Белая дорога в тюльпановую Бумбу

Позже — в Национальном музее имени Н. Н. Пальмова. А буквально на днях я закончил чтение романа «Улан Далай» (чисто случайно попавшегося мне на просторах Литрес) о непростой судьбе донских калмыков. Не поленитесь и откройте для себя эту тяжёлую историю нашего недавнего прошлого.

Так кто же они, калмыки? И много ли мы о них знаем?

Самое время поставить на паузу текущее повествование и погрузиться в историю этого народа.

Предки калмыков — ойратские племена, откочевавшие в конце XVI — начале XVII веков из Джунгарии на территорию современного Казахстана и в Восточную Сибирь, а затем — на Нижнюю Волгу и в Северный Прикаспий.

Джунгария была в своё время ханством, некогда объединявшим земли Восточного Казахстана, Северо-Западного Китая, Монголии и Южной Сибири. Часть западных монголов — ойратов, спасаясь от междоусобиц и в поисках зеленых пастбищ откочевали сначала в Западную Сибирь, а оттуда — к северу Каспийского моря. Из предгорий Тибета кочевники принесли свою религию — буддизм: они строили на новых землях монастыри-хурулы и поддерживали связь с Далай-ламой. За это соседи-татары прозвали их калмыками, что значит «отделившиеся» — то есть те, кто не принял ислам.

Таким образом, в годы правления Алексея Михайловича калмыкам по их просьбе были выделены земли рядом с Кавказом, где им позволено было кочевать по берегам рек Волги и Ахтубы. Так они разменяли алтайские горы (видом которых мы упивались пару лет назад) на местную равнину просторных степей. А России была обеспечена надёжная защита по южным границам, так как в те времена калмыцкая армия была весьма грозной и хорошо подготовленной, превосходя многие другие.

Калмыки, безусловно, любят вспоминать о воинской доблести своих предков. Они долгие годы бывали авангардом для русской армии в качестве лучников. Их скорострельности в 20…30 выстрелов в минуту из лука сагайдак могли позавидовать любые другие знатные воины. В годы Отечественной войны с Наполеоном 2 кавалерийских полка калмыков под руководством Платова приняли участие в зарубежном походе 1813 года и наряду с башкирами, обмазавшись кровью, наводили ужас на французских солдат и местных жителей, галлопируя вокруг холмов Монмартра. И 216 воинов этих двух полков были награждены серебряными медалями за взятие Парижа.

Очевидец тех событий, участник освободительного похода, писатель и историк Сергей Глинка позже написал такие строки:

«Я видел как коня степного

На Сену пить водил калмык,

И в Тюльери у часового

Сиял, как дома, русский штык.»

Не гнушались калмыки и военной хитрости. По преданию, рассказанному нам аж двумя гидами за время поездки, во время европейского похода 1813 года воинам необходимо было взять польскую крепость Модлин, которая славилась абсолютной неприступностью. После кровопролитных боёв русское войско отступило, оставив под стенами лишь трупы людей и коней. Когда ворота раскрылись и оттуда вышли защитники крепости для того, чтобы убрать тела погибших, в них полетели стрелы. Это калмыки, больше суток просидевшие в лошадиных тушах, поджидали нужного момента.

Нельзя сказать, что народ жил одними битвами. Основой его благосостояния, как и у любых кочевников, было скотоводство. Предки нынешних калмыков исключительно мудро подходили к выпасу скота в степи. В зимнее время всё стадо условно было разбито на четыре части: первыми шли лошади, которые тебеневали (удивительно, что впервые в жизни услышал это слово пару лет назад на Алтае, в местах прежнего проживания ойратов-калмыков) и давали возможность остальным добраться до растений. Лошади скусывали только вершки растений. Вслед за ними шли коровы, съедавшие среднюю часть растений и травы, не подходящие лошадям. За ними наступал черёд овец, подметавших всё оставшееся. Последними шли верблюды, подъедавшие то, что не могли съесть остальные, как например, верблюжью колючку. Весной на голой земле вновь вырастали травы, и всё начиналось заново.

К моему огромному стыду и сожалению, дожив до почтенного возраста, я оказался не особо погружен в удивительные традиции многочисленных народов и народностей нашей огромной страны. Тем более занимательно было услышать поразительные истории о калмыках из уст нашего гида.

Отлично помню, как в далёком детстве после бесчисленных просмотров очередных киноэпопей об индейцах, мы с пацанами придумывали себе звонкие, говорящие сами за себя прозвища, и дружно смеялись, пересказывая детские анекдоты о горькой доле индейских мальчишек, которых нарекали «не очень благозвучными» именами. Представьте себе, что у калмыков такие шутки не в ходу. Здесь принято с самого рождения давать новорождённым имя-оберег. То, которое могло бы защитить его от болезней и врагов, не привлекать к малышу внимание злых духов и отвезти беду. Так, что «плохой мальчик» или «штаны вора» считаются непревзойденой вершиной уважения.

Да и калмыцкие загадочки — под стать. Например: «Лежит в чаше цветное мясо». Уверен, что никто в здравом рассудке не сможет предложить версию аборигенов. «Глаз». Просто жуть! А они улыбаются и удивляются нашей реакции.

Исключительно причудливы многочисленные традиции и обычаи этого древнего народа. Здесь белый цвет считается цветом траура. Так что в старые времена покойника одевали в белую кошму и теряли по дороге, не закапывая.

А ещё калмыки никогда не стучат по дереву или по стеклу, даже не чокуются, считая это плохим знаком.

Калмык, претендовавший на невесту, должен был справиться с национальной головоломкой. Если юноша терпел неудачу, ему отказывали в женитьбе. При этом он должен был компенсировать расходы со стороны невесты, подарив её семье осёдланного коня. Ведь проверка проходила уже на том этапе, когда почти все приготовления к свадьбе были завершены. А подготовка к свадьбе длилась ни много, ни мало, а целый год!

И желая сохранить здоровье нации, по законам ойратов, нельзя было вступать в брак аж до 7 поколения родни.

Женщины у калмыков всегда пользовались особым уважением. Даже знатный мужчина должен был подать руку женщине, собирающейся сойти коня, причём её статус роли не играл, она могла происходить из самой простой семьи. Законодательный документ ойратов, «Степное уложение», даже давал женщине возможность развестись, ещё со времен Чингисхана. Конечно, только по серьёзной причине — например, из-за жестокости мужа. Но и получала бывшая жена не только свободу. Ей полагалась компенсация в зависимости от ущерба, который она понесла.

Отличить незамужних девушек — проще простого. Они носили всегда лишь одну косу, а замужние женщины — две, которые перекидывались на грудь. В левой, по поверью, была сосредоточена сила мужа, в правой — самой калмычки. Так женщина объединяла в себе мощь всего рода. По женской шапке, как по паспорту, можно было определить прежний и нынешний род девушки, то есть мужа. Удивительно то, что при замужестве женщину даже нарекали новым именем. А ещё последние носили 2 серьги в ухе, а в отличие от них незамужние имели кольца только на мизинце.

Если уж рассказывать о народе, как не упомянуть об его языке. У монгольских народов собственная письменность возникла в XIII веке на основе уйгурского письма. Но в отличии от древних уйгуров, писавших горизонтально, письменность у монголов стала вертикальной — они поклонялись небу, поэтому и письмо шло от неба к земле.

Позже появился буддийский монах Зая Пандита, который стал для калмыков местным Кириллом и Мефодием в одном лице: именно он разработал «небесное» письмо, тодо-бичиг. На тодо-бичиг когда-то был написан калмыцкий эпос «Джангар», стоящий в одном ряду с такими знаменитыми эпосами, как финская «Калевала» или киргизский «Манас». Самый известный джангарчи (певец и сказитель, акын — по-калмыцки) — Ээлян Овла запечатлен в камне в парке «Дружба».

Именно в народном эпосе «Джангар» встречается звучное слово «Бумба» — название мифической земли счастья и благоденствия.

«Счастье и мира вкусила Бумба-страна,

Где неизвестна зима, где всегда — весна,

Где не смолкая ведут хороводы свои

Жаворонки сладкогласые и соловьи,

Где и дожди подобны сладчайшей росе,

Где неизвестна смерть, где бессмертны все,

Где небеса в нетленной сияют красе,

Где неизвестна старость, где молоды все,

Благоуханная, сильных людей страна,

Обетованная богатырей страна…»

Утренний Будда

А мы возвращаемся в наш тур, второй день которого начался с исключительно скромного завтрака, который нам «подали» в центральном корпусе гостиницы «Элиста». Я, безусловно, много разных трапез видывал на своём веку сплошных командировок и самостоятельных путешествий, но такую «высокую» кухню, наверняка, запомню надолго. Скромность элистинского завтрака поражает даже видавших виды туристов.

Ну, и по давно заведенной замечательной привычке, в то время, когда обленившиеся туристы ещё нежатся в своих тёплых постельках, бывалые — выходят на охоту. Охоту за впечатлениями: от ещё не проснувшегося полупустого города, который накануне мы не особо и разглядели.

Главное преимущество нашей гостиницы — её шикарное расположение. Прямо напротив — милый парк «Дружба». Аллея Славы берет начало от Пагоды Семи Дней, необычайную красоту которой мы уже смогли оценить накануне.

Сегодня с самого ранья она стала местом притяжения для зрелых элистинцев, спешащих на работу и совершающих ежедневный ритуал с троекратным вращением барабана с 75 миллионами мантр и загадыванием заветных желаний. Ещё до 2004 года на этом месте располагался памятник вождю трудового пролетариата, который сейчас передвинут вглубь площади за стилизованный под лотосы фонтан, символизирующие в буддизме чистоту.

До организованного отъезда группы оставалась ещё уйма времени, и было принято решение ещё раз и не торопясь увидеть уникальный комплекс — «Золотую обитель Будды Шакьямуни» — центральный хурул и крупнейший буддийский храм не только в Республики Калмыкия, но и в Европе. Накануне с группой мы наспех пробежали по его территории, а хотелось ещё. Благо, что в 7–45 ворота храма уже были распахнуты, и скромные элистинцы начинали отмерять мерные поклоны, минуя лишь центральные ворота комплекса. На всей ограде вокруг храма — километры «коней ветра» — разноцветных флажков с начертанными мантрами и исполняющим желания.

Я успел всё: и пройти неспешно по часовой стрелке вокруг величественного, 63-метрового храма, и неторопливо раскрутить все массивные молитвенные барабаны, конечно же, загадав желания.

В сам храм вход только без обуви. Всюду — толстые ковры, по которым перемещаются не только туристы и верующие, но и четвероногие друзья, которые с нескрываемым достоинством шевствуют по залу, ощущая себя истинными хозяевами этого гигантского комплекса.

9-метровый позолоченный Будда на втором уровне (а всего в храме их 7) хоть и существенно уступает в габаритах увиденному мною ранее 34-метровому Большому Будде в Гонконге, но впечатляет и завораживает. Эта статуя — вторая по величине в России и Европе, вся в цветах и золоте.

Местные безусловно гордятся тем, что Далай Лама XIV посещал храм трижды. Но после 2004 года не был здесь из-за рисков обострения отношений с нашим нынешним стратегическим партнёром — Китаем. На пятом уровне храма расположилась личная резиденция Его Святейшесива Далай-Ламы, вмещающая несколько комнат, которые он посетить пока не успел.

Я впервые в жизни увидел такую потрясающая буддистскую роспись. Живописцы тибетской школы в первую очередь изображают будду и другие божества, в последний момент — рисуют им глаза, чтобы они ожили. Безумно интересные рассказы нашего гида вряд ли могли запомниться с первого раза. До этого надо бы дозреть.

Я принципиально не мог фотографировать в этом храме, поэтому представленное взято из интернета.

В подвале музея хранятся подаренные одним из ростовских коллекционеров уникальные экспонаты: многочисленные скульптуры будд — бурханы. И безусловно, внимание каждого туриста приковывают устрашающие маски из папье-маше, которые калмыки используют на своих многочисленных праздниках.

Буддистский стиль в архитектуре выдержан во всем городе. Под архитектуру восточных пагод стилизованы не только крыша и выхлопная труба теплового пункта в непосредственной близости от Золотой Обители Будды, но и многочисленные светильники вдоль пешеходных тропинок по всему городу, и крыши построек на детских площадках и многочисленные киоски, и городские часы на остановке общественного транспорта.

Первые тюльпановые поля

Наконец-то мы направляемся к тюльпанам. К тому, ради чего многие из моих коллег-туристов и собрались в эту поездку. Но сначала — небольшое литературное отступление. Одно из моих любимых произведений («12 стульев») вспомнилось мне в этом туре не раз. Длинный переезд в заповедник озера Маныч к «первым» тюльпанам требовал техническую остановку, которую мы совершили в посёлке Дивное. За одноэтажным зданием автовокзала с традиционным туалетом и скромным перекусом расположилась колоритная парикмахерская на одно! посадочное место. Моментально вспомнилось комическое описание Старгорода: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть». Не знаю, много ли в сем Дивном погребальных контор, но стричься и бриться местные, по всей видимости, любят.

Мы же, заехав лишь краешком на территорию Ставропольского края, оперативно вернулись на территорию Калмыкии, продолжив свой маршрут на Чёрные земли озера Маныч.

Длительность переезда позволяла вдоволь налюбоваться видом из окна. Что и говорить: местные природа и фауна здесь здорово отличаются от привычной нам с вами. В деревенских прудах бороздят водную гладь не наши «традиционные» гуси и утки, а величественные упитанные белобокие пеликаны. Вместо бомжеватых вездесущих воробьёв вдоль многочисленных широких и раскидистых водоемов — стаи благородных аистов.

Изучив заблаговременно все произрастающие здесь сорта тюльпанов, мы с туристами рассуждали о том, что классно было бы увидать и тюльпан Биберштейна, и Шренка. Но с каждым годом, судя по рассказам гида, площадь цветения стремительно сжимается, несмотря на их охранный статус в Красной книге, да и первыми появляются именно тюльпаны Биберштейна. Так что, по её мнению, увидеть все возможные сорта этого первоцвета нам вряд ли удастся.

И вот — наши первые степные тюльпаны на острове «Пятисотка» на озере Маныч-Гудило. «Вау» к сожалению не было. Ты видишь вдали, казалось бы, сплошные массивные скопления алых весенних красавцев, но чем ближе к ним подходишь, тем явственно понимаешь, что их плотность на один метр везде приблизительно одна и та же. То ли антропологический гнёт настолько серьёзен, то ли год не задался.

От поездки этого дня осталась ложка (если не половник) дёгтя. Организация обслуживания туристов на местах, к сожалению, временами оставляет желать лучшего. Вот и в нашем случае не знаю, кто мог додуматься до такой странной логистики, что 4 микроавтобуса от одной турфирмы, наполненные изголодавшимися до природных красот туристами, приехали на место посадки в катера друг за другом. С темпом погрузки 8 человек на 2 борта и оборачиваемостью лодки минут 15, мне с самого начала было очевидно, что наша очередь растянется на часы. А уж когда стало известно, что одно плавсредство накрылось медным тазом, настроеньице кубарем покатилось вниз.

Но почин сегодня был, как говорится, сделан, и первые яркие во всех отношениях впечатления от калмыцких тюльпанов аккуратно положены на внутреннюю полочку воспоминаний.

В отличие от ветренного свежеватого утра вечером нас встретила настоящая теплынь, непривычная для нас после нудной зимы. В парке, напротив нашей замечательной гостиницы, молодежью были запружены многочисленные лавочки за исключением тех, что были заняты вальяжными кошаками, не особо боящимися людской суеты. За эти несколько дней я, кажется, познакомился со всеми местными пушистыми и хвостатыми. Большинство из них, холёных, с чувством собственного достоинства круглый день возлежали на опустевших лавках и на ступенях Ступы. А самый облезлый из увиденных мною элистинских кошаков был, видимо, и самым образованным из них: его я застал в один из вечеров внимательно разглядывавшим на стенде советских времен «районные газеты».

Вечерний воздух в тот вечер был наполнен пряным запахом свежескошенной травы в дуэте с ароматом обильноцветущих многочисленных плодовых и декоративных деревьев. Мириады миниатюрных металлических колокольчиков, которые ещё с утра выдавали затейливые рулады под порывы свежего ветерка, мирно отошли ко сну, чтобы завтра, с утра пораньше вновь порадовать своим переливчатым звоном прохожих.

Игры для детей и взрослых

Пришла пора поговорить об игрушках, тем паче, что традиционные калмыцкие детские игрушки выглядят удивительно для обычного россиянина.

Ещё в давние времена, практически с самого рождения молодой калмычонок играл погремушками, сделанными из бараньих позвонков или изящных заячьих косточек. Он с удовольствием слушал их постукивание друг о друга и перебирал их, как четки. Взрослея, ребёнок получал от старших более «серьезные» игрушки. Альчики (тщательно вываренные и идеально очищенные бараньи лодыжки) скреплялись прочной верёвкой из конского волоса и становились хитроумной головоломкой, требующей от малыша не просто сообразительности, но и известной доли изобретательности, тренируя логику и пространственное мышление. Потрясающе, что и сегодня подобные игры популярны среди калмыков и доступны к покупке в немногочисленных сувенирных магазинах. Глядя на то, как легко и непринуждённо (по нашим меркам) местные демонстрируют обалдевшим туристам подобные фокусы, совершая, подобно напёрсточникам, молниеносные пассы руками, становится объяснимо и логично неравнодушие калмыков к потрясающей и высокоинтеллектуальной игре — шахматам.

Стоит напомнить, что в 1998 году благодаря сверхусилиям молодого и амбициозного Кирсана Илюмжинова, Президента Республики и руководителя Международной шахматной Федерации, в Элисте с оглушительным успехом прошла XXXIII Всемирная Шахматная Олимпиада. И перед гостями из более, чем 100 стран, предстала потрясающая «шахматная деревня» City Chess, которая выросла на окраине Элисты посреди некогда голой степи. Нет ничего удивительного в том, что это место наши соотечественники, полюбившие нетленку Ильфа и Петрова, иначе как «Нью Васюки» назвать и не могли.

К огромному сожалению местных жителей и просто неравнодушных сограждан великолепная задумка с течением времени превратилась, практически, в тлен, как и фантазии Великого Комбинатора, рисующего в романе эфемерные грандиозные планы перед внимающими ему с разинутыми ртами васюкинскими любителями шахмат из клуба «4 коней». Строили шахматную деревню, как вы понимаете, традиционно, по-нашему: вбухивая несметное количество финансовых средств, да в кратчайшие сроки.

Строили явно не на века, а, как будто, для однократного пользования. Не мудрено, что в таком, привычном для нас аврале крыша четырехярусного Дворца шахмат «дала течь» практически сразу (а ныне Дворец требует капитального ремонта), а 87 уютных коттеджей на территории City Chess в наши дни немного «пооблезли», и диапазон их профилей сегодня широчайший: от Дома бракосочетания до частных особняков. Сегодня безмолвными свидетелями тех эпохальных событий почти четверть века тому назад, завершившихся победой советской сборной, остаются и многочисленные каменные скульптуры на шахматную тематику, разбросанные по Нью Васюкам.

Но если говорить серьёзно, калмыкам есть, чем гордиться. Несмотря на то, что с давних времен шахматная культура у калмыков поощрялась и пестовалась, Илюмжинов приложил руку к тому, чтобы сегодня обучение шахматам стало обязательным в калмыцких школах с 1 класса.

Для меня крайне удивительным было и то, что игра, известная и популярная во всем мире, у калмыков имеет некоторый национальный колорит. С незапамятных времён фигурки, вырезанные из дерева или костей, немного отличались от традиционных. Не вызывает удивления, что самое распространённое домашнее животное (баран) выступало у кочевников в роли пешки; вместо непривычных для калмыков слонов использовались знакомые им верблюды; мощные и тяжёлые быки заменяли им ладьи. Неизменным оставался лишь конь.

Я уверен, что, Остап, проводя сеанс одновременной игры не в Васюках, а древней Калмыкии, вынужден был бы признать свое поражение на всех досках значительно раньше. Ведь, и правила игры немного отличались: например, пешка, дошедшая до противоположного края поля, могла стать любой фигурой, кроме ферзя, а количество рокировок было строго ограничено. И до сих пор, как и в былые годы, шахматное поле здесь трудно назвать доской, ведь делают его калмыки частенько из войлока. Свернул в трубочку, и получился классный походный вариант!

Степное пиршество

Направление сегодняшнего маршрута совпало со вчерашним, вот только после посёлка Приютное автобус свернул на грунтовку, что сложно было назвать дорогой — классические подскоки до потолка в автобусе происходили на каждой второй кочке.

Сегодняшнее разноцветие и разнотравие хотелось бы не забывать никогда. Но разве передать максимально яркие впечатления от увиденного и услышанного в коротких видеосюжетах и сотнях стандартных фоток?

А как воспроизвести неповторимый запах калмыцкой степи, аромат которой сводит, буквально, с ума? А разве возможно запомнить, описать увиденное, а тем более перепеть друзьям громкие трели многочисленных степных пичуг, раскрасивших красно-желто-зеленую палитру пёстрого ситца степи своим искуссным вокальным сопровождением!

Вот сегодня было настоящее, ни на что не похожее, неповторимое зрелище. То, ради чего и стоило приехать именно в это уникальное время. Ведь продолжительность цветения тюльпанов — менее двух недель. И нам крупно повезло, в отличие от наших соратников год назад. Тогда бурное цветение луковичных началось недели на три ранее привычного, и страждующие до природных зрелищ туристы были жутко сим фактом разочарованы.

День четвёртый. Последний

В последний туристический день вместилось несколько ярких аттракций, презентующих удивительное многообразие калмыцких красот. Всё это сопровождалось потрясающим рассказом нашего нового гида из удивительного села Адык. Искренняя любовь, глубочайшее уважение и нескрываемая гордость за место, где живёшь — всё это было в каждом её слове. Ведь она — жительница той самой страны Бумба, которую стали возрождать её односельчане в Адыке.

Первой остановкой стал настоящий (поющий в бурю) бархан из мелкого и мягкого песка. Таким мы привыкли его видеть в «Белом солнце пустыни» или колоритных выпусках «В мире животных». Наш гид уверяла нас, что нам крупно повезло: приехали с самого утра, и, значит, удастся разглядеть следы животных, оставивших их с прошедшей ночи. Но кроме крохотных отпечатков лап степных сусликов, да ещё размазанных по поверхности чистейшего песка волнистых узоров, оставленных змейками, увидеть особо ничего и не удалось.

Вскоре показалась следуюшая аттракция — незабываемое сверхсоленое розовое Меклетинское озеро. Необычный коллер задают мельчайшие рачки, цвет которых резко контрастирует с чёрной жижей, хлюпающей под сланями деревянных мостков, да с белой солью, причудливые кристаллы которой торчат над поверхностью воды. Фотоаппарат неустанно работает, стараясь запечатлеть столь необычный природный объект. До грязелечебницы или бальнеологического курорта пока ещё далековато, и на берегу грустят лишь пара белоснежных куполов первого глэмпинга.

Несколько минут пути на автобусе, и мы уже пытаемся создать искусственную тень и разглядеть пламя, вырывающееся из скважины с бурлящей жидкостью. Каждый хочет зачерпнуть в ладошки и попереливать из руки в руку настоящий огонь. Когда-то это была геолоразведочная скважина. Сегодня — метан, растоворенный в воде, струится белой густой пеной, легко вспыхивает от зажигалки, но не обжигает. Фотки, конечно, никудышные, ведь солнышко в зените, но ждать до вечера нет никакой возможности.

Ближе к вечеру мы посетили настоящую кибитку монголов-ойратов. В ней живёт приехавшая немногим более 10 лет назад семья монгольских ойратов, приглашённых местными властями для популяризации самобытной ойратской культуры и традиций. Семья монголов держит сегодня большое стадо, в котором более 80 красавцев верблюдов-бактрианов. Мы вдоволь накатались вразвалочку, держась за один из двух горбов этих милых великанов, не веря рассказам, что они могут бежать вдвое быстрее лошадей, а перед самым отъездом стали свидетелями масштабного зрелища — выхода из загона всего верблюжьего стада в бескрайнюю степь. Тут и могучие самцы со струпьями невесомой шерсти, свисающими с боков, и милые крохотные верблюжата, больше похожие на миниатюрных лам. Поголовье овец, пасущихся на воле, точному счету, в принципе, не подлежит, тем более с учётом их постоянного приплода. Самым милым крохам, которых посчастливилось увидеть нам, было от силы несколько дней. Ребята постарше уже во всю щиплют пока ещё сочную травку вместе со своими старшими товарищами.

Искренне удивили хозяева. Далеко не каждый вот так, запросто может пустить в свой дом. А здесь фактически ежедневно в высокий сезон идёт нескончаемый поток разномастных туристов! И всем им находятся добрые слова, ещё и с улыбками на лицах. Хозяева угостили нас традиционным калмыцким десертом — булмыком. Он делается по старинному рецепту из фруктов, пшеничной муки, которую заранее необходимо немного обжарить с добавлением сливочного масла, молока или сметаны, сахара и щепотки соли. Десерт достаточно густой и очень калорийный. Тем более, украшенный изюмом. А с уже традиционной для нас джомбой он пошёл просто «на ура».

Калмыцкая кухня

В рассказе о Калмыкии не упомянуть калмыцкую кухню было бы верхом неуважения.

Первая настоящая трапеза прошла в популярном элистинском ресторане «Уралан», названном, возможно, в честь позабытого с начала этого века футбольного клуба из столицы Калмыкии, почётным Президентом которого был в своё время Кирсан Илюмжинов. За дни путешествий по Калмыкии мы неоднократно слышали историю о том, что боевой калмыцкий крик «уралан» после победоносной Полтавы (где сражались и 10 тысяч калмыцких лучников) русские войска используют до сих пор, трансформировав его в привычное для нашего уха «ура» в отличие от прежнего, французского «виват».

В отличие от местного клуба, подзабывшего громкие победы своих предков и вылетевшего в самый низший футбольный российский дивизион, эти рестораторы точно играют в «Премьер-лиге». Давно уже мои вкусовые сосочки так не радовались: дегустация блюд калмыцкой кухни прошла «на ура». Выбор, правда, был неимоверно труден: изысканные блюда из традиционной баранины вступали в явное соперничество с мясными деликатесами из загадочных верблюда, яка или марала.

В итоге бес чревоугодия, вселившийся в меня ненадолго, остановился этим вечером на:

1) супе из говяжих хвостов (укрин суулин шолн). Замечательное и абсолютно не жирное блюдо!

2) тушеной верблюжатине с картофелем (боднцгтэ темэнэ махн). Размер порции — для особо голодных!

3) национальной лепёшке. Была она на одно лицо с нашим традиционным оладушком, вот только размерчиком серьезно его обогнала. А моё лицо расплылось в немой улыбке, как у колобка. И что удивительно: совершенно не было чувства обжорства!

Хочется сказать, что первая проба калмыцкой кухни оказалась и самой удачной. В последующие дни ни «Легенда», ни «Тамерлан» не произвели такого глубокого впечатления и полнейшего удовлетворения.

А чаще всего за все эти дни нас потчевали золотистым бараньим бульоном с увесистым шмотом мяса на косточке, да с неразрезанной картофелиной и полукольцами белого лука (махан); жареной говядиной с домашней лапшой (хурсн махн); местными пельмешками из телячьего или бараньего фарша (бёрики), да традиционными калмыцкими пончиками (борцг).

Сколько бы мы не просили приносить чай в последнюю очередь, калмыцкая джомба появлялась на столе первой. Ну не могут калмыки, как и наши друзья из Средней Азии, представить, что может быть по-другому. К джомбе мы привыкли быстро и научились различать «столовский» вариант от настоящего, традиционного калмыцкого блюда: исключительно насыщенного, питательного, слегка солоноватого, с лёгкими нотками мускатного ореха и традиционно горячего. Как вы, надеюсь, догадались, ни о каком пакетированном чае не может быть и речи. Только прессованный!

Сегодня в джомбу уже не добавляют, как раньше, бараний жир, а лишь только сливочное масло. Но местные традиции чаеведения стойки и сейчас: несвежеприготовленный чай, как был, так и остаётся оскорблением для гостя, а пиала вверх дном — оскорблением для хозяев дома.

P. S. Элиста, пожалуй, как и вся республика, кажется, немного застряла в прошлом. Только в данном случае в этом нет никакой негативной коннотации. Скорее наоборот. Мне временами жутко хотелось вернуться туда: где нет ещё модерновых мощёных тротуаров; где чаще встречается кинотеатр «Родина», чем торговый центр «Ганза»; где количество отечественных автомобилей превосходит количество иномарок; где сотни старшеклассников общаются друг с другом, сидя на скамейках, не уткнувшись в гаджеты, а как мы с вами, еще лет 30 или 40 назад.

Я нигде ещё не видел в одном месте так много улыбающихся людей. Возможно, это впечатление обманчиво от того, что местные, все как один, солнцелики и раскосы. А может, просто эти люди умеют радоваться жизни?

И вряд ли найдутся зрелые люди, кто не согласится с замечательным лозунгом, приписываемом Будде, на растяжке вдоль дороги на выезде из Элисты: «Терпение — противоядие от гнева».

А ещё каждому путнику они желают «белой дороги», что значит, не только беспрепятственного и удачливого жизненного пути, но и пожелания того, чтобы и поведение самого человека было безукоризненно чистым и святым! Белой дороги всем нам, путникам по жизни.

Теги: Автобусные туры, Культурно-познавательный туризм