Санкт-Петербург. Знойный июль 21-го. Почти дачный день и на редкость удачный вечер...
После дачно-прогулочного дня накануне, второй свой день в Петербурге решила провести в более традиционном для туриста формате, задумав добраться, наконец, до двух давно желанных храмов и побывать в паре музеев.
Целью похода в Русский музей была выставка Шишкина, как раз недавно открывшаяся. Уже без пятнадцати десять, стояла в небольшой (слава богу!) очереди у входа в корпус Бенуа. Увы, и с утра в залах было очень душно. Недаром время работы некоторых музеев в эти дни сократили…
Шишкина я, конечно, видела и раньше, в том числе однажды на большой выставке в Третьяковке, но конкретно эта экспозиция была особенной: акцент делался не на живописных работах, а на графике и гравюрах. Я эту часть творчества художника не знала прежде вообще, а оказалось, его рисунки и гравюры знатоки считали явлением выдающимся. И дело, конечно, отнюдь не в количестве (а в Русском музее хранятся 647 гравюр и 16 подготовительных рисунков Шишкина), но в изумительной тонкости этих работ. Считается, что техническое разнообразие приемов Шишкина-офортиста не имеет себе равных.
Например, для создания вот этих «Белых цветов» автор применил шелковую ткань, через которую рисунок наносился на покрытую мягким лаком поверхность медной доски. Этим достигался эффект зернистости, бархатистости оттиска.
Вообще для меня выставка в Русском музее стала настоящими ликбезом по части гравюр, я никогда так много сразу их не видела, и уже тем более не вникала в нюансы изготовления подобных изображений. Оказалось, что у гравюры может быть несколько «состояний», фиксирующих определенную стадию работы художника над печатной формой. Причем, необязательно предыдущие состояния это некий черновик — нет, просто вариант одного и того же сюжета. Где-то чуть изменен свет, где-то добавлен или убран элемент. Разные «состояния» некоторых гравюр были представлены «живьем», а также на интерактивных экранах. Подумалось, что в чем-то процесс их создания напоминает нынешние манипуляции в фоторедакторе))) Только теперь все делается куда проще. Увы, фотографировать гравюры было почти невозможно — мало того за стеклом, так еще и освещение давало сумасшедшие блики.
Удивила серия акварелей с видами Нижнего Новгорода, настолько детальных, что, казалось, смотришь на цветные фотографии! А на деле как раз наоборот: акварели были изготовлены по фотографиям. В 1870-м году представители нижегородского дворянства попросили местного художника и фотографа Карелина исполнить акварелью по фотографии виды города для подносного альбома императору Александру II. Сделав слабые отпечатки на ватманской бумаге, Карелин не понадеявшись на свои силы как акварелиста, обратился к бывшему соученику по Академии художеств Шишкину. Лето 1870-го года Иван Иванович провел в Нижнем, работая над заказом.
«Государь был в восторге от акварелей, а министр Тимашев верить не хотел, что акварели сделаны по фотографии» (Андрей Карелин). Серия, хранящаяся в Русском музее, содержит девятнадцать акварелей.
Живопись на выставке тоже, конечно, была представлена, причем начиная с работ ранних, созданных в Швейцарии и Германии, куда Шишкин отправился в качестве пенсионера Академии художеств в 1861 году в награду за полученную большую золотую медаль. Но мне милее показались наши родимые поля, березы и травки. Одна и картин так и называется «Травки», и какая же это летняя прелесть! Причем травки не какие-то абстрактные (собственно таких у Шишкина и не бывало), а очень даже узнаваемые.
Выйдя из музея, на набережной канала Грибоедова устроила фотосессию весьма гламурной вороне (реснички, бусики) возле какого-то сувенирного магазина и нырнула в метро.
Вообще-то, ближе всего к следующей моей цели — Троице-Измайловскому собору находится станция Технологический институт, но мне, во-первых, хотелось пройти вдоль Фонтанки, чтобы с чувством-с толком рассмотреть хотя бы некоторые дома, на которые обращала внимание экскурсовод на вчерашней водной прогулке, а во-вторых, прямо-таки необходимо было заглянуть в Измайловский сад. И не сада ради…
Так что доехала до Звенигородской и по Гороховой улице вышла к реке. Вот они — вчерашние «знакомцы»! Расскажу лишь о тех, что особенно в памяти отложились.
Розовый с белым дом (Фонтанка, 85) принадлежал когда-то князьям Юсуповым. Нет, сами они там не жили. Дом был доходным, и помимо красивого фасада радовал жильцов различными удобствами. Начиная с мраморных ванн (в мансардных квартирах) и до мусоропроводов, причем отдельно для жидких и твердых отбросов. Славился дом и еще одной весьма нетипичной для Петербурга особенностью: фасады, выходившие во двор были «обработаны столь тщательно и настолько богато, что ощущение двора совершенно теряется… Посреди двора устроен фонтан, окруженный цветами и зеленью». Сейчас, конечно, никаких фонтанов там нет. А жаль!
Дом 103 привлек внимание необычными балконами, почему-то лишь с одной стороны от центрального портала, а вот следующий — 101-й, от которого на фото у меня почему-то лишь фрагмент — это дом Олениных, в котором когда-то бывали Крылов, Жуковский, Гнедич, Батюшков, Глинка, Кипренский, Вяземский.
Литературно-художественный салон Оленина был известен всему Петербургу. Елизавета Марковна Оленина (Полторацкая) приходилась теткой Анне Петровне Керн. Именно в ее салоне произошла первая встреча Пушкина с Анной. Правда, я все же склоняюсь к тому, что «чудное мгновенье» это не об Анне Керн. Но поклонники канонической версии могут считать, что «мгновенье» случилось именно здесь.
А вот уже и Измайловский сад. Удививший неожиданно свежей зеленью, цветами и относительной прохладой. И хотя шла я сюда не ради цветов, не порадоваться их ухоженности и напоённости влагой не могла. Почему-то в эти дни в Питере была настоящая катастрофа с газонами… Почти все центральные (у Казанского собора и Зимнего в том числе) являли собой нечто абсолютно выжженное солнцем. Это тем более странно, что уж воды-то кругом — залейся! Потом читала, что в городе даже образовалось волонтерское движение за спасение газонов… Властям вообще-то должно быть стыдно! Категорически не люблю сравнивать, но московской травке повезло этим летом больше — коммунальщики ухаживали изо всех сил и умудрились сохранять ее в достойном виде на протяжении всех дней безумной жары.
В Измайловский садик народ идет на свидание с петербургским Ангелом… Хорошее место ему досталось! Вдали от толп и суеты… До чего же он трогательный!.. На счастье все, кто был здесь одновременно со мной, обращались с Ангелом с почтением и нежностью, без тени инстаграмной фамильярности…
Да и как иначе? Скульптор Роман Шустров посвятил свою работу старикам из своего ленинградского детства, тем, которые во всех тяжелейших испытаниях первой половины 20-го века сохранили традиции особой — петербургской! — культуры, интеллигентности. Притом вовсе не витая в каких-то высоких эмпиреях, а живя жизнью любимого города, помогая восстанавливать его после войны, делясь тем, что знают-понимают-чувствуют с теми, кто был рядом. Счастье, если в детские годы повезло встретиться с такими вот стариками. И не суть важно в Питере, или нет…
В этот жаркий день на Ангеле был воздушный летний шарфик, а рядом, на спинке скамьи висели шарфы и на другие, не столь благоприятные погоды… Не знала об этой традиции… а то бы связала и подарила от себя тоже.
Отсюда уже совсем недалеко до Троице-Измайловского собора. Собственно, даже и по названиям понятно: Измайловский сад, Измайловский проспект.
Огромный, небесно-голубой с россыпью золотых звезд купол этого собора приметила я с год назад от Семимостья. Конечно, стало интересно, что же это за храм такой. Почитала и решила, что однажды непременно до него доберусь!
