Анголушка_Намиб

Абсолютное большинство людей имеют убеждение, что пустыня это пустая земля, где смотреть нечего. Вот и Максим такого же мнения, и Оксану старается убедить.

Теоретически, да, в тропическом лесу природного разнообразия больше, в то время как пустота, пустынь, пустыня — слова наводящие тоску.

Океанские приливы, джунгли Амазонки, Подмосковная осень, горы Кавказа и побережье Средиземноморья звучат более красочно, но я уверен, что сравнивать не стоит. Творения Природы всегда совершенство, в том числе пустыня и особенно пустыня Намиб.

Название происходит от принадлежащего к капоидной (южноафриканской) расе народа нама.

Большая часть нама проживает в Намибии, а сама пустыня простирается на 1900 км. вдоль Атлантического побережья от Ангольской провинции Намиб до реки Улифантс в ЮАР.

Холодное океанское течение Бенгела, проходящее вдоль побережья, охлаждает воздух и создаёт туман, что является частой причиной кораблекрушений. Капитаны судов стараются как можно дальше держаться от берега.

Прибрежная полоса, уходящая вглубь континента на ширину от 50 до 150 км, — это и есть Намиб. Далее начинаются горы, где Намиб плавно трансформируется в другую пустыню — Калахари.

Обыватель может спросить, какая разница? Увы, разница есть и это в первую очередь отражается на растительности, но мы не станем забегать вперёд. Жизнь в пустыне не стоит на месте, но и не спешит проявить себя, чтобы заметить её проявления, нужна наблюдательность.

Трасса из внутреннего района к побережью идёт на понижение. Каменные развалы, напоминающие крепости великанов, постепенно исчезают.

На смену приходят каменюки меньших размеров, которые далее, среди чахлого ничего, меняются на песок и ещё не успевшие развалиться монолиты песчаника.

На языке нама Намиб обозначает — «место, где ничего нет». Но это они явно погорячились! Живущие рыбалкой и собирательством нама про полезные ископаемые на знали. Копей и шахт на территории Намиб предостаточно, и это при том что недра до сих пор толком не исследованы.

Мировое оледенение Намиб не коснулось. Климат не менялся на протяжении 80 милионов лет, вследствие чего появились эндемичные виды растений и животных, приспособленных жить только тут. Как бы там ни было, человек высшее произведение Природы, с него и начнём.

На второй день пребывания в Мосамедиш нам предстояла экскурсия в столицу региона город Томбуа. Он расположен у моря и большинство населения живёт за счёт рыбной ловли. Про Томбуа расскажу в другой раз, но здесь не могу умолчать о деревне рыбаков. Она в получасе езды от Томбуа, и хорошо видна с дороги. На первых порах гид и водитель не хотели заезжать в деревню, но мы были настойчивы.

В конце XV века португальцы начали осваивать побережье Анголы. В первую очередь их интересовало золото, слоновьи бивни и рабы. На пустынном побережье возводить крепость, служившую портом, смысла не было. Населения нет и водить сюда караваны рабов затруднительно.

Осваивать побережье колонизаторы начали с середины XIX века. Города Томбуа и Мосамедиш образовались именно в это время, а португальская деревушка рыбаков, скорее всего, появилась позже.

Как она называлась, из головы вылетело, но я никогда не забуду здешний запах. Резкий и солоноватый, он ударил в нос, как только открылась дверь джипа.

Будучи в Малийском Мопти мы совершили прогулку по реке Бани, и посетили две деревни. В первой проживали фульбе. У них всё было более-менее обустроено, тогда как бозо коптили рыбу, поджигая сено, прямо на земле. Первая деревня от второй в каких-то десяти километрах, но разница в быту сильна необычайно.

Вот так и здесь! Португальцы покинули Анголу 50 лет назад, и народ, разбазарив наследие колонизаторов, возвращается к примитивному образу жизни (в большей степени это касается деревень, в городах ситуация в норме).

При португальцах было что-то по типу рыбного цеха или небольшого производства. В настоящем здания обветшали, о многих напоминают только стены, но море осталось морем, продолжая кормить.

На своих простеньких лодках рыбаки далеко от берега не уходят, и потому большущих рыбин не вылавливают (или мы просто не видели), но с мелочёвкой всё в порядке.

Женщины улов поторошат, какое-то время выдерживают в морской воде, после чего сушат на солнце. Морского окуня и ему подобных раскладывают на сетях.

Мелочёвка доходит до кондиции прямо на песке. Белые цапли среди развалов с деловым видом прохаживаются, наполняя брюхо добычей, при приближении человека ретируются.

Мелкую рыбку принято называть анчоусом, и я люблю подобную снедь.

Гид поднял с песка одну рыбку, покрутил в руке и отправил в рот. Что на меня нашло, до сих пор не пойму, но я его действия повторил, и почувствовал во рту изумительный вкус. Потом я поднимал с земли и отправлял в рот ещё и ещё… Мои спутницы на меня ругались, отговаривали, но я их не слушал…

В оправдание скажу, песок к солёным рыбкам не прилепал, а переносящих заразу мух я не видел. Возможно их в Намибе нет вовсе. Но ты, читатель, если сюда попадёшь, подобного не делай! Антисанитария имеет место быть. В этом мы убедились, когда дошли до колодца.

Деревня обустроилась у подножия песчанного бархана. Сверху дорога, а под горой артезианская скважина. Казалось бы, пустыня, пресную воду ценить нужно! Увы, нет, женщины стирают возле колодца и мыльная вода обратно сливается.

В общем, как в той или иной местности живут люди, для меня было и остаётся загадкой.

В любом случае, деревня рыбаков место необычное! Над деревней нависает песчаный монолит, где сохранилась португальская церковь. Португальцы почти 50 лет назад вернулись в Португалию. Службы в церкви не проводятся, внутри ничего нет, при этом само здание хорошо сохранилось, чему способствовал сухой климат.

Возле церквушки монумент в виде лодки — это памятник рыбакам.

Сюда приезжают местные, чтобы постоять на высоком берегу, полюбоваться на рыбацкие лодки, на барашки волн, на дельфинов и попытаться разглядеть за маревом горизонта Бразилию.

Место красивое, но здесь невольно чувствуешь тоску. Чуть дальше, в сторону Томбуа, заметает песком португальское кладбище, а вдоль трассы, через 15–20 км, руины постоялых дворов и кафешек. Внутри одной из таковых мы видели на стенах стихи на португальском, а на фасаде родную надпись — Анголушка.

Теперь остаётся только представлять, как здесь останавливались на перекус португальцы, как во время гражданской квартировали бойцы УНИТА, и как наши ребята, совместно с кубинцами и правительственными войсками, мятежников из пустыни выбили.

Начало про Ангольскую Намиб получилось не особо ярким, зато правдивым. Человек если и является главным творением Природы, его собственные дела не идеальны.

По пути мы совершали технические остановки.

На одной из таковых я и мои спутницы углубились в пустыню, после чего начали спрашивать Тома про необычное растение. Из окна мне казалось, что возле трассы кто-то разбросал порванные покрышки. Почему так много, вопросом не задавался.

Гид объяснил, что растение, которое привлекло наше внимание, называется вильвичия и растёт исключительно в окрестностях Мосамедиш.

Друзья, представьте большой цветок, у которого сердцевина похожа на спиленный пенёк, облепленный травянистым выростом, а по бокам длинные раскидистые листья. Засыхая они чернеют, отчего композиция напоминает разорванную покрышку.

Листья растут со скоростью 8–15 см в год. У взрослого растения они достигают длины до 5–6 м. и ширины до 2-х метров. Молодые листья бушмены и нама употребляют в пищу, называя их пустынным луком.

Основным источником влаги являются приходящие с побережья туманы, при этом сама вельвичия в большей степени растёт вниз. В настоящем растение слабо изучено, но, как пишут в справочниках, корень может уходить на глубину до 20 метров.

Растение названо английским ботаником Джозефом Гукером в честь австрийского (словенского) ботаника и путешественника Фридриха Вельвича, который в 1860 году открыл это растение на юге Анголы. Племена бушменов называют это растение «отджи тумбо», что означает «большой господин».

Вельвичии делятся на М и Ж. Опыление происходит при помощи насекомых, семена распространяются с помощью ветра. Срок жизни вельвичии не поддаётся вычислению, годовых колец на стволе нет и растёт она очень долго. Согласно углеродному анализу, отдельные растения ровесники Христа.

При идеальных условиях вельвичия может прожить более 2 000 лет, но, как мне думается, всё идеально только в раю. Ангольским законодательством вельвичия защищена, и даже местный аэропорт назван её именем, но против естественных врагов она бессильна. На примере вельвичии можно видеть, как у растений происходит борьба за жизнь. К вельвичии пристраивается паразит, пускает корни и лишает влаги, после чего на её месте может появиться целая заросль.

Помимо вельвичии нельзя не отметить коланхоэ и толстянковых. Приспособленные к пустыне, они закрепляются корнями, не подпуская конкурентов.

Разновидностей коланхоэ и толстянковых много. В нашей стране, в качестве домашних растений, они появились при позднем СССР. Женщины наверняка помнят, как на первых порах они обильно поливали новые растения водой, отчего коланхоэ и толостянковые начинали гнить.

И те и другие требуют минимального ухода. Если в горшках они стремятся вверх, то здесь стараются захватить как можно больше пространства. Жалости и либерализма, в их человеческом понимании, в растительном мире нет.

Наш отель Hotel Infotur располагался в 6 км. от города Мосамедиш. Рядом находился рыбный рынок, рыбацкая деревушка, небольшой порт и пристань. Во всех перечисленных жизнь кипела с раннего утра до позднего вечера.

Что в городе, что на дорогах, военных и полицейских мы не видели. Как это обычно бывает, за каждое место отвечают свои смотрящие. На первый взгляд они не видны, но они есть. Приходишь куда-то, авторитетных людей можешь не приметить, но они за тобой внимательно наблюдают, тем более что белый человек внимание привлекает.

Друзья, если занесёт в подобные Тьмутаракани, мой совет — с авторитетными парнями поздаровайтесь. Брататься не стоит, но страну пребывания обязательно похвалите, а если авторитеты попросят запечатлеть их для истории, ребятам не отказывайте.

В моём случае было именно так. Зато после, под негласным покровительством, я снимал на рынке и пристани всё что хотел. Отмечу, в отличие от рыбацкой деревушки, здесь есть суда основательные, что отражается на уловах.

Более всего в память врезалось следующее:

Мальчишки нарезали рыбу и кидали подле себя. Суетливые чайки старались слёту ухватить кусочек, а их били камнями. Чайки, как истинные блондинки, — главное урвать, и об опастностях они не думают. Когда птица с перебитым крылом начинала трепыхаться в воде, её добивали и отправляли в мешок.

Как позже объяснил гид, народ мяса не видит от слова совсем. Никаких тебе коров, коз и баранов — их тут попросту нечем кормить. С овощами тоже проблемно. В общем, каждый выживает как может.

На третий день нам предстояло после обеда вылететь в Луанду. Всю ночь в окно бился ветер. Вместе с комарами он пытался донести до меня какие-то истины.

Утром, проснувшись, я поднялся на крышу, чтобы запечатлеть окрестности, и невольно вспомнил Прикаспийскую низменность — Гурьев, нынешний Атырау, и его окрестности.

Гид и водитель проявили пунктуальность, и через какие-то 10 минут мы вновь катились по пустыне. Мне представлялось, что все достопримечательности мы уже видели, и теперь коротаем время перед вылетом, но всё оказалось не так.

Движемся вчерашним маршрутом в сторону Томбуа. Дорожное покрытие идеально — встречные автомобили попадаются редко, а разбивающие асфальт грузовики отсутствуют. Через час, возле указателя COLINAS, сворачиваем на грунтовку, начинаем трястись по ухабам.

На первых порах попросту не понимаем, куда едем. Десять минут, двадцать, тридцать… Справа и слева картинка не меняется. Вдруг местность пошла под уклон, грунт сделался красным, появились деревья, впереди замаячило что-то похожее на скалы, после чего мы начали безудержно щёлкать фотоаппаратом.

Для знакомства с каньоном гид предоставил полчаса, которых, конечно же, оказалось недостаточно. Подобными шедеврами можно любоваться до бесконечности.

COLINAS часто сравнивают с Красным Каньоном в США. Я в Аризоне не был, однако, если судить по фотографиям, общего, кроме красного цвета, мало. И вади Шааб в Омане тоже другой.

Зато вспомнилось плато Энеди, разделённое между Чадом и Ливией.

Большая часть Намиба представляет поверхностную корку, загипсованную, либо прочно зацементированную известью. Если корка оказывается вскрыта, ветер и вода, вгрызаясь в пробоину, начинают работать.

По вертикальным срезам можно изучать прошлое планеты. Порода необычайно мягкая и осыпается от малейшего прикосновения.

Хороший ливень может основательно изменить ландшафт, и, судя по всему, меняет. Туризм в Анголе начался недавно. Как выглядел каньон лет 30 назад, никто теперь не скажет.

Континентальное плато, с его скалистыми горами, над уровнем моря достигает высоты в 1 тыс. метров. В сезон дождей в горах выпадают осадки. Вода по древним вади устремляется в западные низины. В большинстве случаев подобные реки до океана не доходят, формируя среди пустыни каньоны, питая влагой оазисы.

Здесь жарче, нежели у побережья. Нарезая шаги, потеешь, отчего рука постоянно тянется к бутылке с водой. В любом случае, если бы гид и водитель не потарапливали, мы бы наверняка задержались дольше и не успели бы посмотреть ARCO.

Возвращаемся на трассу, отматываем по дороге что-то около 30 км, и вновь сворачиваем по указателю. На первых порах ничего впереди не видим. Однако далее дорога идёт на понижение, среди пустынного ничего вырисовывается зелёная полоска.

Глядя на появившиеся кусты и раскидистые деревья, легко представить ту радость, которую испытывал караванщик… Впрочем, что это я говорю? Ангола не Аравия и не Алжир, никаких караванов с верблюдами здесь не было. По большей части, территория осваивалась морским путём.

Банту расширяли зону влияния, вытесняя готтентотов и бушменов как можно дальше в пустыню. Предположу, что именно бушмены нашли ARCO, откуда их вновь вытеснили. На мои вопросы, когда люди обжили оазис, ничего внятного Том ответить не смог.

За окном появились первые домики, дальше их стало ещё больше, и в итоге мы оказались у шлагбаума. Сияющий от радости мужчина сообщает, въезд на территорию платный, он староста деревни и следит за порядком.

Том оплачивает визит, а я отдаю в натруженные детские руки последние ручки и тетрадки. Школа в деревне есть, но сегодня она не работает. На мои вопросы про пещеры, визави ничего внятного ответить не смог. Португальцев история племён не интересовала, археологов здесь никогда не было, при этом пещер среди песчанника большое количество.

Пытаюсь зайти с другого конца, начинаю спрашивать про находки. Староста кивает головой, дескать, понял, исчезает и возвращается с лопатой. Он подумал, что я приехал, чтобы заниматься расскопками… Первым исследователем древности я, увы, не стал. Не стоит искать архаичной жизни, где она сама по себе древняя.

Под истошный крик ишака, движемся вслед за гидом. Тропинка тянется вдоль стены каньона, медленно поднимаясь вверх.

Чем дальше, тем красивей виды составленные из обломков и останцев.

Есть даже своя арка, в тени которой любят отдыхать козы.

Что удивительно, COLINAS от ARCO не более чем в 40 км, там порода красная, а здесь жёлтый песчанник.

Добравшись до высокой горки, получаем возможность полного обзора. Оазис представляет низинку, в сезон дождей наполняемую водой, за счёт чего местные высаживают огороды и разводят домашних животных.

Есть даже своё мелководное озеро, где вальяжно расхаживают фламинго. Спустившись, мы постарались по растрескавшейся земле подойти к ним как можно ближе, но птицы были начеку и к себе не подпустили.

По словам Тома, у правительства есть планы сделать ARCO национальным парком, но всё упирается в деревню. Людей нужно пререселять, а они уезжать не хотят.

Что касается туристов, по маршруту таковые попадались не часто, но здесь мы собратьев встретили. Это была уже знакомая по отелю группа из ЮАР: два африканца, четыре англичанина. В связи с известными событиями мы активности не проявляли, а южноафриканцы, наоборот, всякий раз нас приветствовали, проявляя дружелюбность.

Пустыня великолепна, но безжалостна к беспечным. Выбравшись из оазиса, водитель стал ориентироваться по следам других машин и заблудился. По моим подсчётам, ARCO находился в каких-то 500–700 метров, но мы за пологим пригорком его уже не видели, как и трассы.

Том начал на водителя ругаться, а мы паниковать. Где были их глаза, почему ребята не запомнили направления солнца? Через несколько часов предстоял вылет в Луанду, а мы заблудились!

Впрочем, всё закончилось хорошо. Вдали библейским голубем мелькнул белый автомобиль, и уже через десять минут мы встали на асфальт. О подобном вспоминать забавно, однако в тот момент было не до смеха. С другой стороны, это дало возможность прочувствовать пустыню.

— А где же люди? — вновь заговорил наконец Маленький принц. — В пустыне все-таки одиноко…

 — Среди людей тоже одиноко, — заметила змея.

Сомневаюсь, что я вернусь в эти места, но пустыню Намиб никогда не забуду!

Теги: Культурно-познавательный туризм, Экстремальный отдых