Чухломские терема

К северу от Костромы примерно до полудня тоже висела мгла. Возможно, это тлели и местные болота, которых здесь не счесть — это же, практически, иваносусанинские места. Но именно такая засушливая погода и дала мне тот самый пендель, который и подтолкнул меня на эту поездку. В другую погоду я бы на своей пузотёрке попросту не поехал бы. План поездки в общих чертах уже давно был набросан на бумаге — всё-таки ни один день прошёл в медитациях над картой Костромской области. Оставалось найти человека, который бы стал нам на некоторое время проводником по этим местам — уж больно не хотелось по незнанию застрять в лесовозных колеях. Им стал Михаил Шейко, житель посёлка Якша, который любезно согласился провести с нами два полных дня. https://vk.com/sheyko64

Материала я оттуда привёз на несколько рассказов с продолжением. Но не люблю я эти «сериалы» и я подумал сначала сделать один обзорный рассказ. Но материала собрано столько, что уместить всё в один просто невозможно. Тогда я решил для рассказа вычленить только то, ради чего мы туда, собственно, и поехали. Речь сегодня пойдёт о деревянном зодчестве Костромской области, о самых интересных домах, о наших предшественниках, которые эти дома строили, и о наших современниках, которые пытаются эти дома сохранить и восстановить.

Очень много фотографий у меня отобралось для этого рассказа. Ничего не хотелось исключать, очень трудно было отобрать лучшее. И хотелось показать всё как можно подробней. Вот поэтому и получились такие длинные фото-«карусельки». Когда я сказал своим друзьям-туристерам, что мне удалось-таки сократить рассказ с 37747 знаков до 37534, они с радостью воскликнули: «Ну, слава Богу! А то у тебя поначалу какой-то лонгрид получился!». А как иначе? Рассказ всё-таки юбилейный — пятидесятый! Надеюсь, что я не очень утомлю им читателя, он запасётся терпением и успешно дочитает рассказ до конца.

… Итак, поехали.

Находясь в Солигаличе и имея в запасе один свободный день, мы решили самостоятельно съездить в село Судай. Из Солигалича, судя по карте, есть какая-то дорога в Судай через леса, но Михаил Шейко порекомендовал нам вернуться в Чухлому, там есть отворотка на Судай и дорога довольно сносная (40 км через Повалихино). По ней регулярно ездят автобусы по маршруту Кострома — Судай. Мы так и сделали.

Судай.

Судай — одно из древнейших поселений этого края. Первое письменное упоминание о Судае относится к 1542 году. Первоначально Судай был крепостью и военно-административным центром Судайской осады, в которую входило несколько крупных волостей. Историческая застройка села в наши дни представлена одно-двухэтажными домами конца XIX — начала XX вв., с мезонинами-светёлками, с богатой пропильной и накладной резьбой в убранстве фасадов.

Судай находится в границах рек Возига и Вига и он достаточной крупный посёлок, но мы ограничились только его центральной частью.

Происхождение названия Судай представляет топонимическую загадку. По одной из легенд, оно происходит от двух слов — «суд» и «дай». Завоеватели чинили несправедливую, порой жестокую расправу над населением, а люди требовали — «суд дай», т. е. обвиняй и наказывай по справедливости.

На окраине Судая мы посетили незаслуженно обделённую вниманием редких туристов деревню Буболино, где сохранились уникальные дома зажиточных крестьян, построенные на рубеже XIX — XX вв. — типичные представители жилища, характерного для Русского Севера. Дальше — редкие деревни на десятки километров так называемой «южной тайги». Всё восточное полушарие глобуса Костромской губернии раскрашено зеленым. Более столетия стоят здесь дома Русского Севера.

А этот типичный северный дом, достойный быть представленным в любом музее деревянного зодчества, построен в конце XIX века и принадлежал роду Симоновых-Селезнёвых. Наличники окон, светёлка, крыльцо и подзор крыши украшают невиданной красоты кружева по дереву. В наши дни здесь разместился частный «Музей крестьянского быта «Буболино» (директор Тимофеев Александр Николаевич).http://bubalino.narod.ru/index.html

Ничего не оставалось, как просто полюбоваться домом со всех сторон. Но это оказалось не так просто — трава разрослась и была выше человеческого роста и мне пришлось её вытаптывать, чтобы заснять всю эту красоту.

На обратном пути разговорчивая Зинаида, (одинокая женщина с озорным прошлым, и, по-моему, уроженка Литвы) показала свой дом и представила нам своего козла Толика. Зинаида похлопотала за своего козла, чтобы он непременно «попал в интырнет ваш» и для этого попыталась водрузить его на пьедестал. Анатолий поначалу упрямствовал, но потом раскрыл свою сущность «подкаблучника». Зина, твой наказ выполнен!

Не доезжая 8 км до Судая, находилась деревня Желудьево. Сейчас она нежилая, заросшая травой и лесом, скрывающим историю жизни наших предков, и на картах обозначается как урочище. Была там усадьба, принадлежавшая небогатым помещикам Горталовым. По моим данным там сохранилось несколько очень интересных домов. Мы оставили машину на дороге Судай — Чухлома и далее последовали пешком. Предстояло пройти около километра по лесу и заросшим травой лугам. К сожалению, мы так и не смогли на неё выйти — бывшая дорога вроде как просматривалась, но она была настолько заросшей, что идти по ней в открытых сандалиях с боязнью столкнуться со змеями было достаточно стрёмно. Поплутав немного по Судайскому лесу и наткнувшись на редкий для такого засушливого лета гриб, мы вернулись к машине.

Далее, в ближайшие два дня нам предстояло увидеть два шикарных терема в Погорелово и Асташово, и узнать их историю. Забронировать номер непосредственно в тереме Асташово нам не удалось, в Чухломе остановиться на ночь негде. Наши планы скорректировал Михаил Шейко, который любезно предложил нам остановиться на его даче в деревне Бариново. Она находится как раз посередине между Погорелово и Асташово. И в Бариново, как оказалось, тоже есть на что посмотреть. Мы не могли отказаться от такого заманчивого предложения и на другой день выехали из Солигалича в Якшу.

А давайте-ка я карту приложу. Яндекс в тех краях всегда определяет время «без пробок». Могу вас заверить, что пробок, действительно, там никогда не бывает.:)

Внимательный читатель наверняка обратит внимание на то, что на карте деревня называется Осташово. А в моём рассказе всегда будет фигурировать как Асташово. Давайте разбираться.

Существует два варианта названия — Асташово и Осташево. На карте Ф. Ф. Шуберта 1840-х годов деревня названа Осташево. Это название послужило первоисточником для внесения деревни в список памятников Костромской области как Осташево. Однако на советских картах деревня обозначалась и как Асташово. И почтовое отделение, находившееся с 1944-го по 1972-й в тереме, тоже было Асташово, а не Осташево. Поэтому в нынешнем названии усадьбы используется именно это написание. А на карте Яндекса, видимо, скрестили эти два названия, и получилось — Осташово.

От Чухломы до Якши ведет достаточно хорошая грунтовка. Видимо ее регулярно грейдерят. Единственная проблема возникает, когда догоняешь попутные машины, или проезжают встречные — поднимается густое облако пыли, в котором едешь как ёжик в тумане.

Ещё хочу обратить внимание самостоятельных путешественников на то, что заправка ТНК на отворотке в сторону Якши — это единственная в Чухломе и последняя в этом направлении.

Итак, встретив Михаила в заранее оговорённом месте на дороге, мы втроём сразу же выдвинулись в Погорелово. Предстояло проехать около 14 километров по грунтовой, местами ухабистой, дороге с одним мостом (в Гольцово), потом метров пятьсот пешком по лесной грунтовке и разбитым колеям, затем перейти реку Вига вброд, и мы на месте. Есть вариант, оставив машину в Гольцово, идти лесом порядка 5 км. Но «асташовцы» сказали, что сухо, ехать можно на любой машине до Красной Нивы и даже дальше.

Здесь сделаю маленькое отступление для самостоятельных туристов. Добраться до терема в Погорелово можно и самостоятельно, обойти его, походить по округе тоже. Но зайти внутрь и услышать рассказ о доме можно только в составе экскурсии, которую организовывает терем Асташово. Экскурсии проводят только для «внутренних туристов», то есть тех, кто в тереме проживает (по вторникам и субботам и по согласованию с теремом Погорелово). Но у нас был проводник Михаил, который раньше и сам работал гидом в Асташово. Он заранее согласовал с «асташовцами» наш приезд и совместно с Максимом провёл эту экскурсию.

«Дорога от Красной Нивы до Погорелово осталась ещё со времён Советского Союза, — рассказывает нам Михаил, — а потом её немножко подразбили лесозаготовители и путешественники на джипах. Обычно в ноябре проходит ежегодный автопробег „Полная Чухлома“. Сейчас ребята стали относится более-менее культурно. Первые туры — это было невыносимо. Они на полной скорости проносились по населённым пунктам, грязь летела из-под колёс. Чем больше грязи было, тем для них лучше. Сейчас уже цивилизованнее стало».

Наверное, москвичам доводилось встречать в Москве машины, все в наклейках, со стикером «Полная Чухлома» на заднем стекле и сознательно немытые. Это оттуда. Я уж не знаю, сколько экипажей участвует в этом движении, но у меня сложилось впечатление, что настоящая «Полная Чухлома» — это когда ты с Чухломой один на один, а не в команде. Таких сумасшедших, наверное, немного.

Как-то незаметно, с разговорами мы подошли к Виге. Вига — речушка небольшая, а после стольких дней засухи совсем мелкая, и перейти ей вброд в такой жаркий день — одно удовольствие.

Погорелово.

Мы поднялись чуть в гору, и через какое-то время нашему взору предстал сказочно красивый терем. Нет, не так — ТЕРЕМ!

Мы несколько раз обошли его по кругу, потеряв дар речи, а потом просто застыли перед красотой вполне рукотворной, но непостижимой уму…

Смотришь и не веришь глазам своим…

А минут через двадцать подошли «асташовцы» и гид Максим начал свой рассказ. К сожалению, проживающий здесь сейчас поэт, художник и переводчик Анатолий Иванович Жигалов ограничивает пространство для осмотра. Тем не менее, у нас была возможность осмотреть несколько помещений.

Мы бродили по комнатам и всем восхищались. Дом настолько светлый и добрый, что сразу ясно — он видел счастье.

Максим сказал нам о том, что раньше они просили туристов не выкладывать интерьеры терема в интернете, потому что был инцидент — несколько лет назад, пока никого не было в доме, прорвался не совсем здоровый человек и целенаправленно демонтировал некоторые элементы деревянного декора. Туристам было рекомендовано не демонстрировать остальной декор.

После того как своровали кусочки интерьера, чухломской мастер-краснодеревщик решил самостоятельно их изготовить. Очень долго вытачивал и частично они уже вернулись на свои исторические места. Но сейчас уже интерьеры не утаишь — здесь побывало много любопытствующих, и рассказов в интернете уже тоже достаточно много.

«Хозяин и строитель этого терема крестьянин Иван Иванович Поляшов (в народе имевший кличку Поляш) родился в этой деревне в 1850 году, — начал свой рассказ Максим. — По разным данным от 30 до 50 домов могло здесь быть. Две улицы, часовня. В отрочестве Иван Ивановича отправляют на обучение малярно-штукатурному делу в Санкт-Петербург. После обучения ушёл в артель. Зацепившись за Санкт-Петербург, стал заниматься отходничеством (уезжал из дома на заработки, возвращаясь в деревню лишь на побывку). Также как и у Мартьяна (хозяина терема в Асташово) у него было две свадьбы. Первая была в возрасте 18–19 лет и первой женой у него была крестьянка из соседней деревни. В первом браке у них родилось четыре ребёнка. Жена оставалась на хозяйстве, а сам он продолжал уезжать на заработки в Санкт-Петербург.

В определённый момент, что-то непонятное случается с ним в Санкт-Петербурге. По слухам, Ивану Ивановичу по решению суда было запрещено проживать в крупных городах, и он был вынужден вернуться на малую родину. Но он вернулся с нажитым капиталом. Судя по всему, история была не совсем криминальная, раз ему удалось вернуться с деньгами. Был это примерно 1900 год. По возвращении Иван Иванович отстраивает здесь два больших дома. Один сгорел. Остался этот дом-терем, который он отстроил в 1903 году. Вероятно, они были знакомы с Мартьяном из Асташово и, возможно, идею терема Иван Иванович подглядел у Мартьяна. К сожалению, ничего не известно про архитектурный проект, никакой документации по этому дому не обнаружено. Дом строился для круглогодичного проживания. Обычный жилой дом, в отличие от дачи в Асташово. (Мартьян, вероятно строил свой дом как дачу, круглогодично он там не проживал).

В 1904 году у Ивана Ивановича умирает первая жена. Иван Иванович был человеком веселого нрава, и жить бобылем долго не смог. Отделив взрослых детей, он решил жениться. Он берёт в жёны дочь священнослужителя из Николо-Дарковской церкви в селе Дарок Марию Николаевну Суворову. Во втором браке у Ивана Ивановича было ещё пять детей, причём последний родился, когда ему было уже 66 лет. Разница в возрасте у супругов была двадцать с лишним лет. Иван Иванович развёл бурную производственную деятельность. На этих территориях у него были свои делянки. Была своя пилорама, выпускал тёс. Были у него две мельницы. Одна водяная на Виге (её останки можно увидеть, если сплавляться по реке). И одна паровая в соседнем районе на два комплекта жерновов. Говорят, что качество помола было лучшее в округе и все стремились попасть именно к нему. Также он занимался недвижимостью. Были у него в Чухломе лавки, маслобойня, кузница. Такой очень активный и разносторонний промышленник. Человек, опередивший своё время по уровню развития своего производства. Но он, по сути, оставался крестьянином, был в сословии крестьян. Меценатствовал, был человеком нежадным, с лёгкостью давал в долг. Если человек не мог вернуть долг, он его не преследовал. Просто делал выводы и впредь в долг не давал.

В селе Дарок для Никольско-Дарковской церкви он построил церковно-приходскую школу. Пользовался уважением. Дом его всегда был для всех открыт. Устраивались разные посиделки, танцульки. Он хорошо играл на гитаре.

Приходит революция 1917 года и докатывается до этих мест. И к Ивану Ивановичу приходят в первую очередь. Новой власти нужны деньги, всё отбирают. Но его не расстреливают, выделяют в его же доме небольшую комнату, и он продолжает жить в своём доме, но на птичьих правах. Жить в собственном доме, где ходят какие-то непонятные чужие люди, а ты ютишься в маленькой комнате, неприятно. В тереме в итоге разместились различные службы. Вроде как был военкомат и сельсовет. Большую часть советского периода в тереме располагались детский сад и школа-интернат. Дети не уходили, ночевали прямо здесь, были понастроены перегородки. Спустя два года после того, как у Ивана Ивановича отобрали всё производство, к нему снова пришли большевики и говорят: „Теперь Иван Иваныч тебе придётся поработать и на нас, потому как с твоим производством никто справиться не может“. И ходит легенда, что когда он пришёл на свою пилораму спустя два года, посмотрел, как там всё хозяйствует и в сердцах выдал фразу, что „ежели вы так хозяйничать будете, вам досок на гробы не хватит“. Фраза суровая, но большевики проглотили. Могли бы и наказать, но проглотили. Потому как никто кроме него положения бы не исправил. Иван Иванович работал вплоть до 1923 года, пока у него не пошатнулось здоровье, потерял зрение на 90 процентов.

Молодая жена дважды подавала прошение в сельсовет о восстановлении в правах, по возвращению какого-то имущества. Но оба раза ей отказывали с формулировкой — потомок работника культа и жена эксплуататора (как было написано в бумагах). В итоге вынуждена была тянуть и детей и мужа-инвалида.

В 1934–36 гг. (данные уточняются) Иван Иванович умирает. Умирает в своём доме. Про день его похорон ходят две истории. Одна говорит о том, что к жене на похоронах подошли соседи и сказали: „Марья Николаевна собирайся, за тобой ночью могут придти, так что лучше беги“. И она, собрав вещи и взяв детей, в ночи уехала в сторону Санкт-Петербурга. Вторая история (легенда) в день похорон в Погорелово было замечено сияние.

Кто-то из его детей смог интегрироваться в новое общество. Другие, поменяв фамилии, отправились куда-то в дальние регионы. И вот уже в наше время в 80-х гг. приезжала дочь Ивана Ивановича и общалась с Анатолием Ивановичем. Она то немножечко и рассказала все эти семейные истории. Претензий на дом не имеет.

Нынешний же хозяин терема Анатолий Иванович Жигалов очутился здесь в 1972 году. К 1972 году терем был полностью оставлен. Есть две истории появления здесь Анатолия Ивановича. Первая — для гламурных журналов и неосведомлённых блогеров, что якобы сплавлялся Анатолий Иванович со своей женой и дочкой Евой по реке Вига. Остановились они на пикничок и увидели пустой терем. Тук-тук, кто в теремочке живёт? Никого? Тогда мы тут жить будем.

На самом деле всё по-другому. Анатолий Иванович — творческая личность, художник-авангардист и акционист. У них в те далёкие времена была группировка, делали инсталляции, „золотой субботник“ в Москве провели (ночью выкрасили лавки в парке золотой краской). Был у Анатолия Ивановича проект в начале 70-х под название „Дом-ковчег“. Он планировал каждый год покупать дом в заброшенной деревне, жить там сезон, а следующей весной переезжать в следующую деревню. Таким образом перемещаться в сторону Дальнего Востока. И у него уже был первый кандидат на дом-ковчег.

И тут являются друзья, которые приезжали сюда к родственникам и показывают ему фотографии терема. Они его обнаружили следующим образом. Якобы в сельсовете было объявление — продаётся дом на дрова. Они обратили внимание на заявленную кубатуру. Что это за дом такой? Пошли посмотреть и обомлели! В итоге Анатолий Иванович прикинул, что дом большой, вся компания влезет туда, дом вдали от начальства (как он называл власти), и немножко перестроил свою концепцию. Сложилось всё очень удачно. Анатолий Иванович как раз получил гонорар за первый перевод, и было у него ровно столько сколько просил сельсовет за этот дом — 500 рублей. И вот с 1972 года Анатолий Иванович приезжает сюда каждый год, благодаря чему терем и сохранился. Он себя хозяином терема не особо ощущает. Называет себя — проживающий или смотритель.

Он ничего не менял в доме с тех пор, как получил его. Он просто сохраняет всё так, как есть. Вот уже пятьдесят лет. Одно только то, что мы еще можем видеть терем не сгоревшим, не лежащим на земле или побитым грибком — уже его большая заслуга.

Всегда были закрыты окна (контур закрыт) , крыша не текла. Поэтому дом просто состарился, но не разрушился. Это говорит и о качестве строительства. Раньше немножечко по-другому строили. Поначалу Анатолий Иванович проводил здесь свои тусовки, устраивали перфомансы, творили, развлекались. А сейчас приезжает, уединяется, и только гости-туристы иногда приходят. Анатолий Иванович живёт здесь до декабря, до крепких морозов, закаляется, живёт без электричества. Но есть генератор. Он периодически его запускает. Выходит в интернет, даёт уроки английского языка для своей внучки, которая живёт в Москве.

Московский бизнесмен Андрей Павличенков помог Анатолию Ивановичу перекрыть крышу. В отличие от терема в Асташово терем в Погорелово является памятником архитектуры, имеет охранный статус, поэтому все работы должны быть согласованы. И вот когда меняли кровлю, пришлось несколько пачек бумаги извести на отчёты, сметы, согласования, проекты. Всё это удорожило ремонт достаточно серьёзно. Но благо контролирующие органы в Костроме отнеслись с пониманием. Они прекрасно понимают насколько всё это сложно. „- У вас, наверное, дороги очень плохие? — Очень. — Мы, наверное, не сможем к вам приехать в командировку. Вы же нам пришлёте фотоотчёт? — Да-да, конечно“. Стропильная система хорошо сохранилась, лишь добавили несколько балок для усиления. Заменив кровлю, продлили жизнь терему ещё лет на 50. Дом держится, какие-то печи ещё топятся, но уже не все.

Ребята белорусские, которые занимались кровлей, заменили также половые балки на первом и втором этаже. Работу они сделали так ювелирно, что зайдя внутрь, вы не увидите ни одного скола. Даже не поймёте, что полы вскрывали. Ни царапин, ни сколов. А жили ребята в доме неподалёку, на которой стоит табличка — ул Беларусская 1».

Местная легенда говорит, что здесь на территории Погорелова закопано богатство Ивана Ивановича и приползли гадюки, чтобы охранять эти богатства. Иван Иванович Поляшов был одним из самых богатых людей Чухломского уезда. Да и сам уезд был богатым, а Костромская губерния была одна из самых богатых в Российской империи. Мы гадюк не видели, но эти места, действительно, традиционное место обитания гадюк. Местные говорят, что если на гадюку не наступать, то она и не тронет. Надо просто прислушиваться. Если услышишь шипение, то это значит, что она говорит: «Я здесь, не наступите случайно».

Осмотрев дом снаружи и каждый закуток внутри, мы всей компанией вернулись к своим машинам и через несколько минут приехали в деревню Венгино. Вся деревня полностью вымерла, поросла лесом, домов совсем не осталось, за исключением одного — усадьбы Канаева. К большому сожалению, этот интереснейший дом подвергся разграблению.

На фотографии ниже — наш гид «асташовец» Максим.

Венгино.

Усадьба Василия Николаевича Канаева, по одним источникам местного зажиточного крестьянина, по другим — купца, была построена, как и Асташовский терем, в 1897 году. Усадьба состоит из двухэтажного здания на подвалах и хозяйственного флигеля.

Ценность этой усадьбы в том, что здесь полностью сохранилась русская печь, а в Асташово она была утрачена. Года постройки домов совпадают, поэтому конструкция печей может быть одинаковой. Может быть, даже один печник их делал. Мастер Санкт-Петербургской гильдии печников Павел Сарафанников снял мерки с русской печи в этой усадьбе и воссоздал её в тереме Асташово. Таким образом, печь в этой усадьбе стала прообразом печи в Асташовском тереме.

Уникальность всей этой печной системы в том, что здесь десять печей, все они расположены в центральной части здания и выведены в единый дымоход. Была хорошо продумана система теплообмена между различными помещениями. Собственно говоря, печи — это единственное, что не унесли из этого дома. Зато жилой дом хорошо сохранил объёмную композицию и некоторые элементы убранства интерьера.

После национализации семью Канаевых не выселяли из дома, и потомки прожили там до 2009 г., занимая, правда, только половину дома. Последняя хозяйка дома, видимо, была стоматологом-протезистом. До того, как этот дом разграбили, можно было найти много заготовок по зубам.

… Ну что ж, осмотрев терем в Погорелово и усадьбу Канаева, мы распрощались с «асташовцами», наш караван из пяти машин разъехался, и мы вместе с Михаилом Шейко отправились на его дачу в деревню Бариново.

Путешествие по Чухломской глуши — это не только экстремальные дороги, но и не менее экстремальные мосты. Понятное дело, что строить мосты между двумя населёнными пунктами, в которых живёт десяток пенсионеров, государство никогда не будет. Но очень многие жители этих деревень, имея в личной собственности автомобили и родительские дома в деревнях, в этих мостах нуждаются. Вот и приходится своими усилиями сообща эти мосты возводить. Мосты служат какое-то время, со временем разрушаются или их сносит паводком. Тогда мужики строят новый.

По такому мосту нам необходимо было проехать, чтобы попасть в деревню Бариново. Для городского жителя, который таких мостов отродясь не видел — тот ещё аттракцион. Я получил устный инструктаж от Михаила, и мы втроём произвели визуальный осмотр моста. Мост стоит на деревянных опорах, на которых лежат поперечные брёвна, а на них плотненько лежат толстенные продольные брёвна. Хорошо видна усиленная «колея», которая по внутренней кромке имеет более высокое бревно, чтобы колёса с колеи случайно не съехали. Брёвна скреплены скобами, чтобы не разъезжались.

Я вернулся обратно к машине, насчитав 57 шагов длины моста. Остатки предыдущего обрушенного моста на меня тоже произвели впечатление. Мысленно перекрестясь и вцепившись в руль, под аплодисменты супруги я благополучно переехал на другую сторону. Странные ощущения. Но это только в первый раз. На другой день утром я это сделал уже с закрытыми глазами.

Бариново.

Вечерело. Где-то вдалеке сверкнуло, прогремело. Небо мгновенно потемнело, но ни одной капли за неделю нашего путешествия так и не выпало. Честно говоря, он нам и не нужен был. Почва в тех краях глинистая, и дождь точно создал бы нам проблемы.

… Немного статистики. Деревня Бариново была нанесена на карту еще в 1812 году. В 1872 году здесь было учтено 39 дворов, в 1907 году — 55, ныне — 8. Постоянное население составляло в 1872 году — 197 человек, в 1907 году — 233 человека, ныне — 8 человек. Впечатляет?

А что мы про людей? Давайте коров посчитаем. В соседней Якше — 0 коров, в Введенском — 2 коровы, в Петровском — 1 корова, в Коровье (деревня так называется) — 1 корова, а в Бариново — 5 коров! И эти 5 коров «обслуживают» не только Якшу, Введенское и Петровское, но и Чухлому (раз в неделю). Так что не всё так плохо.

В Бариново помимо пяти коров, ещё штук 30 овечек и один ослик Яша (ещё не объезженный). Надежда (родственница Михаила) думает заняться агротуризмом, а вдруг поедут туристы?

А сопровождающий нас гид Михаил Шейко закончил в 1980 году техническое училище. Первая профессия — киномеханик. Потом он окончил училище культуры и получил вторую профессию — режиссёр массовых уличных мероприятий. 30 лет он отработал в культуре, три года в Асташове экскурсоводом. Сейчас работает помощником Главы администрации Петровского сельского поселения.

Итак, продолжим. Деревня Бариново интересна двумя домами. Один дом жилой, другой — разорённый. Начнём со второго.

Дом крестьян — отходников Кононовых. Последний владелец дома и на ком он до сих пор числится — это профессор пульмонологии из Санкт-Петербурга Тыщецкий Всеволод Иванович. Как Всеволод Иванович умер, перестала и жена его сюда приезжать, дочь — кардиолог живёт в Санкт-Петербурге. Дом пропадает. Увы.

«В этот дом можно зайти, посмотреть, — предложил Михаил. — Мы его сейчас используем для хранения сена. Хозяева из Питера не возражают, они теперь смотрят на свой дом на фотографиях. Я предложил его продать им, так они говорят — а мы в наследство не вступали. Как мы можем продать? Существует определённая схема, по которой можно продать. Необходимо поднять архивные документы, на основании которых возможно восстановить наследство. Теоретически, если бы они захотели, Андрей Павличенков помог бы найти человека, который бы захотел его купить и восстановить».

С каждым годом дом становится хуже и хуже. Здание было в своё время покрашено. Краски почти как погореловские и асташовские. Любили видать крестьяне эту краску.

Мы зашли в дом. Первый этаж, как во всех домах, с низкими потолками. Но русская печь сохранилась, но она в отличие от Асташовской на деревянном фундаменте. Сперва идёт деревянный сруб, а на ней уже стоит русская печь.

«У нас много таких печей на деревянных срубах, — продолжает Михаил. — Русская печь в основном не для обогрева, а для приготовления пищи. Русская печь — это старинная мультиварка, в которой тушится, парится, а тепло она отдаёт очень долго и медленно. Чтобы топить русскую печь, надо соблюдать технологию. В неё нельзя подкидывать дрова. Самое большое, можно делать две закладки. Поленья ложатся посередине, и выкладываются до определённой высоты. Если вы переложите больше, то может произойти перекаливание печи, и она лопнет. Вот этот полукруг должен рассчитывает печник правильно».

Парадная лестница, которая вела на хозяйский жилой этаж, перекосилась. Здесь уже нет балясин, здесь и провалиться можно. Но ещё остались перила.

«Ключи от этого дома были оставлены тёще для сохранения. Мы следили за домом, заколачивали его. Но как не отследи, всё равно сюда залезут. Всеволод Иванович приезжал сюда в 1992 году. Он прекрасно писал картины. Когда умер профессор, сюда как коршуны налетели, и ничего не сохранилось от картин художника. Хотя я лично знаю, что стояла туба. В тубе были картины на холстах. Остались только мольберт и палитра. Причём залезли, сломав не старинный замок в этой чуланочке, а вскрыв чердаки с потолка. Это до сих пор заперто на старинный замок. Ключ в том домике, где вы остановились. Как уезжали хозяева, оставили вещи, так они и лежат и висят. Но мародёры похозяйничали, кругом бардак, всё перешерстили, ничего не оставили.

В комнатах не вставлены зимние рамы, так как профессор с семьёй приезжал сюда в летний период, зимой их не было, поэтому они зимние рамы выставили и поставили их все в ту комнату, которая до сих пор на замке. Благодаря зимним рамам вы увидите в Асташове два портрета: хозяина дома и его матери — Кононовы. Я нашёл эти портреты за этими рамами и подумал, не буду отдавать их в музей, а передам их в терем Асташово. Портреты владельца дома и его матери после реставрации увидите в эркере Асташово. Сохранились только по той причине, что стоят рамы и стоят, не заглянули за рамы.

Мы сколько могли — охраняли, потом уже стало нечего охранять. Как ни заколачивали вот эти двери — их взламывали. А во втором доме — доме Наумовых пока живут, там пока всё более-менее».

«Тот дом жилой, — продолжает Михаил.- При советской власти дом поделили на две квартиры. Это дом с двумя квартирами считается. Где покрашены наличники живёт женщина, вдова. А мужчина-вдовец недавно скоропостижно скончался. Была проблема при похоронах. Вы сейчас ехали и не видели того пролома на мосту, заложенного берёзовыми брёвнами.(!) Ведь это были дыры, пешком даже было страшно пройти. Это совсем недавно жители сами подремонтировали мост, потому что государство не хочет в этом плане ничего делать».

На ржавой страховой табличке просматривается год — 1812. Это дата основания страхового общества. А дом построен в последней четверти XIX века. Объект культурного наследия регионального значения, числится в федеральном реестре под номером 441610770520005.

… Вечером мы посетили баню. Надежда накормила нас вкуснейшим ужином и завтраком, и следующим днём мы с Михаилом были уже в Асташово.

Асташово.

Этот красавчик-терем — дом крестьянина Мартьяна Сазонова, который родился в этой деревне. Родительский дом Мартьяна стоял здесь рядом. Мартьян уехал в Санкт-Петербург, работал там, скопил денег. В Санкт-Петербурге открыл свою артель, был у него свой доходный дом в столице и уже рабочей артелью зарабатывал капитал, который позволил крестьянину построить этот дом. Мартьян вернулся из Санкт-Петербурга в 1894 году, когда у него скоропостижно скончалась первая жена. Похоронив её, он буквально в скорости взял в жёны молоденькую девушку, дочь заштатного дьякона церкви Ильи Пророка в селе Фалилеево Елизавету Алексеевну Добровольскую, которая была моложе его на 30 лет.

И вот для своей второй молодой жены он построил этот терем, как из русских сказок — с витражами, башенкой и резьбой, взяв за основу, по мнению изучавших дом архитекторов и искусствоведов, рисунки архитектора И. П. Ропета, работавшего в так называемом «русском стиле» с использованием фольклорных мотивов, ярких красок и традиционных узоров. Достаточно вспомнить одну из двух сохранившихся его построек — баню-теремок в Абрамцеве. Остальные работы дошли до нас только в эскизах и чертежах.

Взгляните на эти архивные фотографии. Фото с сайта https://astashovo.com/

Мартьян Сазонов свою дачу начал строить через 20 лет после публикации в 70-х годах XIX века в журнале «Мотивы русской архитектуры» эскиза И. П. Ропета и очевидно копировал и общий силуэт, и членение, и разнообразные детали загородного дома — резной декор, выдвинутый вперед балкон, двухъярусную башню со шпилем и золоченым ободом. Как попали к нему эти рисунки, никто никогда уже не скажет, восстановить это не удастся.

Говорят, что это именно он вдохновил своего соседа Ивана Ивановича Поляшова из соседнего села Погорелово возвести и там резной терем. Ходят предания, что они соревновались между собой, у кого дом богаче, жена краше и денег больше. Ничего не меняется в нашем мире.

Но уникальность дома ещё и в том, что это нехарактерная сборка деревянного сруба в этих краях. В отличие от терема в Погорелово, и в отличие от всех других домов округи, в этом доме между брёвнами находится войлок. Он собран на войлоке. И при проведении работ часть войлока была заменена на современный войлок. Новый войлок даёт в тереме моль, почему-то «исторический» войлок моль не ест.

Этот дом пережил очень многое и построил его Мартьян по обнаруженным документам буквально за два года. Начал он строительство в 1895 году, в 1897 году строительство уже было завершено.

Изучение ряда особенностей дома в ходе реставрации привело к мысли, что Сазонов строил дом сам, без профессионального архитектора, Так, кровля дома переделывалась прямо по ходу строительства, у парадного входа не было тёплых сеней, наконец, в доме не было запланировано ни одного туалета, хотя это уже было нормой в петербургских загородных домах.

Терем в Асташове — уникальное явление: ни много ни мало парадная загородная резиденция, выстроенная в русском стиле посреди жилой маленькой деревни, да ещё в глухом месте.

Когда Мартьян умер, в наследство на этот дом никто не вступил. Возникало много различных историй, версий — почему никто не вступил. Жительница деревни Асташово, живущая здесь в уже не сохранившемся доме на краю деревни в своих тетрадочных записях написала: «В наследство никто не вступили из-за Емельяновых из деревни Соколово». А при чём тут Емельяновы из деревни Соколово? Оказалось, что брат Мартьяна Андрей был женат на Анне Емельяновой из деревни Соколово. А наш гид Михаил как раз из этого рода. Поэтому он так увлёкся историей этого дома. У Андрея от первого брака детей не было. А от второго брака дети были. Жена Андрея потребовала, чтобы он вступил полностью в наследство на этот дом. В итоге получилось так, что не смогли придти к единению, были разногласия.

Далее — революция, в наследство никто не вступил, и этот дом стоял просто заколоченный. Его не разграбили. Его открыли уже после войны, когда тогдашняя председательша сельского совета решила сыграть в нём свадьбу. Вот тогда она открыла этот дом, в парадной и гостиной этого дома она сыграла свадьбу и с молодым мужем жила в одной из комнат. В то же время этот дом заселили клуб, библиотека, фельдшерский пункт, сберкасса, отделение связи, сельсовет и контора совхоза. Все эти организации здесь существовали где-то до середины 70-х годов, постепенно перемещаясь в ближайшее крупное село — Введенское/Петровское.

В Ильинском совхоз начал строить жильё — это была политика укрупнения деревень. «Бесперспективное» Асташово опустело. Оставленный без присмотра и не ремонтированный со дня постройки дом простоял так более 30 лет, постепенно разрушаясь и заростая лесом. На фотографии ниже — так выглядел терем перед началом реставрации.

Мы поднялись на башенку терема (это примерно высота крыши пятиэтажного дома). По легенде, Мартьян любил сидеть здесь, бросать монетки мужикам, конфетки девушкам, попивать чаёк, который ему сюда подавали…

При проведении реставрационных работ (по предложению Александра Попова — реставратора памятников древнерусского зодчества) этот дом разбирался до кирпичного фундамента (за исключением башенки) и покидал деревню Асташово, выезжал в город Кириллов Вологодской области, где реставраторы с ним и работали.

Александр Владимирович Попов, архитектор-реставратор спасший терем, боролся за каждую деревяшку: вырезал гниль, изобретал «протезы». Старые брёвна смешивались с новыми и занимали свои места в срубе. Потом всё ушло под обшивку и штукатурку. Теперь этого огромного труда не видно — но он был!

Все фрагменты штукатурки, все стены, всё что сохранилось, проходили полную фотофиксацию. Отобранные образцы лежали в ящиках и хранились. Сюда приезжали два московских живописца, которые доставали эти образцы, смотрели фотографии высокого разрешения на компьютере, увеличивали и полностью воспрозводили роспись. Всё, что дошло до наших дней в хорошем состоянии, осталось нетронутым. Сохранилась краска тех времён. Сейчас комнаты дома стали музейно-гостевыми. В Тереме созданы все условия для комфортного проживания, и он работает как музей-отель.

Все помещения дома восстановлены с научной точки зрения безупречно. При восстановлении использовались исторические технологии и материалы: тёсаные брёвна, дранка, войлок, гидроизоляция из бересты. Удалось сохранить более 60% подлинной конструкции, остальные детали, а это обшивка сруба, окраска, полы, штукатурка, печки, двери и т. д., воссозданы с максимальной достоверностью и близостью к оригиналу.

Профессор Робертс из Англии полностью восстановил в тереме исторические обои. На основе множества всевозможных химических и спектральных анализов он создал обои ручной набивки. К сожалению профессор Робертс не дожил до того времени, когда эти обои появились в этом доме.

Здесь практически всё обставлено антикварной мебелью. В зале стоит старинный буфет. Это единственный предмет, который не совпадает по времени со всеми остальными предметами этого дома. Это уникальный буфет XVIII века. Здесь и стёкла XVIII века. Очень долго искали, как он попал в Санкт-Петербург. Выясняли историю появления его — дошли только до Архангельска. Реставрацией занимались в Москве. Снималось большое наслоение красок. Проведённая экспертиза показала, что часть его была покрыта сусальным золотом. При снятии всех наслоений и дополнительно нанесённых в своё время деревянных элементов открылась фрагментарно сохранившаяся роспись. В шкафчике много старинных предметов, которые можно подержать в руках, погадать, для чего эти предметы нужны.

Все гостевые комнаты, находящиеся в тереме носят названия местных рек: Нея, Соня, Мелша, Вига и т. п. Посмотреть комнаты у нас не было возможности. Только на фотографиях.

В советский период в комнате Соня находилась асташовская библиотека, а в комнате Нея располагалась киноаппаратная. Киномеханик Галина Михайловна Котова жива, живёт в Введенском, отличник кинематографии СССР, бронзовая медаль участника ВДНХ СССР и родственница Канаевых из деревни Венгино.

В советское время помещение людской превратилось в зрительный зал асташовского клуба. По этой причине до наших дней не дошла русская печь. Но есть точная копия Венгинской печи. И если отдыхающие гости желают откушать из русской печи, то повар готовит в ней. Многие гости, лёжа на этой печи зимой (летом она протапливается только по мере надобности) выходят в интернет. Здесь по терему есть сеть WiFi, которая для гостей бесплатна.

Комната Ида была Асташовским отделением связи. Там работала одна из родственниц Елизаветы Сазоновой.

Комната Вига была сценой асташовского клуба. Бывшая заведующая клубом заслуженный работник культуры РФ Кириллова Надежда Николаевна живёт в соседней деревне. Ей 81 год.

Коллекция музея терема Асташово пополняется найденными где- то в лесах в заброшенных домах предметах или подарками людей, которые сюда приезжают. Видят, что эти предметы здесь всё-таки служат. Как про дом говорят, нет хозяина — дом умирает. Так и предметы. Если ими не пользоваться они приходят в негодность. Здесь все предметы, не смотря на свой возраст, продолжают служить людям.

На снимках ниже мы находимся в эркере Асташовского терема, где висят портреты Кононовых из деревни Бариново, которые нашёл наш гид Михаил Шейко за зимними рамами.

Чтобы не пропадать чердаку просто так, его сделали музейным залом. Подымаясь сюда, походя немножко по чердаку, вдруг слышишь как начинают разговаривать люди. Это не просто разговоры — это аудиовоспоминания людей, которые когда то жили здесь и работали в различных учреждениях и эти воспоминания разносятся по всему чердаку.

Музей в тереме (куратор — Алёна Каменская) был создан на грант благотворительного фонда В. Потанина в номинации «Музей в меняющемся мире». Всё остальное сделано на деньги уже неоднократно упоминавшегося здесь московского предпринимателя Андрея Павличенкова. Это он инициировал работы по спасению уникального здания. Сам Андрей называет свою работу «спасением неспасаемого». Он любит российскую глубинку, природу и здешних людей, поэтому и решил приложить свои усилия, чтобы полностью восстановить этот терем.

Когда мы в этот дом только вошли, первое ощущение — мы хотели бы здесь пожить. В принципе, мы неприхотливы в выборе ночлега, но вот тут хочется пожить, переночевать. Мы очень любим приехать в маленький заштатный городок и там обязательно переночевать, прочувствовать дух что ли — сразу по-другому воспринимаешь город. Вот тут хочется пожить!

Разместить отель внутри музея было неочевидным решением. Да и просто дом посреди леса, вдали от популярных направлений, с непростой дорогой — поедет ли туда кто-то? Теперь можно уже сказать, что да.

Сюда приезжают на два-три дня, отдохнуть, а зимой покататься на лыжах. Здесь зимой заливают каток, лыжи выдаются, обмундирование для катания на снегоходах выдаётся. Лыжные трассы по лесу все промаркированы.

… Конечно, мы не ограничились только осмотром нескольких домов. Михаил водил нас по окрестностям и, кажется, показал всё, что может вызвать интерес: церкви, часовни, озеро у урочища Озерки, парк усадьбы Введенское. Очень много мы видели порушенных и разграбленных домов в Чухломских лесах. Сколько же здесь заброшенных и просто мёртвых деревень! Ощущения совершенно страшные. Огромные дома, это богатство, это силище, мощь такая! И всё это никому не надо. Это портится, рушится. Это страшно. Вроде, естественный процесс. Меняются условия жизни — люди уходят туда, где есть работа. И всё равно страшно. Так жалко это уходящее!

В то же время, надо отдать должное волонтёрам, местным жителям, музею-отелю «Асташово», которые при содействии администрации поселения расчищают и сохраняют исторические дома, церкви, часовни. Низкий поклон им за это! Некоторые из объектов законсервированы. О восстановлении их можно только во сне помечтать.

… Подошла к концу наша удивительная поездка в Чухломские леса. Измученная от бездорожья машина еле дошкандыбала по грейдеру до Чухломы, и почуяв асфальт под колёсами, словно лошадь, рванула с места в карьер. Уже к закату она доставила нас на Галичское озеро.

P. S.

Благодарим сопровождающего нас гида Михаила Шейко за гостеприимство, содействие и знакомство с интереснейшими объектами. Чухлома и её окрестности — чудесные места, непростые, но светлые и добрые, для хороших людей. Они вошли в мою душу. И до сих пор не вышли.

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия, Экстремальный отдых