"Отлетала осень средневековья..."

До совсем недавнего времени у меня было стойкое убеждение, что средние века закончились где-то к концу XVI-го века. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что классическое средневековье почило в бозе уже в начале века XV-го, и начавшийся благословенный Ренессанс — это воспетое итальянскими художниками всех мастей — кватроченто, зашагало по Европе, не смотря на попыхивающие ещё кое-где костры инквизиции.

Именно на период середины XIV и конца XV веков приходится и ещё одна веха, приведшая в окончанию того матерого, серого средневековья, которое ассоциируется с грязью, крысами и эпидемиями, и конечно войнами, а именно Столетняя война, длившаяся с перерывами с 1337 по 1470 год.

Вот в начале второго этапа Столетней войны, в год, когда умер Черный принц, сын зачинателя этой войны Эдуарда III, в Отёне, в городке равноудаленном от Парижа и Бургундии, в состоятельной буржуазной семье Роленов родился мальчик, нареченный Николя (1376 1462 гг.).

Он сделал головокружительную карьеру, став из просто месье-мессиром, а из юриста крючкотвора-канцлером бургундского герцога Филиппа Доброго. Именно он стоял за подписанием в 1435 году договора в Аррасе, принесшим Бургундии юридическую независимость от Франции.

Если честно, во всех этих хитросплетениях: династических связях, доменах, территориях переходящих по наследству при браках, смертях, регентствах сам черт ногу сломит. И как только тебе показалось, что ты распутал один династический клубок, на сцену выплывает какой-нибудь неожиданный персонаж ввиде внебрачного ребенка, или тайной любовницы, или возлюбленной, имя которой скрыли плотной завесой века, но лик остался запечатленным на полотнах художников, продолжая вдохновлять и влиять на ныне живущих.

В 1435 году Ян Ван Эйк пишет картину «Мадонна Николя Ролена», заказанную канцлером для церкви Нотр дам де Шапель в Отёне. Картина провисела там до революционного пожара в конце 1793 года, но её спасли и она хранитсяся сейчас в Лувре.

В Лувре я её не помню, а может и пробежала походя, не обратив внимание, но в свете сегодняшних знаний и многомыслий о посещенной этой осенью благословенной Бургундии, я бы разыскала её непременно. Ролен, бывший донатором этой картины, не изображен тут маленькой фигуркой, которую позволяли себе другие донаторы (заказчики). Он на равных сидит с Мадонной, как бы представляющей канцлеру, свое дитя-будущего Спасителя. Он ставит себя в ровень и считает себя ровней. Смело, не скромно, нагло? Видимо все это имело место быть. Человек, ставший правой, да и левой, рукой одновременно правителя Бургундии, сколотивший огромное состояние путями не всегда праведными, а часто неправедными совсем, мне почему-то очень симпатичен. Хотя по-идее должно быть наоборот.

Ведь именно бургундцы и именно во времена канцлерства Ролена в 1430 году выдали англичанам Жанну Д Арк. И можно долго рассуждать на тему, что это была месть бургундских Валуа — Валуа французским за смерть отца Филиппа — Жана Бесстрашного, а можно покачать головой на то, что это была банальная взятка в 10 тысяч ливров, и вроде все это несправедно и нечистоплотно, но не знаю почему я мессира Николя за это не осуждаю. Видимо харизма этого не самого красивого, стриженого под скобку мужчины, даже спустя 600 лет, просвечивает через портрет шестидесятилетнего, ко времени написания картины, канцлера и вступает в резонанс с мягким свечением золотых волос очаровательной Мадонной, невероятно усиливая эффект воздействия.

А кто же была та молодая блондинка, которая стала моделью для Марии? Версий на эту тему ходит множество. Одна из них, что она имеет портретное сходство с женой художника-Маргаритой. Но если вы возьмете себе за труд и залезете в интернет, то поймете, что не смотря на какие-то общие черты, Маргарита — женщина с нелепой рогатой прической, непропорциональным телом и каким-то неодухотворенным лицом (прости меня ван Эйк) не может быть той «Мадонной Ролена».

А вот если мы посмотрим на Мадонну, которая изображена на полиптихе Ван дер Вейдена в верхнем правом углу, то найдем и несомненное сходство, и тот свет, льющийся от милого лица и прекрасных золотых волос, и ту одухотворенность, которая объединяет оба портрета.

Говорят она жила в Генте, где находился двор Филиппа. И была она так прекрасна, что в неё тайно и явно были влюблены все мужчины, приближенные ко двору. И даже говорят, что именно в честь её волос в 1430 году герцог Филипп Добрый учредил орден «Золотого Руна». Хотя официальная версия гласит, что он учрежден в честь свадьбы Филиппа на Изабелле Португальской, а овечья шкурка — это золотое руно, похищенное Аргонавтами.

И Николя Ролен не избежал этой участи — участи тайного влюбленного. Почему тайного? Ну, если следовать вышеизложенному, то правители часто перекладывают на чужие плечи бремя чрезмерной власти, но никогда не прощают искренней влюбленности, а особенно страстной любви, в предмет их обожания.

К тому же мессир Ролен был к тому времени женат (что, впрочем, никогда не являлось преградой для бурных романов). Женат он был третий раз на семнадцатилетней девице, которая была моложе его на 23 года, знатной бургундке Гигон де Салейн (1403—1470 гг.). Помимо принесенного большого приданого Гигон посеяла в Ролене (я так думаю) то зерно сострадания, которое живет в людях властных и сильных почти всегда, но под воздействием обстоятельств и страха показаться слабым, часто погибает в зародыше.

Если зерно посеяно, то когда-то оно должно дать всходы. Иногда от добродетели Гигон Ролену, наверняка, хотелось убежать. Дом полный нищих, калек, попрошаек и паломников, не тот интерьер, в который влечет обеременного властью, полного сил мужчину. Возможно именно тогда в нем и поселилось чувство к той золотоволосой красавице, которая стала Мадонной канцлера.

И может быть именно их цвет стал той искрой, от которой разгорелась поздняя, осенняя любовь Ролена. А он уже в свою очередь вознес их к цвету медовых крыш Бонской больницы.

Больницу начали строить в 1443-м году. Канцлеру на тот момент было уже под семдесят. Пора подумать и о душе, а не только о власти, страсти и материальном. Да и старания Гигон и посеянное ею зерно, в конце-концов дали свои всходы.

Бургундия к окончанию Столетней войны потеряла почти две трети своего населения. Оставшаяся треть страдала от болезней, голода и нищеты.

Богадельня, возводимая Роленом, строится по подобию больниц, которые он видел во Фландрии. Черепичная же крыша была характерна, скорее, для стран центральной Европы. Помимо Ролена строительство больницы спонсировали и другие власть и денежно-имущие бургундцы. Вряд ли они могли отказать свемогущному канцлеру. Но и сам Николя с супругой Гигон пожертвовали Хоспису солеварню и первые 33 га виноградников, которые к настоящему времени разрослись до 42-х гектаров. Вино с виноградников Богадельни считалось лечебным.

Помимо больницы Бонский отель Дье имел и имеет дом престарелых. Если больницу в 1971-м году перенесли в современное здание, то дом престарелых существует там и поныне. Вот за этой решеткой находится его корпус.

Для ухода за больными по инициативе месссира Ролена основывается орден монахинь госпитальерок.

Больница имела и свой огород лекарственных трав. А экспозиция музея включает всякие ступки, пестики и перегонные аппараты, которыми пользовались для приготовления снадобий.

Одними лекарствами сыт, естественно, не будешь. Поэтому, как во всяком больничном заведении, в Бонском Хосписе имелся свой пище-блок, а по-простому кухня.

Звучит оно, конечно, очень радужно, но все же это была капля в море людских страданий. Ну сколько может принять больница рассчитанная на 40 с небольним койко-место, даже если на одной кровати селили по 2 больных. Да-да именно так. Одну кровать делили 2 человека. Представьте себе эту картину. Просто муражки, особенно учитывая средневековые представления о чистоте.

Правда было еще отделения на 12 человек для умирающих, где лежали вместе и мужчины и женщины. И только после того, как это отделение посетил Людовик XIV, он прийдя в ужас от полобной ситуации, выделил годовых 500 ливров ренты, для разделения тяжелобольных по-половому признаку. О делении больных по-половому признаку в главной палате я информации не нашла.

Во времена героя нашего сегодняшнего повествования — канцлера Ролена, больничная зала заканчивалась часовней, для которой-то и был заказан знаменитый полиптих Рогира Ван дер Вейдена.

Самое интересное, что во времена Французской революции, которая по принесенным бедствиям вряд ли уступит Столетней войне, полиптих был утерян, и найден лишь в середине 19 века. Тогда же и отреставрирован. Но на старое место его уже не вернули. Сейчас он весит в Королевском зале и поражает яркостью и свежестью красок.

Если припомнить, что полиптих висел в часовне при больничной палате, то его сюжет, изображающий «Страшный суд» — очень оптимистичен и жизнеутверждающ. Особенно если учесть, что количество праведников, которых ожидает царствие божие,

гораздо меньше, чем грешников.

Еще в Королевском зале висят три бесподобных гобелена, также поражающих своей невыцветшей красочностью.

И вот этот — мой любимчик. Он длиной метров 15. Не помню точно, но помоему он был одной из иллюстраций к истории средних веков в учебнике истории. А может я видела его гораздо позже. Но то, что в душу он запал, это точно!

Выход их Хосписа, как и водится, через сувенирный магазин.

А что же наши герои: Гигон, Николя и его Мадонна.

Николя…он прожил очень долгую жизнь. Без малого сто лет. Через пять лет после канцлера умер его герцог. То что Ролен помнил о своей Мадонне, говорит полиптих в Бонской богадельне. То что её помнил герцог Филипп, напоминает орден Золотого руна. Мадонна стала прообразом главной героини серии мадам Бенцони — «Катрин». Кстати Бенцони, в отличие от Дюма нашего Александра, при написании своих книг очень внимательно относилась к реальным историческим фактам.

А Гигон? Ну что ж Гигон. Она пережила своего мужа на 8 лет. В памяти останется лишь её преданность и портрет в полиптихе, где она изображена не очень молодой и совсем некрасивой. Якобя её голосом на разных языках говорят аудиогиды выдаваемые посетителям музея, рассказ в котором ведется от лица канцлера и его жены. И если на фотографиях вы видите людей, держащих у уха прибор и смотрящих при этом вверх, то это они не прислушиваются к сигналам инопланетян, а просто слушают неспешный рассказ. Кстати очень интересный.

А ещё она нашла свой последний приют в часовне основанной при её содействии Бонской богадельни, где плитки пола пестрят гербами её и её супруга. Но при этом там есть надпись «Seulle» («Единственная»). А что это значит, Вам решать!

P. S. Не давался мне рассказ про Бонскую богадельню. То я хотела его оформить, как рассказ об объекте, то как фотоальбом. Когда я начала загружать фотографии сначала в совет, а потом в фотоальбом, они на пятой-шестой фотографии выдавали мне ошибку и стирали все ранние приготовления и уже загруженные фотографии, и я отложила Хоспис до лучших времен. Но вчера, все же решив с ней разобраться и углубившись в интернет, я наткнулась на вот это (четвертая песня): Мадонна канцлера Ролена.

И подтерев слезку, написала то что написала.

Теги: Самостоятельные путешествия