Сахалин. Александровск-Сахалинский: временные порталы

Таксуя между «Картофельным раем» и «Сахалинским Парижем» в течение всей своей жизни он знал каждую ямку на дороге и каждый камешек на обочине. Прохождение трассы было доведено до автоматизма, он знал, где сбавить скорость, где наоборот разогнаться до предела, по какой дуге войти в поворот, а где притормозить. В результате не успели мы на всякий случай пристегнуться, как мелькнула «Чушкина деревня» и перед нами возникло черной пирамидой творение «сахалинского Церетели-Чеботарева», поставленное справа от дороги в бывшем поселке Верхний Армудан. Валера хитро-вопросительно посмотрел на меня вдавленного перегрузками в кресло: «типа, зацени скоростенку…». Заценили — 19 км, за 8 минут! Нормально для александровской грунтовки. Шатаясь, выбрались из машины, на асфальт, в который закатан участок перед брошенной деревней — видимо, чтобы стыдно не было перед живыми и мертвыми.

В Тымовской долине было два Армудана, Верхний и Нижний, оба основаны каторжанами в 1884 году и названы по реке Армудан — притоку второго порядка реки Тыми. Армудан, или Армуданка, является левым притоком реки Малая Тымь, а та, в свою очередь притоком Тыми. Длина Армудана 36 км, площадь водосбора 268 км², сама имеет 106 притоков.

Поселки ликвидированы в 1985 году. Но сразу съехали не все, на моей памяти в Нижнем Армудане, еще в 1990 году жил чудаковатый крепкий старик Петя (с приставкой Армуданский). Окрестные леса знал, как свои пять пальцев, грибы, ягоды и дикоросы оттуда таскал тоннами, на то и жил, но мест ягодных и грибных не выдавал, за что Петю Армуданского иногда называли «подпольщиком». Перед тем, как зайти в лес, озирался — нет ли кого следом, следы путал, видимо в ручьи заходил, чтобы собаки след не взяли, шёл, меняя направления, кружил…и вообще очень подозрительно ко всем относился. Как-то поблуждав по распадкам, заросшим дремучим лесом в окрестностях Восхода, в поисках грибов, я вывалился в долину Армуданки, как раз напротив жилья Пети. Форсировав речку, по тропинке поднялся на левый, высокий берег и попал к во двор к отшельнику, который внезапно возник в проеме покосившейся двери на шум шагов. Поздоровавшись и извинившись, что тропа завела прямиком в Петино имение, что, мол, покой нарушил, отдохнуть не дал, завел разговор о лесах Армудан окружавших. Петя слушал молча, на клочковатой бороде застрявшие крошки хлеба, выцветшие глаза хитрые и недоверчивые, потом что-то про себя решив, показал на висящую, на одной петле калитку сказал: «Ступайте с богом» и долго еще смотрел вслед пока я шел до пыльной грунтовки. Потом, мне кто-то рассказал, что отца Пети, потомственного сахалинского охотника, на его глазах зверски пытал командарм Дреков в конце 30-х годов. Разбил костяшки пальцев обухом топора, а затем и вовсе правую руку по локоть отхватил. Жуткое время было, Дреков делал то, что считал нужным. В самом Верхнем Армудане, где стоит памятник, не расстреливали, это делали в совхозе Пограничник. Находился он через невысокий хребет от Армудана, по сырой, разбитой лесной дороге, на реке Пиленга. Место нужно сказать зловещее, самой природой «приготовленное» для зверств и убийств. Через совхоз «Пограничник», проходила старая дорога на Пиленговский перевал, на Михайловку и далее на Александровск, это в период каторги и была та самая «каторжанская тропа», по которой перегоняли каторжан в Тымовскую долину. В совхозе в 30-е годы находился лагерь, который кроме как концентрационным и не назовешь. Размещали заключённых в свиных клетях. Сюда отправляли всех кого считали вредителями, японскими шпионами и предателями. Здесь же и расстреливали партиями в распадках, трупы сжигали и присыпали ковшом бульдозера. Всего на Северном Сахалине в годы репрессий было расстреляно 2246 человек (это установленные фамилии, а сколько было не установлено). Может это и небольшие цифры, но если принять во внимание то, что численность жителей Сахалина в конце 30-х составляла всего 70 тыс. человек. Усердствовал в этом Дреков, в прошлой жизни младший унтер-офицер царской армии, в «советской» — комбриг, начальник Сахалинского УНКВД, член бюро обкома, начальник 52-го погранотряда, на который и возлагалась функция зачистки советского острова. Система перемолола и самого комбрига, в 1940 году его расстреляли в Лефортово.

Перед этим долго выманивали с Сахалина, боялись, что уйдет к японцам за кордон. В 90-х годах поднялась волна рассекречивания материалов о репрессиях, и всплыло ставшее зловещим название Верхний Армудан. В Армудане после войны находился лазарет стройки 506, той самой, через пролив тоннелем. Умер Вождь, стройку закрыли, росчерком пера Берии и Сахалин остался без тоннеля, а Армудан без лазарета.

Сейчас от поселка почти ничего не осталось, кроме здания радиостанции РВ-38 и двух радиоантенн. У местного народа бытует версия, что устройства были поставлены для приема сообщений от Рихарда Зорге. Может, конечно, эта радиостанция и имела дополнительную функцию в виде радиомоста с нашим разведчиком, но построена она была в 1935 году и обеспечивала эфирное вещание всю территорию северного Сахалина и соответственно обеспечивала прием передач областного радиокомитета всеми радиоузлами области.

Что касается памятника, то он мне никогда не нравился. Может я, что то не понимаю в монументальном искусстве, но если в анфас еще ничего смотрится, то в профиль, выглядывающая кладка создает впечатление, что черных плит не хватило или их было ограниченное количество и несколько случайно сломали подмастерья. А может быть кирпичи символизируют погибших в братской могиле? В любом случае не могу я осмыслить задумки автора монумента.

Меня более всего привлек крест стоящий рядом в рощице берез, который обнаружила Наташа. Простой такой крест с табличкой, на которой написано: Федор Янус Янусович, 1891–1937. Тут помог интернет, набрал я ФИО, ожидая, что Шаляпины полезут, а он мне взял и выдал:

Федор Янус Янусович р. 1891 в с Ярош, Венгрия. Проживал в Кировском р-не Сах. обл. Рабочий леспромхоза. Арестован 5.03.1938. Осужден 16.03.1938 тройкой за контрреволюционную агитацию к ВМН. Расстрелян 16.04.1938, 46 км от Александровска-Сах. Реабилитирован 20.07.1989. Только вот почему 1938, если на табличке 1937, и почему 46 км? Ну, хорошо хоть информация нашлась…

И вновь спираль дороги начала разворачиваться в лобовом стекле. Валерий притих и перестал с Антилопой разговаривать, девушки тоже как-то примолкли, затаившись на заднем сиденье. Мимо мелькнули развалины Арково и мы быстро пройдя еще один небольшой перевал оказались на въезде в Александровск-Сахалинский.

Вот здесь нужно внести, как мне кажется небольшие пояснения по тексту, дело в том, что рассказ по городу Александровску я уже написал. Материал, судя по откликам неплохой, сегодня вновь его прочел, подивился сам себе (ай да Первухин, ай да с… сын молодец!), да стал голову ломать, что с этим материалом делать. Можно конечно взять и кусками поставлять в этот новый рассказ, можно целиком. Но потом подумал: а пусть он просто будет началом этого рассказа, ни к чему не обязывающему, захочет заинтересованный читатель узнать историю города, местную топонимику, непростую историю зайдет и прочтет. Дел то — по ссылке щелкнуть, вот она:

https://pervuhinsergey1961.tourister.ru/blog/9227

Если кто-то ленится это сделать, одним абзацем (краткое содержание предыдущей серии): В рассказе красной строкой проходят размышления автора о неизбежности наказания за совершенные преступления, о цикличности взлетов и падений. Это в итоге приводит не только к раздвоению сознания, но и к полному раздвоению первого порядка, при котором раздваиваются все материальные слои бытия (время, пространство, топонимы, объекты, события, люди и пр.), что доказывается на конкретном примере, в конкретное время, в конкретном месте, названном А. П. Чеховым как «Сахалинский Париж». Мало того, эта двойственность циклична, и имеет свойство бесконечно повторяться, в виде противоположностей, при которых зима сменяется летом, белое черным, пессимизм оптимизмом, прошлое будущем, а будущее прошлым и настоящим, о чем собственно вторая часть рассказа. Посему не прочитав первую часть, вы не сможете в полном объеме оценить замысел автора и соответственно вторую часть, в которой расшифровываются некоторые недосказанности первой. Кроме этого, вы так и не поймете, что двигало Еленой и Натальей, которые прочли первую часть и решили обязательно переместиться из Москвы в Александровск, где с ними, начали происходить граничащие с сюрреализмом события, показывая всю реальность нереального. Последнее имеет особенность в периферийной периферии быть размазано локально тонким слоем, увидеть который достаточно трудно, но это от того, что в современном мире мы отучились видеть то, что нужно, переключая внимание на доминирующее второстепенное.

В Александровске, непостижимым образом сходятся дороги прошлого, будущего и настоящего. Такой вот пыльный, заброшенный, нерегулируемый перекресток (кстати, не для красного словца — светофоры здесь отсутствуют по определению) на краю времени, света и пространства. Не смотря на то, что на запад через пролив матушка-Россия, ее присутствие ощущается слабо и иногда кажется, что до нее несколько световых лет, а солнце падающее в пролив уходит не в сторону Евразии, а в безбрежный океан, на поверхности которого больше нет ни одного клочка суши.

Как я уже писал в первой части, Александровск возник как поселение каторжников — людей совершивших преступление. В фильмах про каторгу всегда присутствуют полосатая роба арестанта и кандалы. Печать «каторжного города», лежит на Александровске до настоящего времени и проступает в реальном времени в мелких и не очень деталях. Вот, например, на гербе города в виде кандалов (железа). Пусть они и разорваны, но они есть, и чем-то напоминают достаточно распространенную татуировку на телах криминальных личностей. Про три основных типа каторжников нам рассказала очаровательная девушка-экскурсовод в музее «Чехов и Сахалин», куда мы сразу и поехали. Первые, их называли «вольные», ходили на работу практически без охраны, с одним надзирателем, спали в «вольной тюрьме». Кандальные — те, кто носит кандалы, их надевают перед работами, либо на этапах. Самые отъявленные, склонные к побегам, бриты на одну сторону головы, носят ножные кандалы, прикованные длинной цепью к тачке. Это «тачечники», они и спят с тачкой и в туалет ходят, напоминая чем-то, где-то раков-отшельников. Живут в Воеводской тюрьме, в самом страшном месте Сахалина.

Девушка тем временем перешла к теме Чехова, а я отправился погружаться в его мир, делая фотографии обстановки дома Лансберга, про которого писал в первой части. Нужно отметить, что энергетика дома сохранилась, усиленная многочисленными предметами каторжанского периода. Дом подсвечивается светильниками, сделанными под старинные лампы, что создает соответствующую атмосферу. В некоторых комнатах, в темных углах, казалось кто-то стоит, притаившись, а в одном месте, когда я выбирал ракурс в ограниченном пространстве, кто-то (или что-то) шепнуло мне на ухо неразборчиво и слабо.

Что это было за слово, я не разобрал, озираясь по сторонам. За стеной, через пару комнат девушка рассказывала о Цейлоне, пальмах и Чехове, в этих пальмах. Голос ее доносился чуть слышно и казалось, шел с чердака дома. Интересные эффекты продолжались, а я пытался понять, что же было сказано, уставившись на единственное окно в комнате, которое тускло освещало бок самовара и растение в пыльном горшке. Показалось будто чайная ложечка, лежащая на столе, только была вынута из горячего чая и остывая, дымилась. Странно, но она была теплая и липкая на ощупь.

Подумав о том, что пора уходить пока не обвинили в краже столового серебра, я отправился из лабиринта комнат на солнечный свет и опять услышал неразборчивый шепот. И опять не понял, что за слово было произнесено. Нужно отметить, что я все-таки понял сказанное, но уже тогда, когда покинул Александровск и ехал, пытаясь заснуть в поезде (но обо всем по порядку).

На улице, так и не распогодилось, над городом весела пелена облачности и Елена с Наташей, утомленные облаками Шикотана, вкУпе с моросью изрядно расстроились, так как мечтали о хотя-бы одном дне с солнышком. Пришлось во время моего перекура, пока мы шли на осмотр следующей экспозиции, прочесть лекцию о методике создания мыслеформ. По напряженному выражению лица Елены, я понял, что процесс ее создания начался.

А мы в сопровождении нашего экскурсовода проследовали в соседнее строение под названием «Станок».

Елена видимо тоже забыла о мыслеформах. Новая экспозиция открыта недавно, за огромным забором находится реконструкция станка XIX века. На улице под большим навесом разместились различные предметы ушедшей эпохи: кузня, упряжи, сани, инструменты…

В помещении реальные предметы быта: посуда, кухня, мебель, дорожные чемоданы сохранившие запах нафталина. «Реалистичные скульптуры» (так они подписаны) усиливают эффект присутствия и иногда кажется, что они просто замерли. Стоят, в ожидании томятся, и как только из замочной скважины будет вынут ключ, наступает их время. Они разминают усталые напряженные спины, прохаживаются по комнатам. Сонька тащится, матерясь несусветно-трехэтажно, готовить на плите что-то съестное, а телеграфист с охранником (похожие как братья-близнецы), терпеливо ждут, обсуждая каждый вечер одну и ту же новость и протирая ложки к ужину.

Елене и Наталье музей очень понравился, но третью экспозицию — историческую смотреть было проблематично, так как желудок требовал еды. Найти еду в Александровске проблематично, так как в наличии только пара столовых при колледжах (пед и мед — хуже нет), да и те на каникулах не работают. Реально только кафе «Три Брата», куда мы и отправились. И тут, к слову сказать, начали сбываться мечты:

1). Вылезло солнце. Вы скажите, какая же это мечта? Э, нет дорогие, если вы его не видели пару недель, как это произошло с Леной и Наташей, это становиться мечтой. И она реализовалась, солнце медленно выползло из пелены облаков, хмарь испарилась и над Александровском возникло голубое небо. Много голубого. Все как-то повеселело. Голуби начали ворковать, дети смеяться, и даже бабульки на мини-рынке зашевелились, высовывая носы из кокона одежд, и даже Ленин, как мне показалось, улыбнулся.

Да и как ему не улыбаться. Он стоит здесь вот уже 63 года, а установили этого вождя в 1954 году, взамен старого, удивлявшего всех своей экспрессивностью. Старого, работы Шадра, поставили в 1937 году на площади им. 15 мая, перед ДК. Дом культуры выстроили на месте, где когда-то стояла каторжанская тюрьма. Кстати старого бронзового Ленина Шадра, никто с тех пор не видел, куда он делся, не знают.

Мне так кажется, что он не исчез бесследно, видимо просто материализовался в один из соседних параллельных миров, входов в которые тьма тьмущая и в городе и в его окрестностях. Да и стоит там, украшая площадь, какого-нибудь 51 мая, в каком-нибудь параллельном Александровске…

2). Девушки мечтавшие съесть рыбу, получили ее в кафе «Три Брата». Опять скажете, что это за мечта, рыбу съесть…Ан нет! Во первых рыба была палтус (ее Наташа и Лена очень хотели), во вторых это был не краб (от которого на Шикотане наступило ну не отравление, а усталость предшествующая которому). В третьих это был палтус, свежевыловленный в водах Татарского пролива, вблизи Александровска, и приготовленный, так как мечталось.

Я ни о чем не мечтал, поэтому мне принесли совершенно индифферентный салат из свеклы и банальный кусок свиньи с рисом, присыпанный оплавленным сыром. С первых секунд, я почувствовал, что прошлая жизнь свиньи была непростой. Было такое ощущение, что детства у нее не было, в юношестве она начиталась Поля Брегга и посвящала длительные периоды своей жизни очищению тела, затем несколько лет провела в концлагерях, испытывая ужасы плена. Но никакие побои палками не смогли сделать из нее приличную отбивную. Подобных свиней я наблюдал на севере Сахалина в Виахту, в самом начале своей сахалинской жизни. Проходя по берегу на север, я вдруг почувствовал на себе пристальный недобрый взгляд, сверху с берегового обрыва. Присмотревшись я увидел несколько свиных голов с поблескивающими глазками, в упор смотрящих на меня сверху. Стало не по себе. Взгляд явно был оценивающий. Но обошлось, а через какое-то время я их снова увидел, только на пляже. Худые, жилистые и поджарые, больше похожие на мутирующих бультерьеров, они бродили по пляжу, поедая тухлую рыбу и гниющие водоросли. Картина не из приятных. Меня так потряс вид этих бультерероподобных тварей, что теперь, всегда как я начинаю заболевать, мне снятся эти свиньи на берегу моря. Рис, разогретый на пару, не добавил мне положительных эмоций, а чашка «кофе», принесенная официанткой душу так не согрела. Сделав вывод, о том, что конкуренция это положительное понятие, а отсутствие конкуренции в таких городках приносит только вред, мы двинулись из кафе продолжать исследование Александровска.

Показав девушкам все местные достопримечательности города. Прежде всего колокол из Синеозерской пустыни 1651 года. Появился он из параллельного мира в 30-х годах ХХ столетия на маяке Жонкиер и с тех пор находится в этом измерении, подвергаясь нападкам со стороны темного мира. Его пытались увезти с острова, даже корабль прислали, но александровцы святыню не отдали, обложив кордонами порт. Пытались гнусные злодеи разбить его на куски и продать на сувениры — не удалось, злодеев наказали, отломанным куском по голове настучали, а колокол повесили у церкви.

Кстати в местную церковь «Покрова Святой Богородицы», мы зашли. Все мои попытки посетить ее ранее, были обречены на неуспех. А этот раз дверь распахнулась сама собой, вышел батюшка, вручил нам по яблоку (был Яблочный спас), которые он достал из широченных карманов, предварительно про жонглировав ими, молча кивнул, сел в «Лексус» и уехал по делам. «Секретарша», пользуясь отсутствием «шефа», была занята обсуждением дел по телефону, не выпуская аппарат от уха, прижатого плечом, продала свечи, отсчитала сдачу и продолжала наставлять собеседницу на том конце провода: «Не делай этого, не делай! Пошли его подальше, как придет. Пусть думает, что делает, а эта с… подзаборная пусть поймет, что ты только его и любишь. Да. Да. Точно. А он? А она?».

Мы скучающе прошлись по церкви, больше напоминающей выставку-продажу картин и икон, которые висели повсюду. Попадались интересные экземпляры (для меня), например вот эта имеющая название «Мытарства или Воздушные бесовские стражи». Смысла я не понял, а отвлекать женщину от интересного разговора по телефону не хотелось. Так и ушли под аккомпанемент: «а он? а она?».

Рядом с церковью концентрируются объекты нашей реальности: памятный камень секретарю обкома КПСС П. А. Леонову за развитие Сахалина и Курильских островов (1998), обелиск погибшим в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. (1974), и памятник юным добровольцам сахалинцам (2015). Напротив церкви находится самое старое здание в Сахалинской области, поставленное в 1881 году. Это здание казначейства Сахалинской области, чему есть соответствующая доска с другой датой — 1898 год.

Солнце уже светило ярко, припекало, ведь, несмотря на север Сахалина, город находится примерно на одной широте с Саратовом, Харьковом и Киевом. Стало жарко, и мы решили отправиться ближе к морю, а именно в Дуэ, одну из столиц каторжанского Сахалина.

А вот на этом позвольте сделать передышку, так как впереди еще много всего интересного. Во второй части рассказа реальный образ Александровска начинает меняться, сильнее проявляются образы прошлого, а сюрреализм событий возрастает. Мы попадаем вместо Воеводской тюрьмы на автобусную остановку, где ранним утром швартуются подводные лодки, мимо нас на УАЗиках проезжают кавказцы с четырьмя ногами, а в самом Дуэ, наша группа из «проверяющих газификацию», в глазах выживших жителей превращается в группу «педофилов снимающих порнофильм про каторгу». В довершении всего директор музея «Чехов и Сахалин», исцеляет Елену от боязни высоты, сбрасывая ее с мыса Жонкиер, прямиком во временной портал, который смастерил от нечего делать Ландсберг.

Сахалин. Периферийная периферия: Тымовское

Сахалин. Пропавшая экспедиция: Жонкиер

Сахалин. Александровск-Сахалинский: временные порталы

Сахалин. Дуэ: пуговица Закована

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм