«Где соборов кружево сплетено». Осер, Бургундия

Но не смотря на экономию времени, я частенько просила Наташу остановиться, чтобы сфотографировать невероятные Бургундские пейзажи, которыми массовый читатель русскоязычного Интернета, знаю это по себе, не избалован.

В этот день в воздухе впервые почувствовалась осень: налетели облака, попрохладнело и пусть деревья все еще были зелены, в их кронах уже рождался ржавый окрас — бурый всплеск перед затишьем зимы, когда тело будет беречь кровь и растягивать кислород.

Небо, бывшее в течении трех дней безоблачным, покрылось разбухающими тучами, копившими в подбрюшье будущие ливни. Ветряки пытались их разогнать, но им удавалось лишь слегка распороть краешек перины и сквозь него проглядывала вчерашняя яркая синева неба.

К Осеру подъехали со стороны набережной Йона и он сразу же заворожил невероятной панорамой роскошнейших готических соборов, колоколен, паукообразных апсид, стрельчатых окон и витражных розеток, видных из далека.

Припарковались. Пытались сфотографироваться на мосту, но ветер трепал волосы, закидывал на голову капюшоны, сводя все мои старания на нет.

Самой первой на нашем пути повстречалась аккуратнейшая и очень нарядная площадь св. Николая, где в нише одного из домов притулилась статуя епископа Мерликийского.

И ей, и самой площади уже больше семисот лет. Фонтан помоложе, но не сильно. По периметру, так же как и в те стародавние времена, располагались кафе и рестораны. Тогда они назывались скорее кабаки и таверны, и сиживали в них не малочисленные туристы и офисный планктон, вышедший на обеденный перекур, а моряки и торговцы, прибывшие в городской порт, но суть и назначение места от этого не поменялись.

Неожиданно начал накрапывать дождь и мы поспешили укрыться от него в сплетение улиц и переулков, застроенных невероятным, совершенно разноликим и разноцветным фахверком.

Многим этим домам 500–700 лет. Слепленные из древесины, и по сути, заштукатуренных межбалочных пустот, наполненных трухой и песком, они выглядят вполне себе молодцами и уверена, пережили многие более современные образцы.

Сразу понравилось то, что среди этой старины не было бетонных уродцев-новоделов.

Пусть нижние этажи, приспособленные под магазинчики, мастерские и рестораны поблескивали стеклами выдутыми не в мастерской стекольщика, а вывески не всегда были выдержаны в тематике древности, но однородность и мало этажность Осера очень подкупала.

Шли мы хоть и с определенными целями, но поворачивали и заворачивали совершенно бессистемно, держа в голове лишь условный план панорамы набережной. Неожиданно вышли к арке, разделяющей собор св. Петра и улицу. Отдаленно она была похожа на некрупную триумфальную арку римлян, которые любили их ставить по поводу и без повода.

Римляне здесь конечно были. В те времена Осер назывался Аутессиодорум. Через Осер (Auxerre) проходила «федеральная трасса» Рим-Бретань, но ни единого камешка от существовавших когда-то в городе амфитеатра и языческих храмов, не осталось. Можно это списать на нашествие франков или гуннов, опустошительные пожары, войны и эпидемии, но скорее всего жители просто по тихому растащили древние сооружения на постройку своих нехитрых хибарок, или святые отцы пристроили стройматериалы в кладку городских соборов.

Епископы Осерские обосновались в городе давно. Предшествовало этому раннее обращение местных жителей в христианство в 258 году неким римлянином Пелерином. Тогда же в городе построили первую церковь. При Диоклетиане христианство внедряется все глубже, церковники становятся правителями и богатеют.

Видимо на их богатства и позарился Карл Мартелл, когда разогнал Осерский епископат и настоятельно попросил поделиться награбленным добровольными пожертвованиями мирного населения.

Но через век все приходит на круги своя и власть епископов, сначала в составе Бургундского герцогства, а потом Французского королевства длится вплоть до Великой Французской революции. За это время самыми разрушительными событиями в истории города были: все сокрушивший пожар 1023 года, Столетняя война, когда англичане в 1358 разграбили часть города и сопутствующие войне 2 эпидемии чумы.

Потом было все более не менее спокойно, разве что гугеноты пошумели и попортили часть религиозных католических построек.

Волей-не волей, если пишешь, то читаешь. С бОльшим потоком информации осознаешь, насколько кажущая раньше разрозненной история на самом деле сочетание миллионов причин, приводящих к строго определенному следствию. Сочетание вряд ли повторится, а посему вряд ли она — история может чему-то научить. Она и не учит, если судить по опыту человечества. В нем отчетливо прослеживается несокрушимая воля к катастрофе.

А мы уже было подумывали пойти в собор, но взглянули на часы и одновременно решили, что или сейчас, или никогда, согласно кивнув головами. Настало время обеда.

Искать ресторан долго не пришлось. По левой стороне от арки стоял тогда, надеюсь находится и сейчас милейший ресторанчик «La Pיtite Beursaude». И очень вовремя мы подсуетились, т. к. вошедшую после нас немногочисленную группу китайцев (и сюда добрались) не посадили: мест не было.

Официантка — дама наших лет, приятной наружности, одетая в псевдо национальный костюм с фартуком грубого льняного полотна, приняла заказ, поинтересовавшись:

— Вакейшен?

Мы согласно закивали. Рыба была нежнейшая. Шабли, которым славится регион, идеально к ней подошло. Наташа шабли не любит, и ей взяли пиво.

Когда принесли счет, умилила подача и то, что в деревянном башмаке лежали анисовые конфетки из бургундской деревушки Флавиньи-сюр-Озрен. И еще, видите в правом верхнем углу учень забавная штучка — отжималка сока из дольки лимона. Никогда раньше такую не встречала. Ксюхе очень понравилась. Я хотела стырить, но потом стало не удобно и мы спросили: можно ли купить? Для сестры купили новенькую за 6 евро. Однако! А я решила, что и руками справлюсь.

Ну, обожраться не обожрались, но пообедали душевно.

Чуство сытости благотворительно повлияло на благость восприятия достопримечательностей, коих в списке значились: 2 церкви и монастырь тире аббатство.

Церковь св. Петра.

Начали с нее, т. к. для осмотра нужно было лишь завернуть за угол.

При первом взгляде на церковь св. Петра глаза разбегаются от обилия деталей. Тут нужно, хотя и сложно, сосредоточиться, чтобы подробности не разрушали целостности восприятия, т. к. такой чудноватой эклектики, я как-то на вскидку и не припомню. Это самая старая Осерская церковь, построенная аж в VI веке. Разумеется она неоднократно перестраивалась, а такой экстравагантный вид приняла, когда патронаж над ней в XVI взяли местные виноделы, имеющие собственное представление о прекрасном.

Внутри было очень аскетично, как и в большинстве готических церквей Франции. Их главное украшение — витражи, но церкви св. Петра они сохранились редкими фрагментам и лишь потолочные розетки, резные кафедры и небольшой фрагмент романских фресок оживляли интерьер.

Следующим пунктом нашей программы был собор св. Стефана, хорошо видный с набережной Осера.

Но чтобы оказаться рядом с ним, нужно было пройти через центр города, с очень живописной Часовой башней, чье изначальное предназначение — быть тюрьмой. Потом в 1483 году добавили довольно интересный часовой механизм, где одна стрелка с солнцем на конце показывает час, а вторая с луной — число месяца по лунному календарю, что довольно странно, т. к. в те времена Европа жила по календарю Юлианскому.

Башня, как таковая, в кадр не влезла, но она очень стройная и с изящным серым колпачком-крышей.

Не далеко от ворот обнаружился памятник Ретифу-де-ла Бретону, автору скандального романа-мемуара: «Развращенный крестьянин, или опасности города». Дело было в середине XVIII века — эпохи адюльтера и свободных нравов. Молодому человеку, приехавшему из деревни и неожиданно получившему покровительство знатной дамы, это было явно в новинку и книга явилась освобождающим душу криком. Потом он написал еще много других книг, но уже нудных и неинтересных. Видимо решил искупить грехи молодости.

Дальше мы вышли на площадь Шарля Суруджа с забавной статуей, то ли водевильного вояки, то ли ковёрного.

На самом деле это статуя местного мэра — Гийома Русселя. Пост он свой принял в неспокойные времена Великой Французской революции. Но по натуре был человеком незлобливым, а по убеждениям пацифистом. Крови не любил, и не смотря на то, что на месте, где сейчас стоит памятник, а тогда находилось городское место казни, и площадь именовалась площадью Позорного столба, подобные действа не практиковал.

Помимо того, был он рассеянным и нелепым в своей эксцентричности и экзальтированности, типа человечка из стишка «Жил человек рассеянный на улице Басеянной». За его нрав жители Осера главу города любили, а над манерами посмеивались. В 1782 году Гаспар де Шеню написал куплеты о «Кадете Русселе». Они настолько полюбились, что стали самой популярной после «Марсельезы» полковой песней.

Куплетов там много, и наполеоновским солдатам было не скучно маршировать по Европе. Опять же память тренировали. Каждый куплет заканчивается фразой:

— Ах, ах, ах! Но пожалуй,

Каде-Руссель отличный малый.

В общем я тут немного, за давностию времени, запуталась, где что было, но все это рядом. Площади перетекают одна в другую и следуя от церкви св. Петра к св. Стефану вы все это по дороге встретите.

Остановлюсь еще на одной скульптуре. Кстати, форма их подачи, раскрашенный, уж не знаю что: бетон, или какой другой материал, весьма необычна. По-крайней мере чего-то подобного я не припомню. Так вот памятник женщине — поэтессе Мари Ноэль (настоящее имя Мари Мелани Руже 1883—1967 гг.).

В Союзе и России она практически не переводилась, но во Франции ее очень любят. В 1960 году ей присвоили Орден Почетного легиона и звание Командора изящной словествности, в 1962 Гран При Французской Академии за поэтическое искусство.

В юности Мари была очень религиозна, до экзальтированности. После первого причастия образ Бога у нее соединился с ликом Смерти. По мере взросления ею овладевает накал других страстей, но подача очень трогательная, не как у-де-ла Бретона.

— О вечной страсти вздор оставим для детей.

Пусть новая Манон ушедшую сменяет.

Любовь твоя — с тобой. Её не убивает

Игрушечная смерть игрушечных детей.

И еще мне очень понравилась её «теория» сотворения мира: «Сначала была радость Божества, Любовь, Танец, Ритм. И Ритм обладал такой мощью, что разрушил Хаос. Бесформенное стало обретать форму, атомы тоже начали танцевать. Так Бог создал Землю».

Ну вот на такой лирической ноте мы подошли к церкви св. Стефана.

Тем кто еще помнит про пожар 1023 года!) После него ощущалась явная нехватка церковных площадей. Начали строить собор и за рекордные 32 года построили в романском стиле. В 1215 стали перестраивать, но факир был пьян прораб был халтурщиком и неумехой и собор рухнул. По новой строили уже 300 лет, но до второй-южной башни руки так и не дошли.

Но собор — чудо какое-то.

Кстати, глядя на эту невероятную резьбу, поняла что мне это напоминает. Арабские надвратные украшения в технике «3Д» (не знаю как они точно называются).

На фасаде очень тонкие и изящные барельефы. Полюбуйтесь.

Внутри уже ожидаемо.

Но в отличие от церкви св. Петра отлично сохранились витражы. Многие из них XIII века!

Последним пунктом программы было аббатство св. Жермена или Германа по-нашему.

Опять же далеко идти не пришлось. Густое варево многолюдия Бургундии не свойственно. После обеденного времени и немногочисленные жители, а живет в городе около 40 тыс. человек, и малочисленные туристы с улиц практически исчезли. Немного жутковато и созвучно с наполнением городов в эпоху коронавируса — машины шныряют, а люди попрятались. В Осере на тот момент положение поправили ученики лицея, высыпавшие на улицу из старинного здания.

Аббатство Сэн-Жермен — одно из старейших во Франции. Названо оно в честь уроженца этих мест св. Жермена Осерского, духовным отцом и наставником которого был первый епископ Осера — канонизированный Аватор (не путать с Аватар). Св. Жермен прославился жизнью праведной и многими благими делами, хотя в свое время учился в Риме на чиновника.

Он же и основал аббатство, так просто аббаттство — не имени себя. Об увековечевании позаботились благодарные потомки, а королева Клотильда — жена Хлодвига, распорядилась обрамить часовню с мощами тогда уже канонизированного Жермена богатой базиликой. Часть ее была обнаружена при археологических работах на территории монастыря.

Здание потом неоднократно надстраивалось и перестраивалось, три века с XI по XIV аббатство процветало и богатело, потом все пошло по ниспадающей. Завершили упадок, как вы уже догадались, пламенные революционеры, устроив в здании госпиталь.

В 1984 году провели реставрационные работы и устроили музей.

Вход в музей или стоил совсем малых денег, или не стоил ничего, т. к. в противном случае мы вряд ли бы в него пошли. В «ангаре» бывшего собора были выставлены довольно странные для божьего дома, хоть и бывшего, скульптуры. И эта еще не самая диковинная.

Экспозиция археологических находок также не явилась откровением. Во скольких подобных музеях мы уже побывали. Зато лазать по лесенкам и переходам этого, без преувеличения колоссального здания было занятно.

Наверно излишне будет говорить, что по музею мы с Ксюхой ходи вдвоем. Наташа заленилась, а третьим, четвертым и пятым человеком в музее аббатства были кассир на входе и 2 смотрительницы в музее.

Вид из окна на противоположный берег реки Йона мне понравился гораздо больше экспонатов. Но отговаривать вас от его осмотра я не буду. Посмотрите какая арка чудесная.

Искусснейшие камнерезы трудились в Осере.

Вот мы все самое главное в городе и посмотрели. Кажется, что он стоит на холме, но я не припомню каких-то изнурительных подъемов. А вот дорога к стоянке ощутимо шла под уклон.

Опять прошли через площадь св. Николая, которую выбрали ориентиром места, где Наташа оставила машину.

Было около 4-х после полудня. Мы торопились в другое аббатство — Понтиньи. Понтиньи произвело на нас ошеломляющее впечатление. Вроде бы такое же пустое, как и церкви, и аббатство в Осере, но с совершенно иным духовным наполнением. Если кому-то интересно, то рассказ про него и про город Шабли — тезку знаменитого Бургундского вина тут.

Теги: Самостоятельные путешествия