Калмыкия. Одинокий тополь

Позже я спросил местного жителя из селения Приютное, первого калмыцкого населённого пункта с этой стороны, отчего пастух столь наряден. Мне ответили, что эскизом памятника скульптора Санджиева, установленного в 1970 году, послужила фотография в районной газете реального пастуха, который, очевидно, по поводу фотографирования одел самое лучшее, что смог раздобыть.

С первых минут, как я оказался на территории Калмыкии и всё время далее, меня не покидало ощущение, что калмыцкая земля должна выглядеть именно так, и никак иначе.

А ещё эти места отчётливо напоминали мне хорошо знакомые монгольские просторы, находящиеся, на самом деле, за тысячи километров отсюда.

И вот представьте теперь внезапно произошедший разрыв моего сознания, когда на фоне похожих на Монголию пейзажей я увидел так органично соответствующих им представителей коренного местного населения. Нет, не может этого быть, я опять в Монголии. Но эта Монголия так близко от дома, буквально в нескольких часах езды.

Впрочем, всё же это была Калмыкия, но проживающие там калмыки, действительно являются реальными представителями монгольского этноса.

Могу поспорить, что большинство людей на вопрос откуда взялись калмыки в прикаспийских степях, в южном регионе России, ответят, что они появились там, наверное, ещё с походов Чингисхана или его преемников. Потомки, так сказать, монголо-татарской орды.

Признайтесь, только честно, что вы ответили бы также. Это первое, что приходит на ум, если глубоко не вникать в эту тему.

Но нет, калмыки, именовавшиеся тогда, как джунгары или ойраты, начали свой долгий путь на Запад лишь в 17-м веке. Они покинули свою родину — Великую Джунгарию — спасаясь бегством от китайской армии времён династии Цин.

Задолго до этого, начиная с 15-го века, воинственные племена монголов-ойратов активно и успешно теснили китайцев, пытаясь восстановить былые владения своих предков. Они также воевали с Россией, со степными племенными союзами. В результате на политической карте мира того времени появилось огромное, сильное и могущественное, Джунгарское ханство, куда входили территории Западной Монголии, Алтая, Южной Сибири, Тибета и части Средней Азии.

Однако, как это часто бывает в истории, конец Великой Джунгарии пришёл мгновенно и неожиданно. Китай династии Цин собрал огромное войско, до полумиллиона, окружил Джунгарию полукольцом, постепенно сжимая его. Китайцы, действуя не умением, а числом, брали одно джунгарское селение за другим, уничтожали всех без разбору, оставляя за собой лишь выжженную землю. Тогда погибла большая часть населения Джунгарии, и только одно племя смогло вырваться из кольца, уйти на Запад. Это и были предки современных калмыков.

Калмыки в прикаспийских степях или о прогулке по центру Элисты

Первое, что мы сделали, заехав в столицу Калмыкии, ещё до заселения в отель, так это оправились дегустировать традиционные калмыцкие блюда. Есть на окраине Элисты, как раз на въезде со стороны Ставрополя, заведение под названием «Калмыцкая кухня № 1». Удобное расположение, парковка, туда и зашли.

Двигало нами, безусловно, желание вкусно покушать, ибо как раз наступил обеденный час. Но не только, а ещё и возможность провести некий «научный» эксперимент. Искать и устанавливать исторические и культурные взаимосвязи между Монголией и Калмыкией в этой поездке я буду регулярно, ну, а пока, пользуясь случаем, можно навести между объектами исследования и кулинарные параллели.

Слишком яркий след в моих воспоминаниях оставили блюда монгольской кухни. Все эти: цуйван -лапша с бараниной, шарсан хавирга — рис с бараниной, хуушууры — пирожки с бараниной, буузы -манты с бараниной, хуйцай — капуста с бараниной, шарсан хонины мах — просто баранина. Мясо едим, мясом заедаем, страшный сон вегетарианца.

А как же калмыцкая кухня? Удалось ли калмыкам пронести сквозь века и расстояния славные монгольские кулинарные традиции? Первый проведённый нами эксперимент утвердительно отвечает на оба эти вопроса. Заказанный нами махан — традиционное калмыцкое блюдо, и первое и второе в одном лице, содержит в своей основе именно баранину.

Сразу видно, любят калмыки покушать сытно и вкусно, и в их рационе обязательно будет баранина или говядина, а уж курицу или свинину в калмыцких блюдах встретишь навряд ли.

Впрочем, на этом сравнительный анализ монгольской и калмыцкой кухни я завершать не собираюсь. Пробовали мы в поездке немало местных яств, о чём непременно отчитаюсь.

Разместившись в Отель Белый Лотос, кстати, весьма приличном, первым делом отправились мы к главному буддистскому храму Калмыкии — хурулу «Золотая обитель Будды Шакьямуни».

В предыдущем материале из Калмыкии я уже докладывал о сеансе лечебной диагностики у тибетского монаха этого храма, который мы запланировали посетить в Элисте. Данный сеанс должен был состояться и в итоге состоялся на следующий день, с утра пораньше. Но сразу по приезду мы отправились к храму как-бы на разведку: проверить его месторасположение, уточнить кое-какие детали. К тому же и послеобеденная прогулка по Элисте, городу в котором мы оказались впервые, была как нельзя кстати.

Об интересных местах столицы Калмыкии, что встретились нам по пути, я буду докладывать по ходу дела. Но сейчас хотел бы окончить свой доклад на условную тему: «Как монголы-ойраты, ныне известные нам как калмыки, оказались в прикаспийских степях».

Фотографии же Элисты, добытые в результате той прогулки, а также фотографии из Национального музея Республики Калмыкии имени Н. Н. Пальмова, пусть станут иллюстрацией к тексту доклада.

Итак, уцелевшие остатки монголов-ойратов, джунгар, в результате миграции на Запад впервые появились на территории Поволжья в 17-м веке.

В исторических хрониках даже есть точная дата — 1630 год.

По-прежнему воинственные джунгары, под предводительством своего хана Хо-Юрлука, с ходу захватили обширные пространства по правую сторону в низовьях Волги. Им удалось подчинить кочевавшие здесь племена татар, ногайцев и прочих степных этносов.

Затеяли они борьбу и с Московским государством, где тогда царствовал Михаил Фёдорович Романов. Совершали джунгары набеги на русские поселения, как-то даже напали на Астрахань, мечтая о восстановлении Золотой Орды. Однако, Московское государство оказалось им не под силу. Был подписан мирный договор, в котором джунгары признали русского царя своим повелителем, но, впрочем, этот договор вероломными степняками никогда не соблюдался.

Полтора века кочевые орды под управлением своих ханов кошмарили всё Поволжье, воевали также с народами Северного Кавказа. Ситуацию удалось взять под контроль только при Екатерине Великой в 1771 году. В том году Российская Империя разместила в кочевьях орды постоянные воинские отряды, ограничив, тем самым, власть ханов. И вот только после этого грабежи и разбои кочевников мало-помалу прекратились.

Здесь мне хотелось бы обратить внимание на весьма важный факт. Новые порядки не устроили большую часть степняков, которых к тому времени стали именовать калмыками (откуда такое название чуть позже обсудим).

Большая часть орды под предводительством хана Убаши покинула территорию Калмыкии и ушло к себе на историческую родину, в Монголию. Осталось только 5000 семей, ушли бы и они. Но их кибитки в тот период находились на правом берегу Волги, река тогда разлилась, поэтому эти кочевники просто не успели присоединиться к беглецам.

Так вот, потомки тех оставшихся и есть современные российские калмыки, а потомки ушедших именуются монголами-ойратами и ныне проживают на территории собственно Монголии, а также Китая, в Синьцзян-Уйгурском автономном округе. Вот это поворот, невероятно, не правда ли?

А теперь про название этноса — калмыки, почему монголов-ойратов, проживающихна территории России, именуют именно так?

Я обнаружил немало толкований по существу вопроса, часто противоречивых. Мне по душе пришлась следующая логика рассуждений.

Изначально термин «калмыки» появился ещё в начале 14-м века, когда ислам стал распространяться в Золотой Орде. Как известно, тогда в мусульманскую веру перешли люди хана Узбека, составив основу будущего узбекского этноса, а вот тюркские и монгольские племена, не принявшие ислам и оставшиеся в своей прежней вере, в шаманизме или в буддизме, и стали именовать как «калмаки». В переводе с тюркских языков «калмак» можно перевести как «оставшийся» имеется в виду в прежней вере.

Позже мусульмане, выходцы из Золотой Орды, калмаками называли всех, кто не принял ислам, а также всех монгол и тибетцев. Это название относилось прежде всего к народам, исповедующим буддизм и поэтому логично перенеслось на кочевые буддистские племена, что пришли в прикаспийские степи в 17-м веке.

Поклоняясь Белому старцу или об особенности буддизма в Калмыкии

«Ом Мани Падме Хум!»- наиболее известная мантра тибетского буддизма, в дословном переводе означающая «О, жемчужина, сияющая в цветке лотоса!».

Этот священный текст выступает олицетворением чистоты тела Будды, его речи и ума.

Рассуждая об этногенезе калмыцкого народа, а именно это я и пытаюсь делать в данном материале, нельзя обойти тему буддизма, основного идентификатора калмыцкого этноса.

Ровно, как и оказавшись в Калмыкии нельзя не посетить буддистские храмы — хурулы и иные сакральные объекты.

Буддизм у монгол-ойратов наблюдался ещё в 14-м веке, но только среди образованной феодальной знати. В широкие народные массы эта древнейшая из мировых религий стала проникать в конце 16-го начале 17-го веков в результате деятельности миссионеров одной из тибетских школ.

Когда племена монголов-ойратов добрались до Поволжья и прикаспийски степей, они принесли с собой и буддизм, ставший реальным инструментом единения разрозненных кочевых племён. Данное обстоятельство было крайне важно для выживания и отвоевания у прочих этносов жизненного пространства.

Предкам калмыков удавалось сохранять контакты с Тибетом, религиозным центром для буддистов тибетских школ, а также с буддистскими племенами ойратов из других регионов. Монахи совершали паломничество в Лхасу, наблюдалась миграция между ойратскими племенами.

Но самую главную роль в распространении буддизма среди калмыков по-прежнему играли миссионеры, ламы просветители. Они переводили священные тексты с тибетского на ойратский язык и старались донести основные идеи буддизма новоиспечённым его последователям.

Буддизм среди калмыков развивался, однако огромные расстояния не могли не сказаться на его специфике. Периодически контакты между калмыкскими степями и регионами тибетского буддизма прерывались, что определяло своеобразие религиозный верований у калмыков.

Если очень кратко, то особенности калмыцкого буддизма проявляются в следующем. Во-первых, надо понимать, что глубокого понимания сути религии не было даже у большинства монахов, а про простых кочевников и говорить нечего. Кочевые малообразованные племена жили примитивным скотоводством и набегами на соседей. Понятно, что книг они не читали и интерпретировать оторванные от обычной жизни абстрактные сакральные понятия могли едва ли.

Для них буддизм был своеобразной системой распознавания по типу «свой-чужой» иначе во враждебной среде им было не выжить. В таких условиях буддистская религиозная практика была близка к шаманству, когда наряду чисто с буддистскими обрядами параллельно проводились и жертвоприношения, а бывшие шаманы, знатоки и лекари, позиционировали себя как приверженцев буддийской религии.

В частности, у калмыков есть почитание Белого старца -покровителя курганов, а это явно из древних языческих обрядов.

После революции 1917 года судьба буддизма в Калмыкии приобрела трагический характер. Официально он прекратил своё существование: хурулы были разрушены, буддистские книги и атрибутика уничтожены.

В советские годы буддистская религиозная практика и передача учения велась тайно, и, как оказалось, веру калмыкам, отчасти, удалось сохранить. Хотя, конечно, надо понимать, что современные калмыки соблюдают только внешние, лежащие на поверхности атрибуты веры, и больше, как дань уважение своей уникальной культуре. Но священные тексты на тибетском языке они не читают, соответственно, и произносить на нём молитвы не могут. Надеюсь, что хотя бы монахи обладают нужными знаниями.

Все буддистские храмы, что ныне можно увидеть в Калмыкии, а также иные религиозные объекты появились только после 1988 года, когда началось возрождение буддисткой традиции в этом регионе. В современной Калмыкии примерно 20 хурулов, мы побывали в двух из них, самых известных и самых главных.

Во-первых, это центральный хурул — «Золотая обитель Будды Шакьямуни», открытый в конце 2005 года.

Важно знать, что его закладку освятил сам Далай-лама XIV.

Кстати, духовный лидер тибетского народа посещал Калмыкию трижды. Первые две поездки состоялись в начале 90-х годов прошлого столетия. Смысл тех неофициальных поездок понятен: восстановление связей калмыцкого и тибетского буддизма, прерванных в советский период. В хуруле «Золотая обитель Будды Шакьямуни» мы были дважды и провели в нём немало времени. Правда фотографии для подтверждения имею только снаружи, ибо внутри храма делать снимки строго-настрого запрещено.

Главный буддистский храм Калмыкии- это не только религиозный объект, но и некий культурный и даже досуговый центр. Я уже рассказывал, что мы были на приёме в кабинете традиционной тибетской медицины, функционирующем при храме. А ещё там есть библиотека с буддийской литературой, музей, курсы по изучению калмыкского языка.

Также мы посетили хурул «Сякюсн-Сюме», именуемый в народе «старым хурулом», хотя, конечно, никакой он не старый.

Место под строительство освятили в 1992 году, совершал обряд, как вы понимаете, опять же Далай-лама XIV, это был его второй визит в Калмыкию. Открыли хурул «Сякюсн-Сюме» для верующих через четыре года, в 1996 году.

Во время третьего визита, в 2004 году, Далай-лама провёл в этом храме некую церемонию «раднэ», после чего его стали считать настоящей обителью божеств.

Если хурул «Золотая обитель Будды Шакьямуни» расположен в центре Элисты, тот этот храм за чертой города, фактически в чистом поле. Сделано это не случайно: планировалось построить на этом месте большой духовный центр — буддийский монастырь с учебными корпусами и общежитиями для учеников и гостей. Но видно не сложилось.

После строительства «нового хурула» вся религиозная жизнь из «старого» ушла. Это весьма заметно, в храме было тихо и пусто.

Мы там провели около часа, но кроме нас двоих и возрастного монаха, словоохотливого дяди, который много чего интересного нам рассказал, более не было никого.

Что мы делали на территории хурула «Сякюсн-Сюме»? Уверяю, дел набралось много.

Например, крутили кюрдэ — ритуальные молитвенные барабаны, тем самым отпускали молитву в небеса.

Дело в том, что произносить священные тексты надо только на тибетском языке, коего мы, как и большинство калмыков, увы, не знали. А вращение барабана равносильно молитве, ведь в барабаны уже заложен текст.

А ещё мы обходили вокруг храма и вокруг домика для лам, каждый раз по три круга, повязывали «кони ветра», чтобы они колыхались на ветру и тем самым тоже читалась молитва.

А потом долго сидели около храма и просто смотрели вдаль.

Чтобы как-то завершить этот небольшой экскурс в историю калмыкского народа и его веры предлагаю отправиться в ещё одно весьма примечательное сакральное место.

Речь идет об одиноком тополе, что растёт на самой высокой точке Ергенинской возвышенности в км 30 от Элисты.

Возможно, это главная буддийская святыня Калмыкии, и чтобы понять это, надо знать о подвиге одного калмыкского ламы по имени Пурдаш-багши.

Я выше писал, что связи Калмыкии с Тибетом не прерывались до прихода советской власти. Так, лама Пурдаш-багши, совершал паломничество в Тибет неоднократно, и в последний раз, а было это в 1846 году, он привёз из поездки в своем дорожном посохе несколько семян тополя. Лама закопал свой посох на самой высокой точке у селения Хар Булуки, вскоре там пробился тополиный росток.

Тополь рос, становился всё шире и шире, давая в жару странникам такую желанную тень.

Путники останавливались отдохнуть, помолиться, и утолить жажду у каскада источников, что был обнаружен чуть ниже одинокого дерева.

Этот каскад источников существует и сейчас, мы пили воду оттуда, которая оказалась слишком солёной, но считается весьма благоприятно влияющей на человеческий организм.

Неудивительно, что рядом с тополем и источниками был возведён буддийский храм. После революции храм разрушили, монахов репрессировали, но дерево не тронули, признав его и источники воды за природное достояние.

Получается, что сейчас одинокому тополю 177 лет, а если это так, то это природное чудо, ибо тополя растут быстро, но живут мало. В городских условиях тополь в 40 лет уже считается старым деревом, в природе, наверное, срок их жизни больше, но редко дотягивает до 100 лет.

Все эти годы одинокий тополь быть местом поклонения калмыцких буддистов. В 2013 году вокруг одинокого тополя установили восемь священных субурганов и с тех пор здесь ежегодно проводится большой молебен.

Вот такая вот история, хотите верьте, хотите нет. На этом данный рассказ завершаю, в следующем планирую пройти тропою сайгаков.

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия