Зачем люди путешествуют? Кажется, тут все очевидно. Чтобы отдохнуть, расслабиться, переключиться на другой вид деятельности или (временно) вообще отключиться. Чтобы познать мир и познать себя. Чтобы выйти за рамки привычного и войти в рамки непривычного. Чтобы себя показать и на других посмотреть. Или чтобы себя посмотреть и на других показать. Чтобы почистить чакры и просветлить карму. Чтобы облегчить душу и отяжелить интеллект. Кто зачем!
Но всем обязательна хорошая погода. Ведь при добром солнце любой уездный Кобылозаводск превращается в красавицу, а при злом дожде любая столица Европы превращается в чудовище.
Нам с погодой везёт редко. День в Эдинбурге — и весь день дождь. Два дня в Брюгге — и два дня дождь. Три дня в Праге — и почти три дня дождь. Но мы особо на этом не заморачиваемся. Мы же не можем здесь ничего изменить. Меня многое раздражает и не устраивает — смена времён года, кризис среднего возраста, сборная России по футболу… Но я всё это не могу изменить, а поэтому на этом не заморачиваюсь. Потому что если заморачиваться на том, что не можешь изменить, в следующее путешествие можно отправиться не в Стамбул, а на Канатчикову дачу.
Поэтому мы сразу решили, какая бы ни была погода на Новый год в турецкой столице, мы всё стерпим, все вынесем и со всем слюбимся. От Турции традиционно ожидаешь солнца и только солнца. Но я все-таки в этом плане немного извращенец. Люблю я, чтобы и дождь шёл. Или снег. Без осадков на сухую воспринимать действительность зачастую тяжко. Зачастую хочется её немного спрыснуть, увлажнить, оживить, добавить красок и сексуальности.
Поэтому отправляясь встречать Новый год в Стамбул я в глубине души надеялся хотя бы на легкий снежок. Это ведь (а я видел фотографии знаменитых фотографов) придаёт Стамбулу обворожительную исключительность, которая может быть присуща только стыку Европы и Азии.
Но Аня не переносит снег, поэтому ни о какой исключительности и ни о каком стыке она и слышать не хотела.
— Давай пожелаем себе в Стамбуле хоть немного снега, — канючил я, — Ведь у природы нет плохой погоды. Каждая погода — благодать.
— Никакого снега мы себе желать не будем! — ответила Аня, — Пусть всегда будет солнце! И в Стамбуле всё спокойно!
— Может, тогда снова на Бали на Новый год? Там и дожди будут, — в этом меня и дети поддержали, — Потратим немного больше денег.
— Денег нет, но вы держитесь! — отрезала жена, — Хорошего вам настроения! Только солнце, только Стамбул!
Но, как говорится, жена предполагает, а прогноз погоды располагает. Забегая вперёд, хочу сказать, что на этот раз провидение было настолько на моей стороне, что даже Ане неожиданно понравилось. Стамбул у нас случился такой, какой и не снился знаменитым фотографам, и какому позавидовали бы самые закоренелые снеголюбы!
Начиналось всё очень даже солнечно. Об этом можно почитать здесь и здесь.
Дальше случился один серый день. Никакой день. Ни то, ни сё. Ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Ни рыба, ни мясо — как говорят турки, ни балык, ни дана. Но это только в отношении погоды. А так вокруг нас Стамбул отлично отражался в Константинополе, а Константинополь отлично отражался в Стамбуле. В начале — мечеть Султанахмет, её противоречивые шесть минаретов и отпечаток следа пророка в музее Исламского и турецкого искусства, что в бывшем дворце Паргалы Ибрагима-паши.
Потом (как плавный переход) — Галатский мост, рыбаки, балык-экмек и непарадные фасады.
Затем — Пера, христианские кварталы, церковь Св. Антония и «Убийство в Восточном экспрессе». Там мы немного «поистиклялили» и прошлись по замечательной Французской улице, где очень хотелось немедленно засесть в любое кафе.
Но мы с Аней не могли — надо было возвращаться домой к детям, которые встречали там дорогих гостей — Артёма и Дашу, прилетевших прямиком с Кипра. Мишель с ними тоже прилетела, хотя она тогда была ещё в проекте. Но уже в проекте стадии рабочей документации. Мы прекрасно провели вечер за пиде и кебабами!
И на следующий день случилась наша погодная кульминация. Для начала мы приземлились в свежепойманное такси и сказали таксисту: Ортакёй!
— Куда именно в Ортакёй-то, — спросил таксист, — Ортакёй так-то не маленький. Редкая птица долетит до середины Ортакёя! (Всё это он сказал по-турецки, поэтому я передаю примерный смысл).
Я начал искать в закоулках сознания зачатки турецкого, почерпнутого из интернета, разговорников и путеводителей. Но, увы, в закоулках сознания я ничего не нашёл. Зато нашёл на задворках подсознания (так всегда бывает).
— Ortaköy iskele!
— А, Ортакёй искеле, — обрадовался таксист, — Так бы сразу и сказали, — зачем было тумана наводить!
И вот через полчаса мы уже были на этой самой искеле. Если вы вдруг (к стыду своему) совсем не знаете турецкого, «искеле» — это пристань. И если в Турции вам надо будет на какую-то пристань, смело говорите таксисту «искеле», и он точно привезёт вас на какую-нибудь пристань.
В нашем случае пристань была не какая-нибудь, а Ортакёй. Та самая, что запечатлел Иван Айвазовский на своей картине «Лунная ночь на Босфоре» (она висит в Третьяковке — сам видел). Вид на ней примерно такой же, как на вот этой моей фотографии.
Мечеть Ортакёй и Босфорский мост.
Точнее, не такой же — на моей фотографии лучше. Во-первых, потому что моя картина выполнена днём, а не ночью, а днём освещение априори лучше. Во-вторых, Айвозовский почему-то не отразил на своей картине Босфорский мост. А мост-то впечатляющий — 64 м высотой!
Зато он уж, конечно, не мог не запечатлеть мечеть Ортакёй. На мой непритязательный и дилетантский взгляд — лучшее произведение османского барокко.
Внутри мечеть Ортакёй светла как моя печаль. А ещё тиха и безлюдна как турецкие пляжи без российских туристов. Лишь в углу около минбара старцы вели неспешную беседу.
Но приехали на Ортакёй искеле мы не только ради мечети. Ведь по словам Кати catys, Ортакёй — самое «кумпирное» место в Стамбуле. А кумпир — печёную картошку с наполнителями — мы к тому времени уже два дня как очень сильно любили. Некоторые говорят, что кумпир подобен нашей «крошке-картошке». Что ж, Аллах им судья! Я же могу только констатировать, что кумпир и крошка-картошка — это как небо и земля, как белое и чёрное, как Трамп и Клинтон! Как Мик Джаггер и Юрий Лоза, в конце концов!
А уж наполнители тут вообще на любой вкус! По-моему, нет на свете такого продукта, который бы не предлагался в качестве наполнителя кумпира на пристани Ортакёй. Мы с Аней взяли более-менее стандартный набор, куда входят сыр, сосиски, оливье, оливки, лук, шампиньоны и что-то еще. А вегетарианка дочь взяла то же самое, но без сосисок и оливье, зато с булгуром и кукурузой. Но если вы патриот, наверное, в наполнителях найдутся и почки заячьи верченые. А если вы буржуй, извольте — наполнитель из ананасов и рябчиков! В общем, фантазии и изобретательности ортакёйских кумпироделов позавидовали бы даже депутаты Госдумы РФ! Будете на пристани Ортакёй — очень рекомендуем кумпир!
С удовольствием поглощая обед, мы ждали посадки на речной корабль, совершающий круиз по Босфору. Не большой круиз, а только от Босфорского моста до моста султана Мехмеда Фатиха. Погода все ещё была не ахти, и плыть куда-то к шайтану на куличики не хотелось.
Скользить по быстрому, живому Босфору вдоль крутых берегов, засаженных величественными дворцами, крепостными стенами, старыми ялами, курортной инфраструктурой, поэтическими дачами и прозаическим, но нетривиальным жилфондом — поверьте, только ради этого уже стоит отправиться в Стамбул!
Прочувственно описать Босфор у меня так и не получилось, поэтому цитирую Орхана Памука. «Если какой-нибудь погруженный в печальные думы человек выйдет прогуляться по берегу Босфора ближе к концу тихой безветренной летней ночи или в туманную весеннюю ночь, когда на деревьях не шевельнется ни один лист, и будет долго-долго идти в одиночестве, не слыша ничего, кроме звука своих шагов, то, когда он дойдет до какого-нибудь мыса (например, до Акынтыбурну) или до стоящего рядом с кладбищем Ашиян маяка, и внезапно услышит в ночном безмолвии грозный шум бурного течения и в страхе заметит загадочный свет, исходящий от сияюще-белой пены, он с изумлением поймет, что у Босфора есть душа». © «Стамбул. Город воспоминаний».
Нет ничего другого, такого же, как Босфор. В этом проливе есть природная магия и исторические порыв. Я не верю в «места силы», но в тот день я в них поверил, потому что Босфор — точно оно. И «намоленные» места не производят на меня впечатления, но в тот день Босфор произвел. И даже не из-за того, что на этих берегах творилось бессчетное количество молитв, намазов и волхвований. А из-за чего, не знаю.
А еще и историческая составляющая. Именно здесь, к примеру, когда-то цепи преградили путь ладьям Вещего Олега! Что не помешало ему прибить щиты к вратам Царьграда.
Но в тот день нам была уготована еще одна кульминация — погодная! Ведь не успели мы проплыть и минут двадцати, как небо на западе стала заволакивать огромная темно-серая пелена. Скоро от Султанахмета остались лишь очертания, а потом он и вовсе исчез. А пелена нагоняла нас. Ближе и ближе. Вот и она. Снег! И какой!
— Выходите посмотреть! — кричал я с верхней палубы жене и дочке, обосновавшимся внутри, — Сплошная поэзия! Как там у Александра Пушкина? Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя.
— Мы лучше отсюда посмотрим, как она то воет, то плачет. То как зверь, то как дитя.
Я снова (единственный из пассажиров) вышел на палубу. Такое буйство обычно милой стихии я пропустить не мог. Берега тонули в сплошном снежном мареве. И я, мятежный, просил бури, как будто в буре есть покой.
— Выходите посмотреть! Это же прекрасно! Как там у Фёдора Тютчева? Зима недаром злится, пришла её пора!..
— Да, только у Фёдора Тютчева, помнится, ее пора не пришла, а прошла, — ответила жена и со вздохом добавила, — А тут, видимо, действительно пришла.
Когда мы доплыли до крепости Румелихисар и моста султана Мехмеда Фатиха, мой фотоаппарат был готов выдавать на гора сплошной абстракционизм, сюрреализм, импрессионизм, минимализм и абсурдизм. Всё, что я люблю!
Под конец круиза бурей были впечатлены даже мои теплолюбивые девушки и стали робко выглядывать на палубу. А я уже залез на рею и смело кричал снежному вихрю, размахивая фотоаппаратом, что-то из Максима Горького.
— Глупый пИнгвин робко прячет тело жирное в утесах! И гагарам недоступно наслажденье битвой жизни!
Приехали мы домой в состоянии легкой экзальтации и сильной усталости. Но я такое пропустить не мог и, вытащив себя на улицу, привычно побрел на Эминёню фотографировать ту же натуру в антураже снегопада.
Галатский мост. Снежный импрессионизм.
Самое большое счастье я испытываю, путешествуя с Аней! Но иногда, как в тот раз, она устает от пеших прогулок. Что ж, дух бодр, но плоть слаба. Тогда мне приходится (и, уверен, некоторые читатели такое тоже испытывали) переживать счастье наедине с фотоаппаратом и незнакомым городом.
Из серии "Лица Стамбула". Селфи под снегом.
Вечером мы с Аней зашли на вокзал Сиркеджи — посмотреть тарикат Мевлеви сама. Некоторые говорят, что на вокзале неправильная сама, а правильная — только в монастыре. Не знаю. Мне кажется, дервиши крутились с соблюдением ритуала и действительно освобождались от тяжести плоти.
Ужин, как обычно в Стамбуле, был праздничным и разнообразным.
А на следующий день — 31 декабря — я ни свет ни заря пошел гулять по диковинно заснеженному Стамбулу. Стамбул был даже не заснежен. Он был в сугробах! (По иронии судьбы в Москве в это время шел дождь).
Редкие прохожие протаптывали узкие тропинки. На площади Султанахмет тропинка заканчивалась. У конца тропинки стояла азиатская девушка и недоуменно смотрела на впередилежащий сугроб.
— А как дальше? — спросила она меня по-английски, — Мне надо к фонтану.
— А вот так, — сказал я и бодро зашагал, проваливаясь по щиколотку, по снежной целине. Девушка — за мной. Она оказалась родом из Малайзии, видела снег в первый раз в жизни, даже не подозревала, что по нему можно запросто ходить и находилась в состоянии перманентного счастья.
Я снег видел совсем не в первый раз, но был не менее счастлив! Неосознанно, взбудораженно, ошеломленно счастлив. Пошел пешком через Сиркеджи, Эминёню, Галатский мост, Каракёй — и до Галатской башни. Не омрачило моего настроения даже то, что на Галатскую башню я подняться не смог (вход стоил 25 лир, а я, дурак, взял с собой только 20). Ведь впереди было только счастье — Стамбул, снег, традиционное семейное посещение бани 31-ого декабря, а затем — встреча нового года!
Зачем люди путешествуют? Да важно ли это! Важно — не переставать. Как там у Федора Достоевского? «Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья — выше счастья» — вот с чем бороться надо! И буду.»
Теги:
Самостоятельные путешествия, Отдых с детьми
