Летнее солнцестояние 2024

Мы до неё доберемся. А пока в Калязин.

Путешественников москвичей эта самая тарелка и встречает. Необычайный исполин, превзошедший сталинский гигантизм, напоминающий конструкцию из Звездных войн, крутит тарелку над вековыми деревьями с начала девяностых годов. Цель обсерватории понятна — ловит всякие квазары, пульсары, космический мусор, волны и что там ещё свободно перемещается между галактиками. Ехать к конструкции не обязательно. Наоборот, гигант вблизи теряет шарм нагромождением обшарпанного бетона. А с обочины дороги, когда между тарелкой и вами поля, болота и леса — радиокосмический исполин выглядит эффектно. При хорошем увеличении без потери качества — фотки получаются на загляденье.

Сразу после фотообочины начинается Калязин. Городок не выделяется среди других, разбросанных по Тверской губернии. Пыльные лучи улочек, на которые нанизаны частные домики, через одного скрытые за листом забора, центральная асфальтированная и всё равно пыльная дорога. Сельский флёр читается во всем. В двухэтажных домиках, подъезды с запахами детства. И пусть запах деревянных ступеней и бетона не лучшее воспоминание, зато до сих пор практичная конструкция и прохладные подъезды. Водопровод здесь простенький — прямо из — реки, благо Волги на всех хватит. Но кипятить и пить такую воду, пущенную сквозь древние трубы — не рекомендуется. Местные удивились нашим возгласам, когда в чашке свернулся кофе «три в одном» — они давно используют бутилированную воду.

Окраина туристического Калязина — парк Победы. За ним остаётся частный сектор с гаванями и пирсами в кустах. Парк небольшой, ухоженный, из него вытекает тропинка вдоль реки. Можно сказать — протонабережная.

До полноценной набережной ещё с километр. Пока крытая кустами и ветками тропа ведет по лесу. Сквозь ветки пышет речной прохладой, река плещет о камни у самых ног. С одной стороны вычурные деревья, ставшие точкой притяжения любителей дикого пикника, или крепкого алкоголя вдали от общества, с другой стена старинного училища, красным кирпичом выделяющегося на серых улочках. Здесь бы и облагородить тропу, стену уже превратили в современный кластер творчества, да и прогулка в тени шумных берез доставляет. Но нет — это всё задворки.

Набережная начинается, только тропинка вынырнет из прибрежного леса на простор песчаного пляжа. Пляж небольшой, но деревьев больше не будет до самого пирса. Будет парковка, шумные компании, бетон набережной и самый главный ресторан. Самый главный потому, что после восьми вечера другие рестораны закрыты.

Набравшая силу Волга бьётся о бетон набережной, разбрызгиваясь на дорожки, заливая их необыкновенно по-морскому. Вечером особенно заметно, когда цепочка фонарей бликует в волнах и веерах брызг. По другой конец набережной — пирс и мостовая, уходящая под воду к колокольне. Здесь же круглая карта города до затопления. Видно, что почти половина Калязина ушло в небытие, а другая половина заимела себе достопримечательность в виде выступающей над Волгой колокольни. Долго уникальное явление, созданное человеком, обсыпалось и хирело, но внутренний туризм неумолим — он будет требовать внимания к себе. Да просто в экономическом плане так будет. И колокольню обсыпали песком, укрепили, пустили туристов. Кончились времена дикие, с пиратскими лодками за неизвестный прайс и разворошенный дом, выступающий из воды. Теперь это колокольня на острове. Хотя, по мне — колокольня из Волги, звучит эпично. Зато теперь она красивая и днём и ночью, подкрашенная огнями.

Дожидаться местного бизнеса, пока он наполнит свой трамвай туристами, мы не стали. Подошли к небольшому пирсу среди деревьев и поинтересовались ценником. Цена оказалась ровно такой же, как и у официалов. Только на лодке мы проплыли вдоль Калязина, покружились вокруг колокольни и забравшись на наверх оценили волжский простор. Никаких ограничений по времени нам не озвучили. Бизнес любит конкуренцию.

У самой воды толпятся туристы, болтаются на волнах пирсы, работают художники. Вверх уходит мостовая — наследство прошлых веков. Наверху мостовой стоит Макарий Калязинский — святой, обитель которого ушла под воду вместе с городом. От монастырей вокруг вообще немного осталось. На другом от города берегу это часть стены, например. Где-то внутри городка есть фонтан и стела героям, но тихий, немноголюдный Калязин — всё. Если вы видели колокольню, значит, вы видели Калязин.

Как увидеть самую короткую ночь в году. Ночь на Купалу. Деревня Устье — один-два ряда домов вдоль дороги. Только пару глубоких в лес заездов. Один из таких с улицами Велесова и Сварога — территория КПЦ «Живица». Центр основан на дохристианских верованиях и традициях. Назвать их сектой — не получится. «Живицу» знают и любят как те, кто считает богов Велеса, Перуна и других истинными, так и те, кто остаётся во мнении, что древняя вера сейчас — скорее отсылка к истории, реконструкции, субкультуре. На территории первым делом наставляют — внутри никакой религии. Есть традиции — их пробуют реконструировать и оживить. Не больше и не меньше. Это правильный подход. Во многих странах древние традиции остались как народные праздники. Да, в таких праздниках не всегда сохраняется первобытность, но кто поспорит с тем, что русский человек любое дело возводит в абсолют? Поэтому зачастую здравые идеи рушатся под натиском энтузиазма. А народные праздники кажутся дикарскими. В конце концов, большинство традиционных праздников связаны с природными циклами, а верования только меняют сценарий празднества.

«Живица» — это лесное пространство с несколькими капищами, домиками, сценой и даже детской полянкой. С одной стороны тропинки уходят в лес к болоту, по другую сторону поле и река. Гости центра могут селиться как в домах, так и в палатках прямо под деревьями. Обычно, выбирают второй вариант. Тогда небольшая чаща на окраине становится оживленным поселением на несколько дней.

Празднества проходят на нескольких полянках притяжения. В тени деревьев капище Велеса. Там стоят сам Велес, Лель, Макошь и Симаргл. Древние боги, в чьих руках миропорядок и жизни мира. На этом празднике к ним подойдут лишь почитатели. Купало — веселый людской праздник. На яркой поляне высятся боги Сварог, Даждьбог, Перун, Лада и Жива. Они считаются богами, под защитой которых находятся люди. К ним и особенное отношение. Большие праздники, танцы и обряды проходят здесь. В лучах Солнца. Монументальное исполнение богов и вал придают месту особый дух. Между капищами полянка Дедов. Почитание предков, отцов и матерей, играло первостепенную роль, выводя ушедших в другой мир в пантеон богов. В их память строится жизнь и будущее, они смотрят на нас и гордятся нами, или сочувствуют. Такая философия — вера в родичей — сильна в первую очередь в древних примитивных верованиях, теряя значимость в живых современных религиях. Конечно, не значит, что сейчас плохо относятся к предкам, но понять всю силу таких традиций, ощутить разницу можно только в древних праздниках и обрядах, оставшихся как праздник. Это касается всех стран в мире.

Поэтому Деды стоят между двух капищ и с ними первыми связан начальный обряд. Отдать дань уважения предкам.

Тропинка от Дедов в лес уводит вниз к болоту, к Перунову дереву — мощной сосне, а ещё дальше к закрытому капищу Мары, богини смерти. Мрачно она стоит в окружении голых стволов болотных берёз. Закрыт вход на капище. Нечего тут делать, и даже само капище вынесено за пределы «Живицы». Уважение смерти, как естественного периода в жизни человека — важный и пугающе-непонятный процесс. Иногда кажется, что постигнутая философия бытия в язычестве намного глубже, чем мы осознаём. Другой путь христианина или светского человека несомненно даёт знание и свою философию. Но всеобьемлить невозможно и приобретая законы нашего мира, мы окончательно потеряли знания прошлого. Оно, конечно, и ладно, но попытки вернуть знания иногда пугают своими ощущениями, совершенно новыми и незнакомыми.

Сам праздник поделен на четыре больших события. Первое — добыча огня путем трения полена, под общий одобряющий гул, тризна богам и славление на капище, когда можно обратиться к богам, умыться огнём. Это всё общая часть, которая свойственна многим праздникам. А вот бой за девицу, когда парни с чучелом мужского начала идут на штурм девчонок, защищающих березку, символизирующую девушку и большой костер, венки и прыжки через костер на берегу — настоящий праздник Купало. Далеко за полночь кончается самая короткая ночь в году. Для многих утром, вместе с туманами над рекой, когда ещё тут и там слышатся смех, одинокие разговоры, пение утренних птиц.

Не так много праздников, которые ученые с уверенностью называют существовавшими ранее. Все они связаны с природными циклами, олицетворяют смену в укладе по временам года. И Купало один из них. Можно по-разному относится к подобным центрам и таким явлениям, как языческий праздник. Но если есть здравый смысл и понимание — сохранять память, уважать труд тех, кто сквозь толстые тома историков-ученых доказывает законность обрядов, стоит. Языческое время остается нашей памятью и имеет полное право на существование в рамках праздника. Мы будем дальше уезжать из лесов и городов, зарабатывать деньги, любить, разводится, защищать, предавать, не замечать и сочувствовать. А боги останутся там, в лесах, на тенистых и ярких полянах, они будут смотреть вместе с Дедами за нами. Или не будут, потому что бог един. Всё это — мировоззрение.

Давайте вернёмся к мирскому. Что там по Кашину.

Двадцать минут на машине и в среди кустов табличка «Кашин». Город, сходу не имеющий никаких ассоциаций кроме каши, на деле предстал живым, бурлящим торговой жизнью, поселением. После тихих, можно написать безлюдных, улочек Калязина, пыльных дорог частного сектора, здесь краски магазинов, заведений, реклам всякого пошиба — от воздушной шаурмы до неона «Галантерея». Кажется, что Калязин притормозился, замер в своём признании провинции, а Кашин цветет и предпринимательствует, как будто ему не сообщили что продавать некому. Чего уж — местная звезда, Алкаш Лёха, и тот в походе за огненной водой рассуждает как откроет свой ресторан, в котором пока не ясно что будет, но точно появятся столы из Вайлдберриз и водка. В Кашине будто другое отношение к жизни, здесь даже Ленин золотой.

Главной достопримечательностью городка торговые ряды. Что интересно — они практически идентичны торговым рядам моей малой родины Клина. Хотя самые первые торговые ряды Кашина, ещё того девятнадцатого века, не сохранились. Сгорели, разобрали на доски — много причин, когда историческое событие важнее культуры и исторической памяти. На рубеже девятнадцатого и двадцатого века построили модные «европейские ряды» в романском стиле. В Кашине они остались центром притяжения, имеют внутренние дворы и магазины внутри. Торговые ряды морально устарели два раза. Первый раз, когда торговые ряды стали не нужны, потому что уклад жизни поменялся, а второй раз, пару веков спустя, сегодня — когда торговые площади актуальнее в торговых центрах, а симбиоз универмага и чайной выглядит прошлогодне. К слову, никто строить ТЦ не стал, и вся торговля выплеснулась на площадь, образуя другой маркер времени — базар девяностых. Там даже картонки лежат, на которые становятся когда примеряют одежду и обувь.

Река Кашинка много меньше Волги. Настолько меньше, что чуть-чуть и ходили бы вброд. И простора там нет такого, когда от брызг дыхание перехватывает, и голубая рябь на много метров вокруг. Зато Кашинка изгибается в форме сердца, и изгиб этот в самом сердце Кашина, под крутым берегом с главным храмом города. А город любит свою реку. Удивительно, но именно здесь родился завод воды «Кашинская» и знаменитый далеко за Тверской областью алкогольный бренд «Вереск». Может и не зря в Кашине река сердцем обнимает город? Дело не в количестве воды для заводов, ведь тогда логически они должны быть калязинские. Кашин не стремиться укротить реку, та неспешно несёт воды, большой бетонный мост перекинулся лишь в одном месте. Ещё одна особенность Кашина — деревянные мосты, сокращающие путь жителям города. Лет десять назад они были скорее понтоном, с заметным креном и угрозой свалиться в речку. Ещё глубже во времени счастье, если не свалился в воду. Исторически их называли «Кашинские лавы», расширяя значение мостков до особого сооружения. Во-первых, они действуют только летом, собираясь/разбираясь на зимний период. Это словно дань любящей сердцем реке — никто не хочет сковывать родимую, оставляя простор для ледохода. Лавы использовали как удобные места для стирки, мойки. Сейчас особо не застираешь — высоко подняли сваи, а раньше — пожалуйста. Кашинские лавы с начала двадцатого века обосновались в городе и стали гордостью жителей.

Ещё недавно улицы на Кашинке тонули в грязи и беспорядочном кустарнике. В наше время вокруг реки обустроили набережные, цепочкой тянутся фонари и колонки — атрибут многих тверских городков, отражаясь вечером в реке, плитка ровная, брусчатка приятная. А рядом дома — деревянные, с наличникам, и без, с палисадником и воротинами во двор и так это органично в городе — милая сельская улица с частными домами прошлого. С влажным запахом дерева и уютной тенью кустов роз.

Недавно отстроили Вознесенский Собор, венчающий высокую точку города. Не соврать, лет пять-семь назад это был безнадежный долгострой, теряющийся в длинных списках храмов, которых не бросили, но и восстанавливать не планируют. Битый кирпич на обшарпанных стенах, аварийные лестницы, фрески словно за туманом. Сегодня простор внутри храма впечатляет, древние иконы и мощи Сергия Калязинского (того самого, из Калязина) и Анны Кашинской — покровительницы вдов и сирот. И вот сейчас, когда пройден весь центр внутри сердца Кашина, рассмотрены милые домики и проверены Кашинские плавы — неприметный и не вписанный в туристические сборники городок под крылом Калязина, оказывается в разы богаче на колорит и достопримечательности. Общее впечатление складывалось как раз из того, что Кашин будет в роли закрывающей позиции — потому что рядом. Может, сказалось старшинство Кашина на два века… Интересно и важно испытывать эти чувства восторга после осознания самообмана, открытия нового места в сердце. Пусть и сердце уже принадлежит Кашинке. Для того и туристим по стране.

Путь домой в наших планах не лежал по прямой — это скучно, и время позволяет загулять. И раз уж мы использовали машину, взвинтив мобильность до пределов, то почему не проверить, как БМВ «копейка» справляется с деревенским бездорожьем. Ничего нового — немецкий автопром против русской дороги. Со скрежетом в пыли мы доехали до памятника областного значения — Сосны в деревне Судниково.

Много лет ветра поднимались от реки Медведица и сквозь поля терзали одинокую сосну в центре поля. Сосна не сдавалась. Она росла ввысь, потому что так положено деревьям. Тогда её, рослую, били молнии, коверкая ствол и выдирая ветви. Сосну не смутило — так пробивается жизнь. В позднем палеозое и того хуже было. И она выросла и прочно заняла своё место. Могучий гигант с вывернутыми членами, разбитый в сердце не зарастающими ожогами. Она по праву заслужила стать символом жизни на этой планете. Непоколебимой и побеждающей. Небольшая деревушка Судниково стоит на обочине того заросшего поля, ставшего домом сосны, внутри несколько улочек и хорошо, что нет лоска — на берегах Медведицы, где сосна отвоевала жизнь, заслуженно главенствует природа.

Хотя, дороги можно и подправить.

Ну, вот и всё — сквозь Волгу и Кашинку, на празднике лета к празднику жизни, мы объехали небольшой клочок могучей Тверской Губернии. Наверное, возвращаться сюда не захочется. Но побывать стоит.

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия, Событийный туризм