мучительной смертью, влипнув в остатки варева и захлебнувшись от подъема уровня воды — маленькая трагедия природы незамеченная ни кем. Реквием муравьям был сложно-мелодичный храп Климентича, разносящийся в окрест. Подумав в очередной раз о том, как было бы хорошо без человека природе и рассуждая о смысле жизни, я отправился на прогулку вокруг озера.

Озеро Слоновое получило свое название из-за схожести очертаний с головой слона, с узнаваемыми ушами и хоботом. Слоновое — лагунного происхождения и возникло около 7 тыс. лет назад, когда уровень моря был выше на 5 метров. Тогда на месте озера был большой мелководный залив, который при понижении уровня отделился от моря песчаной косой. Счетчик лет отматывал сотню за сотней — песчаная коса становилась шире, да и этот блок земной коры поднимался миллиметр за миллиметром. Сейчас песчаная пересыпь имеет ширину около 300 метров, а поверхность озера на 2,5 метра выше, чем уровень моря. За семь тысяч лет озеро стало пресным и бессточным. Потеряв связь с морем, Слоновое питается снеговыми и дождевыми осадками, излишек которых видимо стравливается через понижение в восточной части и подземные воды. Максимальная протяженность около 2 км, максимальная ширина около километра, Озеро имеет песчаное дно с небольшими глубинами в центральной части до 3–4 метров. Оно очень хорошо прогревается, вода мягкая, чистая и прозрачная, купаться в нем одно удовольствие, можно было часами плавать (Таня так и сделала).

Вокруг относительно нетронутая темнохвойная тайга. В целом об озере и окружающих его ландшафтах остались приятные воспоминания. Поутру, когда я вышел из лагеря, на водной глади не было даже ряби, с моря в дальнем конце Слонового стеной наползал туман, в обед, когда ветер с моря устремился вглубь острова, озеро взволновалось, пошли волны и даже пена появилась. К вечеру все стихло и только мелкая рябь изредка набегала, волнуя неподвижную гладь озерного стекла.

В целом первый день прошел тихо, детей на противоположной стороне слышно не было, от туда пришел поздороваться устроитель лагеря, с которым мы на память сфотографировались, а туда ушел рассказывать байки Климентич, да так и не вернулся. Мы надеялись, что он там найдет приятное варево, теплую постель, какую-нибудь Фелксиопу, услаждающую напевами на уши, да так, что Климентич, подобно спутникам Одиссея уснет под ее пением забыв про свое одеяльце, видеокамеру времен взятия Крыма и потеряет логическую нить приведшую его сюда. Но нет, утром, сворачивая лагерь, мы увидели его фигуру, бодро шагающую из тумана. Мне даже показалось, что он на ходу вытаскивает из ушей затычки, которые помогли ему не уснуть под пение экологических сирен. Через час, мы уже шли по дороге, «небрежно» пробитой рыбаками к своему стану, то растворяясь в клочьях тумана, то выходя из него. Стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь дробью утреннего дятла. Вес моего рюкзака прибавил три с лишним килограмма за счет карабина и стал равен около 25 кг, что было уже тяжеловато и первых 3 км до стана дались с чувствительной нагрузкой.

Белая сумка в руках Климентича служила наподобие белой метки у антилопы, на которую ориентируются оленята и через сотню метров, я уже пошел на автомате, втягиваясь в ритм ходьбы, через еще пару сотен метров включилась «память о навыках» и я уже пошел вперед догоняя группу, отматывая первые километры нашего интереснейшего путешествия, все ближе и ближе к туманному мысу Беллинсгаузена, с которого и начался мониторинг.

Сахалин. Полуостров Терпения: путешествие под знаком «Сиретоко»

Сахалин. Полуостров Терпения: личный слон Беллинсгаузена

Сахалин. Полуостров Терпения: там, где рождается туман

Сахалин. Терпения: романтическое путешествие с карабином наперевес и женой на шее

Сахалин. Мыс Терпения: вертикальная жизнь

Сахалин. Мыс Терпения: цветы и орланы

Сахалин. Мыс Терпения: второй закон симметрии Пьера Кюри

Сахалин. Мыс Терпения: ржавые щиты Империй

Сахалин. Мыс Терпения: солёные зеркала Сиретоко

Сахалин. Озеро Невское: дорогами мирмиков

Сахалин. Озеро Невское

P.S. Альтернативное видение экспедиции отражено в отчетах Сергея Новопашина, участника экспедиции "Триллиум VI. Сиретоко", 2005 года н.э.

Сахалин. Урал — Карафуто: Эйокеста

Сахалин. Сакарэйн-мосири — Волнообразная Земля

Сахалин. Эмпокста чекума

Сахалин. Сисука, Нокоро и дальнее море Ламское

Сахалин. Усетуру кампа

Сахалин. Сиретоко: сакэ икуре-джан

Фотоальбомы к рассказу

Сахалин. Терпения: там, где рождается туман

Теги: Экстремальный отдых, Самостоятельные путешествия