Сахалин. Александровское побережье: Остаться в живых — часть 5

Детей он любил, относился к ним требовательно, в вопросах личной гигиены и порядка в лагере. Дети его тоже любили и называли ласково — Доктор Менгеле. Уговорить Доктора поработать доктором в экспедицию не составило большого труда. Имея большой опыт работы медработником на туристических слетах, где он собственно мне и приглянулся своей профессиональностью, он с радостью согласился, выписал сам себе больничный на постоянном месте работы и отправился исполнять клятву Гиппократа на берег моря.

Добравшись до базового лагеря, откуда до ближайшего жилья одинаково долго идти, километров семьдесят, он несколько приуныл. Виной тому было желание поехать на берег моря, из душного кабинета и коридоров с больными охающими бабушками, готовыми немедленно умереть в самое ближайшее время на его кушетке. Желание это переполнило настолько, что Доктор забыл спросить подробности (что, где, когда) и от меня пытавшего подробно обрисовать полигон проекта, отмахнулся, как от назойливой мухи: «Мне все равно, лишь бы море, веселые люди и книжку почитать интересную». Когда я вручил ему билет в вагон на поезд Южно-Сахалинск — Тымовск, он внутренне напрягся, но помня о своей отмашке, вопросов задавать не стал. Когда же садился в кунгас и помогал Егору грузить ящики с продуктами, видимо еще надеялся, что это будет переход в соседнюю бухту, а трехчасовая поездка на кунгасе с высадкой на пустынный берег, в копании с нашим Психологом, перечеркнула все его планы.

Море, веселые люди и книжку почитать интересную получалось, но как-то частями. Моря было настолько много и шумело оно всего в 10 метрах от палатки во время отлива, что через три дня пока мы шли к лагерю, а Доктор нас там ждал, оно ему порядком надоело. Сергей был занят на раскопе проверяя свою версию о том, что мыс Круглый — это естественный объект древней фортификации и здесь разыгрывались не шуточные бои айнов и нивхов. Веселиться ему было некогда — копать нужно было. Психолог — всерьез затосковала по семье брошенной на произвол судьбы в Южно-Сахалинске. Егор был занят хозяйскими делами и пересчитывал тушенку. В целом все были веселыми, но не сейчас.

Сергей и Егор будучи походниками на такие урбанистические мелочи внимание не обращали и им, поспать в палатке, было все равно что дома на кровати. Отсутствие телевизора, радио, интернета и всяких других прелестей их не заботило по определению.

На третий день, в который как говорят психологи наступает «кризис третьего дня», Доктор выполз из палатки и ему впервые лет за 30 не захотелось бриться. Он сел на песок в позу маравиджай и тихо начал раскачиваться в такт плеска волны. Подошла Психолог с бутылочкой коньяка, но Доктор уже на слуховые и визуальные раздражители не реагировал продолжая тихо раскачиваться из стороны в сторону. Психолог через час так и не дождавшись ответа на вопрос, что лучше съесть рис с тушенкой, гречку с тушенкой или перловку без всего под рюмочку коньяка, медленно ушла в сторону костра нашептывая мантры.

Она, также как и Доктор получила шок. Когда отчаливали от александровского берега, то вид обшарпанных домов построенных в 30-е годы силами местных заключенных под охраной местного НКВД и небольшого покосившегося магазинчика с унылой лампочкой на входе сиротливо пускающей свет, через наползавший туман казался им убогим, страшным, и неуютным.

Сейчас оказавшись на пустом берегу, где с севера горизонт подпирал мыс Круглый, а на юг уходил песчаный пляж длиной около 30 километров Психолог и Доктор взращенные урбанизированной средой поняли, что им не хватает домов, улиц, завывания сирен на них и городского шума, даже таких, как в Александровске. Они тоскливо смотрели на пляж растянувшийся казалось на бесконечность, туда где в самом его конце синела пирамида горы Китауси и похожий на огромную ножовку брошенную нивхским великаном Кых-Пыхом мыс Моссия, который на некоторых картах назывался мыс Моисеева. Последнее, на уровне ассоциаций для Психолога как-то навевало грустные размышления о деградации мужского начала, Эдиповом комплексе и длинной череде лагерных дней.

В целом дни которые Психолог и Доктор провели на пустом берегу в ожидании детей были наполнены тоской, ожиданием и надеждой на счастливый исход безнадежного дела. Изредка они ходили к Серею (или он к ним) постоянно роющемуся в раскопе, где он бережно извлекал, в соответствие с открытым листом на археологические раскопки, различные артефакты свидетельствующие о суровых боестолкновениях нивхов и айнов.

Сергей сетовал на то, что летний период очень короткий, световой день пролетает так, что и не заметишь, время не летит, а промелькивает.

Приход в лагерь радостных ребятишек измотанных с непривычки переходами и прижимами вернул Психолога и Доктора к жизни. Жизнь постепенно окрашивалась сочными красками, хлопоты по обустройству территории под лагерь, строительство бани, придали идее законченный вид. А насыщенная программа обучения в лагере не давала возможности заскучать ни детям, ни персоналу. Вместе с группами пришли инструктора-наблюдатели, часть их по приходу ушла, а часть осталась. Среди них был Валерий Павлович, большой любитель походной жизни, с которым сдружился Доктор. У Доктора появился отличный собеседник понимающий философию дзен и они частенько вместе бродили по берегу обсуждая различные аспекты жизненного пути или показывали различные миниатюрные сценки иллюстрирующие этот самый дзен.

В кресло Доктора Виктор Павлович принципиально не присаживался предпочитая чурбачок, принимал загар в течении всего светового дня и ночи и по всему был этим счастлив.

Так как все любили поспать решили подъем для детишек перенести на 9:00. В 7:00 вставали только дежурные, а в 9:00 завтрак уже был готов и все стучали ложками. На каждый день было сделано расписание включающее занятия по шести блокам программы.

Занятия шли по двум группам, третья работала целый день на раскопе с Сергеем. На следующий день на археологическую вахту в раскоп уходила следующая группа и так все три недели. Помощь существенная — работа шла 7 часов в день, 6 дней в неделю, силами 7 человек (от группы двое дежурных на кухне и в лагере). Получается, что каждая группа отрабатывала на раскопе почти 300 ч/час, а три группы 900 ч/часов. Кроме этого Сергей взял на себя блок занятий «Машина времени», который включал в себя много интереснейших и самое главное практических тем. Там были Основы гончарного производства, где детишки осваивали технологии изготовления глиняной посуды, они делали лепку методом ленточного налепа, сушку и обжиг.

Изучили методы расщепления камня и изготовление каменных орудий — наконечников стрел, ножей, скребков методами ударной и отжимной ретуши. К концу курса запросто могли изготовить какой ни будь топор, каменный нож или наконечник копья.

Освоили методику обработки дерева — каждая группа сделала коллекцию деревянной посуды, и построила лодку-долбленку методом выжигания и методом долбления. После чего устроили испытания в ходе которого получили максимальное количество баллов (правда при этом практически все лодки потонули, так как не был выдержан период высушивания после изготовления). Достроили летнее нивхское жилище Ке-раф и начали строить бревенчатый дом на берегу, вблизи мыса Круглого.

Ну и конечно ребятишки весь период лагерной жизни на полевых занятиях знакомились с пищевыми растениями, приготовлением блюд из дикоросов и других природных пищевых продуктов. Осваивали способы добычи, хранения и использования биоресурсов суши и моря.

Конечно, рыба не всегда ловилась руками, а глиняная посуда не всегда получалась ровная, но и у аборигенов она тоже была далека от совершенства. Ребятишки полностью погрузились в жизнь древнего человека, а многие, самые продвинутые даже приобрели способность думать, как аборигены. Конечно, обладая такими знаниями они с удовольствием принимали участие в раскопках, и надо было видеть, сколько было радости, когда из песка выкапывался и фиксировался очередной артефакт.

Занятия в области археологии, этнографии и этнологии были не единственными в огромной программе лагеря. Психолог, во всю готовила из детишек лидеров и каждый день два часа каждая группа играла в ролевые игры, кидались в мозговой штурм, рефлексировала или занималась командообразованием. Я, кроме руководства повседневной жизни изредка отдыхал в гинекологическом кресле нашего Доктора и чуть почаще проводил занятия по выживанию, экологической логике и проектированию.

По задумке, блок «Робинзон» в который входили занятия по выживанию в природной среде (пища, крыша, обеспечение собственной безопасности, здоровье и т. п.) должен был иметь последний этап — пеший марш бросок без продуктов и снаряжения по долинам таёжных рек (70 км, 3 суток) до Александровска. На это и были ориентированы все занятия этого блока и дата выхода на экстремальный маршрут неотвратимо приближалась.

Не подумайте, что все лагерные дни были заполнены занятиями по этим дисциплинам, отнюдь, время от времени мы давали детям отдохнуть устраивая различные конкурсы. Вот например конкурс «чистых футболок». Доктор как то заметил, что постирушки ребятишки устраивают не часто и ходят не всегда аккуратно и не глаженные.

А тут к нам должны были приехать гости — работники компании давшей деньги (50%) на проект. Мы решили встретить гостей, сделав им приятное. В чистых футболках которые они нам задарили вместе с рюкзаками, штабным оборудованием и прочим. По приказу Доктора в назначенное время все собрались у речушки протекающей через наш лагерь, мелькнула рука эскулапа с секундомером и началась стирка футболок. Соревнования были командные и тут оценивалась скорость и тщательность вымытых вещей. Доктор отсчитывал секунды по последнему участнику за этап постирушек и второй, более продолжительный этап включающий сушку белья и глажку (а кто сказал, что в походе нельзя погладить футболку), вешний вид и запах исходящий от постиранного. Да так, чтобы не костром воняло, а источало ароматы всякие, приятные носу Доктора.

Или вот, надоело Доктору гречка с тушенкой и подумалось ему: а не устроить ли конкурс походных блюд. И ведь устроил, положение написал и к столбу лагерному прибил гвоздями, знал ведь, что по традиции старой председатели конкурсной комиссии доктора лагерные. Доктор хитрый был и срок установил, чтобы творчески дети подошли к процессу. Заценили ребятишки задумку и начали готовиться заранее — целых три дня и три ночи. А потом такие шедевры пошли — салат, первое, второе блюдо + компот от каждой группы.

Доктор все перепробовал и пошел баллы подсчитывать уединившись в своем кресле, да так и уснул, выронив блокнот с записями и карандаш. Через час детишки прибежали в глазами по пять копеек, кричат: Доктор умер, Доктор умер, объелся всего и умер!

Побежали к палатке Доктора. Действительно, сидит в кресле, которое от порывов ветра слабо качается, рука бессильно свисает выронив блокнот с последними записями. Ветер перелистывает странички мелко исписанные хитроумными рецептами, голова безжизненно откинута на спинку кресла, только флаг с красным крестом хлопает от порывов. Рука холодная, рот полуоткрыт, пульс не прощупывается, сердце не бьётся — жуть и ужас!

Над всем этим падающее в пролив солнце на закате, окрашивающее окрест в розовые тона. Все стоят молча, задние слегка напирают на передних, закатное солнце окрашивает палатку розовым и никто даже поверить не может, что такое может случиться. И действительно такого случиться не может. Доктор резко дергается в своем кресле и поворачивается к нам. Самые впечатлительные девочки издают вопль ужаса. Доктор тоже ничего не понимает, издает сдавленный крик и в этот момент под ним скрипнув на прощание разваливается кресло. Девочки вторично издают вопль ужаса.

Это называется Глубокий сон — важно и со знанием дела сказала Психолог, отпивая чаю из огромной кружки которую всегда носила с собой. Доктор все ещё ничего не понимая выбирается из кресла, поднимает блокнот и откашлявшись оглашает результаты соревнований.

Психолог тоже любила придумывать всякие интересные штучки, например психосексуальные игры. Вы ничего там про педофилию не подумайте, это просто так по педофилически называется, ничего в этой игре связанного с сексом, даже отдаленно не было. Там нужно было определить, кто из друзей тебе помогает предлагая помощь, когда принимающий эту помощь идет по бревну с завязанными глазами. Второй этап пройти по бревну уже без шор на глазах — мальчики в одну сторону, девочки вдругую и разойтись. Наивнее, чем медленный танец. Вот и вся психосексуальность. Но это было весело, так как все знали, что с бревна тебе упасть не дадут.

Веселье за все время на Круглом не пропадало, каждый день что то происходило. В конце светового дня можно было поиграть в волейбол, а когда темнело попеть песни под гитару у горячего костра. А в начале всего устроили «Посвящение». Гоняли народ по пляжу, Доктор раздавал кусочки сырой ламинарии, потом загнали всех детишек в недостроенную баню, проверить метраж — вместятся-не вместятся. Вместились. Как и положено всех окропили водичкой несколькими ведрами, а потом мукой посыпали. Ну и конечно «Пионерский костер» распалили, стащив все не нужные в округе бревна.

Такой же костерок распалили в последний вечер, перед экстремальным марш-броском, тогда же сделали огромный торт на вечер.

В «выходные» много играли, бегали, прыгали, и в целом времени на то, чтобы лежать пузом вверх не было. Прогулки которые мы с ребятишками осуществляли по берегу максимально не превышали 8 км в одну сторону, как правило это не дальше мыса Фуругельма на север и скал Эгранвис на юг.

В лес не совались, сразу за лагерем начинался лес постепенно переходящий в болото. И без этого казалось, что из-за таежных деревьев выглядывают дикие обитатели леса.

Единственно, когда в лагере появлялись гости, которых было совсем немного за три недели, занятия сворачивались. Из гостей запомнилась группа японцев, шедших к Сергею на поклонение, группа из Углегорска, шедшая уже вторую неделю до Александровска, представители компании-благотворителя, пара рыбаков которые забросили мешки с хлебом из Александровска, да пролетевший мимо вертолет.

В Японии Сергея знали, как человека неуёмной работоспособности, про него слагали легенды, писались хокку, и считалось верхом и писком в туристических поездках на Сахалин встретится и посмотреть, как работает Мастер. Японцы, нация которая очень трепетно относится к Мастерам своего дела, я тоже люблю смотреть японские фильмы о Мастерах специализирующихся в чем-то там.

Ну там, например, Мастер точильного камня — про человека который живет в деревеньке Матуяма провинции Нагано. Он создал идеальный точильный камень и 35 лет доводит его поверхность до совершенства. Или непревзойденный Мастер игрушки «манэки-нэко», создающий ее самый непревзойденный экземпляр вот уже около 10 лет. Или Люди Долга, как например Хироо Онода, почти 30 лет осуществлявший диверсии и выполнявший свой воинский долг в джунглях Филиппин, а все потому, что у него не было информации о том, что война давно закончилась и Япония капитулировала. Да и если бы она и была проиграна, то он бы этому не поверил, что и случилось на самом деле.

Прознав о Сергее, как о Мастере археологической кисточки и саперной лопаты, японские туристические агентства, стали отправлять на Сахалин группы, желавшие поклониться Мастеру, посмотреть на его работу и полюбоваться его одухотворенным лицом. Вот и сейчас, разузнав о том, что Мастер уединился на мысе Круглый, к нему потянулись паломники из страны Восходящего солнца.

Добравшись до урочища Эгранвис на джипе они как и положено паломникам спешились и шли по пустынному берегу пешком, четыре ри, читая при этом норито. И вот когда до Мастера оставалось пройти каких-то 15 тё и свернуть направо, японцы наткнулись на наш лагерь. Увиденное потрясло их не меньше, чем предстоящая встреча с Мастером, но они так и не смогли понять, что мы тут делаем.

Детишки (некоторые были из отдаленных поселков и живых японцев видели впервые) с интересом рассматривали их и пытались с ними заговорить на знаках. Кто-то притащил ведро с остатками перловки (называемой у туристов «лошадиная радость») и пытался угостить гостей. Те сопротивлялись, но поняв, что накормят силой, сдались и обречённо стали поедать остатки позавчерашней каши. В разгар трапезы, когда японцы с набитыми ртами пытались проглотить перловку, появился Мастер, на чей приход японцы даже не отреагировали, занятые поглощением деликатесной еды. Мастер сказал мне по-шпионски на ухо, что пожилая японка, уплетающая кашу — хозяйка сети самых престижных рыбных ресторанов в Токио.

Ну вот подумал я. Теперь она создаст самый престижный ресторан, где будет подавать перловую кашу. Я так это живописно это представил, так образно, что просто перенесся с Круглого в зал сверкающего ресторана где на изящном столике стояла тарелка якимозо-зара, в которой находилось 87 (не больше, не меньше) зернышек перловой крупы, подаваемые с овощами, фугу и ситими.

И тут в самый разгар поедания перловки появился Доктор, в белом халате и через плечо санитарной сумкой с нашитым на нее красным крестом. Ну здравствуйте гости — сказал он недобро, расстёгивая сумку и доставая бутылочку спирта…

.

Продолжение следует

Теги: Экстремальный отдых, Самостоятельные путешествия, Отдых с детьми