Старицкие места

В Старице Пушкин покупал вино. И вёз его в деревушку Берново, расположенную в 60 верстах от городка. Дороги от Старицы до Берново и сейчас такие, что не каждая карета проедет. Но коль раскачались и добрались — загляните в музей Александра Сергеевича Пушкина. Расположен он в главном здании усадьбы Вульфов, их родового имения. Александр Пушкин здесь бывал шесть раз, отдыхал, кутил, развлекался, заигрывал с крестьянками, творил. Изначально музей поэту располагался в небольшом деревянном домике. Потом пролился на всё пространство сохранившей дух усадьбы.

Дом с мезонином двухэтажный. В просторных залах первого этажа экспозиции пути Пушкина в усадьбу, история Вульфов времён 18 века. Второй этаж, с просторными залами — атмосфера усадебного дома. Интересно, что каждая комната имеет свой не повторяющийся цвет стен. За тонкой веревкой стоят подлинные вещи интерьера усадьбы.

Пушкин овладел усадьбой, его бюсты и портреты повсюду. Невозможно переоценить значение Александра Сергеевича и невозможно переполнить пространство им. Не менее удивительны акварели из коллекций меценатов, богачей, художников прошлых веков. Неизвестные усадьбы со всей России разбросаны по стенам, как по карте. А между ними копии писем и рисунков, созданных Пушкиным во время отдыха у Вульфов.

Господский дом возвышается над протекающей жизнью, как и положено в таком явлении как русская усадьба. Он сохранил мощь и величие, напротив бюст Пушкина. На нём поэт серьёзный, совсем не вяжущийся с воспоминаниями о проведенных им днях.

Роща и парк усадьбы сохранили покой. Я застрял в яблоневом саду. Когда стоял под старой яблоней, меньше недели назад прошел ароматный яблоневый спас. И яблоки ещё владеют воздухом вокруг. Ими благоухает, они красят пространство в алый цвет, от каши под ногами тянет терпкий аромат сидра, жужжат осы. Словом, в саду я плотно отобедал плодами разных сортов.

Усадьба уходит вниз, волнится рельефом. Наверху собраны поляны, тщательно выстриженные, с раскиданными по углам лавками. На склоне спрятался летний театр. Уходит на вершину холмика в чаще горка Парнас. Наверху спиральной тропинки лавочка. В этом месте, говорят, любил уединяться Сашка Пушкин. Я, конечно, не поэт, но посидеть в тишине под защитой могучих вековых деревьев тоже мастак.

В другой части парка круглое зеркало пруда. Деревья вокруг на подпорках спят, скрипят когтями по ёлкам белки. Аллея уходит вдоль дорожки до беседки, захваченной муравьями. Что они таскают, нетрудно догадаться — яблочный спас же прошел. Полянка рядом залита солнцем, там качели ждут барышень, игриво смеющихся в такт раскачивающих их мужчин. Внизу под холмом расстилается Берново.

Направляясь в Западную Двину и Торопец как-то по июню, мы проезжали вскользь города Ржев и Старицу. Подумать только — я ведь и не знал, что в часе езды от Твери расположился такой уютный, маленький в одновременно богатый городок. Речь идёт, конечно, про богатство духовное. Обветшалость и легендарные тверские дороги продолжают держать марку губернии. Потому она могучая и древняя. А мы, очутившись проездом, через месяц вернулись в Старицу для основательной прогулки по городу.

При въезде в город, едва не доезжая до автостанции, закругляется стела с годом основания 1297 и памятным событием посещения Старицы Пушкиным. Здесь, на краю Валдйской возвышенности, у крутых берегов, много веков бурлили дела военные, политические и духовные. Основал город тверской князь Михаил Ярославович. Место стратегически выверенное, приходилось биться под неудобными стенами и московитам, и басурманам. Они даже вместе успели получить на орехи в октябре 1317 года под Старицей в местечке Бортенево. Город отходил Московскому княжеству и возвращался вновь. Здесь бывали лица государственного масштаба. Родом из этих мест непобедимый адмирал В. А. Корнилов, а основанный Успенский монастырь долгое время был под управлением архимандритом Иовом, впоследствии ставшим патриархом всея Руси.

Прямым ходом, проезжая по улочкам с деревянными домами в историческом центре, мимо ремонта дороги, уходим на машине в сторону Торжка. Впереди двадцать километров полей, летающих журавлей над самой головой, маленьких тихих деревень. Путь лежал в крупное село Красное со старинной уникальной церковью.

Преображенская церковь, построенная в 1790 году, копия, пусть и не точная, Чесменской церкви в Санкт-Петербурге. Таких, практически одинаковых церквушек-сестёр было три. Но третья церковь где-то в глубине Псковской губернии не выдержала испытания, возложенные на Русь в дремучие смутные годы. Воздвигнутая в псевдоготическом стиле, церковь привлекает необычностью форм и цвета. Старинный латаный фасад рушится на округлых стенах и ангелы над входом поедены временем, но восстановление только начинается. Внутри часть икон даже не вытащили из полиэтилена, некоторые — принадлежат руке современных иконописцев. В них другой стиль, иная философия, и различия современной иконы от принятой нами за живописный академический стиль разнится больше, чем с редкими аскетическими.

Особенность архитектуры создают внутри церкви изумительную акустику. Окажетесь у церкви — обязательно зайдите. Уходящие вверх своды стен необычного оранжевого цвета удивляют обнажённостью. Мы как-то привыкли к богатым стенам до купола. А ещё больше удивят служащие там женщины. Если не будет таинства, они споют для вас чтобы ощутить волшебство звука в церкви. Сама церковь в деревне прижилась, не выделяется видом, соседствует с могучим одиноким деревом. Так хорошо вписана в русскую деревню потому, что поблекла от времени. Над дворами летают журавли, по дорогам бегают дети, а улицы села расходятся лучами на много сотен метров.

Ещё длиннее прямые улиц Старицы, интересные места которой расположились компактно на пятачках по берегам Волги. Собственно, улочки уходящие от пятачков образуют весь жилой массив города.

На высоком берегу «Московской стороны», город разрастался в поздние годы. Оно и понятно — берег со стороны дороги на Тверь. По ней кто угодно может прийти. Поэтому здесь и дома свежее — навроде хрущёвок и пятиэтажек, монумент советскому солдату. У Дома культуры с насыщенной жизнью, стоит памятник женщине-старице. Его установили в честь 700-летия города. На постаменте вполне себе молодая женщина широким жестом встречает гостей города. А по легенде, старица была уже древней старухой, скрывшейся в пещерах с детьми во время набега монголов. Юрий Тверской только её и нашёл после набега, в честь старицы был назван город. Рядом расположилась ярмарка, некогда служившая городу яркой достопримечательностью. Раньше на неё съезжались купцы и мастера окрестностей, а теперь это обыкновенный рынок. Говорят, что на праздники ярмарка воскресает и любопытствующим предоставляется возможность найти редкие товары, а не всякий ширпотреб. Вниз к реке расположился памятник земляку Старицы, легендарному и непобедимому Вице-Адмиралу Российского Флота Владимиру Алексеевичу Корнилову.

Дорога к музею в Рясне — классическая для тверской губернии. Местами дождь, местами град, местами ковровые бомбардировки создают полосу препятствий для автомобиля. Длиною от Старицы в 51 километр, путь съест полтора часа жизни. И ведь — местами я обгонял автобус. А местами не мог его догнать, всё равно оба одинаково волочились не более 15 км/час. Негатив скрашивали виды за окном. С каждым километром от Старицы, куда туристы ездят пачками, деревня становился всё дремучее и натуральнее. Уже рядом сельский магазин с лавочкой у деревянного крыльца, недалеко покосившаяся церковь времён Ивана Грозного, раскиданы по пологому холму домики, между которых носятся ребятня на великах и ушастые собаки. Рясня нас встретила отрядом коров, пасущихся на обочине.

Да и сама деревушка впечатляет. Широкая улица с вековыми деревьями, дубами, ивами, берёзами. Руками не обхватишь. Всё те же пологие холмы валдайской возвышенности, на которых выросли домики, соединенные дорогой. Ветер причёсывает кроны могучих деревьев, а от деревянной почты вразвалочку, уставшим шагом, бредёт бабушка. Тишина и только ветер да птицы наполняют воздух. Заборы не бездушные пряталки из профлиста, а живые — где-то плетень, больше частокол, самый популярный классический деревянный забор. С интересом смотрят на нашу машину две женщины, зацепившиеся языками у колодца.

