Санкт-Петербург. Прогулки по городу. День второй

Цветные мосты в Питере — тоже символ города, может и не самый главный, но очень милый и симпатичный, совершенно не пафосный и даже не особо туристический. Ну кто специально пойдет посмотреть на них, да еще вспомнит, что цветными они стали, чтобы избежать путаницы у питерцев, с трудом различавших совершенно одинаковые сооружения? А я пошла и не пожалела об этом.

Мимо Зеленого моста проскочить сложно, потому как расположен он на Невском, но спеша увидеть главное, никто не притормаживает, чтобы постоять и послушать, о чем рассказывают туристам экскурсоводы прогулочных корабликов, вереницей проходящих по Мойке. А говорят они как раз о Зеленом мосте, о том, что был в его жизни период, когда назывался он Полицейским и о том, что именно здесь стоит кондитерская «Вольф и Беранже», та самая, в которой Пушкин… Ну это все и без меня знают…

Если идти по набережной Мойки дальше, уходя от Невского, то следующим будет Красный мост, названный так по цвету окраски и соседствующий с торговым домом «Эсдерс и Схейфальс», ныне именуемым «У Красного моста» (Au Point Rouge). Вроде бы ничего такого особенного и нет в этом мосте (хотя я убеждена, что все мосты Питера особенные), но сохранился он до наших дней в первоначальном виде и даже восстановлены утраченные со временем детали. Этот факт делает мост интересным и велит изменить свой маршрут.

Торговый дом, наконец-то вернувший себе атриум и шпиль, очень украшает мост и теперь ничто не мешает увидеть этот уголок Питера таким, каким он был раньше. Очень я люблю, когда городам возвращают исторические детали, восстанавливая утраченное в мельчайших подробностях, начиная от цвета фасада и заканчивая элементами лепнины.

Ну, а если вам не захочется гулять по набережной, то на Красный мост можно выйти, гуляя по Гороховой.

Дальше набережная меня вывела на Синий мост, который вроде бы и не мост вовсе, а огромная площадь и поверить в то, что это все-таки мост, очень трудно.

От Синего моста отвернулись сразу два императора, кони Николая Первого и Медного Всадника словно спешат убежать прочь, от чем-то им так не полюбившегося места. А зря! Ну в каком другом городе есть такой широкий мост (он и в Питере самый широкий!), да еще входящий в состав Исаакиевской площади? Легенда, родившаяся вместе с мостом, уверяет, что его ширина 99,9 метра, но на самом деле мост чуть уже, хотя это ничуть не умаляет его достоинства.

Мост-невидимка, если стоять на мосту, длинный и темный туннель, если плыть под мостом, уголок Парижа, если присмотреться к фонарям, очень похожим на фонари моста Александра Третьего — все это один и тот же мост. Синий!

Ну, а если и этого мало, то рядом можно посмотреть на отметки наводнений, случавшихся в Петербурге, на Водомерном столбе (правый берег Мойки). Странно, что обилия туристов тут я не заметила и изучала даты в полном одиночестве. Получается, что раз в сто лет Питер не на шутку заливает разгневавшаяся вода…

Адрес мостов: набережная реки Мойки, от Невского проспекта до Исаакиевской площади.

Мосты, соединяющие берега Мойки, привели меня на Исаакиевскую площадь. Здесь я решила притормозить, все внимательно посмотреть, никуда не торопясь и отстояв положенные порядочному туристу очереди, полюбоваться Исаакием, а потом подняться на Колоннаду, если конечно, погода сменит гнев на милость. Запасной вариант плана, на случай дождя, предполагал вернуться сюда ближе к вечеру и, не пожалев денег за вечерний подъем на высоту собора, все-таки увидеть город сверху, несмотря ни на что. Забегая вперед скажу, что мне пришлось возвращаться, как только ветер растянул дождевые тучи и выглянуло вечернее солнце. Петербург, согретый теплым закатным светом, смотрится совершенно иначе, любоваться им можно бесконечно и я ходила по Колоннаде, нарезая круг за кругом и не торопилась спускаться вниз.

Заходить в собор я не спешила и сначала пошла к памятнику императору Николаю Первому, про которого Пушкин с издевкой сказал: «В нем много от прапорщика и мало от Петра Великого». С поэтом спорить не хотелось, но то, что написано в сердцах, не может быть абсолютной правдой. Про Николая Первого принято говорить плохо, а если плохо вам говорить не хочется, говорите очень плохо. Все хорошее, что сделал Николай за свое не очень длинное царствование, умалчивается, а история с восстанием декабристов и дуэлью Пушкина затмевает все. Я не буду адвокатом императору, но и злодеем на троне его не считаю.

Удивительно, что памятник пережил революцию и вместо сверженного «душителя народа» на вздыбленного коня не посадили Буденного или Чапая — для меня это большая загадка. Говорят, что демонтировать императора, не разрушив памятник, было невозможно, но разве такая мелочь останавливала возмущенных пролетариев?

Как скульптору удалось «остановить» коня, взвившегося на задние ноги, долгое время было загадкой. Реставрация дала ответ, развенчав все мифы — два тяжелых прута, идущих от основания постамента до копыт, позволяют памятнику держаться всего лишь на двух опорах.

Не знаю, как выглядит император в глазах питерцев, но мне показалось, что хочет унестись Николай прочь с тяжелого постамента, обогнать Петра, перепрыгнуть Неву и исчезнуть, ускакав от несправедливой истории, сохранившей только ошибки и промахи неплохого, в принципе, человека и к тому же не самого худшего российского царя.

Верная своей привычке видеть в людях хорошее (плохое они и сами покажут, его искать не надо), к Николаю Первому я отношусь с глубоким уважением. Его любовь к жене и дочерям, его преданность отечеству и порядочность, с которой он прожил свою жизнь, для меня стали основополагающими чертами характера, объяснившими многое. И если не любви, то уважения император вполне достоин…

Адрес памятника: Исаакиевская площадь.

Погрузившись в исторические воспоминания об эпохе Николая Первого, я неспешно догуляла до Исаакиевского сквера, с которого открывается открыточный вид на собор и где в мае так опьяняюще пахнет сиренью. Ноги повели меня было к одной из скамеек, чтобы с комфортом устроиться с видом на Исаакий и полюбоваться им издалека, но ответственность велела посмотреть на часы и топать в кассу, покупать билеты. Большие сомнения вызывала погода: небо хмурилось тяжеленными тучами, в воздухе явственно пахло приближающимся дождем и вид с колоннады меня бы не порадовал, это было понятно. Но смогут ли мои бедные ноги взобраться на колоннаду ближе к вечеру, когда будет пройдено немало шагов, и к усталости двух предыдущих дней добавится сегодняшняя — этого не знала даже я. Надежда на упрямство — единственное, что меня утешало, и я решила отложить осмотр Питера с высоты колоннады на солнечную погоду (ведь когда-то она бывает в дождливом Петербурге!).

Очередь в кассу удручала, но делать нечего, приходится стоять, когда-нибудь она точно закончится. Я заметила, что в Питере, ближе к вечеру, когда до закрытия музеев остается совсем мало времени, очереди рассасываются, и если Эрмитаж за час не обойдешь, то для небольших музеев этого вполне хватит. Чем тратить время на бесконечные очереди, лучше грамотно проложить маршрут, откладывая на вторую половину дня посещение храмов и музеев. Правда, у меня это не очень хорошо получалось, слишком велико было нетерпение увидеть то, что я ждала так много лет…

Про Исаакиевский собор рассказывать можно долго, слишком длинна и непроста его история. Перестраивали его четыре раза, начав возводить еще при Петре Первом и потом каждый российский император вносил свою лепту в строительство самого красивого храма Петербурга. Сколько сил, средств и жизней унес собор, давным-давно подсчитано, равно как и сколько золота ушло на его купола, малахита и лазурита на его колонны, бронзы на украшательства, и какое количество скульптур было отлито для внешнего и внутреннего убранства. Все это есть в интернете в свободном доступе, и я не вижу смысла пересказывать известные факты. Дотошная история даже знает, под какой колонной заложена платиновая медаль с портретом Александра Первого и что предсказание о смерти главного архитектора собора сбылось в срок, через месяц после окончания строительства Исаакия, ставшего делом всей жизни Огюста Монферрана.

Тот факт, что стоит собор на болотистой почве и что строился он в те времена, когда ничего, облегчающего каторжный труд рабочих, придумано еще не было, делает Исаакий памятником безымянным строителям собора, да и всего блистательного Петербурга (уж в моих глазах — точно!).

Слухи о передаче Исаакия православной церкви, муссирующиеся в последнее время очень настойчиво, меня огорчают. Сначала появятся ограничения (туда не ходи!), потом сложный график работы (с запретом посещать во время служб), а потом и вовсе запретят фотографировать внутри (как во всех православных храмах). И первые ласточки уже появились — кое-где висят таблички с перечеркнутыми фотоаппаратами и строгие смотрительницы коршунами бросаются на рискнувших нарушить запрет. Вопрос «Почему?» можно задавать бесконечно, ответа на него не будет. Талдычат упрямо, что запрещено и закрывают грудью обзор, норовя помешать и смотреть, и фотографировать. Ладно мы, люди привычные к такому, но перед иностранными туристами бывает неловко, они-то не понимают, почему во всем мире можно, а у нас нельзя.

Я не знаю, что сильнее всего ошеломляет, когда впервые заходишь в Исаакий — купол, расписанный Брюлловым, многочисленные мозаики, витражи, изображающие Христа, невероятнейшие двери, многочисленные колонны или отполированный миллионами ног мрамор пола? А может то, что пережил он революцию и страшную войну? Да и нужно ли разбирать красоту на составляющие? Здесь захватывает дух и распирает гордость от того, что Исаакий — достояние России, символ Петербурга и самый величественны собор в мире. Думала поправить себя и написать «один из», но решила так и оставить — самый красивый, без вариантов!

Обойдя Исаакий по кругу, послушав, что рассказывают экскурсоводы, и как восторгаются туристы со всего мира, я вдруг поняла, что уходить отсюда совсем не хочется. И я присела на скамейку, чтобы впитывать красоту, которой так щедро делится Исаакий со всеми. Насмотреться впрок невозможно, хоть сотри глаза. Но душа жадно запоминала увиденное и бережно складывала в закрома памяти, понимая, какое сокровище Исаакий…

Пока я наслаждалась собором, погода разразилась дождем, да таким нешуточным, что подниматься на колоннаду я передумала. Но увидеть Питер с высоты мне повезло, правда, ближе к вечеру, когда окончательно распогодилось и даже немножко потеплело.

Снова была очередь, на этот раз чисто символическая и иная цена вопроса — вечерняя колоннада стоит других денег (может потому и очереди не было?)

На высоту 43 метром подниматься приходится пешком, по винтовой лестнице. То ли для утешения, то ли в издевку, ступени, ведущие вверх, посчитаны и украшены порядковыми номерами — дескать, знай, сколько еще впереди. Но подниматься удобно, ступеньки рассчитаны очень грамотно и даже вечернее восхождение я не смогла причислить к подвигам, хотя ноги к тому времени очень утомились.

Вид, открывающийся с колоннады, лечит все — и уставшие ноги, и переполненную эмоциями душу и легкую грусть-тоску от того, что скоро надо уезжать восвояси, прощаясь с городом на Неве. Ветер продирает до костей, солнце светит на куполах и шпилях, мостовые блестят после дождя, памятники сияют умытыми лицами и уходить вниз совершенно не хочется. Первый круг по колоннаде — фотографируешь все подряд, спеша за уходящим солнцем. Второй — начинаешь эстетствовать. На третьем — просто любуешься, понимая, что глаза видят намного красивее любого, даже самого лучшего фотоаппарата. И только спускаясь вниз осознаешь, что себя любимую на фоне всей этой красоты, так и не запечатлела…

Рассмотрела я с колоннады все, что уже видела и даже то, куда только собираюсь идти. Поразилась величине Синего моста и полюбовалась Николаем Первым с высоты, попыталась разыскать спрятавшегося в густой листве Медного всадника и насладилась видом Невы, окинула взором Дворцовую площадь и Ангела на Александровской колонне, долго смотрела на Петропавловскую крепость и нашла купол Казанского собора — весь Питер как на ладони, даже кучно застроенные дворы-колодцы можно рассмотреть.

Подниматься на колоннаду надо, и не важно, сколько это стоит — такие виды покупаешь не торгуясь!

Адрес: Исаакиевская площадь.

Режим работы собора: 10.30 — 18.00, кроме среды.

Кассы закрываются в 17.30.

Цена вопроса: 250 рублей с человека.

Аудиогид — 200 рублей, в вечернее время — 400 рублей.

Колоннада в период белых ночей открыта ежедневно, кроме среды, с 10.30 до 4.30

Цена вопроса: 150 рублей. Вечером — 300 рублей. Ночью — 400 рублей.

Если покупать единый билет (Исаакий и колоннада) — 400 рублей.

На посещение Исаакия есть льготы, на колоннаду они не распространяются.

После Исаакиевского собора я отправилась в Александровский сад. Идти недалеко — обогнуть Исаакий справа (или слева, как вам удобнее), перейти Адмиралтейский проспект и вот вам сад, во всей красе!

Бывший луг, ставший бульваром, тем самым, по которому гулял Онегин: «надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар." и прочая знать, чтобы себя показать и на других посмотреть, садом стал при Александре Втором, чье имя и получил. Слышала я, как питерцы непочтительно называют сад Сашкиным, но гуляют здесь с удовольствием, прогуливаясь по дорожкам, посиживая у фонтанов или полеживая на травке между Исаакием и Медным всадником.

Я бы тоже полежала-посидела, но сначала надо было найти Пржевальского и лежащего у его ног верблюда, потереть все, что у них натерто до зеркального блеска, сфотографировать памятник во всей красе и попросить для себя новых географических открытий, авось и поможет.

Сад мне понравился — ухоженно, красиво, зелено, клумбы благоухают, опять же, сирени море и ароматы пьянящие. Гуляла бы и гуляла — что я и делала, возвращаясь в сад чуть ли не каждый вечер.

Из сада я отправилась на Сенатскую площадь, к Медному всаднику.

Где еще быть памятнику Петру Первому, если не в Санкт-Петербурге — законный вопрос. Главный памятник императору, символ Питера — все это про Медного всадника. Сейчас город невозможно представить без этого монумента и толпы туристов, спешащей сфотографироваться на фоне, а это яркое подтверждение того, что памятник — главная достопримечательность. Про Медного всадника знают во всем мире, и это тоже не требует доказательств.

«Петру Первому Екатерина Вторая» — императрицу можно обвинить в тщеславии и желании «забыть» тех правителей, что были между Петром и Екатериной, но, положа руку на сердце, разве оставили они значимый след в истории (я бы только исключила Елизавету, она как раз была весьма активной правительницей и для страны сделала немало, а уж про Питер вообще молчу…)? И исторически все верно — был Петр Первый, пришла Екатерина Вторая, как продолжательница эпохи славных дел Петра, так почему бы не увековечить все это на памятнике, чтобы потомки верили этому, а не вздорным слухам, распускаемым после смерти правителя. Мудрая была Екатерина, хоть и Вторая…

Есть легенда, что пока Медный всадник стоит на своем постаменте, с городом Петра ничего плохого не случится. Спас Петр свой город в войну 1812 года, явившись в вещем сне и запретив Александру Первому отправлять монумент в эвакуацию, защитил Ленинград и во время Второй Мировой, простояв всю войну на Сенатской площади, прикрытый от снарядов и бомб:

«Как будто грома грохотанье —

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.

И, озарен луною бледной,

Простерши руку в вышине,

За ним несется Всадник Медный

На звонко-скачущем коне…»

Лучше Пушкина все равно не скажешь, как ни старайся…

Возвращалась я сюда часто, видела Петра в солнечный день и мокнущего под дождем, любующегося переливами заката неспешной белой ночи и указывающего на круглую луну, провожающего кораблики с туристами и любующегося разводом мостов. И всегда Всадник был на своем посту, оберегая любимый свой город от всех напастей!

И хоть я давала себе слово не привозить домой никаких сувениров, все-таки не удержалась и купила себе Медного всадника, увезя частичку Питера в Воронеж, город, в котором Петр в начале своих славных дел, только учился быть Великим…

Адрес Медного всадника, думаю, известен всем — Сенатская площадь.

Дальше я пошла по Сенатской, свернула на Якубовича (мимо Манежа), где в конце квартала есть необычная скульптура кота Василия, важно восседающего у «Республики кошек». В паре шагов от него — котенок Фунтик, милейшее создание, исполняющее все детские мечты, стоит их только прошептать на ушко шаловливому котейке. Я давно выросла из детского возраста, поэтому шептать ничего не стала, но отполированные ушки погладила, не удержавшись.

Адрес: улица Якубовича, 10.

С Якубовича я свернула в Почтамтский переулок (налево), потом на Почтамтскую улицу (направо) и вышла к Главпочтамту, где в здании есть памятник «Нулевая Верста».

В прежние времена от этого места отсчитывались расстояния по всей России, сейчас — только по Питеру и место это принято считать «сердцем» Петербурга. Может, памятник версте и ничего особенного из себя не представляет, но я никогда не пропускаю отметки о нулевом километре городов, в которых мне довелось побывать.

А раз уж я оказалась на почте, то открытки с видами Питера полетели в Воронеж, дочери и сестре, и неспешная почта России везла их самой медленной скоростью, больше двух недель — комментарии излишни…

Адрес: улица Почтамтская, 9.

Дальше мне пришлось вернуться на Якубовича, спуститься в подземный переход, пересечь его по диагонали и выйти на поверхность у Крюкова канала. Полюбовавшись каналом и посматривая на нахальных голубей, изображавших на гранитном парапете чаек, я потихоньку вышла к Новой Голландии.

Остров Новая Голландия (вход под арку со стороны Адмиралтейского канала) — единственный искусственный среди 42 природных островов Петербурга. Два канала — Крюков и Адмиралтейский, соединяющие Неву с Мойкой, образовали рукотворный остров треугольной формы, название которому дал сам Петр Первый. На острове хранился лес, из которого строились корабли, потом появились склады, кузня, тюрьма и арка Деламота, которой еще ждать и ждать реставрации и хотелось бы, чтобы она ее все-таки дождалась.

Шла я на остров ради этой арки, чтобы увидеть ее, возвышающуюся над входом в канал, что соединяет Мойку с бассейном внутри острова. Не скажу, что увиденное меня очень порадовало, но какие-то работы идут, уже хорошо.

Тюрьма, прозванная когда-то из-за своей формы «бутылкой» (выражение «не лезь в бутылку» пошло отсюда), активно обновлялась и снующие строители несколько портили ракурс для фотографии на память. Со стороны здание и впрямь похоже на горлышко бутылки и теперь смысл расхожей фразы звучит для меня несколько иначе — век живи, век учись!

Бывшая кузня стала рестораном и баром, и внутреннее ее убранство теперь очень далеко от оригинала — я заходила в кузню перекусить и переждать вновь налетевший дождь. Готовят вкусно, но дороговато.

Что получится, когда все работы будут завершены, пока не очень понятно. Но Жар-птица, украсившая небо над прудом, смотрится симпатично и очень ярко, компенсируя минимализм клумб. Про эту инсталляцию я прочитала на просторах интернета и решила посмотреть ее в обязательном порядке, кто знает, что будет придумано в следующем году. Снимут всю эту красоту в конце лета, а жар-птицу увезут в США, откуда пришла идея подвижных фигур.

У бассейна, прорытого когда-то для испытания судов, высится остов будущего корабля и интересно будет посмотреть, что получится, когда строительство будет закончено.

Реконструкция Новой Голландии еще не завершена, но место стало приятным, тихим и обещает стать еще лучше. Слышала я, что все работы будут завершены ориентировочно году к 2025, вот тогда и надо будет обязательно вернуться.

Адрес: набережная Адмиралтейского канала, 2.

Время работы: 9.00 — 22.00, пятница-воскресенье — до 23.00.

Вход закрывают за 30 минут до окончания рабочего времени.

Цена вопроса: вход на территорию Новой Голландии бесплатный.

Из Новой Голландии я пошла вдоль Крюкова канала в сторону Мойки, чтобы продолжить знакомство с мостами Питера.

Краснофлотский мост ничего такого уж особенного из себя не представляет и для меня стал всего лишь точкой на карте, по дороге к Поцелуевому мосту.

Самый романтический мост Питера, это Поцелуев — само название говорит об этом! А там, где романтика, есть место и легендам, которых чем больше, тем интереснее. Все я, конечно же, не знаю, но наслушалась достаточное количество:

Раньше граница Петербурга проходила по Поцелуевому мосту и на нем влюбленные прощались, уезжая из города.

Кто-то мне сказал, что это неправда и на самом деле на мосту прощались с девушками моряки — мост ведет к воротам Гвардейского Флотского экипажа.

Или вот еще одна версия — если проходя по мосту, поцеловаться, то пара никогда не разлучится.

Есть и грустная версия — арестованные прощались с родными, потому как рядом стояла тюрьма, где заключенным предстояло томиться в неволе.

И даже есть такой вариант — на мосту встречались влюбленные, которым приходилось прятать свои чувства по разным причинам.

Ну и наконец, самая интересная — Поцелуев мост не разводят, а значит, влюбленные сердца всегда будут вместе.

Правдивая история отчего мост назвали Поцелуев, как всегда, лишена романтизма — купец Поцелуев открыл поблизости питейное заведение со странным названием «Поцелуй», вот с него все и началось…

Рядом с мостом висят замочки — новомодная традиция выбрала самый романтический мост Петербурга, что вполне логично. Моста замки не портят, ключи засоряют Мойку, а влюбленные целуются на Поцелуевом мосту, надеясь на его магию в сохранении чувств.

И пока я стояла на этом мосту, память услужливо напомнила песню Утесова, очень любимую моей бабушкой:

«Стареем неизбежно мы,

Но с Леной мы по-прежнему

Друг в друга влюблены! А в чем секрет?

А в том, признать приходится,

Что все мосты разводятся,

А Поцелуев, извините, нет!»

Хорошо, что есть такой мост! И не так уж и важно, какая легенда о нем главная…

Адрес моста: продолжение улицы Глинки, перекинут через реку Мойку.

Любовь любовью, но сфотографировать открыточный вид на Мойку и Исаакий я не забыла, расположившись со всем удобством на Поцелуевом мосту. Можно и с берега реки снять, но это уже зависит от вашего представления о прекрасном.

Окончание второго дня непременно будет…

Теги: Самостоятельные путешествия