Воздвигнут был собор по повелению некогда командовавшего измайловцами Николая I «для отправления религиозных нужд Измайловского полка». Начало строительства датируется 13-м мая 1828 года. Главным архитектором проекта стал В. П. Стасов, но и сам император принимал деятельное участие в проектировании и обустройстве здания. Именно ему собор обязан столь необычными для Петербурга куполами. (Кстати, да: обычно купола храмов, посвященных Троице, бывают зеленого цвета… К тому же, исторически зеленый был и цветом Измайловского полка). Николай I, однако, пожелал заменить зеленую (ага, все же!), предложенную Стасовым, окраску на голубую с золотыми звездами «как в Москве на Архангельском и в Твери на Тверском соборе». Большой купол собора украсили в итоге 280 звезд, малые купола — по 208. Вмещать собор должен был до трех тысяч молящихся. До 1858 года (до возведения Исаакиевского) Троице-Измайловский собор был крупнейшим православным храмом Санкт-Петербурга.
Строительство, правда, шло не гладко. Под огромным деревянным куполом из-за неправильно распределенной нагрузки треснули 16 колонн, а спустя три года после этого купол и вовсе был снесен ураганом. Работы по исправлению расчетных промахов ускорило прямое вмешательство императора, после чего купол был все же возведен и простоял 170 лет вплоть до страшного пожара 2006-го года.
Не знаю, каким образом добивались нужного цвета при восстановлении купола в наше время, а когда-то во время его окраски в лазурный цвет, поливали землю водой на 200 метров вокруг, чтобы пыль не осела на свежепокрашенную поверхность.
Торжественное освящение собора состоялось накануне праздника Святой Троицы 25 мая 1835 года. То есть в 2020-м храму исполнилось 185 лет. В память о русско-турецкой войне 1877–1878 годов на площади перед Собором в 1886 году была воздвигнута Колонна Воинской славы, созданная по проекту академика Гримма. Колонна была составлена из подлинных трофейных ста сорока пушек, взятых в боях за освобождение Болгарии. Высота памятника составляла 30 метров, венчала его фигурка античной богини победы Ники. То, что мы видим сейчас — реплика.
В голове не укладывается, но даже такой — ратному подвигу посвященный — памятник в 1928 году был демонтирован. Мотивировка — «символ российского милитаризма» и препятствие для трамвайного движения (!!!). Справедливости ради стоит отметить, что акция эта возмутила даже рабочих: «Будущие поколения нас за поломки памятников назовут варварами, это факт» — писал один из них в Смольный. Не помогло… В январе 1930 года колонну отправили на переплавку, по некоторым данным… в Германию!
Самому Собору тоже досталось, конечно. И хотя закрыт он был лишь в 1938, разорению подвергся в первые же годы после переворота. А в 1925-м из храма вывезли знамена лейб-гвардии Измайловского полка, трофейные турецкие флаги и ключи от взятых турецких крепостей и городов — Карса, Баязета, Лемотика и других. В дальнейшем были утрачены и вмонтированные в стены мраморные доски с именами погибших офицеров-измайловцев. Думаю, именно из-за этого внутри собор показался мне пустоватым. Хотя интерьер его и первоначально планировался лаконичным, но когда вдоль стен стояли знамена и прочие реликвии, впечатление наверняка было совсем иным. Впрочем, восстановленный иконостас выглядит величественно. Фотографировать запрещено, увы… Кстати, именно в этом соборе хранится старейшая икона Санкт-Петербурга, посвященная Святой Троице (XV век).
В 1932 году Президиум Ленсовета постановил храм уничтожить, а на его месте из оставшихся материалов построить театр для рабочих района. Но прихожане (полагаю, среди них было немало и тех самых рабочих, которым предназначался театр), отчаявшись отстоять святыню, обратились напрямую во ВЦИК, где, удивительное дело, решили все же храм не взрывать, и более того, оставить действующим. Причем с 1933-го до все-таки закрытия в 1938-м Троице-Измайловский собор имел статус кафедрального собора города.
Весной 1939-го пустующее здание передали театру им. Ленсовета для организации декоративной мастерской. Но это бы еще ничего… Форменным кощунством была идея отдать помещение храма под крематорий. (Нет, ну вот как? КАК такое в голову кому-то приходило?!) На счастье ленинградским ученым удалось убедить партийное руководство, что устраивать крематорий в центре города, и тем более в здании, являющемся памятником архитектуры, нецелесообразно.
Но страшную картину массовых смертей стенам храма все же пришлось увидеть… В годы блокады здание собора использовалось для хранения тел умерших от голода ленинградцев…
В послевоенные годы Свято-Троицкий собор находился под охраной государства и даже были проведены работы по восстановлению фасадов собора, но храм бы недействующим, в нем долгое время находились неотапливаемые склады, и постепенно здание приходило в упадок. Такая ситуация продолжалась вплоть до 90-х годов, когда храм был возвращен верующим и началось его возрождение, прерванное страшным пожаром 2006-го года. Средства на восстановление собирали всем миром, и даже Папа Римский пожертвовал 10 тысяч евро.
Слава Богу, сейчас все позади, и Троице-Измайловский собор стоит во всей красе. Надеюсь, теперь уже навсегда!
Приезжая в Питер, я почти всегда оказываюсь у Семимостья, так и тянет туда… Вот и маршрут от Измайловского проспекта к Благовещенскому мосту проложила вдоль Крюкова канала, чтобы снова насладиться знакомыми и любимыми видами. Жаль, что великолепная колокольня Никольского Морского собора в лесах сейчас…
Над Невой и возле Невы даже и в несусветную жару хорошо… На невских набережных мне всегда кажется, что я не возле реки вовсе, а у моря. Не иначе большие корабли и парусники способствуют.
Тени, правда, на набережной Лейтенант Шмидта нет почти совсем, завидую купальщикам! Да-да, отдельно взятые граждане мужеского пола ныряли с гранитных ступеней прямо в Неву!
А вот и еще одна цель моего сегодняшнего маршрута — Храм Успения Пресвятой Богородицы. Если Троице-Измайловский собор удивляет прежде всего своими куполами, то здесь не знаешь куда и смотреть! Сказочный терем, а не церковь! Купола, кстати, тоже изумительные. Именно их сиянием в закатных лучах пленилась я когда-то на фото в Сети. Особенно хорош главный, с узорчатой золотой «каймой».
Роскошные наличники обрамляют окна, в арках над окнами мозаики, тут и там в стены вкраплены изразцы, вход в храм — будто часовенка, с изящной, увенчанной ажурным крестом луковкой над сводом крыши.
Исторически место, на котором стоит сегодня церковь принадлежало разным монастырским подворьям. С 1875-го — Киево-Печерской лавре. К 80-м годам 19-го века дом и церковь подворья сильно обветшали и перестали соответствовать высокому статусу лавры и резиденции митрополита Киевского и Галицкого в Петербурге, а бывал он здесь на заседаниях Священного синода довольно часто. Новый храм в честь Успения Пресвятой Богородицы и преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских был заложен 15 августа 1895 года. Автором проекта стал В. А. Косяков, построивший в том числе Морской собор в Кронштадте (очень хочу там побывать…). Главной идеей творчества В. А. Косякова было развитие национального русского стиля в архитектуре.
Конечно, во времена лихолетья и этому храму досталось. В 1932-м чуть было не снесли, но прихожане церковь отстояли. Снести не снесли, однако через три года храм закрыли. Что только не устраивали в разоренных церквях в те времена! Успенской церкви «повезло» стать спортивным залом для работников Ленинградского военного порта, а в 1961-м в церковных стенах открылся первый в городе каток с искусственным льдом. Знаменитая ленинградская школа фигурного катания начиналась именно здесь.
Каток оказывал на здание разрушительное воздействие, от постоянной сырости стены поражались грибком. В алтаре (!) разместили машинное отделение и гардеробы, а на хорах — буфеты и кладовые для инвентаря. Позже, когда катку нашлось более просторное место, церковное пространство использовалось под бани, затем здесь выращивали цветы на продажу.
В июне 1991 года храм был возвращен церкви — Введенскому ставропигиальному мужскому монастырю Оптина Пустынь. Началась работа по возрождению былого великолепия, хотя поначалу казалось, что это невозможно, столь сильны были повреждения. Когда смотришь на воссозданную из небытия красоту, не верится, что совсем недавно ничего этого не было… Настоящие чудеса умеют творить наши реставраторы!
В храме одновременно и просторно — внутренний объем образован системой перекрещивающихся арок, благодаря чему в зале отсутствуют колонны — и очень уютно. Мне казалось, что я, то ли внутри расписной шкатулки нахожусь, то ли угодила на страницы роскошно иллюстрированной книги сказок.
Умели же строить старые мастера: в храме, несмотря на недели жары, было прохладно и очень легко дышалось… А еще можно было мало того выпить святой воды (знаю-знаю, что натощак… но в такой зной простительно), так еще и предлагалось брать (без ограничений!) бутылки с Крещенской водой! Вот уж этого я делать не стала, а кое-кто брал и не по одной. Почему-то мне казалось, что до дома эти бутылки не доедут))) Но полагаю, кара небесная за «использование не должным образом» никого не настигла…
При храме есть кафе, выпечку очень хвалят. Вот только цены на нее, на мой взгляд, высоковаты.
Выйдя из церкви, и еще раз полюбовавшись ею снаружи, снова шла вдоль Невы, восхищаясь вечной питерской классикой, и рассматривая корабли, готовящиеся к параду в честь дня ВМФ.
Самым большим был Адмирал флота Касатонов. Фрегат! А я-то всегда думала, что фрегаты это исключительно парусники)).
Народ по-прежнему периодически нырял в Неву. Нырять, я, конечно, не рискнула бы даже при наличии купальника, а вот отказать себе в удовольствии посидеть на ступенях набережной, подставив ножки набегающим волнам, не могла. И снова казалось, что я у моря… (Получила потом отповедь от питерских жителей, что мол, они сроду в Неве ни руки-ни ноги не мочили, что там грязь, зараза и т. п. Но, слава богу, времени ого сколько прошло, никакими язвами не покрылась, а удовольствия тогда получила океан!)
День тем временем хорошо уже перевалил за половину… Пора было подумать об обеде и о том, что бы такое придумать на оставшиеся часы… Т. к. в намеченный поначалу Фонтанный дом успевала бы, если только бегом, а бегом категорически не хотелось.
И вдруг осенило — Строгановский дворец! И рядом (к тому времени оказалась на Невском), и вроде как не раз читала, что там все быстро, чуть ли не полчаса достаточно. Так давно у меня с ним не складывалось, и вот кажется, наконец, иду!
Построен Строгановский дворец был в 1752 году Растрелли, но в конце 18-го века во дворце случился пожар, и от интерьеров Растрелли почти ничего не сохранилось. Восстанавливал дворец после пожара Воронихин. Ну, а все, что мы видим сейчас, тоже, конечно, восстановлено после революционного разорения. Даже коммунальные квартиры устроены были во дворце!
На лестнице подумала: не Юсуповский на Мойке, наверное, и правда времени много не понадобится. Но уже в первом зале наверху — Новой передней — залюбовалась люстрой (хрусталь и рубиновое стекло), цветочными гирляндами лепнины, обрамляющей окна, двери, стеновые панели и зеркало над камином. В центре — скульптура Михаила Козловского «Минерва и Гений художеств»: «в образе богини мудрости изображена императрица, а Гений художеств собирается записать имена тех, кто достоин получить из ее рук лавровый венок».
А в следующем — Большом зале — ой как обрадовалась, что в моем распоряжении все же больше, чем полчаса: немыслимо мимо всей этой красоты галопом! Да, интерьеры этого дворца «нежилые», не заполнены они мелочами, создающими уют. Но говорить, что здесь пусто?!
В Большом зале и великолепный плафон («Триумф Героя» Джузеппе Валериани), и живописные десюдепорты с историей Энея, и невероятно тонкая белоснежная лепнина на бледно-зеленых стенах и откосах окон. А каких интересных персонажей можно обнаружить на рамах зеркал!
В Малой гостиной вроде бы поначалу ничто не ошеломляет, но присмотревшись, невозможно не залюбоваться завитками веточек плюща на потолочном карнизе, венками, с вплетенными в них розами, порхающими бабочками… Над дверьми — лепные десюдепорты, в люнетах верхней части стен композиции на сюжеты из «Метаморфоз» Овидия.
А дальше была Большая гостиная, в которой я пропала надолго… Прямо на входе зависнув у подхваченной шелковым шнуром портьеры. И ткань необыкновенно интересная, и кисть тяжелая, и золоченая львиная маска на двери — куда смотреть?!
Точно таким же лионским шелком кремового цвета с изображением цветов оформлены все стены зала. В центре — скульптура «Преданность», Джозуэ Мели. Скульптор изобразил спящего ребенка и собаку, которая ловит змею. Причем сначала я просто умилилась — малыш спит, собачка рядом — и только после разглядела, что собака-то ловит змею! Роскошная люстра, деликатная лепнина потолка…
Змеи присутствуют и в декоре ламп у камина, но очень уж я их не люблю, потому куда больше заинтересовалась фарфоровыми бело-голубыми плакетками, которыми отделан камин. Оказалось, плакетки эти дар компании Веджвуд. В честь своего 250-летия знаменитая фирма преподнесла их Русскому музею «для восстановления на историческом месте — камине в Большой гостиной Строгановского дворца в Санкт-Петербурге».
А какими цветочными венками и гирляндами оформлена консоль под зеркалом на противоположной стене! Восторг, а не зал!
В Греческой комнате особенно понравился теплый, медовый цвет стен, и резвящиеся амурчики над камином.
И совершенно «утонула» я в Парадной столовой. Хотя там вроде бы и правда пусто… В первый момент будто «потерялась в пространстве»! То есть понимала, что одна из стен зеркальная, но так и хотелось в это зеркало войти!
Оказалось, секрет в том, что мало того здесь полуколонны, но еще и полулюстры! Прием французский, но автор проекта Воронихин применил его «с настоящим русским размахом». В отделке зала использовались цельные зеркала площадью 12 квадратных метров. В результате границы сравнительно небольшого зала буквально раздвинулись.
Граф Александр Строганов в письме своей невестке писал: «Столовая…продвигается. Она будет сумасшедшей красоты…только что начали размещать зеркала». Самая что ни на есть сумасшедшая красота! Я кружила и кружила по залу! Игры зеркал завораживают…
Из Парадной столовой попадаешь в Арабесковую гостиную. И снова именины души: арабески нежно люблю… В подобных интерьерах всегда изящнейшие росписи со множеством деталей. Только и рассматривай! К тому же оказалось, что фрески эти — копии знаменитых фресок Рафаэля в Ватикане. А на каминной доске обнаружился дивной красоты подсвечник, в хрустальных каплях, звездах, с ножкой из рубинового стекла.
В Минералогическом кабинете на первый взгляд все спокойно и солидно: книжные шкафы, стойки с собственно минералами. Правда, один из шкафов на самом деле потайная дверь…
Но стоит поднять голову и — бедная шея!)) Зал-то двухъярусный! А кажется и вовсе трехъярусным, благодаря созданному талантом Андрея Воронихина куполу-обманке.
И наконец, картинная галерея. Когда-то здесь находилась великолепная коллекция живописи: картины Сандро Боттичелли, Аньоно Бронзино и Ван Дейка, Клода Лоррена и Рембрандта, Рубенса и других известных художников. Многие произведения Александр Строганов приобрел в 1770-е годы на аукционе в Париже. Став в 1800-м году Президентом Академии художеств, он приглашал студентов в галерею копировать известные произведения.
Конец великолепию пришел в 1917-м, а воссоздали галерею совсем недавно — в 2012-м, наполнив ее произведениями современников А. С. Строганова.
Главное место принадлежит картине «Лот с дочерьми», Луи Жан Франсуа Лагрене.
А я залюбовалась Архангелом Гавриилом из «Благовещения» Боровиковского. До того нежный… И в таком роскошном одеянии!
В южной лоджии Картинной галереи можно увидеть работы портретиста Жан Лоран Монье, жившего в доме Строганова. Мое внимание привлек портрет дамы в головном уборе с эффектным пером. Табличка под портретом поясняла: графиня Софья Владимировна Строганова, урожденная княжна Голицына, жена графа П. А. Строганова. Почему-то подумалось, что здесь не просто красота, а нечто большее. И ведь так и оказалось!
Интереснейшей личностью была графиня Софья. Получив в детстве прекрасное образование за границей, вернувшись в Россию, стремления к самосовершенствованию не утратила даже и после замужества. И прежде всего ей пришлось вспомнить, а вернее, овладеть почти заново родным языком. Что в итоге удалось так хорошо, что графиня перевела на русский вторую часть «Божественной комедии» Данте.
Овдовев в 42 года (брак с Палом Строгановым был на редкость счастливым, заключенным по любви, что в те времена среди знати случалось не так часто, еще реже разница в возрасте между женихом и невестой была всего в один год), Софья Владимировна сама долгие годы управляла громадными своими имениями, приведя их в образцовое состояние.
Главным же ее занятием для души была живопись; особенно графине удавались тонкие лирические пейзажи акварелью. Двери петербургского дворца всегда были открыты для художников, поэтов, писателей, музыкантов. Предположительно бывал в салоне Софьи Владимировны и Пушкин. Причем, «… будучи очаровательно умна, она никогда не давала чувствовать своё превосходство; потребно много искусства, дабы скрыть такое обилие прелестей и добродетелей», — писала о Софье Строгановой графиня Эдлинг, любимая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны.
Вот так — увидишь чей-то портрет, «потянешь за ниточку», благо в наше время несложно найти, где и что почитать, и узнаешь историю жизни необычайно интересного человека. Советую!
Ну, и конечно, непременно в галерее остановишься перед портретом Александра Сергеевича Строганова, пожалуй, самого известного представителя рода, президента Академии художеств в 1800–1811 годах. Граф изображен на фоне Казанского собора, строительство которого он считал главным делом своей жизни.
Интерьер галереи, кстати, тоже заслуживает внимания, основные цвета здесь — изумрудно-зеленый, белый, золотой. Торжественно выглядит!
В какой-то мере я даже благодарна тем, кто забегает во дворец на полчаса и разочарованно пишет потом, что там пусто и смотреть нечего. Для меня его залы стали настоящим открытием!
Дверь во внутреннем дворе дворца. Хороша!
Если есть время, всегда иду к Московскому вокзалу по Невскому пешком, любуясь напоследок чуть ли не каждым домом по пути. И непременно притормаживаю у решетки сада Аничкова дворца — тихие его аллеи так и манят… Но ворота сада со стороны проспекта, мне кажется, всегда закрыты. Я вообще была уверена, что вход туда запрещен. И лишь недавно узнала, что войти можно! Пройдя мимо парадных дверей дворца (ныне Дворец творчества юных) и обогнув полукруглое здание Аничкова лицея, окажешься перед калиткой в сад. Пожалуй, и хорошо, что калитка эта так надежно спрятана: здесь почти безлюдно и на удивление тихо…
Сад ухожен, у здания ротонды — кусты гортензии и вазоны с яркими цветами, и даже газон вполне себе зеленый. Неспешно иду по кругу и на одной из клумб обнаруживаю пышный «букет» белых лилий, свежайших, несмотря на жару…
