От Золотого кольца к Серебряному ожерелью. 6 — ЗАвеличье. «Вынутые из времени»

На первый взгляд, что в ней особенного? Но глаз цепляется за шлемовидную главу, каких осталось мало, за узкие высокие прорези окон на световых барабанах, за маленькие круглые, будто слюдяные, оконца в них.

Вокруг выкошенное поле, небольшой цветник да невдалеке памятный крест с надписью: «Господи, упокой души усопших раб Твоих, всех от века скончавшихся православных христиан и воинов наших, за град сей и Отечество наше жизнь свою положивших».

Тишина, как на кладбище. Никого. Вдруг натыкаюсь на старинный каменный крест. И правда, бывшее кладбище!

И — будто молния ударила в голову: «Лавр»! Недавно прочитанный роман, потрясший до глубины души. Сюда, во Псков, в Завеличье, к Иоанно-Предтеченскому женскому монастырю его герой пришёл из Белозёрска и жил здесь под открытым небом, как юродивый, а потом покорил город своим умением исцелять людей. Но я-то и не знала, что мы пришли в Иоанно-Предтеченский монастырь, однако каким-то образом поняла, что это он. Вот что значит мастерство писателя, который может передать атмосферу места так, что оно становится узнаваемым в реальности! Все перипетии нелёгкой жизни героя сопровождает мысль о мгновенности жизни, о такой близости между настоящим и прошлым, что иногда почти не видно границы между ними:

Всё очень просто. Уподоблю дни тысячелетиям, ибо сказано в восемьдесят девятом псалме: тысяща лет пред очима Твоима, Господи, яко день вчерашний.

Картины средневекового прошлого перемешиваются с картинами жизни последнего столетия не только в сюжете, но и в языке, которым блестяще владеет автор, Евгений Водолазкин. Он волшебник: никто так виртуозно не соединяет древнерусский язык с современным, иногда в одной фразе легко переворачивая глубокие языковые пласты.

Теперь я поняла, почему автор привёл своего героя именно сюда. Тихое место Завеличья, на окраине города 14 века, собор Рождества Иоанна Предтечи, уже тогда древний, 200-летний, — один из двух самых старых храмов Пскова.

Исторические источники указывают годом основания монастыря 1240 или 1243-й. Его основательницей считается благоверная княгиня Евфросиния, дочь литовского князя Рогволода Борисовича и родственница псковского князя Довмонта. Ефросинья была женой князя Ярослава Владимировича, который вскоре предал свой город и в составе ливонского войска в 1240 году воевал против Изборска, а затем и Пскова, после чего окончательно поселился в Ливонии и женился на немке. Оставленная мужем, княгиня Евфросиния приступила к устройству обители, где приняла пострижение с именем Евпраксия. Место для монастыря она выбрала вблизи того холма, где, по преданию, княгиня Ольга поставила крест и видела три луча, осенявшие то место, на котором теперь стоит Троицкий собор.

В год окончания строительства монастыря Ярослав вызвал Евфросинию в город Одемпе, где её предательски убил его сын от другой жены. Тело Евпраксии было привезено во Псков и погребено в соборе Иоанна Предтечи, который с этого времени стал усыпальницей псковских княгинь. Здесь покоились жена князя Довмонта княгиня Мария Дмитриевна — внучка Александра Невского, невестка Довмонта княгиня Наталья — жена его сына Давыда. Вот такое печальное место.

Думаю, сейчас самое время поговорить об особенностях псковских церквей. Ведь, согласитесь, выглядят он совсем не так, как, например, более молодые, несмотря на свой преклонный возраст, владимирские. Собор Рождества Иоанна Предтечи, как один из двух самых древних псковских храмов, видимо, стал образцом для других, более поздних, заложил основы псковского стиля храмовой архитектуры.

Все отмечают суровость псковских храмов и отсутствие богатого декора. Этакие северные церкви-крепости. Собор сложен из местного известняка и, как и все древнейшие храмы, из плинфы — кирпичной плитки. Белые псковские церкви обмазаны известковым раствором и побелены. Неровности кладки никогда не маскировали: стены храмов получались шероховатыми, и на них в течение дня играли тени, а от освещённых участков отражались разноцветные, в зависимости от часа дня, солнечные лучи. Это особенно хорошо видно на фотографии другой завеличской церкви — Успения с Парома, сделанной в вечерний час.

Обратите внимание на скромный древний декор. Единственный арочный поясок на барабане под куполом!

Позднее, в 14–15 веках, на псковских церквях появились изящные узоры из простейших геометрических фигур: квадратов и треугольников — и всё! Опять же взгляните на барабан пароменской церкви: орнаментальный поясок, состоящий из двух рядов прямоугольных и между ними одного ряда треугольных впадин, складывался из небольших, совершенно необработанных, а лишь обколотых до нужного размера плиток.

Другая особенность, которая бросается в глаза, — отдельно стоящие звонницы. Чтобы ударить в колокола, на колокольню подниматься не надо, достаточно было дёрнуть за длинную верёвку, которая спускается до земли. Псков — пограничный город, ему часто приходилось держать оборону, и иной раз скорость решала всё: вовремя поданный сигнал о приближающемся враге помогал сохранить многие жизни.

А вот и батюшка пришёл к вечерней молитве. Прихожан мало, только две женщины на скамеечке ожидали начала службы.

Он впустил нас в храм, рассказал о древних мощах, хранящихся в его стенах, об истории разорения и восстановления храма. Собору повезло: учёные признали его ценность, и в 1950-х была начата реконструкция, основанная на глубоких научных исследованиях. Говорят, в целом удалось вернуть ему первоначальный облик.

Посмотрев на нас пристально своими умными глазами, батюшка спросил:

— А вы в храм ходите? Или просто интересуетесь?

Ну что здесь скажешь? Стыдно мне, что я в Бога верил. Горько мне, что не верю теперь.

Молча возвращаемся в отель вдоль берега Великой, думая каждый о своём и не ускоряя шага. Об усталости уже не вспоминалось. Думалось о таких случайностях, как сегодня. Последний вечер перед отъездом, ничего не предвещало… Неожиданное решение — и такое удивительное событие.

У входа на ограде сидел ворон. Недобрый знак? Чёрный ворон, что ты вьёшься над моею головой?..

Или это бессмертная душа Лавра? Кажется, он сейчас скажет:

Знаешь, Псков — хороший город, так отчего же не покинуть мир именно отсюда? Посмотри: в домах на берегу реки зажглись огни, там готовятся ко сну. А небо на западе всё ещё светится. На нём застыли облака с неровными алыми краями. Двигаться до утра они уже не собираются. На вечернем посвежевшем ветру мелко дрожат липы. Одним словом, стоит тёплый летний вечер. Ты покидаешь всё это, и тебе может быть страшно. Ведь, увидев меня, ты закричал от этого страха, правда? Мой вид сказал тебе, что смерть близка. А ты не бойся.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Псков удерживал нас, «подбрасывая» буквально под колёса нашей машины всё новые поводы для того, чтобы мы здесь задержались. До Новгорода путь не очень близкий, да и оставалось побыть в нём всего полтора дня до конца отпуска. Однако за завтраком Андрей сказал:

— Вчера батюшка упомянул ещё один, самый старый храм в городе. Хочу посмотреть. Здесь недалеко, по пути, в Мирожском монастыре.

Видела я указатель на этот монастрь при въезде в Завеличье. Однако у нас не было цели во Пскове посещать монастыри, хотелось просто погулять в красивых местах, встретиться со старыми друзьями. Но отказывать ему не хотелось. Пошёл же он со мной вчера вечером к собору Рождества Иоанна Предтечи, несмотря на усталость! И потом, самый старый храм! Кто знает, увидим ли мы его ещё когда-нибудь?

Днём раньше мы любовались видом Мирожского монастыря с высоты башни псковского крома. Всего каких-нибудь 2–3 километра от Ольгинского моста.

Выезд в Новгород рядом, по мосту 50-летия Октября. Нам даже поворачивать нигде не пришлось: мы жили в начале улицы Максима Горького, а Мирожский монастырь — в конце этой же улицы. По незнанию и невнимательности пропустили съезд к монастырю, пришлось становиться в ближайшем дворе на Юбилейной улице. Зато увидели прелестную картинку: Утиный пруд — один из пяти искусственных водоёмов в русле реки Мирожи, давшей название монастырю.

Уток здесь, и правда, великое множество. Кажется, они везде: и в воде, и на берегу, чуть ли не на шоссе выходят и совсем не боятся людей. Вот они греются на утреннем солнышке. Кстати, это уголок одного из приятнейших парков — псковского дендрария, который тянется от Утиного пруда до берега Великой.

Обогнув пруд по дорожкам дендрария, подходим к скромным воротам монастыря.

Тишина. Правда, всего 8 утра. Но в монастыре встают рано. У каждого свое послушание. В яблоневом саду один послушник собирает яблоки. Фотографировали издалека, в упор неудобно.

Никого. Справа от дорожки тот самый древний храм города Пскова — Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря. Немного неуклюжий и приземистый — как все храмы этого почтенного возраста, он буквально врос в землю. Ещё бы! Середина 12-го века! Культурный слой почти за 9 веков вырос значительно.

Говорят, храм был крестообразный в плане и с шлемовидной главой.

Мирожский монастырь многое пережил: был пожжён шведами, занят поляками, упразднён в советское время. Поэтому только остаётся удивляться, как сохранились внутри собора уникальные фрески 12 века. Во время осады Пскова Баторием фрески были повреждены, потом их покрыли штукатуркой и побелили, постепенно об их существовании забыли. Они были обнаружены случайно во время ремонта храма в 1858 году. В 1889–1893 годах была снята покрывавшая фрески штукатурка, а в начале 20 века была произведена неудачная реставрация. Уже много лет идёт очистка и реставрация древнейших фресок.

Монастырь, видимо, бог хранил: в то время, когда монастыри разоряли и уничтожали, как соседний, Иоанно-Предтеченский, в котором мы были вчера, на его территории в 1920 году разместили Псковскую экскурсионную станцию. И сейчас, несмотря на то что монастырь безвозмездно передан РПЦ, в Спасо-Преображенском соборе расположен музей, а богослужения в нём проводятся братией монастыря только в определённые праздничные дни.

Жаль, что не увидели фресок, храм был закрыт. Говорят, все стены расписаны, вплоть до купола, и все они написаны в домонгольский период, это большая редкость. Может быть, вам повезет больше, если соберётесь во Псков и зайдёте в Мирожский монастырь.

Зато надвратная церковь Апостола и Первомученика Стефана (построена в 17 веке на месте более старой, 14 века) была открыта.

Вход в неё — с галереи второго этажа, она же надвратная.

В 1789 году слева к зданию церкви был присоединён двухэтажный братский корпус. Но его хорошо видно с обратной стороны, когда выходишь за монастырскую стену; внутри монастыря очень высокие деревья мешают всё хорошенько рассмотреть, тем более сфотографировать.

Главным входом на монастырскую территорию являются Святые врата, над которыми в 1885 году была надстроена колокольня. В монастыре есть иконописная мастерская, а под церковью — выставочный зал. Работает трапезная.

Братья живут в скромном деревянном доме.

Говорят, на территории есть баня и, наверно, для неё один из послушников колол дрова и возил их на тачке, а заскучавший котик ходил за ним по пятам. Но брату было не до котика, и тот увязался за нами, когда мы выходили за ограду, чтобы взглянуть на монастырь с северной стороны. Отсюда, с западной стороны, хорошо виден каменный архимандритский корпус.

Котика мы сначала не заметили, поэтому он обогнал нас и в знак душевного расположения стал валяться на песке, показывая своё белое брюшко и принимая самые невероятные котовые позы. Конечно, скучно ему в монастыре с суровыми мужиками. Хоть с гостями поиграть.

Всё, что мы увидели за стеной, раньше принадлежало монастырю. Его территория занимала всю пойму реки Мирожи (с водяными мельницами), берег реки Великой с кузницами, хозяйственными дворами и проч. До нынешнего размера территория сократилась в 18 веке.

Речка Мирожа, или, как её часто называют, Мирожка, превратилась в ручей.

Заросла осокой и кувшинками.

На песчаной косе в советское время был пляж. Сейчас, видно, сюда приходят помедитировать.

Выйдя через южные ворота (в которые и входили), не сразу отправились к машине — захотелось выйти к реке и посмотреть на противоположный берег. Смотрим и жалеем, что не прогулялись по набережной с той стороны… Поздно жалеть! Отпуск-то всё равно кончается.

Вот вообще интересно, чем только люди не занимаются поутру. Нас принесло в монастырь вместо того, чтобы быть уже где-то в районе Порхова, человек на бережку медитирует между монастырём и кромом, а этот… Что он потерял под водой?

Ну что же, пора. Бросаем последний взгляд на кром

и уже прикидываем, как нам выехать на мост.

Прикидывай, не прикидывай, а пришлось сделать ещё один кружок. Не отпускает Завеличье! Как оказалось, не напрасно. Дорога привела ещё к одному храму, совсем не традиционному псковскому, а краснокирпичному, с явными признаками псевдорусского стиля. Храм в честь Александра Невского 1908 года постройки. Его строили как воинский для 96-го Омского полка города Пскова.

И сейчас это воинский храм. Недалеко находятся корпуса Псковской дивизии, и погибших в горячих точках десантников отпевали именно здесь. Героическую 6-ю роту тоже.

«Господи, упокой души усопших раб Твоих, всех от века скончавшихся православных христиан и воинов наших, за град сей и Отечество наше жизнь свою положивших».

Круг времени замкнулся. Завеличье нас отпустило.

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия