Кемпер-путешествие по Исландии, и кусочек Гренландии (4)

Но тупики, казалось, не обращали никакого внимания на изменившиеся условия.

Все так же деловито они выглядывали из нор, потягивались, рвали траву, и тащили к себе в гнезда. Потом чистка перьев, зарядка, и адьос — полетел на целый день в море.

Взрослый тупик (Atlantic Puffin) весит примерно 500 граммов, а его рост составляет где-то 30 сантиметров. Характерной особенностью является высокий ярко окрашенный клюв, который сильно сжат с боков.

Спина чёрная, низ тела белый, лапы оранжево-красные. Красный роговой чехол на клюве тупика ежегодно сменяется, и количество бороздок на нем с возрастом увеличивается. Узнав закономерность этого увеличения, можно будет по клюву определять точный возраст птиц. Сейчас же строят лишь догадки, и даже странно, что такие давно знакомые человеку птицы изучены слабо.

Отчасти это связано с тем, что к ним трудно применить самый универсальный метод орнитологии — кольцевание. Кольцо висит на лапе, которая карабкается по валунам и выгребает килограммы земли, постоянно окунается в агрессивную морскую воду и возвращается на воздух. В таких условиях даже самые устойчивые сплавы стираются и подвергаются коррозии. Так что, если кольцо через несколько лет все еще держится на лапе, прочесть надпись на нем уже невозможно.

Поэтому, например, никто не знает, какова максимальная продолжительность жизни тупика. Один из зафиксированных рекордов — 29 лет, но специалисты подозревают, что это не предел.

Обитает тупик на побережьях северной части Атлантического океана, с самыми крупными колониями в Исландии и на Фарерских островах. В мае—июне откладывает одно крупное яйцо, средняя масса которого составляет 70 грамм. Высиживают его оба родителя в течение 36–42 дней. Птенец, покрытый длинным мягким пухом, появляется через полтора-два месяца.

Птенцы у тупиков сидят под камнями, в глубоких норах, и, вообще, их никто никогда не видел. Кроме шуток, мелких тупиков увидеть на самом деле практически невозможно, они не покидают гнезд вплоть до того момента, когда им пора отправляться в море. Cам процесс больше напоминает секретную миссию: птенец совершает марш-бросок к воде в гордом одиночестве, и всегда под покровом ночи. Отныне, он два года будет плавать по морям, по волнам, и только после этого путешествия повторно вернется на землю для продолжения рода.

Одной из задач в этой поездке было сфотографировать тупика с уловом, как это получилось в Мэйне.

Люди часто спрашивают, как, мол, тупику удается продолжать рыбалку, если во рту у него уже есть рыба? Дело в том, что охотничьи угодья тупиков находятся далеко от гнезда, и, если бы родители таскали по одной рыбке, птенцам пришлось бы голодать. Но, поймав рыбку, они поворачивают ее в клюве поперек, оттесняя к углам рта и прижимая языком к небу: загнутые назад зубчики в клюве помогают удерживать уже пойманную рыбу во время продолжающейся ловли.

Поэтому, у возвращающегося с промысла тупика, из клюва во все стороны торчат рыбьи хвосты и головы. В данном случае тупик нарыбачил песчанок (sand eels). А однажды у тупика насчитали 60 (!) рыб в клюве. И ведь донес до берега.

На Лаутрабьярге нам тупики с уловом не встретились, ни вечером, ни тем более утром. Зато много было тупиков-романтиков. Они забавно ходили по краю утеса, срывали клювами нежные розоватые цветы и траву, и тащили в гнездо.

Подпускали к себе довольно близко, гладиться не давались, но сидели буквально в метре. Такая доверчивость довольно странное явление, учитывая, что испокон веков на местных тупиков охотились, причем без помощи ружья.

Летняя охота на тупиков у исландцев называется «lundaveiðar» [лун-да-ветар]. Основной инструмент при этом — треугольная сеть на длинной палке, или «háfur» [хау-верр]. Этакий сачок-переросток, идея которого была позаимствована исландцами у жителей Фарерских островов не так давно — каких-то 140 лет назад. Им заменили более жестокое приспособление — палку с крюком на конце, с помощью неё раньше вытаскивали птенцов из нор.

Сеткой-сачком ловят, в основном, молодых птиц, которым еще не пришло время размножаться, и летающих туда-сюда без дела, будто бы скучающие подростки.

Photo by Carsten Egevang/atlanticseabirds.info:

Сосредоточившись на этой категории, охотники на тупиков утверждают, что они не наносят вреда основной колонии. То есть у них существует своеобразный кодекс, согласно которому, запрещено ловить тупика, несущего в клюве рыбу, поскольку это означает, что у него на иждивении птенец.

Охота осуществляется с края утеса. Более сложный вариант: спуститься по отвесной стене при помощи веревок, выследить птицу в воздухе, и махнуть сачком по определенной траектории в нужный момент.

Photo by Frans Lanting/franslanting.photoshelter.com:

Для многих иностранцев подобная охота — совершенно неприемлемое занятие, в первую очередь с точки зрения этики. Да и как же можно есть этих милых паффинов, которых чуть ли не очеловечили, назвав «морскими клоунами»? Тем не менее, большинство жителей Исландии поддерживают эту традицию, и рассматривают её как связь между поколениями, с отсылкой к их морскому прошлому (и настоящему).

Для них это, скорее, забава, чем серьезный источник еды или доходов: мясо тупиков сильно пахнет рыбой. Есть его, конечно, можно, но, чтобы получать от этого удовольствие, нужно быть настоящим исландцем. Мы, кстати, приобщились. Под конец путешествия, в одном из ресторанов Рейкьявика взяли в качестве закуски грудку паффина, приготовленную на гриле, с брусничным соусом. Мясо, прямо скажем, так себе: темное, жесткое, долго жующееся. В общем, невкусный он, этот тупик. Лучше на него любоваться живьем.

Где-то через час на утесе осталось всего с десяток птиц, да и те вот-вот собирались улетать. Отсюда вывод, сделанный еще вчера: фотоохотиться на тупиков лучше всего в вечерние часы, тем более в Исландии, с ее белыми ночами.

Собрав кемпер в дорогу, двинулись в обратный путь через Западные фьорды. На этот раз паромом пользоваться не планировали, отчеркнув клешню West Fjords по тамошним дорогам — 300 км до главной кольцевой № 1. Но сначала заглянули в музей.

Совсем недалеко от Латрабьярга находится местечко Hnjotur — Minjasafn Egils Olafssonar. Два последних слова — это имя и фамилия местного жителя, который по крупицам собирал предметы обихода жителей Западных фьордов. Получилась этакая краеведческая коллекция, рассказывающая через вещи историю повседневной жизни простых исландцев.

Здесь можно увидеть лапти из рыбьей кожи, варежки с классическим нордическим узором, старинный утюг, в который закладывали угли, свадебные наряды, коллекцию монет, и рыболовные снасти.

Кроме того, на улице расположен ангар, а вокруг него в художественном беспорядке разбросаны каркасы лодок и самолетов. Привлекают внимание два из них.

Первый — корпус самолета C-117D, военной модификации классического Дугласа DC-3.

Ранее он принадлежал Военно-морскому флоту США, и был выкуплен Эгилсом Олафсоном на военной американской базе в Кефлавике.

А в ангаре мы заметили вообще редкость — самолет Аэрофлота! Это был Антонов (АН-2) — русская рабочая лошадка, которая прославилась своей прочной конструкцией, чрезвычайно короткой взлетной дистанцией, в том числе с неподготовленных полос, и почти нулевой вероятностью к сваливанию. Занесён в Книгу рекордов Гиннесса как единственный в мире самолёт, который выпускается уже более 70 лет.

Photo by David Alfred Eliasson — Reykjavik Aviation Photography:

Этот самолет оказался в Исландии на той же базе в Кефлавике совершенно случайно. Его купил в России один из музеев Северной Америки, наняв двух пилотов для перегона машины через Атлантику. В процессе оказалось, что первый пилот был вертолетчиком, практически без опыта на самолетах.

До Исландии они кое-как дотянули, когда взбунтовался второй пилот, отказавшийся пересекать океан в компании первого. Куда они оба подевались история умалчивает, а самолет так и застрял в Кефлавике, где его увидел и купил Олафсон для своей коллекции.

Получилось очень символично: русский и американский самолеты нашли общее пристанище на нейтральной исландской земле, как когда-то Горбачев и Рейган в Хёвди (см. 1-ю часть).

В здании музея также есть кафе, где перед дорогой можно хорошенько заправиться кофе, горячим шоколадом и плюшками. Музею зачет за интересную экспозицию и историю.

На развилке дороги мы вдруг заметили какую-то возню среди цветов. Это оказались старые знакомцы — семейство полярных крачек (лат. Sterna paradisaea). Но на этот раз их повезло заснять с птенцами.

Среди травы копошились пестрые комочки, то и дело пищавшие при виде родителей. А те без устали летали к берегу и обратно, доставляя голодным малышам мелкую рыбешку. Процесс был нескончаем; за 10 минут наблюдений взрослая крачка успела скормить прожорливому горлопану не менее 5 рыбин.

Маленькие птенцы хорошо приспособлены к суровой погоде, поэтому среди них довольно высокий процент выживаемости — 82%. А через 20 дней после рождения они уже вполне способны становиться на крыло.

Еще хорошая возможность перекусить чем-то большим (например, горячим супом) предоставляется прямо рядом с местом схода с парома на стороне Западных Фьордов.

Там на обочине дороги #62 расположен кафетерий Flakkarinn (вот этот розовый сарай, видимый по ссылке), где продают билеты на паром, а также за небольшие деньги можно самому себе налить наваристого супа из чана, заказать чпок-сосиски, и выпить ягодного чаю.

Дальнейшая дорога до «материка» петлючая, фьорды идут один за другим, и каждый приходится огибать. Пейзаж то и дело разбавляли тюки с сеном самой разнообразной окраски.

— Мама, смотри, гигантские маршмеллоус!

Дочка указывает на поле, на котором в шахматном порядке расположились белые зефиринки, размерами с хорошего быка. Десерт для троллей.

Для тех, кто не в курсе, marshmallow — это кондитерское изделие, состоящее из сахара, воды, и желатина, взбитых до пены, сформированных в небольшие цилиндры, и покрытых кукурузным крахмалом. В общем, зефир — он и в Америке зефир. Любой американский ребенок вам расскажет, как надо поступать с маршмеллоус: жарить на костре во время лесных пикников. Разогреваясь, маршмэллоу увеличивается в размерах, внутри становится воздушным и тягучим, а сверху коричневым, поджаристым. Дети пищат от восторга, взрослые обычно равнодушны (есть исключения %F0%9 °F%98%89)

Так вот, не мудрено, что первой ассоциацией при виде сена, запаянного в белый пластик, оказались именно маршмеллоус.

Закрывать сено в Исландии начали очень давно, с помощью шкур и шерстяных тканей. Иначе, часто меняющаяся погода от ветреной к дождливой, просто не давала ему высохнуть. Сегодня тюки с сеном целиком запаивают в пластик (процесс называется «haylage», а по-русски — сенаж), обычно белого, черного, или бледно-зеленого цвета. Чтоб под краски пейзажа.

В законсервированной таким образом траве, гнилостные маслянокислые бактерии развиваются слабо. При этом ограничивается развитие и молочнокислых бактерий, а плесень успешно устраняется уплотнением.

Выбор цвета обертки — на усмотрение фермера. Большинство выбирает белый, потому как он сильнее отражает солнечный свет, и сено внутри остается менее подверженным температурным колебаниям.

Что касается темных цветов — как говорят, солнечный нагрев расплавляет слои оберточного материала, создавая твердое покрытие, которое уменьшает проникновение кислорода. Сену на пользу.

Из фотографий тюков сена разных цветов мы решили составить коллекцию. Больше всего, конечно, попадалось в белой оболочке. Но встречались и черные, и слегка зеленые, и серые.

А потом появилось оно. Розовое. Оказывается, как раз в этом году производитель упаковки решил поддержать исландское научно-исследовательское общество по изучению рака груди. С каждого проданного рулона, компания будет жертвовать 1 евро на исследования. Ну, а розовое сено заметно оживило пейзаж, на радость туристам.

На стыке Западных фьордов и региона Нордюрланд-Вестра решили сделать очередную остановку на подвернувшейся ферме Erpsstadir Creamery (см. карту выше). Заправляет там семья фермера Тора Гудбьярдсона — он сам, жена, и пятеро детей. В магазине при ферме можно купить мороженое (очень густое и насыщенное), исландский йогурт-скир, разные виды творога, и даже необычные йогуртные конфеты «Skyrkonfekt», покрытые белым шоколадом — отличная вещь, чтобы поднять себе настроение в дороге.

Вся продукция сделана из молока местных коров, которых, кстати, можно совершенно спокойно навестить в хлеву, и понаблюдать за роботом-дояркой.

Коровы встают на дойку сами, в узкий лабиринт. Их там слегка обмывают (автоматически), сушат, и даже слегка гладят и массируют. Потом автомат подбирает нужные насадки для вымени (бывает, что не с первого раза угадывает), доит, опять гладит, и корова выходит из отсека к еде.

За все время, что мы наблюдали за автодойкой, люди к коровам не подошли ни разу, всё работало как бы само собой. Очень впечатлило, и нас, и конечно, ребенка.

Кроме коров, на ферме проживают свиньи, курицы с петухами, кролики, невдалеке пасутся лошади, а умнейший ворон показывает чудеса строительства гнезда из подручных материалов.

Если ферма вам по пути, то заглянуть однозначно стоит.

И вот мы уже снова на кольцевом шоссе #1, мчимся на север к полуострову Ватнснес. Из хозяйственного: в торце фьорда Hrutafjordur расположена заправка сети N1 (N1 — Staðarskáli; про особенности исландских заправок см. в предыдущей части). Здешняя поразила исключительной чистотой, особенно в туалетах, и системой touch-free — не надо прикасаться к кранам и дверям. Кому приспичило — вот вам шанс.

А тем временем мы уже официально ехали по северной Исландии.

Первым встретил полуостров Vatnsnes, выступающий острым зубом в Гренландское море.

На полуострове расположена одна из крупнейших в стране колоний тюленей и нерпы. А среди геологических особенностей можно было отметить необычную скалу Hvítserkur, к которой мы, собственно, и ехали.

Это базальтовый останец высотой 15 метров стоит сам по себе на отмели близ берега, и сбоку сильно смахивает на пришедшего на водопой динозавра. Некоторые видят в нем слона, а вообще название Хвитсеркюр означает «длинная белая рубашка», данное скале из-за продуктов жизнедеятельности гнездящихся птиц.

Сбоку чудо природы выглядит впечатляюще, но в ширину там всего пара метров. Поэтому, чтобы сохранить скалу, решено было укрепить ее бетоном в «задних» ногах. В таком виде она пока противостоит морской эрозии, и даже пережила одно землетрясение.

Спуститься на отмель можно по тропе прямо от парковки наверху. В качестве препятствий выступают агрессивные полярные крачки и очень сильный ветер. Впервые с начала путешествия именно здесь мы облачились в зимние куртки и шапки. Добро пожаловать в июльскую Исландию.

Настало время подыскивать ночлег. И хотя брони не было, но координаты подходящего кемпинга были записаны заранее. Когда мы подъехали на место, в офисе кемпинга Daeli нас огорчили, что с прошлого года они перестали сдавать места для кемперов. Но тут же предложили выбрать одну из шести избушек, стоящих живописным полукругом на лужайке.

Таким образом, эту ночь предстояло провести с повышенным комфортом, что было особенно ценно после нескольких ночевок в машине. Цена вопроса — 10 тысяч ISK или $70.

Кроме домиков, на территории кемпинга была отдельная изба-душевая (кайф стоять под горячей водой после холодрыги на улице!), и отдельный павильон-столовая, где умытые и распаренные мы устроили грандиозный ужин из собственных припасов.

В этот день других посетителей так и не появилось, так что получили целый кемпинг в личное пользование.

Продолжение следует…

Содержание:

Часть 1-я: приезд в Исландию; прогулка по Рейкьявику

Часть 2-я: аренда кемпера; Вестюрланд

Часть 3-я: полуостров Снайфедльснес; паром к Западным фьордам

Фотоальбомы к рассказу

Исландия: Вестфирдир

Исландия: Нордюрланд-Вестра

Теги: Самостоятельные путешествия, Отдых с детьми, Культурно-познавательный туризм, Автопутешествия