Найти Онфима

Зима год от года удивляет и не всегда в лучшую сторону. Вот и в 2020 году в Новгороде устойчивый плюс, птички поют. Всё какое-то угрюмое, блеклое и серое. Это из-за снега. Точнее из его отсутствия. Улицы растворяются в темноте, днём хмуро. Зато сухо, что позволяет нам с удовольствием придаться поискам Онфима. Искать приходится среди сухих скелетов деревьев. Дома все сплошь старинные и без снега унылые, будто не клинчане приехали, а опричники. А мы не курим даже, чем жечь то? Фасады созданы для театров, а прячут за стенами почту России и барбершопы. Ржавые потеки на стенах обнимают старые таблички с названиями улиц. В бесснежной зиме на улице нет песка, на кажущихся пустынных улицах ветер оживляет мусор, копошащийся и передвигающийся по своим законам. В темноте, за забытой всеми лепниной, грустит давно закрытый книжный магазин. К нему заросла народная тропа и даже чуть-чуть покрылась мхом арка. Снег не отсвечивает луной зловещие фигуры в тёмных парках, когда сказочные герои выплывают из темноты скверов. Факельная Земля комсомольцев кажется минимализмом в скульптуре человека. Улицы Новгорода не пустынны, здесь ходят люди и звенят троллейбусы, скрываясь за изгибом дороги. А во дворах тени балконов мёртвой хваткой сплетают соседствующие дома. Нам даже подумалось — хорошо бы найти Онфима раньше, чем он найдёт нас. Лучше если тот будет один, нам даже бежать некуда — мы ведь не ориентируемся в причудливых дворах, разрезанных металлическими заборами.

Великий Новгород состоит из трёх частей, опоясывающих город. Как третье транспортное, садовое и МКАД в Москве. Искать пишущего мальчика мы начали со срединной части Новгорода — окольного города. Его стены создавали безопасное пространство между детинцем (Кремлём) и оборонительными стенами. От них остался вал, по которому мы двинулись как по млечному пути между мирами. Слева от нас цвёл город с пятиэтажками, проезжающими машинами и спешащими людьми. Справа молчаливо раскинулся спальный район с серыми панелями домов. Там машин почти не было. Да и те дребезжали поближе к детинцу. Как будто и сегодня чем дальше от Кремля, тем больше шансов нарваться на войска Полоцка или Суздаля. На улице Новолучанская свернули к Детинцу. Улица эта неприметная, забита машинами и дворами с куцыми ёлками в гирляндах. В одном из дворов нашли чур Перуну, древнему богу некогда почитавшемуся в этих краях. Жители выпилили чур из полюбившейся всем берёзы, с могучих веток которой некогда падала ещё дошкольницей самая старая жительница двора. Берёзу снесли в целях капремонта, и вообще она солнцу мешала, ну, а пень оставили жителям на долгую память. И не было в этом никакого язычества, а лишь повод создать необычное, связанное с историей их древнего края. Ну, а мы у древнего бога спросить хотели за Онфима, вдруг направил бы. Видимо жители не врут, потому что Перуна мы так и не услышали. Но подметили — требы к чуру приносят.

За спиной у нас прогулка по дворам, а мы всё никак не нападём на след мальчика.

— Давай до конца отработаем схему с древними богами — предложение принято и путь лежит к церкви Святого Власия. Стоит то сооружение в солнечном (для описанного мной Новгорода — действительно в солнечном) месте, пересечении нескольких улиц, которые образуют полянку. Ходит устойчивое мнение, что некогда на этом месте стояло капище богу Велесу, который и вправду был почитаем в городе. С приходом христианства Велеса стащили и отправили самоходом по реке Волхов (в те времена такое обращение с языческими идолами было в порядке вещей). А на его месте воздвигнули церковь Святого Власия. Улица та до сих пор носит название «Волосова». Мнения разделились, одни утверждают, что топонимически улицы подвинулись за века, а церковь использует истории с Велесом для укрепления авторитета. Другие утверждают, что наоборот — на лицо факт как церковь идёт на компромисс с язычеством, мягко заменяя богов на святых со схожими функциями. Факт остаётся фактом — во время нашего поиска Онфима не было более светлого места, чем полянка у старой церквушки. Правда, богов мы снова не услышали. Церковь закрыта, превратилась в памятник культуры и медленно доживает свой век. Ну кто тут нам ответит?

Раз не получилось с Перуном городским, решили спросить у загородного. Очень давно князь Владимир поручил поставить капище Перуну недалеко от города, на острове близ начала великой и могучей реки Волхов. С тех пор остров стал Перынским, а капище простояло с десяток (может чуть больше) лет и тем же князем было снесено во времена крещения Руси. Перуну идол стоял на полянке и сейчас там ничего, кроме кротовых норок нет. Зато рядом древний перынский скит, воздвигнутый на войне двух религий. У самого берега плескаются воды Волхова, над ними поклонный крест — здесь крестили знать Новгорода. Место тихое, необычное, древнее и вся вера что есть в человеке остаётся с ним наедине — под покровом широких ветвей сосен, окутанная шелестом волн. Скит Рождества Богородицы стоит больше тысячи лет. Однажды, паломник оказавшийся в этих местах говорит — вашему святому месту тысяча лет. Как так, удивились послушники, ведь скит стоит восемьсот. Откуда ещё двести лет. Так это скит стоит — а до него был тот, водруженный на языческом месте, деревянный — он тоже Рождества Богородицы. Значит и ангелу вашему тысяча лет. Каждому святому месту, будь то часовенка или собор предназначен ангел — как душа места. И если церковь разрушили, но поставили новую тому же святому, или Богородицы, то и ангел остаётся. Так и вышло, что скиту 800лет, а ангелу 1000. От него и считают возраст служители Богу.

Столь занимательная справка нисколько не подвинули нас к Онфиму. Но натолкнула на мысль — мальчик не новый совсем, почитай с 1224 года рисует. И словно старый скит стоит с тысячелетним ангелом, так и место Онфима должно быть там, где время причудливо дарит возможность путешествия вглубь веков. Догадались куда двинем? Пока секрет. Мы решили перевести дух в погоне за мальчиком и окунуться в тот самый мир древнего деревянного Новгорода. Тем более, что Перынский скит от музея деревянного зодчества «Витославицы» находится в двух километрах.

Дух перевести не удалось. В моих приоритетах музеи деревянного зодчества прочно входят в тройку рекомендованных к посещению. Опыт знакомства с музеем в Витославицах будет со знаком минус. Оставить машину пришлось у Свято-Юрьева мужского монастыря, парковка которого совсем не была забита машинами и вокруг белых стен пристанища с упоением чирикали птицы. От самой парковки до музея непрестанная череда машин, замесивших грязи по самый клиренс, застрявшие в суете железных коней автобусы, цепочки людей, обреченно хлюпающих вездесущей грязью. Так все 300 метров.

Сам музей своей большей частью оказался закрыт на ремонт. Именно ремонт, а не реконструкцию, вследствие чего железные заборы, техника, леса, аутентичные рабочие в жёлтых жилетах. И грязь. Неумолимо, словно лава из вулкана, та двигалась по всей территории музея, не оставляя ни единого шанса тому «везунчику», что оступиться с деревянных тропинок. Правда, вместо праздничной скидки, цены в день нашего приезда были в два раза выше — это не коммерческий ход с платой за восстановление. Внутри детский праздник! Среди оставшихся доступных зданий бегают толпы захватчиков нежного младшего возраста, для них тут квест и площадки. А для нас уже не кажется смешной шутка про войска Половцев и Суздальцев. Они в реальном времени носятся, штурмуя взрослых и избы. Пилюлю разочарования сгладили открытая ярусная церковь Николы 1757 года, атмосфера тесной раскольнической церквушки с темными сводами и богатые избы. Вот честно, эти все студии в ипотеку должно поменять временем с русской избой. Чтобы в студии жил Онфим и те новгородцы, что политику решали. А мы бы из настоящей избы в Новгород не попёрлись — из неё вообще можно на улицу не выходить. В баньку если только.

Но мы не в баню — нам туда, где древнее. А что может быть дремучее Рюрикова городища? Известно, что Господин Великий Новгород датируется 859 годом. А до этого времени словене жили по другую сторону приильменья на высоком берегу и широком просторе. Река и в те времена разливалась. Видимо, в какой-то момент жители поняли — из этого поселения город уже не вырастет. И переехали на место нынешнего Новгорода. А от городища осталась только культурная ценность, ну и местная элита начало второго десятка веков там резиденции устраивала. Словом, мы туда за Онфимом. Но тут уже сам батюшка Ильмень воспротивился. Наполнил водами Волхов и тот разлился так, что местные не каждый весенний паводок такой воды видели. На сотню метров только водная рябь и торчащие из неё столбы электропередачи, деревья, заборы. Волхов заполнил всё, включая дорогу к Рюрикову городищу. Нам же, досадливо вздыхающим, оставил закаты и русский простор. Скрыл ли от нас Ильмень Онфима, или наша поездка в наводнение лишь стечение обстоятельств — останется тайной. Но мы снова оказались без зацепок в поисках мальчика Онфима.

— Поехали в центр города, праздник же…

Поехали.

В новогодние праздники на главной площади победы людно. Бесснежно, но зато музыка и ёлка зажигают сердца праздником. Подсвечивают гуляния фасады правительства области и музея изобразительных искусств. Радость и азарт при +5 проходят вокруг ёлки, оставляя на задворках бытовую достопримечательность в виде карты старого Новгорода. Играет музыка и небольшая рождественская ярмарка угощает напитками, сосисками, кофе и сладостями. То и дело толпу гуляющих волнами разгоняет светящаяся карета. Кони исправно заработают на овёс в эти праздники, и снова огни карет уезжают в тёмный, никем не подсвеченный кремлёвский парк. Там, среди голых деревьев они как волшебная повозка или даже грузовик «Кока-кола» из рекламы везут радость и детский смех в самые потаённые уголки парка.

Мы грустно сидим у Рахманинова Сергея Васильевича. В парке играет симфония № 2, или «Вокализ», может быть фортепианный концерт № 2, не знаем, но точно из Рахманинова. Просто такая задумка в парке. Вот снова процокала карета, ещё ближе слышны детские голоса на тропинках парка. Именно отсюда начинается новый виток наших поисков. Правда нам придётся добавить персонажа — например, Скрепку. Не то, чтобы это ход такой — в Скрепку мы вложили все советы попутчиков, интернет изыскания и бумажные карты. Да и сам персонаж, создается ощущение, не намного младше Онфима. Где-то вместе должны быть — один рисовал, другой первый помощник в первом компьютере. Ну. Его же все знают.

— Вы чего? Все окрестности облазили, а в Кремль не заглянули? — Скрепка улыбался — Точно не догадались в древнем Детинце посмотреть?

И мы пошли туда, где пересекаются пути туристов, прибывающих в Великий Новгород. Детинец — место первого оборонительного сооружения и начало жизни города. Ухоженное, вымощенное паутинкой брусчатки, плутавшей среди зеленого газона и посадок. Внутри Кремля стены кажутся такими же неприступными, как и снаружи перед рвом. Красный кирпич на метры вверх создаёт надёжный заслон, скреплённый башнями. В одной части расположился Софийский Собор — старинный храм, образующий вокруг себя пространство веры. Дорога делит Кремль на две части и словно обрубает пространство на половины. Через дорогу, где вверх поднимается вся история России в легендарном монументе «1000-летие Руси», совершенно другая атмосфера. Памятник символично оказывается осью Кремля, равно как и осью древнего Новгорода, крещение которого было знаковым для этих земель. И именно крещение Новгорода подарило приставку «Огнём и мечом». Что же, спрятавшийся языческий бог на монументе «1000-летие Руси» навсегда останется в истории.

По другую сторону дороги в Кремле музей, сады, детские секции, и Онфим — так сказал нам Скрепка. Мы за ним, идём, наслаждаемся тишиной и спокойствием, которое дарят стены в любую эпоху. Это на ментальном уровне.

— Вот — Скрепка довольный ждёт нашей реакции.

— Ты куда нас привёл?

— К Онфиму, вы же сами хотели.

— Но нам нужен сам мальчик, а не его инстаграм — впереди на полянке чинно собирали лайки самые известные посты Онфима. Ну, пожалуй, кроме селфи, по которому мы и искали мальчика.

— Ничего страшного, давайте заглянем в музей — успокаивал нас Скрепка, там об Онфиме точно знают. В нём поголовно или туристы, или краеведы.

Мы и без Скрепки планировали музей — там интересных экспонатов пруд пруди.

Внутри музея несколько залов, разделённых эпохами и ремёслами. В одном зале рушатся стереотипы о грязной древности, когда видишь стекло 11 века, не уступающее сегодняшнему, или убранство палат. В другом не экспонаты, а судоверфь, только сплошь из дерева. Можно найти бытовых божков, которые несмотря на крещение «Огнём и мечом» в домах держались до двадцатого века. Там же уникальные змеевики — если вдуматься, это уникальные сущности двоеверия, когда с одной стороны языческий символ, а с другой Богородица. Нашли мы мячи, старинные игры, маски скоморохов и резные кресты. Целый зал посвящен деньгам и печатям, коих было не так мало — ведь Новгород это настоящая республика со своими правилами и валютой. Скрепка привёл нас к рисункам Онфима. Раньше Онфим хранил свои рисунки где попало, а потом и вовсе выбросил. Сейчас они лежат под стеклом, в духе нашего времени. Только выставочный стенд крупнее телефона. Там же селфи, самый известный рисунок Онфима, по которому мы и хотим вычислить мальчика. Скрепка сокрушенно замотал…ну пусть будет головой. Что же это получается — рисунки нашли, а сам Онфим так и остался недосягаем. Уже и время нашего набега на город кончается, а старинный мальчик так и останется без личного знакомства?

Пляж под стенами Кремля сереет в вечернем небе, ранний закат вымывает краски из песка, тихо плещется Волхов. Тут же рядом памятник героям на екатерининской горке. Неяркий желтый круг солнца выхватывает всадника, за которым на постаменте ладья. Они побеждали, нередко ценой собственных жизней. Это забава такая людская — умирать за других, чтобы почувствовать себя человеком. Так стяжают славу, спокойствие и умиротворение. Что за существа — эти люди? Ещё дальше форпост Новгорода — Белая башня, соединяющая оборонным порядком вал стены окольного города и могучего Волхова. Когда то здесь горели пожарища, выхватывая заревом войны деревни и разрушенные дома. Теперь парковка для туристов и поля, мёрзнувшие в непривычном обнажённом, без снега, виде.

Через Волхов в городе четыре моста, один из них пешеходный. Его освещение в тёмной бесснежной ночи тает. Словно тени призраков скользят пешеходы с одного берега на другой. Там, от Кремля через Волхов, расположился готский двор — поселение иноземных купцов организовали собственную крепость. Крепость была хлипкой, для виду, чтобы не дразнить дружину новгородцев. Но внутри неё ходили свои монеты и обычаи. А Новгородцы снаряжали дипмиссии для компромиссов по торжку. Тут же на Ярославовом дворище, в окружении ансамбля старых церквей торжок и располагался. Новгород словно жил на два мира — в одном ремёсла и личная жизнь города, в другом, через Волхов, торжок с приезжими, их лагеря и там, коли что не так, их же могилы.

Набережная Александра Невского тёмная, но людная. Здесь вроде бы и город словно древнее, а на самом деле без туристического лоска. К реке спускаются улочки, забитые жилыми домами, садами, магазинами для быта и конторами. Трава на газонах съёжилась, ей бы под снегом спать, а она утопает в грязи и медленно, комками, сползает на дорогу. Мы щёлкнули с досады по носу девушке-туристке, не по погоде скинувшей туфли, попробовали в темноте стянуть у юного художника портфель. Но вы же знаете эти памятники — прибит намертво, и погрузились в улочки провинциального городка. Погода, машины, проносящиеся по Большой Московской, старые скрипучие троллейбусы, советские дома, в окнах которых горят гирлянды, а снаружи от никому не нужной лепнины сталинского ампира отваливается штукатурка. Всё это очень подходило под настроение двух путников, приехавших найти мальчика Онфима.

— Эй, пст, вы чего — услышали мы робкий голосок — ну, в самом деле…

Мертвый парк с блекло коричневыми красками травы и черными деревьями совсем не вписывался в пейзаж с ярким Домом современного искусства. Здание горело афишами выставок и секций. По всему тротуару расположились фигуры и коллаборации. И тут, очень неприметно, на краешке газона нам улыбается Онфим. Его фигурка застоялась и нет уже того юношеского задора на ветру, как это было раньше, когда все части танцевали. Да и погода, бррр, неподходящая для танцев. Но он стоит в уголке, далеко от всех древностей практически в спальном районе. Да и от современного тут только центр искусства, а вокруг мир ушедшей эпохи, не преодолевшей барьер со временем в силу отсутствия денег в бюджете города.

— Онфим — радостно воскликнули мы

— Ребят, Новый год же! С Новым годом!

С Новым годом, Онфим. Самый известный новгородский мальчик.

Теги: Событийный туризм, Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм, Автопутешествия