Февраль. Неделя в Провансе

Но поехать хоть куда-то было просто необходимо. Желательно бюджетно, где не +2 в полдень, чтобы историчненько и с минимумом разрухи.

Самолет в Марсель подвернулся неожиданно и я собралась в нереальные для меня сроки — 3 дня. Заказала гостиницы, билеты на поезда и минимально отследила логистику.

— Даже если кто умрет, мне не звонить. — сказала я мужу на прощанье.

В скромном аэропорту Марсель де Прованс все просто, как два пальца. На выходе из терминала автобусы к железнодорожному вокзалу Сен-Чарльз (91) и тут же к аэропортовской платформе Vitrolles Aeroport Marseille Provence (13). Последняя для меня оказалась предпочтительнее, т. к. через нее идут поезда в Авиньон, где я жила 5 ночей, плюс от аэропорта она всего в 6 минутах езды, да и к Авиньону ближе.

Я конечно подозревала, что это просто платформа, но не думала, что она практически в чистом поле. И там-то нужно было прождать транспорт более получаса. Кроме меня никого не было, в половине восьмого уже темень-темная, Марсель — город не спокойный, и кричи-не кричи, никто тебя на этой платформе не услышит. Я проверила металлические крышки урн, на случай ближнего боя, но они были приварены намертво. К счастью на втором кругу я обнаружила ящичек с кнопкой и объявлением по-французски: «что если что, то давить сюда» и оставшееся время терлась в основном около нее.

Дождалась поезда, села, расслабилась. Авиньон-Центр — конечная. Прямая, пяти-минутная дорога до гостиницы «Hotel l Horloge» и я в малюсенькой комнатке, опозиционируемой «традиционной».

Раздельные ванна и туалет, непонятного цвета ковролин и линолеум!!! и это в 4-х звездах.

Но засыпая в первую ночь в старых стенах этой странной гостиницы, я испытывала подзабытое чувство покоя и защищенности, которое повторялось все время пребывания в Авиньоне: мерный звон колоколов, дымок из трубы дома напротив, подтекающий розовым рассвет и отделенность от оставленной на неделю жизни.

История Прованса густо замешана на цивилизациях: лигурийцы, греки, римляне, франки, арабы, бургундцы, Тулуза, анжуйцы, авиньонские папы. И даже когда Окситания вошла в состав Франции в 1481 году, спокойная жизнь не часто засиживалась в этих местах.

Пару тысяч лет для истории планеты, да пусть даже для гораздо более короткой цивилизованной части — не срок, но знакомые нам с отрочества персонажи: реальные и вымышленные заселили регион плотно. Мы про них читаем, изучаем их и думаем, что знаем хотя-бы внешнюю сторону вопроса, но нам, может и к счастью, не так и актуальна суть произошедшего прошлого и текущего настоящего здешних явлений и пороков, и какие следы они оставили на месте и его жителях.

Но в какой-то момент вся эта вековая «фикция» возвращения прошлого встрепенется, засмущается в очередной раз, приглашая кого-то на новенького, того кто наконец-то поймет как надо, поймет правильно.

Стать на время всего лишь «specula speculans» — человеком наблюдающим даже полезно для душевного здоровья.

И водрузив на хоругвь девиз Телемского аббатства «Fais ce que voudras» — «делай что хочешь», я отправилась по утру в путешествие первого дня.

День первый: Сен-Реми-де-Прованс.

Этот рассказ Лены Сариевой запомнился мне накрепко. Он был посвящен пребыванию Винсента Ван Гога в психиатрической лечебнице монастыря Сен Поль (1889—1890 гг.), что в двух километрах от городка Сен Реми. Лечили его своеобразно, обычными ваннами пару раз в неделю, но этот год, проведенный им в больнице, стал настоящей «болдиниадой». Более 150 картин, плюс рисунки и акварели.

Несомненно, за почти полторасто лет пейзаж не мог не измениться, но Сен Реми встретил меня дорожными работами, как и на этой картине.

Платаны в Провансе везде. И испытывая к этим деревьям редкую, но все же странную приязнь и привязанность, я не могу не покоряться очарованию места, где они живут в таком изобилии.

Не будучи поклонницей Ван Гога залы импрессионистов посещаю лишь ради Дега и Эмиля Коро. А в Амстердаме предпочла его музею Рейхмузей. Но чем дальше в возрастной лес, тем все больше и больше нравится мне эффект узнавания. Перед поездкой, в редком передыхе последних месяцев, я посмотрела «Париж подождет». Фильм ходульный, схематичный и банальный, даже очаровательная Дайана Лейн его не спасла. Но не рассчитывая на это в начале просмотра, добравшись до конца повествования, поняла, что была практически во всех французских локациях, по которым проходил маршрут героев.

Так и с Ван Гогом. Не смотря на симпатии-антипатии, я все-таки «девушка» культурная относительно, и не поименно разумеется, но с полотнами Винсента знакомая. И когда на солнечном берегу протоки засверкали глубоким баклажанным еще редкие цветы ирисов (это последняя картина того «больного» периода), а потом в паре шагов от шоссе потянулись оливковые рощи, писанные им в разные времена года, то пусть и не затрепетала, но сопричастность великому ощутила.

Монастырь застал меня в расплох тишиной и практическим безлюдьем, хотя в глубине души я именно на это и рассчитывала, приехав в пятницу. До того как стать лечебницей тут действительно был августинский монастырь XII–XIII веков. Толстые стены, ажурное макраме теней.

И вот опять, это явственное ощущение причастности к многовековой истории места, без гордыни, но и без уничижения, наполнило, вытеснив бытовую мишуру.

Природа еще досыпала последний зимний сон, а уже где-то робко-робко проклёвывалось батистово-душистое, и над ним началась усердная сноровистая работа первой смены, с утробным насыщаемым жужжанием, бывшим чуть ли не единственным звуком в ближнем круге.

Мимо, кренясь и виляя, пропорхали две сплетшиеся тельцами желтые бабочки.

Вторая картина в этом слайде — нежный «китайский» пейзаж миндального дерева в том же состоянии, что застала и я. Написан он был 19 февраля, мой визит пришелся на 17-е. Чуть-чуть поспешила.

Соседний Сен Реми очень аккуратный городок, наверное самый аристократичный и наиболее однородный по жителям (цветное население хоть и присутствует, но в глаза не бросается) за всю эту поездку.

707 автобус, дорога до Авиньона через сонные предместья и окраины бывшей папской столицы. Спальные районы Авиньона тоже однородны по составу проживающих, в которых даже одежда выдает пришлых.

День второй: нечаянная радость — Бокер и месть Тараски — Тараскон.

Прочитав немногочисленные отзывы в сети о Тарасконе, вынесла лишь пару моментов: посетите — потому что он милый, замок короля Рене самый сохранный в регионе.

Надо сказать, что в монастыре Сен-Поль я купила книжицу про Прованс на русском языке, чтобы быть в курсе возможных маршрутов, хотя через пять минут уже ругала себя за лишнюю макулатуру. Но ничто не происходит просто так. Именно из нее я узнала про расположенный напротив Тараскона г. Бокер, внушительную крепость короля Раймонда VI и канал с теснящимися яхточками и прелестной набережной, находящиеся под его юрисдикцией.

От Авиньона до Тараскона минут 17 на поезде в направлении Нарбонна и вот еще нет 10 утра, а я уже топаю по просторной и пустой привокзальной площади Тараскона в поисках переправы в Бокер. Пара прыщавых подростков с испугом поведали мне о незнании английского, но указали правильное направление.

Замок Рене Доброго остался за спиной.

На мосту встретился дядечка, весьма приветливый, желающий вступить в беседу и продолжить знакомство, но так же как и подростки не говорящий по английски, на что посетовал с искренним сожалением. Что к лучшему. Ну то что не говорил. А то бы разочарование его было глубже, т. к. дядечеки в моем одиночном плавании не планируются и не приветствуются. Простые глаголы «не знаю и не говорю» стали моим посохом и поводырем, исключающими «Близкие контакты третьей степени».

Тем не менее, с местными я общалась довольно часто, пусть и однообразно. Сначала «Экскузе муа», а потом уже по английски «Как пройти?» — выручало меня всякий раз, и практически все опрошенные были неизменно заинтересованы в подробном указании дороги, если владели достаточным английским словарным запасом, а если нет, то даже старики активной жестикуляцией или даже прогулкой под ручку до развилки, где уже не заблудиться, восполняли пробелы в моей дорожной песне.

На эспланаде женщина прервала телефонный разговор, видя мою нерешительность в выборе пути, а потом эстафету подхватил дедулька, лишь махнув друзьям, чтобы его подождали, т. к. он вел меня. Французская провинция неизменно душевна и готова поделиться… пусть это всего лишь микроскопическое количество их личного времени. Да и много ли нам туристам надо.

Бокер — городок тишайший, но так было не всегда. Добравшись до замка я немного расскажу про бурные события далекого прошлого, а вот совсем даже и не далекое касается самого Наполеона, в 1793 году заказавшем на собственные деньги первый тираж политического памфлета «Ужин в Бокере», где так удачно лизнул республиканское правительство, что это позволило ему получить должность старшего артиллериста в Тулоне.

Правда, когда идеалы революции были им же и попраны, Бонапарт пытался изъять из обращения этот и последующий тиражи, что как нам известно дело безнадежное. Это как ранние порнографические фильмы актеров, становящихся мировыми звездами. Ни рукописи, ни пленки не горят, как оказывается.

Крепость Бокера связана намертво с событиями поистине разрушительными и ужасными. Тут разворачивались трагедии Альбигойских крестовых походов и религиозных войн Ришелье. Имена Раймонда VI, его сына Раймонда под номером VII, Симона Монфора, папы Александра III скрепляют камни сохранившегося отрезка крепостной стены.

Но в покое того утра это все казалось больше мистификацией, чем мистикой и напоминало скорее пьесы Бомарше, чем «Песнь об Альбигойском походе» Гильема Тудельского.

Вид на город состоял из двух маяков-колоколен и моря черепичных крыш.

Спустившись, я решила побродить среди выбеленных временем и солнцем стен, одинаковых и запутывающих, расступающихся лишь на маленьких площадях с неистребимыми французскими кафе и одиночными платанами. Другой зелени в этих лабиринтах не предусмотрено ни архитектурой, ни людьми.

В скорости я поняла, что нужно искать место для обеда, т. к. пропустив его вчера, уже не могла смотреть на бутерброды и плюшки.

Но на другой площадке, где несколько молодых людей разглядывали меня с интересом деревенских ребятишек впервые увидевших самолет в небе, в единственном ресторанчике собиралась праздновать чей-то юбилей компания пожилых людей с хризантемами в руках, и хозяйка замахав руками, пропела, что у них полный «комплит».

И я, как бы не сильно расстроившись, уже подумала, что «не страшно, пообедаю в Тарасконе», но провидение, подсунувшее мне книжечку про Прованс с этим категорически не согласилось. Оно заставило меня обернуться, когда я уже навострила боты в направлении Бокерского соседа, а там, к горизонту уходил узкая лента воды, и вспомнив яркие фотографии, вот точно такие как эта,

я развернулась и поняла, что «Сейчас мы будем кушать. Сейчас меня покормят». («Маша и Медведь»)

Да ничего такого особенного и не было в этом куске мяса на подушке из овощей, разве что несколько тушеных сморчков, которые я раз видела в апрельском подмосковном лесу, но никогда ранее не пробовала, однако радушие официантов, субботняя беззаботность обедающих, ну и не в последнюю очередь пару бокалов вина сгладили какое-то мимолетное неудовлетворение что-ли, зазор между ожиданиями дня и полученным в первой его половине.

Или я уже чувствтвала, что с Тарасконом будет еще хуже, чем с Бокером. Что милоты там на понюшку. Да и живость, присущая коренным провансальцам, куда-то утекла, как в прочем и сами они по большей части покинули город.

Ничего не осталось от писанного с натуры Тараскона. А ведь именно так создавал свои произведения Доде: переносил виденное на бумагу. И Тартарены там больше не живут. Остались одни тараски схожие лицом с мифическим чудовищем Тараском, усмиренным благочестивой Мартой, которой собор-то поставили,

но город назвали именем того, кто лопал все что шевелится и чьей погибели желали все, кого он еще слопать не успел.

Но если уж вы все же окажетесь в тех местах, то в замок Рене Доброго зайдите.

Пусть внутри пустая-пустота, но настроение поймать можно.

На город с высоты опять же поглазеть и в туалет зайти.

— Ты фотограф? — спросил молодой араб-продавец в овощной лавке, куда я зашла купить мандарин, — Или шпионка?

— Шпионка? Здесь?

— Ну да, — заржал он, понимая неуместность второй части своего вопроса.

— Евро 55, мадам, хорошего дня.

Мандарины я ела, сидя на той же привокзальной площади, куда и прибыла в начале дня. До поезда оставалось минут сорок, идти уже никуда не хотелось. Мандарины оказались сладкими, но послевкусие от города было с душком. Пустынную площадь стали заполнять группки мужчин, одетых не парижскими модельерами. У входа на станцию молодая цыганка вымогала деньги. Была она моложе моей дочери, хорошо упитана и не бедно одета.

— Денег дашь? — спросила она у молодого француза, сидевшего на соседней лавке.

— Нет, — отрезал он.

В населенный и шумный субботний Авиньон я окунулась как в живительный источник. Купила маршмело в маленьком мешочке, зашла в церковь Сан-Агриколь, что за углом от моей гостиницы.

Время было к шести и когда нафотографировавшись я потянулась к выходу, то поняла, что двери закрыты.

— Замуровали демоны, — пронеслось в голове. А потом вторая мысль:

— Как это заночевать в храме XIII века? Как в «Вие»? Но я же не знаю столько молитв.

Отодвинув пару старинных засовов, цели — выйти на волю, не достигла. Но услышала голоса из ризницы и побежала жаловаться. Меня выпустили через боковую дверь. Всю ночь я мучалась вопросом: «А вдруг все-таки отперла двери? А вдруг супостаты ночью забрались?» Но утром никаких слухов, что церковь обокрали, до меня не дошло и я со спокойным сердцем поехала в Арль.

День третий: Арль — маленьки галльский Рим.

Наверное с Арля надо было начать, т. к. именно из него Ван Гог отправился в Сен Поль, а присутствие древних римлян читается чуть ли не отчетливее, чем в других местах Прованса. Но хронологию нарушать не буду. Как было — так и напишу.

Накануне я озаботилась ресторанами на этот день — воскресенье и следующий — понедельник. Не весь общепит во Франции работает в «димонш» и «ланди», а негатив от того, что меня в очередной раз не покормили, ловить не хотелось.

Тем более, что буквально через несколько минут, после того, как я ушла от набережной Рона, который здесь особенно широк и даже, как оказалось, судоходен,

в сумрак запутанных улочек исторического центра, Арль меня, как слово-то подобрать?, не закружил, не опутал, а… впитал, вот-вот, впитал. И я стала его, а он мой.

Немного рафинада, немного жженого сахара, множественные Мадонелле на торцвх домов, ручки-колотушки на дверях, лавандовый флер, привносящий в теплые тона ноту отстраненно-горьковатой прохлады.

Когда-то лавандовые фонтаны использовались для ароматизации воздуха на арльской арене, чтобы заглушить запахи пота и крови.

Античная арена города напоминает римский Колизей, не слегка уменьшенная копия. И сооружен он был приблизительно в тот же период — правление династии Флавиев. Арль очень любил Константин Великий. Здесь же родился его сын — Константин II, а узурпатор Константин III сделал Арль своей столицей. Так продолжалось до 455 года, пока его не разорили варвары, а пришедшие им на смену арабы повторили попытку в 705 году.

Но даже оставшееся римское наследие, из которого лучше всего сохранились амфитеатр и театр, позволили Арлю стать членом клуба наследия ЮНЕСКО.

Но меня, если честно, римские артефакты не сразили наповал, хотя они славные конечно. Меня потряс портик собора св. Трофима. Это что-то невероятное. XII век на минуточку. Формат рассказа не позволяет впихнуть еще фотографии, но может я как-нибудь и соберусь показать поподробнее.

Ну и Ван Гог конечно. В Арле его не любили, как и Шиеле в Ческом Крумлове. Но арльский период для художника был очень плодотворным, хотя и драматичным. Тут он чуть не зарезал Гогена, а потом откромсал себе мочку уха. Но у этой истории есть варианты.

Узнаете?

Я даже пожалела, что у меня заказан ресторан на 12–30. Сесть бы не подалеку от этого кафе, на солнышке. Винцо попивать. Но мне очень хотелось превратить эту поездку и в кулинарное путешествие тоже, поэтому я отправилась в заказанный ресторан «дю шеф» «Le Plaza La Paillotte», расположенный на маленькой улочке Rue du Docteur Fanton.

Когда-то раньше в поездках я жалела времени на еду, но со временем поняла, что пищевые приключения ничем не уступают дорожно-путешественным. Полностью задействованная органолептика и впечатления оставляет полные.

Уехала я из Арля на 2 часа раньше чем планировала. Может я и не все посмотрела, но давно уже к этому не стремлюсь. Главное настроение поймала.

Надо сказать, что билеты и в Тараскон, и в Арль я покупала в день поездки в Сен Реми в кассе ж-д вокзала Авиньена, чтобы по утрам не тратить лишнего времени. Разницы в цене между ценой на сайте и стоимостью билета в кассе не было.

Забавная толстушка-кассирша отдувалась на каждом английском предложении, попутно уча меня французскому.

— Так, для тебя «димонш» (воскресенье), для мемя «сандей». Повтори.

— Ты лучшая, — сказала я ей на прощание. Она засмущалась как девочка.

В Авиньене я была в 16 и уже было ринулась в его предместье — Вильнев лез Авиньен: пару мостов и ты на месте. Но тут задул мистраль. Он просто сбивал с ног и я плюнула на пригороды, спустившись с моста Эдуарда Деладье на берег противоположный тому, где стоит Дворец Авиньонских пап.

Это такой очень приятный променал. Тут совсем не чувствовался кинжальный ветер. Он только морщил гладь воды, не давая насладиться идеальными отражениями резиденции наследников св. Петра и моста Сан. Бенезе.

Там я дождалась заката, которые в Авиньене какие-то особенно торжественные.

День четвертый: собственно Авиньон.

Волшебная машинерия старого мира хрупка, как яичная скорлупа, как и непосредственно само время. Но именно минувшее правит настоящим. Вот так и Авиньон живет по большей части наследием, оставленным ему недолгим пребыванием в нем папского преслола.

Да еще летними театральными фестивалями.

Авиньенские папы: пяток признанных и пару антипап были редкостными стяжателями. За 7 десятков лет отгрохать такую махину и окружить город по периметру жизнеутверждающей стеной, надо уметь.

В общем весь старый город и расположен внутри этих стен. Он где-то архаичный, где-то чуть «османовский», но уютный и не смотря на сдержанную гамму фасадов и монохромный февраль, останется в моей памяти пастельно-разноцветным.

Действительность там словно загнана в плен и даже Рон мелкий, растерявший всю полноту жизни, что так ощущалась в Арле.

Разумеется я сходила в папский дворец, поднялась на половинчатый мост Сан Бенезе, но они не произвели на меня выдающегося впечатления.

Разочарования часто соседствуют с полными значения моментами на перегруженной карте путешествий. Громадьё дворца стало скорее разочаровнием, 5 евро за мост было откровенно жаль, а вот обед с мишленовском ресторанчике стал вкусовым откровением, превратившимся в утонченное наслаждение.

Не смотря на наличие карты тропы я выбирала совершенно спонтанно и так же неожиданно очутилась внутри церкви св. Петра. Если бы я намеревалась войти через главный вход, ничего бы из этого не вышло, но такой же боковой, как и в Сан-Агриколь, позволил увидеть потрясающий интерьер, индифирентного священника и горячо молящуюся прихожанку, единственную за пол-часа моего там пребывания.

Одного дня в Авиньоне мне было катастрофически мало и я горько сожалела, что с утра нужно было переезжать в Марсель. Я вообще-то не сильно жалую крупные города (кроме Лондона пожалуй), толпы приезжих в предрождественском Риме дали это прочувствовать сполна, а уж Марсель с его подмоченной по многим статьям репутацией…

Так я думала, когда выгрузилась на железнодорожном вокзале Сен Чарльз. Из урн фонтаном выплескивался мусор, а отъезжающие продолжали есть и кидали упаковки на пол.

— Мама-дорогая, куда я попала?

Притормозив на надо сказать шикарной лестнице вокзала, жаль что не сфотографировала ее, т. к. фотоаппарат был в чемодане, я полезла за сотовым, чтобы проверить дорогу до гостиницы.

Тут же ко мне подскочил молодой человек и вежливо так спросил:

— А вам куда?

— А мне бы такси?

— А чемодан у вас тяжелый? А куда идти?

На вора он похож не был. Телефон у него был покруче моего и расслабившись, я ему все выложила.

— Да нет, днем в Марселе нужно ходить пешком. Тут всего 5 минут. Туда, туда, а потом вжик и вы на месте.

Правда куда этот «вжик» ведет я поняла с третьего раза, но ходьбы и правда было 5 минут.

О, Марсель! Дни пятый и шестой.

Гостиница у меня оказалось шикарной. «NH Colleсtion» на рю Републик. Тоже 4 звезды. Но той защищенности, что я чувствовала в Авиньоне, не было и в помине. В ночь накануне отъезда рядом с ней стреляли, а это, на минуточку, самый центр.

Но вот странное дело, не смотря на явную неблагонадежность и откровенную бомжеватость плюс зеленые волны нездешнего диалекта, то что я не выношу категорически, Марселю удалось забраться мне под кожу, нащупать зачаточные крылья, расправить их и отправить летать с невероятной легкостью.

В этом угаре я даже чуть не купила себе фиолетовое платье с огромной анютиной глазкой на грудях, но вспомнив о сумме, потраченной на рестораны, притормозила.

В день по приезду, не выходив семи часовую дневную норму, пешком потащилась к Нотр Дам-де ля Гард. А это 150 метров в горку. Ничто не может быть слишком ради Пресвятой Девы.

Там меня опять благополучно заперли правда на свежем воздухе, когда я ждала заката.

Добрые самаритяне призвали секьюрити, которые не торопились выпустить меня из-за ограды. И только когда я уже перелезла через надо сказать высокий забор, они появились с ключами. Но я и тут не рассердилась.

А уж когда увидела раззолоченный огнями Старый порт, то пропала окончательно.

Марсель город ночной и в нем ярко выражен «нарциссизм». Он сколько угодно готов тебя очаровывать, пока ты готов очаровываться им.

К сожалению, среди редких разочарований той поездки был ужин в очень атмосферном ресторанчике на углу от порта (еда была откровенно гадкой). Единственном, где я не оставила чаевых.

Утречком, после очень обогатительного гостиничного завтрака пешочком отправилась во дворец Лоншан, совмещенный с парком. Дворец представлял из себя скорее внушительный фонтан, роскошный и гармоничный, что, согласитесь, встречается не так уж и часто. Дорога к нему шла среди домов в османском стиле — чуть вычурном, уравновешенно-банальном и в то же время легковесно ажурном. Здесь Марсель был более парижским, чем сам Париж.

А потом совершенно неожиданно я запрыгнула на кораблик и поплыла к Фриульским островам, на одном из которых стоит тот самый Замок Иф, что про аббата Фарио и Эдмона Дантеса.

20 минут туда, столько же обратно, час на острове. Не смотря на то, что документальный эффект скатывался к технике легенды, отточенной множеством повторений, в замке все же осталось величие, пусть теперь уже замешанное на пустой значительности.

А время в Марселе почти заканчивалось, я еще успела зайти в Кафедральный собор, что не далеко от музея Цивилизации и успокоилась в ожидании заката.

Море жемчужно светилось, а садящееся в облака солнце оставляло в воде розоватый след. Ожидающие окончания действа были похожи на собрание заговорщиков, но собрание молчаливое и где-то даже мистическое и странно бесплотное. И я была среди них.

Было как-то очень жалко уезжать. Дома в мое отсуствие никто не умер. Наконец-то приходит осознание, что то, что ты делаешь с собой и для себя, неизбежно влияет и по сути важнее, чем то, что ты делаешь другим, или то, что они делают тебе.

***

Когда я вернулась, муж поведал, что говорил с московскими друзьями. Их дочь, в то же время что и я, гуляла по Франции. «Если есть виза, то никаких проблем», — сказали они. Так что границы совсем не так герметично закрыты, да и в конце-концов трудности на то и существуют, чтобы их преодолевать.

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия