В усадьбе Михайловское

Как рассказать об усадьбе «Михайловское», чтобы не оказаться в плену постоянно повторяющихся фактов, которые пересказываются экскурсоводами, перепечатываются глянцевыми путеводителями. О Пушкине можно говорить только от чистого сердца, заново переживая все-все.

Может быть, поэтому я отложила рассказ об этой родовой усадьбе поэта, напоследок.

Зато теперь труднее рассказывать, ведь о многом уже упомянула в других своих рассказах, альбомах.

Вот здесь о моем путешествии в Пушкинские Горы:

https://www.tourister.ru/responses/id_16080

https://www.tourister.ru/responses/id_16086

https://elenarossi.tourister.ru/photoalbum/28079

А это о «Пушкинской деревне», «Мельнице», об усадьбе «Тригорское»

https://www.tourister.ru/world/europe/russia/city/pushkinski-gory/museum/24047/responses/2471

https://www.tourister.ru/world/europe/russia/city/pushkinski-gory/museum/26035/responses/2468

https://www.tourister.ru/world/europe/russia/city/pushkinski-gory/museum/24043/responses/2525

Нет ни одного места, из моих путешествий, о котором я так долго желала бы рассказывать. Почему!

Сначала поставила знак вопроса, а потом исправила на восклицательный — ведь вопрос-то риторический.

Рассказывая о Святых Горах, во время моего посещения Святогорского монастыря, один монах сказал мне очень простую и очень важную истину, которая в моем пересказе может звучать так: люди стремятся прикоснуться к материальным вещам, которые хранят память о былом, но если жив дух, то даже отсутствие таких вещей не умалит значимости места.

Это всецело относится и к Михайловскому. Мало что сохранилось. Ветхость, которая со временем подступает ко всему живому, нерадение людей, социальные катаклизмы — революция, затем война — страшная разрушительная…

Сегодня на старых фундаментах, многолетним трудом ученых-исследователей, а затем строителей, восстановлено, реконструировано былое. На старых местах посажены новые деревья, но, конечно же, это только способ «оживить память», помочь усталым от виртуальной избыточности чувствам, встрепенуться и оживить собственный дух, посредством которого только и можно чаять живое, пушкинское, вневременное.

Да, есть такой «туристический объект» (даже словом таким не хочется называть Михайловское), но как рассказать об этом месте!

Давайте дождемся, когда усталые экскурсоводы уйдут домой, когда счастливые экскурсанты уедут в свои дальние и ближние обители, когда охрана, успокоенная безлюдьем, пойдет пить чай, мы тихо-тихо войдем в этот дом и воспомянем о том, что было «не с нами», но что есть родное, свое.

Не надейтесь на какую-либо систему и выстроенность рассказа — я и сама не знаю, на что свибрируют струны моей души, какая иная память коснется сердца. Над усадьбой Михайловское словно распростерла покров надмирность, поэтому здесь так легко возлететь над Временем и Пространством…

Усадьба невелика. Литография П.Александрова по рисунку псковского землемера И.Иванова, датированная 1838 годом показывает нам очень скромный барский дом и хозяйские, служебные постройки справа и слева от него.

Сегодня все так и воссоздали: справа господская кухня, дом управляющего, дом приказчика. Слева — домик няни.

Здесь столько раз все горело, разрушалось, восстанавливалось и снова разрушалось, что полезно напомнить лишь последнюю дату — уже после войны, в 1949 году дом в шесть комнат, восстановили условно таким, каким он был во время Пушкина.

Вообще, раньше, когда человек входил в дом, он крестился на иконы в Красном углу.

А ведь и правда удивительно, что из малочисленных вещей, которые остались от той поры, сохранилась именно икона Троицы. Она висит в комнате родителей. Этой иконой отец поэта благословил на брак сына Льва и надо сказать, что его семейная жизнь сложилась удачно. Сестра поэта Ольга такого благословения не получила и ее семейная жизнь не была счастливой. Раньше благословению родителей придавали большое значение, ведь это было не просто разрешение жениться — родители брали на себя ответственность за такое разрешение, за определение судьбы своих детей, призывая помощь Бога на устройство их семейного счастья.

В разных семьях были разные родовые иконы — благословить могли и Казанской, и Смоленской, и Спасом Нерукотворным.

То, что родовой иконой Пушкиных в Михайловском была Новозаветная Троица — символ Вечной Вневременной Любви — символично.

На стене комнаты родителей портреты членов семьи: В центре большой портрет Сергея Львовича — отца поэта, который в графитной технике выполнил в 1824 году К. К. Гампельн.

Слева акварельный портрет дочери — Ольги, справа портрет брата Льва, выполненный карандашом. Внизу же, совсем маленький портрет матери поэта, воссозданный с миниатюры художника Ксавье де Местра (пластина, акварель, гуашь).

Надежда Осиповна Пушкина или «прекрасная креолка», как звали ее современники, вошла в семью Пушкиных без особого благоволения матери Сергея Львовича — чопорной барыни Ольги Васильевны — представительницы древнего рода. Ох, уж эти свекрови! Все то им кажется, что сын мог бы составить партию и получше.

Со стороны отца Пушкина в роду было немало великих имен из русской истории, даже причисленных и к лику святых, достаточно назвать Ярослава Мудрого!

Поэт всегда интересовался своими корнями. Многое рассказывал ему двоюрдный дед — Петр Абрамович, к которому он ходил в Петровское, ведь тот знал все не понаслышке, а от первого лица Ибрагима Ганнибала — арапа Петра Великого.

Сколько легенд, сколько преданий «старины глубокой»…

А это портрет двоюрдного деда Пушкина — Ивана Абрамовича Ганнибала

Когда прадеда Пушкина увозили от родных берегов, как заложника, его сестра, которой было лет тринадцать, бежала и умоляла взять ее вместо любимого малолетнего брата. Она даже запрыгнула в лодку, но когда поняла, что уговоры бесполезны, бросилась в воду. Так великий и длинный путь знаменитого арапа в Россию начался с великой жертвы истиной любви.

Где я это читала? Теперь и ссылку не найти на источник. Но в жизни Пушкина так много переплелось истинного и почти легендарного, что не мой удел разбираться с этой правдой.

В Пушкине удивительным образом сошлось бурное наследие: африканская горячая плоть, побуждающая переживать страсти наивысшего накала, и великая святая одухотворенность, которая не сразу, но со временем еще должна была ожить в его душе.

Портрет прадеда Пушкина висит в этой гостиной — одной из шести комнат.

Как известно сердце человеческое — поле битвы Добра и Зла. У Пушкина это была величайшая битва, в которой в последние часы его жизни окончательно победило Добро.

Об этом так проникновенно написано в знаменитой статье Соловьева «Судьба Пушкина».

Кажется, Ганнибалы были людьми жесткими. Есть свидетельства, что и в этой связи, у поэта не складывались отношения с матерью. Лишь приехав в конце жизни Надежды Осиповны к ней, можно сказать, прощаться, сын, наконец, нашел общий язык с матерью. Тогда они вели долгие и очень сокровенные разговоры, к которым стремились всю жизнь и которые излечили их, жаждущие взаимной любви, души.

Не будем заглядывать за пределы этой тайны. Но ясно одно — Пушкин, с детства лишенный материнской ласки, отданный на попечение кормилицы и няни, именно в простой русской крестьянке Арине Родионовне нашел сердечность и искреннюю любовь, которую пронес через всю жизнь.

Друзья Пушкина вспоминали, что он, нередко звал няню мамой, несмотря на ее протесты — «какая я тебе мама!»

«Не та мать, что родила, а та, что выкормила», — якобы отвечал поэт.

В Михайловской усадьбе няня жила в своей комнатке, но когда приезжали гости, да и летом, уходила в свой домик.

Мне такие перемещения, по житейски кажутся понятными. Зимой, когда все занесено снегом, домик надо постоянно греть — печь топить, а в господском доме всегда отапливались две комнаты — кабинет и девичья (комната няни). Да и сумерничать с названым сыночком Александром было намного сподручнее.

В буфете комнатки няни стоит фарфоровая и хрустальная посуда, есть и бутылка-полуштоф зеленого стекла, что отреставрировали по фрагментам, найденным при раскопках в Михайловском.

«Выпьем добрая старушка» — это не гипербола, а сама реальность.

В то время, в господских домах в моду входил чай с ромом, а у Арины Родионовны, по-простому, всегда были припасены наливочки, употребив которые и возвеселив немного кровь для куража, она начинала свои удивительные сказки, да песни.

Но, похоже, Арина Родионовна тоже характер имела! Поступь у нее была тяжелая. Дворовые девушки, над которыми она властвовала в рукодельных и иных житейских делах, ее побаивались.

Кстати, Арина Родионовна была грамотной и Пушкину писала письма — их копии хранятся в Михайловском.

Пушкина она любила всей душой и, похоже, нередко «наставляла на путь истинный», а ему, как он писал, с ней было и покойно, и интересно.

«Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей

Читаю только старой няне,

Подруге юности моей…»

Ел Пушкин самую простую пищу, только просил из Петербурга привозить специи: перец, горчицу… А вот чаи «гоняли» травные. Травы сушили и в них знали толк. Чаи были отменные. Мы тут с некоторыми друзьями с Туристера уже начали этот процесс освоения рецептов травных чаев — из таволги, иван-чая, других…

Мне показалось забавным, что Пушкин любил блины со свеклой — говорят, мог съесть враз до тридцати!

Думала-думала, да и пришло на ум, что свекла-то в начинке была непростая. Вдруг странная подсказка возникла про мелко нарубленные соленые огурцы… Может быть Арина Родионовна подсказала? Надо попробовать!

Конечно же, центром дома является кабинет Пушкина. Над диваном портрет лорда Байрона.

Обстановка простая, лишь много книг. «Книг, ради Бога, книг», — писал он в письме брату Льву. Книги приходили Пушкину по почте и получал он их часто.

Мемориальными вещами является подножная скамеечка. А. П. Керн.

Фарфоровая чернильница.

Кий и бильярдные шары, якобы тоже настоящие, пушкинские.

А вот пистолеты — нет.

Рядом стоит «тросточка» поэта. Не помню, сколько она весила в фунтах, но посчитали — порядка 8 кг! Когда его спрашивали — зачем он ходит с такой тяжелой, железной тростью, он говорил, что готовит твердую руку для дуэли…

Именно из этого кабинета он когда-то написал Н. Н. Раевскому: «Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить».

Усадьба в Михайловском — это не только дом, с прилежащими к нему постройками — например, кухней.

Михайловское — это и великолепный парк. Ах! Сколько еще здесь можно бродить и рассказывать!

Нет! К Пушкину нужно приезжать еще и еще! Невозможно все одномоментно пересказать и перечувствовать. Да и сам поэт хотел таких посещений, такой памяти!

«Но если обо мне потомок поздний мой

Узнав, придет искать в стране сей отдаленной

Близ праха славного мой след уединенный —

Брегов забвения оставя хладну сень,

К нему слетит моя признательная сень,

И будет мило мне его воспоминанье».