На развилке стоит неприметный домик. Музей легендарного адмирала выдаёт только бюст Корнилова, строго смотрящего вдаль. Над крыльцом флюгер, табличка простенькая и номер телефона, если смотрителя не будет на месте. На самом деле — дом не Корнилова, и даже деревня — не его родная. Родины адмирала больше не существует, от деревни остались фундаменты на заросшем поле в двух километров от музея. Память этих мест в несколько деревень хранят на перекрёстке в Рясне. Здесь свергались церкви для военных нужд, родился адмирал и приезжали великие люди, но остался лишь незавершенный музей сельской жизни, живописный монумент воинам-освободителям, часовенка и небольшой музей морского флота, поместившийся в четырех комнатах.

Смотритель музея Волнухина Людмила Николаевна, продолжает дело своего мужа — подвижника памяти края, основателя музея, краеведа и писателя — Волнухина Александра Яковлевича, умершего несколько лет назад.

Часть экспозиции общей исторической комнаты по праву посвящено краеведу. Рядом вещи с разобранной церкви на холме, творения местных умельцев и дары старицкого края. Комната знакомит посетителя с историей, настраивает на волну морского дела, погружает в атмосферу дома, со скрипящими половицами и прохладой деревенских стен.

Во второй комнате тематика морского флота. Не просто рында и знамена развешаны — гораздо глубже. В ряд стоят книги, лежат под стеклом дары моря, на стенах флотская форма — всё это привезли адмиралы, мичманы и матросы. В музее легендарного адмирала бывали лица первой величины отечественного флота. А отдельные из них несколько раз и на регулярной основе. Две последние комнаты связаны непосредственно с Владимиром Алексеевичем Корниловым. Это не значит, что другие комнаты оторваны — все они так или иначе ведут родством или делами к адмиралу. А дальше его родовое дерево, портреты и личные вещи. Последних не так много — воссозданный небольшой уголок квартиры адмирала. Передали в дар из Санкт-Петербурга. На стене шашка — не та, что стала роковой, но переданная в дар из тех времён и сражений.

Большая часть истории — фотографии, а большая часть рассказа — генеалогия и связи Корнилова, чьи потомки разлетелись по России (моряки) или во Францию (белая иммиграция). Поэтому в усеченном рассказе (мы сами попросили, у нас было ограниченное время) мало запомнилось из хитросплетений родового семейства. Факты врезались в подробностях. С началом крымской войны в бою из всех адъютантов погиб только один — тот, который купил несчастливую (и потому дешёвую) шашку на кавказском базаре ещё во время кавказкой войны. Он планировал подарить её Корнилову и единственный раз взявши с собой — был убит. Слухи о несчастливой шашке распространились по всему флоту. Владимир Алексеевич россказням не верил и взял шашку с собой на бой, в котором был смертельно ранен.

К сожалению, второй запомнившийся факт тоже связан со смертью. Большое количество рассказанных нам имён умерли в Рясне от инфаркта. Многие пережили несколько инфарктов, прежде чем очередной из ударов поборол жизнь. И основатель музея — Волнухин Александр Яковлевич умер от инфаркта, оставив жену хранить память фамилии великого адмирала.

Другое дело за мостом на «Ленинградской стороне» Старицы — провинциальность улочек сдобрена исключительно частным сектором. А центральная улица — дома сплошь деревянные, увенчанные резным наличниками, покосившимися ступенями высоких крылец. Если дом выглядит современно, значит было пустое место или здание обшили сайдингом. По углам у тени кустов разбросаны колонки, горожане из них активно набирают воду. У берега на месте городища расположился ансамбль церквей, окруженный с западной стороны валом, за много сотен лет слившимся с ландшафтом Валдайской возвышенности. Когда-то берег укрывал горожан со стороны Твери, а вал берёг поселение от опасных просторов, в лесах которых бродили недруги.

Пятачок из церквей и ниточка улицы со старинными зданиями — городище, историческая часть селения. Вот эти два места, спаянные высоким мостом — и есть невеликий, но огромный потенциал древней Старицы.

Старицкий мост — масштабное сооружение. Берега у Волги в этих местах крутые, всё-таки — самый верх реки, до истока ехать чуть больше двух часов. И мост поднимается над рекой могучими быками с полукруглыми сводами. Его громадность меняет облик города, захватывая то пространство, что веяло пустотой будь мост постелен по реке, как было до 1963 года.

Рядом с мостом по краю городища стелется набережная. В ней нет и полукилометра, а кроме вида на монастырь от неё не много пользы. Облагородили берег под мостом и дали волю отдыха жителям древнего дома, который жилой между прочим, пусть и двери внутрь давно не закрываются, врезавшись в землю, а доски кровли покосились. Чуть дальше от моста песочным клином врезается в Волгу пляж, от него созвездиями голов уходят по реке спасающиеся от жары жители.

Уходят — очень точный эпитет. Волга широкая, но совсем не глубокая. Конечно, по стрежню ногами до дна не достать, но вот в остальных местах можно смело гулять. Волга — могучая матушка Руси, она несёт воды вдоль высоких берегов, покрытых вековыми соснами. Живописно? Это совершенно точно про Старицкий район. В городе видны точки спуска байдарочников, отправляющихся вниз по реке, кустистые берега скрывают полноводные ручьи, с шумом врывающиеся в Волгу. Ансамбль церквей включает в себя пять храмов, исторически-ветхого вида, с облупившейся краской, изъеденным временем деревом в основаниях часовен и той самой набережной. Церковь Николая Чудотворца стоит на краю городища, за ветхим жилым домом, укрывшись в кустах. Остальные компактно стоят друг за другом по террасе берега. У воды стоит небольшая Александро-Невская часовня, выстроенная жителями в 1860 году в честь спасения Александра II от покушения. Часовня закрыта, вокруг разрастается бурьян и величие сооружения потерялось в лоске отстроенной набережной и детской площадки.

Ещё более ветхой кажется церковь Параскевы Пятницы, изнутри активно реставрируемой. Войдя сейчас, окажешься в небольшом помещении, где роспись смешивается с серостью сводов, а прямо у иконостаса соорудили леса. Стены увешаны иконами, плотно ютившимися друг к другу. Гостям разрешают пройти внутрь церкви дальше, за табличку «ремонтные работы». Там пустые залы, стены которых хранят остатки величественной росписи. От того, что оказываешься внутри хмурых ликов, едва проскальзывающих на голой облупившейся стене, сила взгляда довлеет над любопытствующим. Кажется, нет никого, только едва различимый образ. Но чувство не обманывает — они здесь, видят и любят тебя. В помещении с ремонтом тихо — сколько будут ремонтировать не ясно. Это рок церкви, первый камень которой заложили в 1740 году, а достроили её лишь в 1825-м.

Второй придел на ремонте и вовсе пуст, алтарь закрыт деревянной перегородкой иконостаса. На полу расчерчены квадраты. И если встать внутрь квадрата и говорить громко — акустика множит голоса, от шепота молитвы до громогласного пения. За плату в сто рублей настоятель низенькой церкви проведет в колокольню, где можно ударить в колокол. На всю Старицу это единственное место с подобной услугой. Потому что видом из колокольни церквушка у самой реки не берёт. То ли дело колокольня Спасской церкви.

Церковь и Собор Бориса и Глеба стоят на самом верху берега, завершая горизонтальную композицию церквей. И если Собор закрыт, судя по всему, в процессе реконструкции, то в церковь попасть разрешается. Там за всё те же сто рублей вам дозволят подняться на самый верх колокольни. Самое интересное в этом приключении узкие лестницы церкви. Древние, с протертыми ступенями и обшарпанным на стенах кирпичом. Поворот в лестнице и горящая там лампа вторят началу девятнадцатого века, когда её выстроили, окрашивая в монохром потаённый ход. Вид с колокольни красивый, но высокие берега Волги и мост, доступ к которым бесплатный, не сильно уступают в эффекте пейзажа. Да, интересный факт — закрытый собор построили в 1816 году, что на девять лет раньше долгостроя Пятницкой церкви.

У церкви, водруженной наверху берега, и тонувшей на просторе, стоят две сосны. Интересно, но я вспоминаю, что видел много раз, как рядом с храмами (в особенности древними) стоят одна-две сосны. Они всегда создают единый образ с церковью. Задумался, значит ли что-нибудь моё наблюдение?

Вокруг церквей разрушенные здания городища. Остатки входов в обширные кузни, будто приколотые к зелёному холму, или разрушенный дом, потолки и стены торговых рядов — своды в виде сферы, а внизу следы человеческой жизнедеятельности и сбитые балки. Храмы в наше время восстанавливаются, а вокруг безвозвратно уходит быт и краски прошлых веков. Тут можно выписывать благодарность Проскудину-Горскому за фотографическую память. Эпохи зарастают лопухом и кустарником. Здания, двести лет не каждого принимавшие за порог, теперь впускают лишь страждущих отлить без лишних глаз.

В начале 16 века в городе Старице родился мальчонок Ванька. За свою долгую почти в 80 лет жизнь он много созидал. Стал архимандритом Иовом, привлекшийся Иваном Грозным во времена опричнины, слыл сподвижником Годунова, противился власти Лжедмитрия, чем вызвал на себя опалу и возвратился в Старицу. Несколько монастырей необъятной Руси знали его мудрость и управление, а умер он на своей родине в Старице. Похоронили его в Старицком Успенском Монастыре. У самой воды, отражаясь в Волге белыми стенами, стоит красивая Божия крепость. Внутри спокойствие и стайки туристов, жадно вникающих в слова гидов. Этого добра здесь навалом — монастырь входит во многие туристические маршруты края.

Введенская церковь в монастыре открыта для любопытствующих. Низкие своды и помещение просторны вширь. Потому внутри очень интересная акустика, во время пения там должно быть космически. Главное помещение церкви — костица с хранившимися там мощами возглавлявших монастырь, в ней всегда холодно и немного жутко.

Рядом с Георгиевской часовней находится купель и родник. Воды мы испили, под взглядом птенца, примостившегося внутри под куполом. Внутри всегда прохладно и птице намного приятнее здесь, рядом с водой, чем на палящей жаре. Я было сунулся окунуться в купель. Но как то непривычно было — в монастыре бывают такие купели практически внутри часовенки? Я не знал и потому решил спросить у кого-нибудь. Стайки туристов заняты рассказами гидов, а из служащих в монастыре рядом никого не оказалось. Так я и не окунулся, постеснялся.

Успенский Собор — центральный храм в стенах монастыря. Подходит к концу время реставрации. Подписчики (два раза устаревшее, но интересное слово) закончили работы — стены пестрят яркими, совсем свежими, сценами из библейской жизни. Золото храма залито солнцем и жалко, что центральная часть ещё скрыта под полиэтиленом. Она с цоколя до купола остаётся единым пространством, а находясь на втором этаже оказываешься на балконе. Интересная задумка, которая наверняка будет использована полностью.

В Монастыре очень эффектный некрополь, растянувшийся за собором. В ряды стоят плиты различных времен и стилей, разбитые сливающимися в камне буквами или кресты, сохранившиеся, будто вчера высеченные. Ряды старых изваяний уходят рядами в монастырский сад. Уже выходя из некрополя обратил внимание на дерево у старого расколовшегося камня — стоит сосна, единственная в плодовом саду.

Вниз по берегу от монастыря расположилось в две улицы Сельца. Сейчас уже район города, а некогда отдельная деревня. Ничего примечательного — ямы на грунтовой дороге, ковёр из яблок под забором, любопытная курица на развилке. Любопытное начинается на склоне к Волге. Среди кустов проглядываются развалины, бетонные столбы, плиты — это вход в Сельцовские пещеры. Пещеры то сельцовские, но заломка, первая развилка под землёй — ефимовская. История мест — деревня во времена добычи называлась Ефимово, а Сельцом обозвали поселение как раз с соединением со Старицей.

Сельцовские пещеры часть обширной многокилометровой сети каменоломен, раскинувшихся по берегам реки в окрестностях Старицы. Каждая из них — уникальный памятник прошлого. Не просто как достояние давних разработок. Из старицких пещер известняк расходился по всей России, выстраивая Москву, храмы и ушедшее в историю явление — русские усадьбы.

Спускаемся к обрисованным стенам, где природа врывается обвалами и камнями в забытые дверные проёмы — это первое и важное предупреждение: бросил человек, я заберу пространство обратно. Вход в пещеры неприметен в темном углу. Раскрытая металлическая калитка и очертания глыб — единственного места, куда проникает солнечный свет в каменоломнях.

Каменоломни — ходы, ведущие следом за камнем, равилки и повороты. Вдоль прохода чернеет дерево подпорок. На нём держится сила притяжения сводов. Трогать их нельзя. Дерево осмысляется как ненадёжное — самой молодой подпорке в лучшем случае возраст — с революционных времён. Время меняет пещеры. Отбирает, как и обещало. Ходы обрушаются, сползает грунт. Огромные глыбы известняка и камня навсегда закрывают пещеры. Каменоломни неизбежно теряются для человека. Ниже становится потолок, уже проход, недоступнее пещера, интереснее вылазка. Явление возврата природе каменоломен пугает лишь одним моментом — точкой, когда для человека закроется доступ под землю.

Пока внутри жутковато от масштаба обрушения породы, но вполне безопасно — туристы ходят группами. В стенах различных времён видны зверюшки давностью в миллионы лет, из живности мотыльки облепили камни. Говорят, здесь очень много летучих мышей. Дождик в верхнем мире просачивается внутрь и, может быть, поэтому я не увидел мышек. Все они спрятались от нарастающей влаги на каменных плитах. Дождь льётся каплями сквозь щели, вымывает известняк, ложится серебром на каждую зазубрину камня. Все стены и потолок покрыты сверкающими вкраплениями, и это всего лишь вода — ресурс гораздо более ценный, чем остальные, которые приходят на ум. Вода с известняком образуют сосочки на потолке — зачатки сталактитов. Вода — главное чудо и источник движения внутри пещер.

Разломы на потолке — огромные щели, куда можно засунуть руку. Они ширятся, или застыли, в них падают камни и застывают на века, словно невесомые. Загадка парения камней легко решается — виной всему вода. Стекая с известняком в те времена, когда камень зажат, она цементирует его на новом месте. Разлом ширится, и вот камень, иногда булыжник с голову вола, свободен, но упасть он больше не сможет, намертво приставший к одной из стен разлома. Так и висят, пока не станут частью нового слоя.

Первобытный страх — он живёт с нами всегда. Скрывается в самых потаённых уголках души. Его накрывает житейский покой и уверенность. И словно пух вся мишура слетает, когда перед нами вырастает природная стихия. Такая, как темнота. Без единого всполоха, не ведающая солнечного света — пещерная. Выключив фонарь, я прислушался — мерно падают капли, шорох вдалеке и стон движущейся породы — звуки без света стали ярче, наполнили пространство. Первобытный страх пришел через минуту — медленно пульсируя он захватывает — непередаваемые ощущения. Скажу честно, я наслаждался им, пока держал себя в руках. Врубил фонарь в тот момент, когда понял что страх вытесняет разум и память передвижений в коридорах. Я один — это минус, не могу нагнать страху на себя, ограничиваю. Я один — это плюс — никого ощущения дружеского плеча, только я и темнота. И поэтому я ощутил силу страха. Именно потому я помню чувство и осознание — пещеры больше не территория человека, как бы протоптана тропинка не была.

И даже самая обширная пещера, петля тропинок сельцовских пещер, не развенчивает ощущение завоевания природой подземного места. Организованные места, разрисованные стены простор, после первобытных коридоров, обширный, — всё теряет мрачность, но не остаётся человеческим. Когда-нибудь место исчезнет для человека, вывалив наружу земляной язык обвала. И останется память подземного мира в 15 метрах под Старицей. И останутся мифы и сказания о прогулках в 15 метрах под Старицей. И тогда исчезнет ещё одна ниточка с величайшим элементом русской культуры — русской усадьбой.

Поискал информацию про сосны у церквей и храмов. Не нашел однозначного ответа. С одной стороны, сосны могли сажать когда хоронили умершего, ведь вечнозеленое дерево символизирует вечную жизнь. И вообще сажать деревья на кладбище это старинная традиция. С другой — это языческая традиция. А сосны в усадьбе Львова, например, и вовсе была посажена при жизни Николая Александровича. Для меня вопрос остаётся открытым и занимательным.

Теги: Экстремальный отдых, Самостоятельные путешествия, Отдых с детьми, Культурно-познавательный туризм, Автопутешествия