Хороши замки в долине Луары. Всё в них идеально — и архитектура, и парки, и интерьеры. Но через недельку становится приторно от бесконечного гламура. Представляешь обитателей этой долины, напомаженных, напудренных, даже на войну выезжавших с болонкой под мышкой. Да, здесь хлещет через край изящество Ренессанса, помпезность барокко, напялившей на себя парик рококо, весь в завитушках и позолоте.
И если возникнет желание уехать отсюда к настоящим «мужским», брутальным рыцарям в мятых доспехах, от которых мурашки по коже и ощущение непоколебимой уверенности, это в Гасконь.
Замки где подстать их давним обитателям, от них веет мощью и неприступностью, отвагой и благородством.
Нет у них парков и прудов с лебедями, вместо широких площадей узкие дороги, неровные от выщербленной брусчатки.
Все интерьеры — отдельные росписи стен, пара гобеленов, да большой ковёр на каменном полу. Который вместе с парой серебрянных канделябров, теперь красующихся на камине, рыцарь тащил в своём скромном обозе, возвращаясь из Крестового похода. Храня от сарацинов и алжирских пиратов, от венецианских матросов и бургундских таможенников… — Смотри, жена, что я привёз… там такого много.
Замки высоки, стены толсты и прямы, взгляду не зацепиться за украшения, которых просто нет. Но прикоснёшься к этим камням — и вот оно — топот копыт, бряцанье железа, визг случайной свиньи, попавшей под копыта, и музыка. Тихая, еле слышная, в то время представленна только флейтой бродячего менестреля.
Почему возникает вражда? По разным причинам, скажете вы. Но порой, через пару поколений никто и не помнит первопричины. А вражда закрепилась, пустила длинные корни, как тот одинокий дуб под стеной замка. Вражда, не предполагающая примирения, даже рассуждений о нем, заполняющая весь смысл у кого-то длинной, у кого-то короткой жизни. Конечно, кроме забот о ремонте крепостных стен, приданом для дочери, сборе вина, и командировками в Палестину.
С чего возникла вражда между обитателями замка Бейнак, в котором вы были со мной недавно, и замка Кастельно на противоположном берегу Дордони, никто не помнил уже в XIII веке. Но каждый сезон повторялась одна и та же картина. «- Пора в поход! Уж в этом году надо окончательно проучить негодяя Бейнака (или Кастельно)» . Зависит от того, на каком берегу реки говорят. Как только кончились весенние дожди, застучали молотки в кузницах и мастерских. На обоз грузились копья, щиты, части боевых машин. «- Сир, мы в этом году приготовили на один требушет больше» … Военная индустрия работает на полные обороты. Два дня отводится на прощание. Продолжительная молитва, обильный пир. Наутро барон торжественно целует детей, жену. Смотрите, какой красавец! Правда потолстел, в седло помогали садиться уже три человека. Но в старый доспех пока вошёл. Который даже отполировали и выровняли вмятину от прошлогоднего болта. А какие флажочки на пиках, красота!
Труба — в поход. «Войско», сопровождающее повозки с разобранными осадными машинами выползало за ворота со скоростью ленивой улитки.
Впереди долгий путь. До замка Бейнак целых 4 с половиной километра! Дорога прошла спокойно. Как и переправа через Дордонь и подьём к вражескому замку. Да и не могло быть иначе. Международного права не было, но правила были. Негодяй Бейнак гордо ожидает в своём замке — ведь пыль от обоза он разглядел ещё на старте, и ежегодные традиции, опять же. Ишь, все флаги над башнями поднял. И даже на один больше, наверное у него тоже на одну баллисту больше.
Обустройство осадного лагеря. Отдельная песня. Полмесяца прошло. А дальше окопные будни. Выпустили десять камней, пять долетело, один отщипнул кусочек на башне. Один требушет сломался. Чиним три дня. Снова прежний сценарий. Периодически, при хорошей погоде, пока не сильно жарко с утречка, можно подбежать поближе и прокричать Бейнаку все некультурные слова, заготовленные с вечера. Но так, чтобы долёт стрелы был метров на 10 короче. Не первый год, чай, ссоримся, все расстояния уже давно отмеряны
Ну ладно, сегодня от супруги весть привезли, скучает. И продукты кончились у крестьян ненавистного соседа, все повымели. Да и вино нового урожая подошло, осенние дожди скоро начнутся. Опять же замок подлатать надо — в следующем году Бейнак с ответным визитом. Сборы в обратную дорогу, тяжёлый долгий путь…
События в конце концов обеспокоили самого папу Римского, в 1317 году Иоанн XXII в попытке примирить семьи настоял на браке между наследниками обоих замков. Но мир наступил только на время короткой жизни супругов, после чего вражда вспыхнула с ещё большей ожесточенностью. В личную войну стала вмешиваться и политика, чего не было раньше. Такое впечатление, что один из баронов сцециально примыкал к противоположному лагерю, чтобы ещё больше насолить соседу.
Если один был против альбигойцев, второй поддерживал секту. Если один был верен французскому королю, то второй присягал английскому. Позже, если один был против гугенотов, второй вступал в их войско, если один поддерживал Фронду, второй выступал против принцев. Конечно же, после окончания столетней войны движения обозов между замками прекратились, но вражда осталась, и только Французская революция уравняла оба семейства. В буквальном смысле.
Если главные действующие лица тех столетий давно не живут, то две крепости до сих пор отражают их бесконечное противостояние, словно бросая вызов забвению времени. Чтобы быть хорошим напоминанием всем о бессмысленности жажды власти и тщеславия, ущербности постоянной злобы и вражды, на Кастельно развернули большой транспарант «Нет вражде в долине».
Такой же — и на замке Бейнак, который видно из Кастельно невооружённым взглядом.
Хотя уже давно, после черной эпохи войн, эпидемий и несчастий, во владения Кастельно пришло затишье. для замка период расцвета и благосостояния не наступил, в отличие от Бейнака.
Кастельно окончательно утратил свое военное значение и стал обычным загородным поместьем. Вместо улучшений самого Кастельно, Франсуа де Комон (так стали именоваться де Кастельно после брака единственной дочери) занялся строительством уютного поместья в стиле ренессанс, неподалеку возник замок Миланд, о котором я писал. Владельцы Кастельно переехали сначала в него, а потом построили ещё один замок — Де ля Форс, что возле Бержерака.
Состояние заброшенного замка постоянно ухудшалось, после Великой Французской революции он был окончательно заброшен, его разрушение ускорилось. В 1832 году отсюда возили камни для постройки пристани на Дордони. После 1966 года замок Кастельно включили в список исторического наследия и открыли здесь небольшой музей Средневековых войн. Замок привели в достойный вид, хотя полностью восстанавливать не стали.
Никаких центральных ворот с красивым порталом у замка Кастельно не сохранилось.
Сам вход — внизу Артиллерийской башни. Эта башня, которая подавляет свой грузной мощью, была пристроена к замку уже в конце Столетней войны, когда всё больше привыкали к перспективному оружию. Пятиметровые стены могли выдержать любой пушечный огонь, а круглая форма обеспечивала круговой обзор.
В ниши-бойницы смотрят фальконеты и пищали, видна военная амуниция, необходимая для артиллерийского огня, а в полу есть отверстие для подъёмного механизма, через него с помощью системы блоков поднимали порох, ядра и еду.
Поднимали отсюда, с нижнего уровня, где трудились подсобные оружейники.
До рождения Круппа было ещё очень далеко, но уже тогда в Германии изготавливали особенные, более смертоносные дивайсы. Вот импортная многоствольная пищаль, стреляющая одновременно двенадцатью свинцовыми пулями, которую называли «орган смерти». Сохранилась надпись мастера — «Меня зовут Бюлен ван Эфентюр. Я пожираю порох и изрыгаю огонь».
Постепенно поднимаемся на самый верх башни и выходим на террасу. Открываются потрясающие виды на долину Дордони, деревню Ла Рок Гажак.
На одном уровне с террасой, на самом верху замка находится «Расписной зал», самое многокрасочное помещение в крепости. По кругу нарисованы «Девять достойных», которых в Средневековье часто рисовали у себя в замках рыцари, сюжет был популярный. Первая триада из античности — Юлий Цезарь, Александр Македонский и Гектор Троянский. Вторая из Палестины — Иуда Маккавей, царь Давид и Иисус Навин. Третья — средневековые король Артур, Карл Великий и Готфрид Буйонский.
Здесь же начинаются залы небольшого музея, где собрано вооружение, обмундирование. Мечи, пики, арбалеты, кольчуги… Если смертоносное оружие из Германии, то доспехи для всадника и коня — из Италии, законодательницы мод. Да кто бы сомневался.
В верхнем ярусе донжона можно посмотреть и пару жилых комнат со средневековой мебелью. Вещей было в то время у дворян так мало, что при переезде из одного своего владения в другое сеньор брал с собой посуду, ковры, скатерти, одежду, половину комнат всегда занимали сундуки для перевозки этого скарба. Этому сундуку 600 лет.
Из донжона можно пройти по верху куртины боевым ходом, откуда стража наблюдала за окрестностями и враждебным замком Бейнак, который отсюда хорошо видно.
Кухня занимает сводчатое помещение в нижнем этаже замка, потолок и пол восстановили по уцелевшим фрагментам. Здесь печь для выпечки хлеба, а через двери кухни можно выйти на главный двор.
На дворе находится стратегический обьект, колодец — незаменимый источник жизни замка. В замках колодцы всегда глубокие, этот пробит на глубину 46 метров
Отдельная крепостная стена защищала нижний двор, отделённый от собственно замка. Здесь были кузни, пекарни, конюшни, при нападении здесь прятались жители деревни. Был здесь и небольшой средневековый сад, овощи и лекарственные травы выращивали для нужд жителей замка.
Вот такое нехитрое хозяйство.
Что делать провинциальному рыцарю после возвращения в свой замок хмурыми осенними вечерами, когда уже пресытились дичью и вином нового урожая, рассказали, сидя у камина, все истории о героических подвигах последнего полевого сезона? Конечно, сьездить на пару недель в какое-нибудь аббатство. Попробовать их вина вместе в компании с аббатом, пожертвовать свои пять копеек, и заодно получить отпущение грехов. Ведь грешны, чего уж говорить.
Одно такое есть неподалёку — аббатство Кадуэн. Основал которое на берегу реки Дордонь в 1115 году Роберт д’Арбриссель, тоже крестоносец. Куда дал на хранение кусочек плащаницы, привезённой ещё одним рыцарем с Востока.
Стоило появиться в аббатстве кусочку ткани, как моментально потекли паломники, и издалека. Может быть, кого-нибудь знатного встретим там и этой осенью, ведь были там и Элеонора Аквитанская, и Ричард Львиное Сердце.
Благодаря многочисленным паломникам монастырь процветал до самой Французской революции.
Когда были уничтожены многие украшения интерьера. Монастырь был оформлен сценами на библейские и светские сюжеты, фресками.
Кое-какие фрагменты этого настоящего шедевра резьбы по камню всё же сохранились.
Стоит до сих пор и великолепный клуатр
А высокая колокольня — в каком странном стиле, скорее напоминает азиатские постройки.
Несмотря на все перипетии истории огромный готический монастырь и сейчас хранит достойное спокойствие, унаследованное от его монашеской деятельности.
Со времён Средневековья сохранились церковь аббатства, ризница и монастырские здания, стоящие ещё на романских фундаментах. Почти десять столетий истории медленно проплывают между колоннами и создают универсальный, безмятежный образ Кадуэна, недаром здесь снимались многие фильмы.
А в 1935 году случился скандал. Исследователи обнаружили на «реликвии» следы арабской вязи, определили, что ткань изготовлена в Египте в XI веке. Рыцарь оказался плутом, паломники исчезли, их дорога в Сантьяго теперь огибает Кадуэн.
Сейчас посетители аббатства — только одиночные туристы. И ладно, мы приехали не из-за реликвии. В любом случае именно она послужила поводом для строительства аббатства, тёплые камни которого хранят память веков, а только это по настоящему важно.
Сам Кадуэн — красивый маленький городок, который вырос вокруг аббатства, жил и состарился только вместе с ним. Здесь больше ничего нет.
Процветает мелкое ремесло, несколько гончарных мастерских, салонов местных художников. Пара довольно неплохих ресторанов. На аббатской площади местные жители разложили многочисленный антиквариат, скопившийся на их чердаках за столетия, в надежде, что какой-нибудь одиночный турист купит набор столетних посеребрённых ложечек или фарфоровую пастушку неопределённого возраста…
