Мещанский уют Брашова

Когда мы заселились, пустые улицы заполнила жутковатая тишина. Мечущаяся между зажженными фонарями темнота, создавала ощущение хрупкого уюта замкнутого пространства. От него немного щемило сердце. Это был уют прекращения привычного общения, тепло которого усилено ожиданием ночного одиночества. Такими моментами, как и первым утром путешествия, хочется насытиться впрок.

Утро подтекало туманом, ползущим по лощине, в которой, зажатый лишь слегка тронутыми желтизной холмами, устроился старейший район Брашова — Шкей.

Температура бодрила, особенно после влажной средиземноморской жары.

Мы не спеша шли вдоль разноцветных фасадов, где дома лепились к улице, слепо следуя за нею, словно муравьи за каплями меда.

По параллельной улице проехал автобус. Вроде бы 53 номер. Значит сюда можно добраться и на общественном транспорте.

На углах встречались трогательные часовенки, отсылая к итальянским городкам. Румыны считают себя прямыми потомками древних римлян, хотя вряд ли это относится к Трансильвании, являющую собой мешанину из народов и религий.

Брашов, например, был основан саксами (немцами) в XIII веке и назван Кронштадтом. Надо сказать, что именно Кронштадт, а не Брашов в основном фигурирует на табличках, висящих рядом с той или иной достопримечательностью.

Неожиданно мы уткнулись в церковную ограду, которую сторожил совершенно инфернальный, черный, без единой отметины котяра.

В глубине виднелась нарядная, покрытая медовой черепицей, сразу отославшей память к Бургундским куполам, православная церковь Biserika Sfanta Treime.

Аккуратные небогатые надгробия, без малейшей показухи, очень ухоженная территория, свечка колокольни и пылающий оранжевым октябрьский куст. Все это настроило на волну умиротворения и покоя, в котором хотелось побыть в первый трансильванский день.

Бродили мы там непозволительно долго. Но будучи знакомой с Брашовым заочно по рассказам Ани Кудрявцевой, я знала, что много времени на осмотр исторической части города не понадобится.

Эта непредвиденная задержка по пути в центр задала темп всей прогулки. Мы шли, вертя головой, но без фанатизма и излишней экзальтированности. Шуршали по брусчатке машины, неизвестно что там делал бравый полицейский, т. к. тишину и покой нарушали разве что с шумом выпархивающие из-под ног голуби.

По правую руку показались колпачки нарядной церкви св. Николая.

История у нее богатая. Первоначальный деревянный вариант постройки — конец XIII века. К каменному приложил руку господарь Валахии Влад IV — сын Дракулы. Здесь были напечатаны первые книги на румынском и как ни странно и наши Лисавет Петровна и Екатерина II много жертвовали для этой церкви. Вот даже я, готовясь к поездке, про эту церковь не помнила, а они — императрицы, у которых дел не в проворот, приложили свой державный пальчик к какой-то глубокой трансильванской провинции.

Опять же, территория очень приятная. На церковном кладбище чуть более торжественном, чем предыдущее, похоронен Николае Титулеску. Нам это имя ничего не говорит, но он был и премьер-министром и министром иностранных дел Румынии. А также дважды президентом Генеральной ассамблеи Лиги Наций.

Когда мы зашли внутрь, церковь была пуста. Только служительница с методичностью спецназа пылесосила ворс ковра. Увидав нас, она что-то довольно громко сказала, замахав руками. Я подумала, что закрыто и она нас таким образом выпроваживает за дверь. Оказалось с точностью наоборот, она зазывала нас внутрь. Не было никаких запретов, поборов и нужды в благословении батюшки на фотографирование.

Меня поразило, что в церкви не стоят свечки, хотя у входа они продавались. Я конечно купила, а на мой немой вопрос и пантомиму: «А где мол?», женщина вывела меня и показала отдельное строение, где свечки ставились в своеобразное корыто, дно которого покрывал тонкий слой воды. В общем разумно, но как-то не торжественно. Та ниточка божественного, что каждый из нас протягивает, зажигая огонек во здравие или за упокой, при удалении от церкви, хочешь-не хочешь, рвется.

На площади Unirii, куда выходили церковные ворота, стояло очень нарядное здание. С затейливой лепниной и декоративными башенками. Думала, что-то историческое, но оказался просто дом. Рядом памятник неизвестному солдату. Обыденный и совсем не торжественный. Не знаю, уж какой временной промежуток указан на постаменте, но роль румынских солдат в последнюю мировую была неприглядной, мягко говоря.

Зато через дорогу милейшая часовня. Прочитав её название, я грешным делом подумала, что она освящена в честь Ильи Пророка, но оказалось что в честь какого-то Илии Бёрта, человека с путанной жизнью и судьбой, являющий гремучую смесь Робин Гуда и Джеймса Бонда, контрабандиста и неумеренного потребителя алкоголя. Не буду пересказывать его биографию, тем более, что даже местные историки не пришли к единому мнению, но перескажу один эпизод, или легенду.

Жил Илия в XVIII веке в районе Шкей (возможно совсем рядом с нашми апартаментами). В те времена Трансильвания была Австрийской.

Имея свои виноградники, Бёрт создал замкнутую цепочку производства-потребления, продавая излишки продукции в принадлежащей ему корчме. Продаваемый алкоголь облагался налогом, тогда как для личного потребления в течении зимы — нет (видимо квота была не регламентирована). В один прекрасный день на пороге питейного заведения появились австрийские налоговые инспекторы, обыскавшие помещение и обнаружившие в подвале несколько бочек с вином и, естественно, потребовали уплаты хозяином пошлины. На что Илия, с возмущением отвергнув клевету в несостоятельности выпить за зиму все это количество вина, поколотил господ при исполнении. Каким боком ему вышел этот гешефт, я информации не нашла, но не просто так народ его почитает. Часовенку соорудил и улицу, которая к часовне выводит, также назвали его именем.

А мы идем дальше. Вот не припомню, синагога была до ворот Шкей

или уже после.

Вполне себе традиционная, бело-полосата, смесь готики и мавританского стиля. Ухоженная и аккуратная, хотя, насколько мне известно, основная часть румынских евреев подалась в Израиль еще в начале 60-х прошлого века, опасаясь секуритате. Но здание, уже можно сказать, старинное: 120 лет ему.

Я хотела зайти полюбопытствовать, т. к. за всю свою жизнь в синагоге была лишь единожды в чешском Пльзене, но мой чистокровно-еврейский муж забастовал и отказал мне в этом удовольствии. Вход в синагогу стоил 5 лей, которые платить он отказался напрочь!

Кстати во дворе синагоги есть общественный туалет, но ключ от него завязан с билетом в синагогу. Так что понимаете…

Где-то по дороге, топая по пустынным улочкам, я заприметила в окне, оттаивавшем после ночного заморозка, огромного сиамского котяру. У меня у самой 16 с лишним лет жил сиамский кот — редкая сволочь, поэтому остановилась и полюбопытствовала. Этот был, судя по всему, родней моего по прямой линии, т. к. выражение морды было высокомерно-надменным, и как только я нацеливала на него объектив, он в наглую отводил физиономию в другую сторону.

Жилой фонд в исторической части Брашова не был наново-отреставрирован и залакирован. Лишь здания, примыкающие к площади Сфатулуй со Старой ратушей

и углом на Черную церковь, красовались свежей штукатуркой.

Но выбоины и облупившиеся фасады не создавали ощущения бесхозности. Все было живым. Скорее таким, когда у хозяйки до всего не доходят руки.

Этот пасторально-провинциальный быт, что невероятно подкупает меня в старинных купеческих городах России: с хорошим достатком, чаепитием под оранжевым абажуром и щебечущей в ажурной клетке канарейкой. Все то, к чему нам прививали стойкое отвращение в последней трети ХХ века, на которую пришлась моя пионерско-комсомольской юность.

Не вникая по малолетству в кухонную критику правящего режимая, я сильно недоумевала, что плохого в розовых пеньюарах и чае с баранками.

Еще меня в градоустройстве Брашова, как впрочем его сёл и деревень поразило отсутствие палисадников и лавочек, на которых любят судачить старушки. Разрешилось недоумение, когда я заглянула в приоткрытые ворота. Весь внутренний мир оказался сосредоточен именно в пространстве между соседними домами, скрытыми от посторонних за уличными дверьми.

А мы идем дальше, рядом с воротами Шкей расположен элитный колледж им. Андрея Шагуна. Здание можно сказать старинное, постарше синагоги на 50 годков. В историческом центре Брашова таких масштабных зданий не много. Колледж элитный, судя по всему, домишек ради его постройки посносили не мало. Привилегии одних — чаще всего является результатом ограничений других. Иначе какие же это привилегии.

Само здание я как-то и не сфотографировала. Меня больше интересовали платаны, к которым испытываю большую приязнь.

В глубине, напротив лицея углядели тоненький шпиль. Зашли в ворота. Это был евангелистская церковь. Внутрь не попали, а рядом бесхозной горкой валялись ободранные не понятно откуда архитектурные элементы.

Чуть поодаль внимание сразу привлекают башни еще одних ворот, очень созвучных по архитектурному стилю с церковью св. Николая. Никогда не думала, что в Трансильвании такая затейливая «диснеевская» архитектура.

Ворота Екатерины построили в середине XVI века и имя свое они получили от монастыря св. Екатерины, стоявшем здесь когда-то. Но у них было еще одно название — Ворота валахов. Интересная деталь, что румынам (валахам) запрещалось жить внутри городской стены и даже попасть в город они могли лишь в определенные часы, через определенные ворота (Ворота валахов), да еще заплатив пошлину за вход.

За воротами приятный дворик. На лавках дремало пяток опять же абсолютно нуарных котов.

Прогуляв первую половину дня я удивилась тому, что Брашов ни разу не выдернул меня каким-либо негативом из того нецеленаправленного шатания, которым мы в тот день занимались. Хотя вру, у нас было несколько целей: купить мужу кепку, а мне расческу (забыли дома), посмотреть Черную церковь, дойти до Белой башни, пообедать и подняться на фуникулере на гору Тымпа. Вот именно в такой последовательности. А если останется время, то съездить в Пояну Брашов.

От Ворот Екатерины до Черной церкви несколько сот метров и это практически самый центр города. Дома тут уже солиднее и ремонт на них свежее.

Встречаются очень симпатичные экземпляры.

А вот и церковь с шикарными, написала бы многовековыми липами, если бы знала их возраст. Но липы не стены, хронология их жизни ведется вряд ли так же строго, как строительства храма.

Черная церковь строилась, как большинство подобных европейских сооружений, долго — сто лет. Затеяли ее как католическую, но таковой она пробыла не долго — лет 70. Потом грянула Реформация и уже в 1542 году в ней провели первую евангелистско-лютеранскую мессу. А провел ее этот вот дядечка.

Йоханнес Хонтерус — богослов и теолог, просветитель и картограф, родился в Брашове. Сделал для города массу всего, так что памятник ему стоит не зря.

Внутрь мы не пошли, т. к. во-первых денег было жалко, т. к. там внутри не церковь, а музей, и за вход надо было платить, а во-вторых, Аня сказала, что смотреть там особо нечего, так что пошли мы к Белой башне, по дороге прикупив мужу кепку. Зашли за старые городские стены и оказались совершенно в другой реальности.

Какой же это был покойный, совершенно прелестный уголок. Шелестел канал, в изгибах стволов читалась жажда, очень редко проходили люди.

Голубело высокое небо и воздухе явственно ощущалось золотистое дрожание осеннего дня.

Я зашла в арку. Рыбьими косяками вдруг потекли звуки и узорчатые грезы. Место неожиданно оказалось настолько оторваным от реальности современного города, из которого мы вышли лишь пять минут назад, что легко было представить себя в средневековье.

И там очень чувствовалось время. Истончающаяся до оранжевого оттенка черепица, которая того и гляди провалится на прогнивших балках, выкрошится известка из-под камней, все заростет мхом и природа заново отвоюет свое.

Потихоньку полезли на башню. Пусть виды с нее не такие обширные, как с Тымпы, но гораздо живописнее и илюстративнее.

Я бы там еще погуляла по тихим дорожкам, если бы была одна.

Но муж сказал, что настало время обеда и мы тронулись к сосредоточению едален, т. е. в центр.

По дороге пару, уж не знаю, транформаторных будок что-ли, быро разукрашено симпатичными графити.

А с противоположной стороны от леса тянулся ряд домов, многие из которых были пусть и не в плачевном, но безлюдном состоянии, что весьма печально.

Городская библиотека, к которой мы вышли, содержалась к счастью в отличном состоянии. Перед ней памятник историку и публицисту XIX века: Георгию Баричу.

Теперь направо и искать ресторан.

Я время от времени вспоминала, что мне нужна расческа, т. к. пытаться причесаться мужниной, это все-равно, что подстригать бурьян маникюрными ножницами. Галантерею, очень похожую на сельпо: с целлулоидными пупсиками, которых я уже не встречала можно сказать десятилетия, какими-то шарфиками, клеенками и прочей мишурой, я обнаружила, прямо скажем не без труда. И расчески у них были.

Продавщица показала на пальцах «1» и «7».

— 17 лей? Однако! — подумала я, вынимая бумажку в 20.

Тут женщина беззастенчиво потрясла мою руку с кошельком, я выпучила глаза, а она объяснила, что нужно лишь 1,70. Вот я даже не знаю, как называются румынские копейки.

С голодом у меня отношения суровые, если я хочу есть, то со мной лучше не связываться, а побыстрее накормить. Мне было все-равно, где прислонить свое…, а муж это дело на самотек пускать не хотел. Поэтому стал искать рейтинг местных ресторанов на Трип Эдвайзоре.

Я уже начала топать ножками и порывалась войти в любую открытую дверь, когда он указал на ресторан, названия которого я уже и не припомню.

Ну, накормили нас хорошо, порции большие, вкус, как я потом поняла из дальнейших наших трапез, довольно усредненный. Но бочковое вино весьма приятное.

Пошли искать фуникулер. Прошли сквозь дома по узенькой-110 см и коротенькой-80 м улочке Сфории.

Вышли к восстановленной стене, оставшейся от разрушенной крепости.

Билет купили только наверх, т. к. к нашему дому решили вернуться лесом.

Пофотографировав виды на город,

мы бодрым шагом зашагали чуть под гору и тут я загремела, зацепившись шнурком одного трекингового ботинка за крючок второго. Фотоаппарат полетел в одну сторону, я шлепнулась со всего размаху на колени. Почти сразу начала ощущать, что они раздуваются, как шары, но проверять, естетственно, стала фотоаппарат. Он, слава Богу, остался цел и невредим.

Поначалу боль была кошмарная, но подрыгав ногами, поняла, что ничего не поломано и я могу идти. Прогулку через лес решили не отменять.

И если бы не это состояние, когда прислушиваешься к каждому шагу и ждешь, что колени перестанут сгибаться, то можно было бы провести там время с большой приятностью.

Тропу устилали опалые листья, мох, укрывавший низ стволов, был мягок и полон существ, чей дом-лист, а жизнь-день.

Черноствольные дервья привносили в пейзаж что-то загадочное и таинственное.

Я шла за мужем.

Вдруг мы оказались у какого-то хутора, где в пыли и летаргии дремал огромный сторожевой пес, не пряданувший на нас даже ухом.

В голову пришла мысль, что вышли мы не туда. Когда показались новостройки, очень кстати симпатичные, воспроизведя картинку, виденную с горы, я поняла, что мы стали огибать Тымпу по низу, но удаляясь от нашего геста в сторону противоположную. Хорошо, что нужно было беречь силы, иначе мужу было бы не сдобровать.

И тут нам навстречу выехало такси. Я замахала руками. Водитель уже закончил смену, насколько я поняла, но отвезти нас согласился. Очень низкие цены в Румынии на услуги таксистов, так что если вдруг, не сомневаясь последуйте нашему примеру.

Естественно ни о какой Пояне Брашов в этот день речи быть не могло. Мы так, кстати, до нее и не доехали тех 11 жалких километров. Да и сам Брашов не осмотрели полностью. Беззастенчиво пользуясь Аниным рассказом (спасибо, дорогая), поняла, что они с Ирой Дементьевой посмотрели гораздо больше.

Но как бы там что не было и не смотря на злоключение того дня, на Брашов обиду я не затаила. По большому счету, если брать города Трансильвании, виденные в эту поездку, то он понравился мне больше всех. Уютный он какой-то.

Разъезжая из него в разных направлениях, мы посмотрели и новые районы, но вылезать посреди трассы для фотографирования не будешь же, так что придется вам поверить мне на слово, что там все очень симпатично. Приятный-приятный город во всех отношениях. Особенно если смотреть под ноги!

Теги: Самостоятельные путешествия