Импоссибилический Пейон

В связи со сложившимися обстоятельствами программу пришлось упростить, хотя это с какой стороны посмотреть. На поезде от Центрального железнодорожного вокзала Ниццы — Gare Nice Ville доехала до станции Peillon Ste-Thecle на небольшом поезде, который носит название «Поезд чудес» (Trein des Merveilles). Насколько я поняла, первоначально в этом поезде были предусмотрены наушники, через которые вещали о местных красотах. Но пока я ехала до Лазурного берега, наушники исчезли, хотя красоты остались на местах. Наверное.

Но дорога до Пейона была не так чтобы раскрасивой. Во-первых ранняя весна, мало еще что цветет. Пейзаж за окном тянулся какой-то бедный, блекло-оливковый. Да и большую часть дороги пришлось ехать через карьеры, промышленную зону, и лишь минут за 10 до пункта назначения, индустриальная картинка сменилась на пасторальную.

Выйдя на станции, а была если мне память не изменяет суббота, я не обнаружила на ней ни одного человека. Единственно, что вместе со мной из поезда вышли пару мужиков, которые судя по всему, направлялись туда же куда и я. Они резво стартанули и кивнув мне на прощание, понесли в сторону горы, с которой, как подтаявший шарик мороженного, стекал Пейон.

Мне торопиться было особо некуда. Поэтому топала я нога за ногу, при этом понимая, что если на относительно равнинной дороге через пристанционный поселок уже приходится прилагать усилия, то что же будет на горной тропе. Посему момент этот оттягивала как только могла.

В принципе в деревню ведут 2 дороги: первая — асфальтированная, относительно пологая, петляющая серпантином, по ней можно доехать и на машине и, естественно, дойти пешком, и вторая — горная козья тропа, под значительным углом, т. к. Пейон находится на высоте 400 метров.

Найдя искомое — вход на тропу, с, что радует, внятным указателем, набрав в легкие побольше воздуха и собрав моральные и физические силы в плотно сжатый кулак, поползла.

Все-таки эта средиземноморская растительность… не российские березки конечно, и тем более не австрийские заливные луга. Да и надоела она мне, если честно, в месте проживания. Потом лесок какой-то, вот даже не знаю, не ухоженный, не прибранный. Вроде и мусора нет, а не уютно. Как-то французы не очень обременяют себя заботами по облагораживанию лесов. Даже в Бургундии, где роскошная природа, это очень заметно.

Лезу-лезу, козам и овцам тут было бы удобно, а человеку ногу порой надо ставить с большой осторожностью. Но падать не очень высоко, в случае чего. Так что дорога показана всем, даже детям. Но посмотрев фотографии того отрезка пути, когда готовила их к рассказу, увидела, что все они не в фокусе, чего у меня раньше не случалось ни разу. Значит и ручки дрожали, и ножки тряслись. Ну, спишем это на недомогание.

Виды на лежащий внизу поселок были средненькими, но то, что с каждым метром я приближалась к Пейону, радовало. Интересовали зрение темно-баклажановые ирисы, но глаз на их траурных лепестках не отдыхал. Мрачноваты слишком.

К площади у входа в Пейон вылезла откуда-то сбоку. Там все как у людей: фонтан, где я умылась, т. к. умаялась и упрела пока пёрлась в горку, обелиск, погибшим в войнах,

ресторан-гостиница, с которым мы поплотнее познакомимся на обратном пути, ну и непосредственно вход. Естественно в виде лесенки и естественно лесенки вверх.

Буквально через пару лестничных маршей увидела вход в ресторан. Посмотрела на часы, было без четверти два.

— Ну вовремя, — решила я и толкнула стеклянную дверь.

— Вы открыты? Можно войти?, — спросила я приятного молодого человека.

— Нет, — ответил он, — Мы уже закончили работу.

— Серьезно? — поинтересовалась я, т. к. подумала, что он пошутил.

— Да, — так же с улыбкой ответил он.

Следующие несколько пролетов я плевалась и фыркала, передразнивая ресторанного юношу:

— Закрыты, закончили работу!!! Да как такое может быть в самое обеденное время?

Те кто меня немного знает, уже поняли, что к Пейону я прониклась неприязнью. Насколько она оказалась стойкой и въедливой оставалось выяснить при дальнейшем по нему перемещении.

Как вы понимаете, все дороги в Пейоне идут или вверх, или вниз. Вверх — это ступеньки к скромной церкви Преображения Господня XVIII века.

В деревушке похожей на термитник, лишь с той разницей, что ходы ее соединяющие расположены снаружи, а не внутри, каких-бы то ни было площадей и даже маленьких площадок не предусмотрено. Единственными плоскими поверхностями в ней являются площадь у входа в Пейон и вот эта площадка, перед церковью.

Дерево, служащее тенью для таких же редких, как и площади, лавок, не смотря на стройность и юный вид, оказалось весьма преклонного возраста. Судя по фотографии 1920 года, где оно было подростком, ему не меньше 150.

На этой площадке кроме меня крутилась молодая пара, а потом и они ушли. Вид с этой точки, если честно, не ахти какой, хоть он и позиционируется смотровой площадкой.

Но в хорошую погоду можно дотянуться взглядом до массива Эстерель. Только в какую сторону надо смотреть я не знаю. Может в эту.

А может и вот в эту.

Погода на Лазурном берегу, выдавшая все авансы в первые пять дней моего там пребывания, сочла себя некредитоспособной и завернулась в ватные поддевки. Неба почти не было.

Наверное в этих местах не редки туманы, и за отсутствием моря, жители могут представить, что они плывут по океану миражей.

А вот где все эти жители, которых по переписи 2012 года насчитывалось почти полторы тысячи душ и имеется тенденция к увеличению населения, не понятно. Кроме не накормившего меня повара и пары возле церкви, и наверняка это были туристы, я не встретила никого.

Тут даже нет ни одного магазина, ни единой лавочки завалящей, кроме пары ресторанов и пары гостиниц. Неужели эти полторы тысячи ходят за продуктами куда-то в другое место? А вдруг захочется похрустеть чипсами возле телевизора?

Но это мелочи. А если заболеешь или споткнешься на этих крутых лестницах и разобьешься? Кто окажет первую помощь и где взять лекарства?

Хотя жизнь тут с разной степенью интенсивности теплится уже почти 900 лет.

Пейон — ровесник Москвы. И думается мне, что если стать у истоков возникновения 2-х этих населенных пунктов, ручей жизненной силы Пейона был и покруче, и поактивнее. Все ж таки, Средиземноморье, а не Среднерусская возвышеннность — колыбель европейской культуры.

Изначально эти земли принадлежали аббатству Пея. Вскоре перешли в руки Савойского герцогства. Затем естественно попали в лапы Наполеона. Потом вернулись обратно к савойцам. И уже вместе с Ниццей, Ментоной и другими территориями добровольно влились в ряды французских провинций в 1860 году.

А я топая по этим пейонским ступеням, ведущим то в тупики перед дверью, то на другую лестницу, легко представляла шагающей себя внутри картины Эшера.

И выпасть за пределы изображения этой картины имп-арта не составляло труда. Так, как мне кажется, выкатилась из жизни, и уже по настоящему, эта очень странная, хоть и очаровательная в своем иллюзорном существовании, деревня.

Очень бы хотелось заглянуть в один из этих домов, чтобы понять как там все устроено. Как обстоят дела с водой и прочими удобствами? Провода-то можно и по воздуху протянуть, а как тянуть инсталляцию через каменный утес, на котором стоит Пейон, и эти многовековые кирпичи, не предназначенные для благ цивилизации?

Побродив часа два с половиной по деревне я вышла там, где и вошла. И уже ничего не ожидая хорошего, в плане уталения голода насущного, подняла голову и по правую руку увидела вывеску гостиницы и стоящие на террасе столики.

Дай, думаю, поднимусь. Может хоть какой-то бутерброд в гостиничном буфете куплю. Каково же было мое удивление, что опрошенные мной на этот счет пару мужчин: пожилой и молодой, извинившись, что кухня закрыта, предложили мне сэндвич с домашними сыром и ветчиной. Домашним хлебом и оливковым маслом. Да еще и вина налили.

А пока бутерброд готовили, я успела побегать по террасе, пристраивая бокал с вином.

И еще мне показали целое представление.

Как вы понимаете, тот мой негативный настрой, с которым я отправилась в «скалолазание» по Пейону мгновенно улетучился. Вот уж точно, сытый голодному не разумеет.

И какое наслаждение сидеть так, чуть-чуть захмелев, через сытую пелену и кружево оливковой листвы рассматривать это самый Пейон, который очень хотелось бы назвать каменным мешком, если бы он не был скорее каменной пирамидкой.

Представлять, как зацветут ранним лазурнобережным летом в этих глиняных горшках какие-нибудь петунии или грерании. А ты с милым другом остановишься на ужин в этом же ресторане (кстати 1 звезда Мишлена) и будешь пить золотистое шабли под низким южным небом, усеянным хризолитовыми шляпками звезд.

Досиделась я и домечталась до того, что поняла что до поезда мне осталось всего минут 50. (Следующий, кстати последний в этот день, должен был быть лишь часа через полтора.) Подхватилась, понеслась. Но не по той прямой дороге, где торопясь легко можно шею свернуть, а по другой, пологой, асфальтированной, полагая, что если в гору я влезла за час, то спущусь минут за 40.

Дудки. Петляла она хорошо, и последние минута перед отправлением поезда, через поселок я почти бежала, будучи абсолютно уверенной, что приближение паровоза обязательно услышу из любой точки.

Но то-ли он подкрался как тать в ночи, то ли его вообще не было, что учитывая французские порядки на транспорте, вполне вероятно. Но скорее первое. Я кстати читала как-то в записках одного суд-медэксперта и он предупреждал: «Вы не можете себе представит, как бесшумно может приблизиться огромный локомотив».

Пришлось убивать полтора часа под горой, в месте, для жизни, конечно, более пригодном, чем Пейон, но и бесспорно менее романтичном.

Я поболталась по улице, обнаружила автобусную остановку с человеконенасистническим расписанием автобусов размером с половину школьного листа. Я разобрать-то на нем что-то смогла только сфотографировав и увеличив на экране. Зашла в близлежащее кафе, поспрашивать месье насчет транспорта в Ниццу. Думала, что пройдет фокус подобному, что я устроила в Саорже, еще одной каменной деревеньке Лазурного берега, где я побывала накануне.

Но вот уж точно: «история повторяется первый раз ввиде трагедии, а второй в виде фарса». И хоть полюсы в моей ситуации были не так очевидны, но месье, ни одного слова не говоривши и соответственно не понимавший по-английски, не смог мне помочь. Как впрочем и немолодая пара, сказавшая, что им тут проехать пару сотен метров и в Ниццу они не едут. Могли бы и пешком пройти свои метры. Нечего людей в заблуждение вводить!

Потом я повалялась на лавочке на автобусной остановке, рассыпала мелочь из кармана, подобрала ее, затем посидела на лавочке у железнодожного вокзала, где не было ни объявлений, ни расписаний, не говоря уже про билетную кассу или буфет. Но туалет, типа сортир, был, и на том спасибо!

Поезд подошел по расписанию, минута в минуту, чем поверг меня в изумление, т. к. я морально уже готовилась к ночевке в этом населенном пункте.

***

И уф! С той поездки у меня осталась только Ницца. Но ее наскоком не возьмешь. Это не только километры пляжей и гламурный курорт. Она не простая Ницца, хотя и кажется эдакой гизеткой в кружеве нераспустившегося платана.

Теги: Самостоятельные путешествия