Золотое правило лузеров

А пока, как говорится, ничего не предвещало…

Рано утром восьмого августа мы сели в свежаарендованную Антилопу Гну и понеслись по направлению к Сулакскому каньону. Хотя понеслись — громко сказано. В Махачкале, вопреки расхожему мнению, особо не поносишься — застройка довольно плотная, дороги не очень широкие. Не понеслись, а просто поехали. А вот когда выехали из Махачкалы, тогда уж понеслись.

Хотя тоже не очень-то и понеслись. Несмотря на то, что я заправил Антилопу Гну под завязку и бензином, и газом, на газу она глохла, а на бензине троила. Но главное — ехала! Автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Поэтому к черту излишества — они от буржуазной избалованности. Хотя элементы роскоши в Антилопе тоже были. К примеру, кондиционер. И люк в крыше. Люк мы ни разу не открывали, а вот кондиционер включали постоянно. Он пищал вентилятором, но холод давал.

Для нас в тот день было важно одно — чтобы наша Гну довезла нас из точки М в точку С. То есть, из Махачкалы до Сулакского каньона. Остальное всё наносное. И вообще хватит про Антилопу — рассказ ведь не про нее. Хотя без нее, поверьте, никакого рассказа не было бы. Потому что она довезла!

Красоты начались, когда мы свернули с трассы «Кавказ» налево в сторону поселка Дубки и начали взбираться в гору. Виды на реку Сулак в ее нижнем течении стали открываться вполне волшебные. Почти молочные реки и кисельные берега, хоть мне и не близок такой образ при описании райских мест. Молоко и кисель — кому, скажите, это может нравиться? Мы же, прости Господи, не в младшей группе детского сада. Можно ж сказать, например, так: пивные реки и шашлычные берега. Другое дело. Конечно, попахивает вакханалией и сибаритством, но такое уж ныне понимание о прекрасном. Или это только у меня? А для девушек райское описание должно звучать так: шампанские реки и шоколадные берега. А если девушка на диете: мартиниевые реки и фруктовые берега. В конце концов, не важно, какие эпитеты применять к рекам и берегам, смысл ясен — долину реки Сулак в ее нижнем течении стОит увидеть, потому что и река и берега просто зачетные!

Мы стали воодушевляться, и души наши начали обретать покой после треволнений предыдущего дня. Ах, как мы были наивны. Если бы мы только знали, что нас ждет! В тот момент мы повели себя не богобоязненно, и беспощадная судьбина повела нас аки агнцев на заклание. Мы об этом находились пока в неведении и были уверены в будущем. У нас был забронирован шикарный гостевой дом в поселке Зубутли — на той стороне Сулакского каньона. Там, судя по отзывам, суперский вид на каньон и наливают волшебный чай с чабрецом. Там нас покатают на лодке по Сулакскому каньону, и мы будем оттуда дразнить зевак, которые будут смотреть на нас вниз с полуторакилометровой высоты со смотровой площадки в поселке Дубки. Ничему этому не суждено было сбыться.

В будущем вообще никогда нельзя быть уверенным. Как можно быть уверенным в том, что еще не произошло? Уверенным можно быть только в прошлом, и то не всегда. А всегда можно быть уверенным только в настоящем. Хотя и в настоящем никогда нельзя быть уверенным, потому что не успеешь ты это настоящее осознать как настоящее, как оно тут же из настоящего превращается в прошлое. Короче, кругом сплошное, извините, нае…ово.

Но пока мы ни о чем этом не думали по своему легкомыслию (а надо бы было), а просто все ехали и ехали по направлению к поселку Дубки, любуясь советскими граффити на поддерживающей склон стене.

Сулакский каньон

Поселок Дубки особо вроде ничем не примечателен. Кроме каньона, конечно. Вызывает вопрос, почему поселок назвали именно Дубки? Никаких дубков там вроде нету. Это впрочем не странно — на пляже Березка в Махачкале берёзок тоже нет. Но почему именно Дубки? Почему, скажем, не Мамонт или Синхрофазотрон? Ни того, ни другого там тоже нет. Ответ, оказывается, прост — «дубки» на дагестанском языке означает «каньон». Если не верите, проверьте сами в любом словаре дагестанского языка. (На самом деле, нет, и дагестанского языка не существует)))

Мы медленно едем по дубковским улицам, и сердце начинает биться сильнее. Неужели сейчас мы увидим его — глубочайший каньон России и Европы? Начать мы решили с «немэйнстримной» смотровой. Чтобы на нее попасть, надо отыскать указатель — размашисто от руки написанное на гараже черной краской слово «смотровая», — пройти от указателя тридцать два шага налево и пролезть в дырку в заборе из сетки рабицы. Если вы посмотрите короткое видео, ссылка на которое в конце рассказа, там есть короткая инструкция, как проходить, и какой вид открывается.

И вот он — каньон. Это, друзья мои, просто шок! Природный шок!

Адреналин приливает к сердцу, эндорфин зашкаливает, душа уходит в пятки, а башка отрывается! Может, я не совсем верно описал физиологические процессы, происходящие в человеке во время испытания им глобальных счастливых впечатлений, но это было именно то!

Это нереальная высота и глубина! Ты смотришь вниз — на реку, на домишки на том берегу, на плывущие по реке катера — как будто из самолёта. Мы верили, что Сулакский каньон — это круто, но даже не представляли, что настолько.

Максимальная глубина Сулакского каньона — 1920 метров. Почти два километра вниз! Конкретно в Дубках от смотровых до воды 650 метров высоты.

На этой смотровой можно спуститься на «язык» на несколько десятков метров вниз. Тропа крутая и, конечно, никак не оборудованная (и не надо). Можно случайно покатиться вниз, но для этого надо быть очень неуклюжим.

Была суббота, и людей было сравнительно много даже на этой «тайной» смотровой. В большинстве своем это были дагестанцы. А дагестанцы это такие люди, с которыми очень просто знакомиться, общаться, шутить и чувствовать себя в своей тарелке. С дагестанцами, как мы потом поняли, вообще сложно оказаться в окружении незнакомых людей, потому что они тут же становятся знакомыми. Спускаться на язык и потом подниматься обратно было хоть и сложновато (жара усиливалась), зато весело.

Основная «мэйнстримная» смотровая отмечена парковкой на лужайке, парой кафе, пунктом продажи папах и скоплением народа. Виды на ней тоже захватывающие, хотя нельзя сказать, что лучше, чем на смотровой «через дырку в заборе». Особенно если выйти из «цивилизационного поля» и спуститься немного налево. Там много прекрасных точек для съемки и пунктов для кадров в стиле «смотрите, какой я смелый».

Тут мы стали свидетелями маленького пыльного «смерча», которые вдруг возник ниоткуда, вырвал из рук у не ожидавшей такого подвоха женщины сумку и сначала унес ее в небеса, а потом бросил на дно каньона. В смысле, унёс сумку, а не женщину. Бедная женщина расстроилась вроде, но на дно каньона (на 650 метров вниз) за сумкой не полезла. Видимо, в ней не было ничего дорогого. В сумке, я имею в виду. Отсюда вывод — не берите с собой сумки на Сулакский каньон, их там могут бросить на дно каньона. Я вместо того, чтобы помогать пострадавшей спасать сумку, запечатлевал этот момент на фото. А что? Я бы всё равно не смог сильно помочь — я не умею взмывать в небеса и падать на дно каньона.

Вдали простиралось Чиркейское водохранилище, образованное плотиной Чиркейской ГЭС, перегородившей реку Сулак перед этой частью каньона.

А ниже по течению Сулак перегораживает Миатлинская ГЭС, в сторону которой мы теперь и направились. Сама ГЭС нам не нужна, но там недалеко от нее наш забронированный и предоплаченный гостевой дом. (Если бы мы знали тогда, что нам, увы, не суждено туда попасть!) Мы спустились из Дубков к поселку Пионерный, плавно переходящему в поселок Миатли (это где пивные реки и шашлычные берега), чтобы упереться в огромную авто-очередь перед КПП. Оказывается, там Миатлинская ГЭС — объект, само собой, особо охраняемый. Поэтому туда пускают всех, кроме подозрительных авто. А чтобы определить, какое авто подозрительное, а какое нет, на въезде автоматчики проверяют документы и досматривают машины. Пусть проверяют, нам то что, только вот из-за этого очередь желающих покататься на катере и насладиться другими радостями Сулакского каньона по причине субботы растянулась на несколько часов. Спросив у водителя где-то в середине очереди, сколько он уже стоит, и узнав, что два часа, мы поняли, что на такую жертву мы не готовы даже ради катера на каньоне и предоплаченной тысячи рублей за гостевой дом. И поехали восвояси.

Расстроились ли мы? Конечно. Спросите тоже! Но не очень. Мы всегда следуем золотому правилу лузеров: всё, что ни случается, всё к лучшему. Воспользовались мы им и в этот раз и решили ехать просто дальше по своему маршруту, а там уж куда кривая дагестанская дорога выведет. Заночуем, видимо, где придется — не впервой. А там, глядишь, и выберемся дальше. Следующим большим пунктом нашего маршрута был Хунзах, а до него без малого 140 км по горным дорогам. Доедем ли до ночи?

В общем, мы, как Скарлетт О’Хара, решили подумать об этом потом, а пока заехать на еще одну смотровую Сулакского каньона — около плотины Чиркейской ГЭС. Эту смотровую тоже так просто не найдешь и на машине к ней не подъедешь (координаты даю в конце рассказа). Это один из дагестанских «языков» — по типу языка тролля в Норвегии. Там «язык тролля», а тут «язык джигита». Хотя дагестанцы могут на меня обидеться за такое название, но я в ближайшее время в Дагестан вроде не собираюсь, а когда соберусь, их обида, думаю, уже забудется. А если соберусь все-таки в ближайшее время, этот абзац из рассказа удалю. Аня, конечно, на «языке джигита» смело позировала, а я позировал боязливо.

Чиркейское водохранилище в обрамлении причудливых ныряющих в воду холмов и гор — еще одно место притяжения для пытливого глаза путешественника. Хорошо бы было еще в нем и искупаться, но, увы, у нас была еще более важная задача — найти крышу над головой на грядущую ночь и краюшку хлеба на ужин. Поэтому мы ехали вдоль водохранилища, одним глазом любуясь окрестностью, другим глазом уткнувшись в телефон в поисках ночлега.

Вариант ночевки в Буйнакске (до него было недалеко) был нами отметён как бесперспективный. В Хунзахе ничего не находилось, и вообще Букинг большого разнообразия не предлагал, да и вообще почти ничего не предлагал. И Аня стала искать хоть что-то в том направлении.

— Вот есть какой-то Большой Гоцатль, и там гостевой дом.

— Что за Большой Гоцатль? Ну, ладно, бронируй хоть его.

— А зачем сейчас бронировать? Вряд ли этот вариант уйдет. Может, мы найдем что-то получше.

— Ну, ладно, — В тот момент я не учуял в этом подвоха.

Жизнь начала налаживаться. Проезжая Чиркей — одно из самых персиковых мест, мы остановились купить несколько персиков в дорогу. Аня взяла двести рублей и… купила целый ящик спелых плодов! Я вам скажу, это были самые вкусные персики, которые я ел в своей жизни.

Проехали Буйнакск, и, раз всё пошло так хорошо, я авантюрно решил заехать на еще одну смотровую Сулакского каньона — уже в другой его части, выше Чиркейского водохранилища. Я, конечно, погорячился — оказалось, ехать надо почти 20 километров по проселочной каменистой дороге, куда Макар телят не гонял. Ехать быстрее 30 км/ч там не получалось, а когда получилось, машина взбунтовалась и заглохла. Правда, потом завелась, но стала так сильно троить и глохнуть на холостых оборотах, что я решил от греха подальше бросить идею о смотровой и возвращаться на трассу.

Смеркалось. Машина глохла. Хотелось есть. И тут еще Аня встревоженно объявила: «Ты знаешь, а все варианты в Большом Гоцатле почему-то теперь уже стали недоступны на Букинге».

Я остановился на обочине (тем более, что машина все равно заглохла), воздел руки к небу и возопил: «Ты, жена моя, мать моих детей, почему ты не забронировала то, что было, пока оно еще было? Я же тебе говорил! О, горе мне!»

Но слезами горю не поможешь, а телефоном поможешь. Горя было два — машина и жилье. Сначала надо было разобраться с машиной, так как без нее не добраться до жилья, которого тоже не было. Я позвонил хозяину автомобиля Мураду, который отреагировал на мои причитания с кавказским спокойствием: «Троит и глохнет? Заглуши ее и заведи еще раз — поедет». Я не стал говорить Мураду, что уже несколько раз так делал, а молча подчинился. Другого выхода всё равно не было. И, о чудо! Наша Антилопа поехала и почему-то перестала троить и глохнуть. Вот как полезно безропотно внимать советам кавказских мудрецов! Забегая вперед скажу, что больше на протяжении всего пути с нашей Гну ничего подобного не случалось. Она еще преподнесла несколько «сюрпризов», но уже не связанных с ходовыми качествами.

Осталось найти ночлег. Можно было, конечно, проверить хваленое дагестанское гостеприимство, постучаться в первый попавшийся дом и попроситься ночевать, но этот вариант мы оставили на крайний случай, так как мы люди не наглые. То есть, наглые, конечно, но только в крайнем случае. Еще раз остановившись на обочине (а уже темнело), мы с Аней погрузились в телефоны. Я вспомнил, что в Дагестане чрезвычайно распространена такая штука как Инстаграм, и многие гостевые дома дают свои контакты и координаты не только на Букинге, но и в Инсте. Мы нашли в Инсте аккаунт гостевого дома «У Зайнаб» в Большом Гоцатле, и Аня написала им в директ что-то в стиле: «Дайте, пожалуйста, попить, а то так есть хочется, что переночевать негде». И они почти тут же ответили: «Да не вопрос!» Аня прислала им свой номер, и они прислали в ответ свои координаты в вотсапп — как вы понимаете, искать дома в аулах по адресу — штука довольно бессмысленная.

Мы, в который раз за день воодушевленные, на всех парах помчались навстречу Большому Гоцатлю. В сумерках проскочили Гимринский тоннель (самый протяженный в России), Гимринскую башню (с которой прыгал имам Шамиль), Ирганайское водохранилище (на котором все же пару раз остановились для фото).

Тут позвонила сама Зайнаб — хозяйка гостевого дома — и спросила будем ли мы ужинать. Что за вопрос, конечно, будем. Тем более, что на обед у нас были только чиркейские персики. Зайнаб предупредила, что столоваться мы будем у нее, а жить у ее сестры, так у нее уже гостей полон дом. Правда, там удобства на улице, но душ в доме. Мы не возражали. Все равно остаться в Большом Гоцатле мы собирались всего на одну ночь, а рано утром рвануть в Хунзах.

Аул Большой Гоцатль

Уже в полной темноте мы свернули с трассы и въехали в Большой Гоцатль. Асфальтовая дорога кончилась, и мы вперевалку поплелись по грунтовке. Несколько поворотов и крутых подъемов, и мы подъехали к дому, расположенному по присланным координатам. Нас там встречали как дорогих гостей!

А гостей там действительно уже был полон дом. В уютном увитом виноградными лозами внутреннем дворе под крышей стоял длинный общий стол, за которым готовились ужинать разномастные туристы. Все галдели, делились своими впечатлениями дня, а мы скромно присели с краю и стали присматриваться.

Конечно, нас встретила и сама Зайнаб. Как гостеприимная хозяйка, она поразительным образом успевала все — и со всеми пообщаться, и руководить приготовлениями к ужину, которым занимались три ее дочери. Хозяин дома Бурдух в тот день был в отъезде.

Зайнаб тут же нас обо всем расспросила, все нам рассказала и надавала необходимых советов. Ужин был просто царский — домашняя аварская колбаса, пшеничный и кукурузный хинкал, даргинские чуду, куча закусок и чай с чабрецом. Зайнаб кроме всего прочего рассказала метод приготовления колбасы — ее делают так же, как предки делали веками. «Для нас сейчас это, конечно, уже пища не настолько необходимая, но мы так привыкли к ее вкусу, что продолжаем ее готовить».

Мы сказали, что завтра рано утром хотим уехать. Зайнаб ответила:

— Ну, на завтрак-то придете?

— А во сколько завтрак?

— Как вы хотите.

— Хорошо. Съездим на рассвет в Хунзах, приедем на завтрак, а потом совсем уедем.

— А зачем вам на рассвет в Хунзах?

— Там красиво.

— А, ну, ладно.

Что нам нравится в Зайнаб — она ни на чем не настаивает и ничего не навязывает. Гости сами решают. Кажется, любимый ее ответ: доброжелательное «как вы хотите». Мы тогда, конечно, не поняли, почему она удивилась нашему желанию ехать на рассвет в Хунзах. Поняли только на следующий день. Зайнаб же между прочим упомянула:

— Ко мне многие приезжают на один день и остаются на несколько дней.

— Нет, мы-то точно завтра уедем.

— Конечно. Как вы хотите.

После ужина приехали сестра Зайнаб Барият и ее муж Авук и повезли нас к себе ночевать. От места парковки к дому нужно было взбираться по крутому склону, что с чемоданом не очень удобно. В общем, мы втихаря радовались, что останемся лишь на одну ночь. Удобства действительно были на улице, правда, с комфортным унитазом. Нам предоставили хозяйскую спальню, а сами хозяева ушли ночевать к родителям.

Светало рано, мы проснулись в полпятого, чтобы ехать встречать рассвет. Аня вышла на открытую веранду и тут же в восторге завопила: «Витяяяяяяяя! Или скорее сюдаааа!» Я, конечно, спотыкаясь, помчался к жене, а она показала мне горную красоту, которая открылась с веранды. Большой Гоцатль уже начинал нам нравиться. Но тогда мы еще не знали, что очень скоро он окончательно завоюет наши сердца.

Тут на веранду поднялась Барият (она пришла что-то взять), и Аня сказала:

— Как у вас тут красиво!

— Так это еще не очень красиво. На камнепаде красивее.

— А можете рассказать, где это? Мы потом туда сходим.

— Так я могу вас сейчас туда сводить, если хотите.

— Конечно, хотим!

Мы наспех оделись и побежали за Барият. До камнепада было идти буквально пять минут, и виды оттуда открывались действительно восхитительные! Внизу — река Аварское койсу, справа на этом берегу село Малый Гоцатль, слева на том берегу — село Маали. Все это в обрамлении горных образований, в основном, с диагональным залеганием слоев. Очень красиво!

Мы прошли выше по хребту — посмотреть на Большой Гоцатль. Разговорились с Барият, быстро перешли на «ты». В аварском языке, кстати, нет обращения на «вы», поэтому не удивляйтесь, если в Дагестане с вами будут сразу на «ты». На наши восхищения окружающей горной природой, Барият сказала:

— Вот я и думала, зачем, спрашивается, вам ехать на рассвет в Хунзах.

— Теперь-то мы понимаем!

— Попросите моего мужа, он вас завтра на рассвет сводит в еще более красивые места, да еще и расскажет все.

— Обязательно.

— Хотите я вам старую часть села покажу?

— Конечно, хотим.

И мы гуляли по селу, здоровались с жителями, а Барият попутно рассказывала нам обо всем.

У аварцев женятся и выходят замуж рано. В шестнадцать лет — норм. Раньше девушек брали замуж строго из своего села. Сейчас уже не так строго, но всё-таки хорошо бы. Логика простая. Так как девушку замуж выдают родители, они хотели бы знать, на кого будут похожи внуки. Поэтому за кого-то не из своего села выдавать опасно — ты же его родителей не знаешь, и на кого будут похожи внуки, непонятно.

За кого выходить замуж и на ком жениться, обычно решают родители. Хотя, если девушка сильно не хочет, как мы поняли, насильно ее никто никуда выдавать не будет. Ситуация, когда жених и невеста до свадьбы видят друг друга всего пару раз, в принципе, нормально. Женятся, а потом приходит любовь. Такой алгоритм построения семейных отношений может казаться нам странным, однако, статистику не обманешь, а она говорит, что в Дагестане семьи гораздо крепче, чем в остальной России. Мы общались со многими семьями в Дагестане (да и жили в некоторых из них), и можем засвидетельствовать — никакой напряжённостью и принуждением в них и не пахнет. Скорее — спокойствие и гармония. Мы, конечно, не видели всех семей в Дагестане, и говорим только о тех, что мы сами видели. И свидетельствуем — там любовь и счастье.

Дома в ауле чужим людям тоже не продают. Зачем? Как мы поняли, значительная часть молодежи, несмотря на урбанизацию, остаётся в селе, ценит родину предков. При том все общительные, открытые и современные.

Барият показывала нам древние стены, сложенные из камней, подогнанных друг под друга, без использования какого-либо раствора. Рассказывала, что раньше в ауле машин почти не было, грузы перевозили на ослах. Показывала крутые узкие улочки, вспоминая, как если ее ослик с грузом застревал на одной из них, она громко звала на помощь кого-нибудь из мужчин. Сейчас ослов в селе почти не осталось. Зато коровы — во множестве. Это особенные горные коровы. Они значительно меньше своих равнинных «собратьев», зато гораздо прытче, резво скачут по горам и пасутся на «наклонных» пастбищах.

На завтрак к Зайнаб мы пришли под самым глубоким впечатлением. И, уплетая за обе щеки абрикосовую кашу с урбечем, вчерашним хинкалом и домашним сыром, спросили:

— Зайнаб, можно мы останемся у тебя на три ночи?

— Конечно. Как вы хотите.

Продолжение здесь: "Тропа нашей песни".

----------------

Видео Сулакского каньона (40 сек.) с пролазом через дырку в заборе: https://youtu.be/uIR2Pc2v8gQ

Координаты смотровой «через дырку в заборе»: 43.021085, 46.825569

Координаты официальной смотровой Сулакского каньона в Дубках: 43.018216, 46.831704

Координаты смотровой «язык джигита»: 42.983884, 46.869217

Координаты камнепада в Большом Гоцатле: 42.515387, 46.889579

Гостевой дом "У Зайнаб" в Большом Гоцатле.

Обзорный фотоальбом об этой поездке: «Открытие Дагестана».

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия