Мят-Лоам: там, где жили великаны

До древнего святилища Мят-Сели, которое мы наметили конечной точкой нашего сегодняшнего похода, нужно было преодолеть порядка семи километров. Причем на протяжении пяти из них, от расположенного на склоне горы поселка Бейни, где мы планировали оставить машину, до перевала Мят-лоам, нас ждал солидный набор высоты, 950 метров. Каждый день из любой точки Армхи мы имели возможность визуально оценить предстоящий нам переход, и каждый раз в душе ворочался червячок сомнения. Причем еще и крутил пальцем у виска. И если первая половина подъема, плохо просматриваемая из нашего поселка, милостиво держала нас в неведении относительно припасенных трудностей, то последний участок пути, издалека выглядевший как росчерк шпаги некоего безумного Зорро, казался мне неприступным. Не позволял сомневаться муж, раз за разом утверждая, что мы справимся.

Итак, подъем, быстрый завтрак, и в пять утра мы уже на маршруте, преодолеваем крутой извилистый серпантин, ведущий из Джейрахского ущелья к поселку Бейни. Он на фото ниже. В день нашего приезда в Армхи мы наблюдали с балкона, как медленно, практически наощупупь, движется по нему одинокая машина, и удивлялись, как вообще не страшно людям там ездить, и вот вам, сегодня мы сами карабкаемся по этой дороге.

У одного из последних домов поселка припарковали машину, и, оставив в стороне средневековый башенный комплекс, начали подъем. От Бейни до перевала Мят-лоам несколько лет назад была проложена автомобильная дорога, но качество ее позволяет подняться по ней только хорошему внедорожнику. Поэтому, оценив ее визуально, муж подтвердил свое первоначальное решение подниматься пешком.

Недалеко от полуразрушенных башен Бейни на дороге находятся деревянные ворота, преграждающие путь. Они не заперты, проехать здесь можно, но висит табличка, уведомляющая о том, что если вы совершаете въезд на Мят-лоам, необходимо оповестить об этом администрацию района, и указан номер телефона. Как мне потом объяснили, если вы отзвонились и после этого в оговоренное время не вышли на связь, вас будут искать.

Было около шести утра, солнышко еще не перевалило за верхушки гор, поэтому мы шли мы по пока еще затененному склону, что было очень кстати, так как жара в те дни стояла за тридцать, и, несмотря на ранний час, идти по открытому для солнечных лучей пути было бы намного сложней.

Чем выше поднимались, тем более широкий обзор открывался на остающееся внизу Джейрахское ущелье.

Подъем разбавлялся табличками с ингушскими поговорками на русском и ингушском языках. Подбадриваемые многовековой мудростью, например «Если всадник падает духом, то и конь не скачет», мы дошли до источника Жижиг-хаст, расположенного прямо на обочине дороги. Из любопытства заглянули в него, но до воды добраться не смогли, видимо, он временно пересох.

Отдыхая и пытаясь успокоить временами пытающееся выпрыгнуть из груди сердце, изучали открывающиеся пейзажи. Отсюда отлично просматривался наш ЛОК «Армхи» с его канатной дорогой (наш домик, притаившийся в сосновом лесу, показываться на глаза отказался).

На одной из извилин серпантина открылся вид на башенный комплекс Фалхан, где мы были вчера. Отсюда горной тропой можно дойти и до него.

Постепенно из-за цепи скрывавших ранее его гор показался легендарный Казбек. Нет, это благодаря рассказам Наташи Семчиной я знала, что отсюда открывается вид на него, и вычислила методом исключения, а так он и остался бы для меня очередной заснеженной вершиной.

Наконец, подъем закончился, мы на перевале Мят-Лоам. Отсюда идти будет легче, так как здесь рельеф горы плоский, из-за чего она и получила свое русское название — Столовая. Около трех часов потребовалось нам, чтобы подняться. На фото ниже видна автомобильная дорога, а под ней — тоненькая извилистая змейка тропы, по которой мы преодолевали последний, самый сложный участок подъема.

За время, что мы провели в пути, только одна машина преодолела его, и то не до конца. Сверху мы наблюдали, как она остановилась, не доехав до перевала где-то километр. Отсюда был виден и солидный участок пути, что мы сегодня преодолели.

У предков ингушей, издревле живущих у подножия этой горы и в ущелье реки Терек, Мят-Лоам считалась местом священным и притягательным, на ней совершались различные ритуальные обряды.

Гора эта рождала вокруг себя легенды, суеверия и волшебные сказания о всемогущих богах и героях.

С ней были связаны представления о сверхъестественном и таинственном. И неудивительно, что здесь находились древние святилища, одно из которых, Мят-Сели, сохранилось до наших дней. От двух других остались руины и полуразрушенные стены.

Согласно местным повериям, Мят-Лоам сотворил Дяла, верховный бог ингушского пантеона:

«Подобно тому, как человек с особой любовью смотрит на творение рук своих, Дяла, сотворив землю, с небес решил посмотреть на нее. Глянул вниз и залюбовался своим творением. Все было ладно: и горы, и долы, и леса — все, видимое на земле.

И Дяла решил: „Поставлю-ка я на земле метку, по которой будет видно, что земля есть мое творение“. Опустил Дяла руку и ладонью прижал землю. Затем Бог поднял руку вверх. На земле должна была остаться вмятина. Но случилось другое: земля, обласканная тем, что великий Дяла коснулся ее дважды, протянулась вслед за рукою и, вспучившись высоко в небо, остановилась. Так образовалась гора Мят-Лоам».

С Мят-Лоам связано множество других ингушских легенд и поверий. По одной из них, очень давно жили в этих местах великаны. В те времена у Дяла был примечательный Сокол счастья — «Ираза кер». Сделан он был из серебра, а глаза его были из золота. Мать одного из великанов оказалась жадной женщиной. Она повелела своему сыну принести ей Сокола счастья.

Дяла обитал на вершине Казбека. Послушный воле матери великан попытался похитить у Дяла эту птицу. Конечно же, всеведущий Дяла узнал про это и тут же поразил великана молнией, насмерть. А великан в это время находился на горе Мят-лоам. Пораженный молнией, он упал на гору. Боясь, что от гниения великана по всей земле пойдет большой смрад, и пожалев его за послушание матери, Дяла превратил великана в камень. Говорят, каменный человек, растянувшийся на горе, и сейчас виден в ясную погоду, если посмотреть на гору.

Национальное название Столовой горы переводится как «Гора родины» или «Отчая гора» («мят» означает «отчизна», «лоам» — «гора»).

Языческий период у ингушей длился не одно тысячелетие и прочно закрепил в сознании людей святость и защиту божества горы Мят-Лоам, покровителя земледелия и плодородия, в честь которого и построен храм Мят-Сели, к которому мы пойдем от перевала.

И как портал к храму, внезапно, среди огромных камней появилась калитка с предупреждающей надписью. Дверь мы закрыли, а как же, вдруг  без этого другая локация не прогрузилась бы.

А местность и правда изменилась. Справа, за зубцами гор, едва различимая в дымке, показалось равнина, где находится Северная Осетия.

А вскорости впереди уже можно было увидеть святилище Мят-Сели.

Название его в переводе с ингушского означает «Место святилищ». Своей формой здание храма напоминает склеп с двускатной, ступенчатой крышей. С узких сторон храма устроены два входа. Каждый завершается аркой с примитивным замковым камнем треугольной формы. Над дверями устроены узкие световые щели.

Внутри помещение разделено аркой на две части, в стенах сделаны жертвенные ниши. Святилище строго вытянуто с востока на запад.

Каждое лето в день летнего солнцестояния у святилища Мят-Сели древние предки ингушей проводили жертвоприношения, совершали моления и проводили грандиозные праздники. Этот день по ингушскому календарю считался началом летнего периода, которое определялось с помощью естественных или искусственных ориентиров и наступало, когда солнце в полдень достигало высочайшей точки на небе.

Доподлинно известно, что еще в 1925 году жители Джейрахского ущелья молились о дожде и устраивали в святилище на Столовой горе жертвоприношения. Представьте себе: группа жителей во главе со жрецом поднимается на священную гору к святилищу Мят-Сели, ведя с собой жертвенного быка. На вершине горы его ставят обращенным головой к востоку. Верховный жрец, обратившись лицом на восток, произносит молитву, просит Бога дать дождя и большого урожая, после чего быка режут и здесь же в огромных котлах варят мясо. Заканчивается ритуал всеобщим пиршеством.

Святилище Мят-Сели в прошлом очень почиталось не только ингушским населением окрестных районов, но и соседствующими народами горной Грузии, Северной Осетии и Чечни.

Свое святилище, «охранявшее» благополучие горцев, было раньше почти у каждого селения. Здесь хранились предметы, необходимые для жертвенных пиршеств: посуда, котлы, вертела. Рога жертвенных животных складывали на кровлю храма. Места для сидения возле святилищ были строго распределены между жителями различных селений. Жрец совершал молитву для жителей каждого селения отдельно. И только жрец обычно имел право входить в святилище.

К концу XIX века под влиянием ислама ингуши стали ограничиваться лишь принесением жертвы солнцу, сопровождавшимся обязательной раздачей мяса и общественной трапезой.

Изначально от святилища я планировала повернуть в обратный путь, но тут случилось страшное. Ну, ладно, просто непредвиденное. У храма нас догнали двое спортивного вида парней и мужчина, видимо, их гид-водитель-сопровождающий, доехавшие до перевала Мят — Лоам, как оказалось, на том самом большом внедорожнике, что мы видели сверху.

И тут началось. «Как, а вы дальше не идете?» — удивлялись они. «Да если вы дошли только сюда, считайте, вы на горе и не были. Пойдемте с нами на вершину, оттуда такие виды открываются, даже Владикавказ виден!» — говорили они. «Мы видели ролики на Ютюбе, туда даже пенсионеры доходят! Тут идти-то около часа» — соблазняли они. С каждой фразой этой бодрой троицы направленный на меня взгляд мужа становился все более просящим. Ну и что же, пошли мы. Я старалась не думать о том, что наш сегодняшний маршрут составит 19 километров, причем ровно половина его — постоянный подъем в гору. «Держитесь нас, мы знаем самый удобный путь!» — заявила троица и энергично сорвалась с места. И волки двинулись за Шавкою гуськом © мы пошли за ними. Впрочем, ребята достаточно быстро скрылись из вида, оставив нас в одиночестве.

Постепенно святилище осталось далеко внизу.

Где-то на средине подъема нам встретился пожилой ингуш на мотоцикле. Подъехав к нам, он остановился, и с удовольствием вступил в разговор. Сначала спросил, достаточно ли мы взяли с собой воды и еды, предложил шоколадку, а когда мы, поблагодарив, отказались, открыл нам две точки, где он спрятал по несколько пятилитровых бутылок питьевой воды для туристов. Одна «закладка» — на вершине горы, в нескольких метрах от установленного там ретранслятора, вторая — рядом с храмом Мят-Сели.

Рассказал, что иногда он сопровождает на гору туристов, охотно поделился сведениями об этих местах. Из его рассказа мы узнали, что еще великий древнегреческий ученый Страбон писал о легендарных амазонках, живших в этих местах, о том, что сам Ной причаливал здесь свой ковчег, и о таинственном призрачном всаднике на белом коне, встречи с которым неоднократно описывали местные жители.

Распрощавшись с общительным дедком, двинулись дальше. Тропа все время шла в гору, с каждым шагом идти становилось все тяжелее, все-таки сказывался пройденный путь. Под конец я уже просто считала шаги: сто шагов-остановка, семьдесят-остановка, пятьдесят — остановка. В общем, как видите, регресс был налицо. Где-то, уже ближе к концу пути, выбрали, видимо, не ту тропинку, и вместо того, чтобы выйти на вершину, выбрались на соседний отрог. Вершина с отмечающими ее флагами была видна отсюда отлично, но вот сил возвращаться и искать верную тропу к ней у меня уже не было. Нет, туда бы я дошла точно, но ведь нужно еще и обратно вернуться. К тому же там, за вершиной просматривались кучненькие такие облака, и мы решили, что раз хорошей видимости на равнину все равно нет, поворачивать обратно.

Уже готовя рассказ, я заново открыла для себя лермонтовского «Демона». И прочтя строки

«И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел, — и горный зверь и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали…»

я поняла — где, если не здесь, пролетал печальный дух изгнанья? Вот же они, и Казбек, и Терек, и Военно-Грузинская дорога, проложенная вдоль его берега. Только Дарьяльское ущелье начинается чуть дальше, у границы с Грузией. В отличие от пресыщенного жизнью демона, душу которого соверешенно не тронули открывающиеся ему виды, наши сердца в очередной раз были покорены.

Между тем, передохнув, мы начали спуск. А вот тем лошадям, возможно, виден Владикавказ…

Чем ниже мы спускались, тем динамичнее становились виды — со стороны Северной Осетии к перевалу подобрались облака.

Спустившись к храму Мят-Сели, проверили, правду ли сказал пожилой ингуш на мотоцикле о спрятанной им воде. Как оказалось, не обманул. Поэтому, по секрету, только для вас, даю наводку на заветное место, вдруг кому пригодится: рядом с храмом есть информационный щит, а метрах в десяти от него, в зарослях колючего кустарника, который не едят животные, действительно спрятаны пятилитровые бутылки с водой.

Наличие припрятанной воды на вершине горы, сами понимаете, мы проверить не смогли, так что, будете в тех краях, посмотрите.

Практически ласточками долетели мы до перевала, где пологий спуск заканчивался, и начинался пятикилометровый серпантин, ведущий вниз, к Бейни.

Спускаться по лихо закрученной пружинкой тропке, по которой мы шли наверх, не стали, так как очень уж крутой получался угол наклона. Пошли по дороге, проложенной для автомобилей.

На крутом спуске дрожащие уже ноги скользили, из-под кроссовок вниз по склону катились камни, а самое страшное — на всем протяжении пути не было ни одно дерева, в тени которого можно было бы укрыться от солнца. Если утром мы умудрились добежать, пока солнышко не освещало склон, то теперь, после обеда, оно старалось вовсю.

И тут случилось чудо — нас догнали трое ребят, которые и подбили нас на подъем на вершину. Мы видели их машину, стоящую ниже по склону. И попросили их подвезти нас до Бейни. Мужчины охотно согласились, и, собрав остатки воли в кулак, я совершила финальный рывок до автомобиля. Надо ли описывать мою радость, когда я вскарабкалась на заднее сиденье? Машина тронулась, водитель включил приемник, и по салону поплыл магнетический, ни с чем не сравнимый хрипатый баритон Высоцкого:

«Я спросил тебя: — Зачем идете в горы вы?
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой.
Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово!
Рассмеялась ты и взяла с собой».

И это было СЧАСТЬЕ!

Сегодня мы прошли 14 километров, не очень много, ходили и больше, но побили свой личный рекорд набора высоты — 1300 метров!

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия