Между Роном и Соной. Лион-Прескиль (окончание)

Обе реки названы по именам мифических существ, Сона в Рон впадает, что учитывая половую принадлежность не совсем логично. Рон протекает так же через Женеву, вернее Верховье Женевского озера.

У постамента памятника Людовику XIV с одной стороны прилепили скульптурное изображение Соны, а со второй Рона.

И если присматриваться к барельефам на зданиях Лиона, то их образы встречаются довольно часто. На опорах моста Лафайет через Рон также устроились они.

Помнится в предыдущем рассказе я вывела вас на улицу Республики уже ближе к зданию Оперы.

По Предрождественскому времени улица была украшена, хоть и весьма скромно.

Но людей было много и выглядела она гораздо более оживленной, чем другие параллельные и поперечные ей улицы и переулки.

Но давайте вернемся назад, к тому месту, где рю Републик вытекает из улицы Белькур. Па правой ее стороне расположено совершенно фантастическое по красоте и декорированию здание книжного магазина сети FNAC. Сеть основана в 1954 году Андре Эсселем и Максом Тере. Читать я по-французски не читаю, но не зайти внутрь в предвкушении такого же архитектурного пиршества не могла. Пожалуй там впервые я встретила охранника, т. к. накануне той моей поездки, на Рождественской ярмарке Страсбурга произошел терракт.

Содержимое по дизайну оказалось гораздо скромнее фасада, и быстро повернув обратно, чтобы не тратить время, я заметила, что охранник поставлен не для предотвращения угрозы террористической, а исключительно элементарных краж. Сумки проверяли истово.

Ближе к середине улицы, там где она пересекается с площадью Корделье, находится очень эклектичный, состоящий из зданий разных эпох и стилей, но как ни странно очень гармоничный ансамбль. Эта мешанина не вызывает чувства отторжения.

Первым приковывает взгляд великолепный, парадный, барочно-классический фасад здания Биржи (торгово-промышленной палаты).

И если преглядитесь, то у основания здания, на лесничной балюстраде есть барельеф — это опять же изображение Рона и Соны. Насколько я знаю, в здание биржи можно зайти и посмотреть интерьеры, определенно достойные визита.

Напротив нее стоит средневековая церковь св. Буонавентуры. Очень старинная и очень готическая.

С великолепным, тончайшей работы, опять же готическим алтарем, аналагов которому я видела не так уж много. Забежав на несколько минут в церковь, я сначала ослепла от полумрака, который разбавляли лишь разноцветные блики витражей,

а потом приблазилось, что сразу же попала рай. Иллюзию создавало и освещение, и ангельские голоса.

К счастью, хотя может и к сожалению все оказалось прозаичнее: в церкви шла предпраздничная репетиция детского хора. Посидев, проникшись, но и повздыхав, что не получится обойти церковь, не помешав ни певцам, ни слушателям, я ретировалась.

А объединяет готику и бароко, как ни странно, здание из стекла и бетона универмага Моноприкс. Замыкая на своих огромных водянистых окнах отражения церкви и биржи, он вбирает и одновременно отражает, демонстрируя истоки и устье. Многократно переживая воспоминания о прошлом, он спасает от угрозы отсутствия будущего.

Наступало обеденное время и нужно было искать место, где откушать местных лакомств. Лион — город с богатыми кулинарными традициями, как исконно местными и простонародными, такими как бушоны, где во времена оные да и нынешние заправляли(ют) женщины, так и рестораны высокой кухни, к которым я не была готова ни материально, ни в плане экипировки.

От площади Корделье как раз отходит несколько переулков, на нитки которых нанизаны традиционные, демократичные бушоны и брассери.

Это был мой второй обед в Лионе. Если честно, местное традиционное меню, хоть и сытное, но довольно примитивное. Голод оно уталить способно, но вкусовые рецепторы в экстазе не замрут.

Набравшись сил, идем уже нигде не останавливаясь, до самой Лионской оперы.

Вот уж где эклектика режет глаз. Классика и, на мой взгляд, совершенно неуместный хай-тек. Хотя в 1993 году этот стиль еще не был так распространен. Тогда к неоклассическому зданию 1831 года с восемью скульптурами муз (девятую музу астрономии — Уранию сочли здесь не желанной, или не в тему) прилепили несуразный стекло-бетонный купол.

И не надо говорить: «Я так вижу и самовыражаюсь». Там, где на авансцене появляются деньги, а в данном случае посадочные места (до реконструкции их было 1800 — после 2400), вкус и гармония отступают.

Лионская Опера вторая во Франции. Не желая уступать столице, которая обзавелась ею в 1687 году, через 70 лет возвели свою. Того здания нет и в помине. Вроде-как было оно в итальянском стиле.

Боковой фасад оперы выходит на площадь имени мера Лиона середины прошлого века Луи Праделя. Место широкое, но какое-то неуютное и необжитое, в этом очень похожая на площадь Белькур. На ней, как в аэродинамической трубе, завывает ветер, гоняющий по плитам мусор и пыль.

Довольно уродливые современные скульптуры числом то-ли 3, то-ли 2 ее никоем образом не оживляют и не украшают. Вот эта посвящена истории Лиона.

А следующая показалась мне абсолютным сумбуром, так что я ее даже не удосужилась рассмотреть со всех ракурсов.

А вон видите серую традиционнную серую крышу с золотым ободком — это здание Лионской ратуши. Там есть проход на площадь Терро.

Здание ратуши в стиле роккоко в XVII веке возвел архитектор Симон Мопен. Не обошлось без разрушений и пожаров. Через полвека особняк погорел и восстанавливал его уже другой архитектор — Жюль Ардуа-Мансар (я просто млею от этих французских имен).

Под башенкой с корильеном о 65 колоколах сейчас барельеф Генриха IV, тогда как первоначально там на коне восседал Людовик XIV, революционерами сильно нелюбимый. На фасаде не обошлось без Рона и Соны. Но вернемся на минуточку к корильону.

Он самый большой не только во Франции, но и во всей Европе. Если вам удасться побывать в Лионе летом, не поленитесь вечером в воскресенье прийти на площадь Терро и послушать его звучание. Пишут, что это что-то волшебное.

Площадь Терро я искала: и не ради Ратуши (обязательно постарайтесь попасть внутрь с экскурсией), или примыкающего к ней Музея изящных искусств, хотя на последний у меня тоже были планы,

а ради фонтана Бартольди.

Но как это часто бывает: самое вожделенное ускользает от нас именно до того времени, когда должно открыться в своем наиболее выигрышном виде. И помнится уже не первый час я бродила по городу, отвлекаясь на витрины-магазины, улочки и тупики,

то уютные и обжитые в теплом свете фонарей и предрождественских гирлянд,

то вновь выводяшие на берег Соны, где сквозняк обвивал и обхватывал непривычное к холодам европейских зим тело.

И вроде по карте вот она площадь, но опять что-то другое, как например эта фреска — Библиотека, отвлекало и уводило в сторону.

И буквально боковым зрением я поймала совершенно отличный от обычного городского свет. Он был зеленоватым и даже слегка инфернальным. И пойдя на него, вышла к нему, самому красивому фонтану моей туристической биографии.

У скалы, спрыгнуть с которой собиралась четверка лошадей, пенилась и бурлила бирюзовая вода в клочьях пены, что казалось стекла с крупов животных. А поводья легко удерживала в руках полноватая флегматичная женщина.

Это сейчас ее ассоциируют с Матушкой Францией, хотя от материнства в ней только половая принадлежность, а раньше она должна была воплощать собой Гаррону — реку совершенно бешенного темперамента в невозмутимом равнодушии сметающую на своем пути даже опоры каменных мостов.

Да и предназначался фонтан не Лиону, а Бордо, через который протекает Гаррона. Опять же дело уперлось в деньги, и наверное недоверие, т. к. скульптору на тот момент было лишь 23 года. В общем бордоссцы отложили реализацию проекта на неопределенный срок, но сразу же вспомнили о нем, когда в 1886 году США встретили французский подарок — статую Свободы.

Но денег опять не наскреблось и тут подсуетились лионцы, перекупив проект, поменяв смысл композиции. Кони сейчас это тоже реки: по одному из вычитанных вариантов: Рон, Сена, Луара и Гаррона, по второму вместо Гарроны — Сона, и этот вариант, исходя из человеческой психологии, кажется мне предпочтительнее.

Закончу я этот рассказ и прогулку по Прескилю Музеем Изящных искусств, фасад которого, как я уже написала выше, также выходит на площадь Терро.

При свете дня все эти здания из песчанника, отливающего золотом в ночное время, из раззолоченной кареты превратились даже не в нарядную тыкву, а скромный бледный кабачок. Хмурое небо и промозглый ветер, можно было бы сказать, что загнали меня внутрь, но это не так. Шла я в музей целеноправленнно, т. к. картинные галереи предпочитаю всем остальным выставочным площадкам.

Тем более перед поездкой прочла, что Лионское собрание во Франции второе после Лувра.

Пройдя через прелестный дворик, в котором зеленеют патиной скульптуры, есть даже Роден, но он в объектив не попал почему-то,

а когда-то бродили бенедектинцы, т. к. до 1792 года это здание было бенедектинским монастырем, поспешила внутрь. Во французских музеях любят спрашивать откуда вы прибыли, видимо для статистики. Ответ: «Из Израиля» всегда почему-то вызывает восклицания типа «Уууу!». И чего в этом больше: удивления или восторга, я никак не пойму. В конце-концов Земля Обетованная не остров Пасхи.

Когда на это «ууу» уже в свою очередь спрашиваешь: «А в чем собственно дело?», смущаются.

Ну что я вам скажу по-поводу собрания: «Нет, не Лувр». О том что это не Парижский музей красноречиво говорило и почти полное отсутствие посетителей. Но экспозиция составлена очень грамотно. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что разрез глаз египетских фараонов схож с разрезом месопотамских воинов,

а грубоватому примитивизму средневековья как до луны до изящества эллинской скульптуры.

Хотя вот эта девушка очень хороша. Но это уже итальянский Ренессанс скорее всего.

Коллекция живописи весьма обширна, более 2000 полотен, из которых выставлены 700. Начинается она картинами 1413 года. В общем интересного много, но тематика предопределена. Святые семейства, Юдифи, Мадонны, Апостолы, Ангелы.

Однако среди Сурборана, Рибейры, Тинторетто и Рембранта, натюрмотов и пейзажей я нашла ее, и поняла, что не зря пришла в Лионский музей.

Нет не её.

Совершенно не известный мне художник, который сейчас стал бельгийцем, а тогда когда он жил (1466–1530) этого быть не могло, так что скорее всего это Бургундия, или Нидерланды.

Квентин Метсис (Quentin Metsys): «Мадонна с младенцем в окружении ангелов». Что-то очень схожее с манейрой Ван Эйка, которого я просто боготворю.

Вот тут я застыла надолго. Почему меня так завораживают подобные этой бесплотные Мадонны, не могу дать ответа.

И еще одна бытовая сцена, меня невероятно тронувшая, в картине опять же неизвестного для меня художника Флери Ричарда (Flery Richard 1777–1852).

Любителям импрессионистов там будет себя чем побаловать.

Дега, Ренуар, Моне. Вот Эмиля Коро я вроде как не нашла. Если бы нашла, то обязательно сфотографировала.

Почему-то в этой галерее взгляд задерживался на каких-то мелких формах и фрагментах.

Музей мне понравилось, но восторга не вызвал.

Настроение в середине третьего дня в Лионе у меня стало меланхоличным и что на него так подействовало, объяснить не могу до сих пор. Вот смотрю на фотографии — красиво, даже при сером нефотогеничном небе. Понимаю опять же, что многого не досмотрела и в удовольствие могла бы досмотреть во второй половине дня. Но я отправилась валяться в гостиничном номере с книжкой. Даже в нелюбимой Женеве я себе такого не позволила. Но сложилось как сложилось.

Хотя в Лион от нас летает без пересадок Изи Джет. Вот откроются границы, всегда можно на выходные выбраться и постараться поймать настроение этого города. Справедливости ради стоит сказать, что я пожалуй единственный человек, у кого с Лионом почему-то не срослось.

Теги: Самостоятельные путешествия