От Золотого кольца к Серебряному ожерелью. 2 — Заповедник. «Что в имени тебе моём?..»

Испытываем лёгкое беспокойство. А может быть, зря вернулись? Ведь говорят же, что опасно возвращаться в те места, где был молод и счастлив, лучше жить приятными мгновениями прошлого, чем разочароваться в настоящем… Ладно, рискнём.

На всякий случай прикладываю карту с пешеходным маршрутом. А вдруг у кого-то найдётся желание и время пройти по тем же дорогам? Смотрите, далеко. Весь маршрут по кругу составляет километров 17–18; если только туда, через Михайловское до Тригорского, то 11–12. Но оно того стоит.

Несколько слов о том, что здесь действительно помнит Пушкина. Усадьба была разграблена в 1918 году, а во время трёхлетней оккупации 1941–44 гг. разрушена до основания и сожжена. Пострадал и парк: вековые деревья рубили для возведения оборонительных сооружений, его вдоль и поперёк пересекали траншеи.

Одним словом, когда в 1945 году Семён Степанович Гейченко был назначен директором музея-заповедника, ему пришлось всё восстанавливать. Изучали старые чертежи и довоенные фотографии, возвращали на место постройки, «лечили» парки. Экспонаты эвакуировать не удалось. Немцы были в Михайловском уже в июле 1941 года. То, что, пытаясь спрятать, музейщики закопали в парке, оккупанты нашли при рытье траншей. Так что из «настоящего» здесь только несколько экспонатов да… природа. Не случайно в 2013 году Пушкинский заповедник получил новый статус «Достопримечательное место, связанное с жизнью и творчеством А. С. Пушкина в селе Михайловском и его окрестностях в Пушкиногорском районе Псковской области». Да, так оно правильнее.

Не буду вдаваться в подробности причин, по которым Пушкин здесь оказался, с кем был в родстве или водил знакомство — в школе все учились. Кроме того, не буду отбивать хлеб у экскурсоводов. Интересен сам феномен: почему не зарастает «народная тропа» к нему, даже если многие, идущие по этой тропе, имеют обо всём весьма приблизительное представление?

Перешли в кабинет. Демонстрирую портрет Байрона, трость, этажерку… Перехожу к творчеству… «Интенсивный период… Статьи… Проект журнала, «Годунов», «Цыганы», библиотека… «Я скоро весь умру, но тень мою любя…" И так далее.
Вдруг слышу.
— Пистолеты настоящие?
— Подлинный дуэльный комплект системы Лепажа.
Тот же голос:
— Лепажа? А я думал — Пушкина.

Но есть одно обстоятельство, которое делает Пушкиногорье местом, важным для каждого из нас, осознаём мы это или нет. Дом может разрушиться, фрак истлеть, автограф сгореть. СЛОВО вечно. Здесь, в псковской глухомани, беспечный юный поэт, задира, забияка, разбрасывающий эпиграммы направо и налево, стал тем, что мы сейчас называем „наше всё“. Сюжеты, звуки, ритмы, впитанные им здесь, во многом сформировали дальнейшее, зрелое творчество писателя. И все мы, хотели этого или нет, слышали это СЛОВО, помним его в той или иной степени, и оно нам нравится. Даже бывшие двоечники, не читающие ничего, смеялись шутке Аркадия Райкина: „Только услышит по радио „Буря мглою небо кроет“ — Что это, Сигизмунд? Правильно, это Евтушенко“, — потому что чётко знали — это Пушкин.

И, судя по всему, здесь выкристаллизовалось понимание собственного предназначения. Помните „Пророка“ из школьной программы?

… И бога глас ко мне воззвал:
„Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей“.

Написано в Михайловском в 1826 году. А что до этого?

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился…

Вот так, не меньше.

А мы тем временем идём по тёмной еловой аллее, посаженной ещё дедом Пушкина, Осипом Абрамовичем Ганнибалом.

Мимо чёрного Ганнибалова пруда

и каменного грота.

Цветы, луга, ручей живой,
Счастливый грот, прохладны тени,
Приют любви, забав и лени…

Не торопитесь заходить в ворота усадьбы, в парке есть еще места, которые помнят Пушкина. Вправо отходит липовая аллея с такими старыми деревьями, что, вероятнее всего, и она была насажена при Осипе Абрамовиче. На эту аллею уже давно не пускают туристов, она с обеих сторон огорожена. С лёгкой руки Гейченко её называют „аллеей Керн“ и связывают это место с известным стихотворением „Я помню чудное мгновенье…" (спросите любого — тут же прочитает наизусть хоть несколько строк!).

Однако позволю себе усомниться. В письме Анне Вульф 21 июля 1825 года Пушкин вспоминает Анну Керн: „Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь — камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе, подле ветки увядшего гелиотропа, я пишу много стихов — все это, если хотите, очень похоже на любовь, но клянусь вам, что это совсем не то…“ (С.с. в 10 тт., т. 9)„По саду“ — не значит по липовой аллее, саду в Михайловском, а не в Тригорском, где Анна Керн гостила. Но пусть останется красивая легенда.

Пройдите дальше к „острову уединения“. Такие были в моде в усадьбах 18 века — небольшой остров посередине пруда. Скорее всего, он был заложен ещё при планировании усадьбы.

Неподалёку милая скульптура (установлена в 1981 году; как выяснилось, дипломная работа молодого скульптора „Пушкин-лицеист“). В память о том, что впервые в Михайловское он приехал сразу после окончания лицея в 1817 году.

Обойдём нижний пруд и по мостику вернёмся к усадебному дому.

По дороге вы увидите дом, в котором 45 лет жил директор заповедника С. С. Гейченко.

Я помню, как в 1978 году мы набрели на это домик и стали рассматривать коллекцию самоваров в окнах веранды. Подёргали дверь, думая, что это музей, — и только потом увидели надпись.

Идем по дорожке к барскому дому, удивляясь тому, как здесь всё „изукрашено“ цветами и выглядит, как новенькая игрушка. При Гейченко было попроще, да и, наверно, поближе к истине, ведь Пушкины не особенно хозяйством занимались. А уж когда уехали и оставили 25-летнего сына-повесу, и не думали, что он будет вести образцовую жизнь помещика.

Перед барским домом вы увидите большой круг, засаженный деревьями. Скорее всего, при Пушкине деревьев не было, потому что первое упоминание о них относится к 1899 году, в связи с тем, что к 100-летнему юбилею поэта его сын, кажется, Григорий Александрович, посадил деревья. Но и это уже не те. 40 лет назад, клянусь честное слово, деревьев не было! Может быть, восстановили к 200-летию? Неважно. Красиво.

Скромный усадебный дом. Не зашли. Выходной день, групп много. И потом… нового никто не расскажет. Ещё живы впечатления, довольно сильные, от первой михайловской экскурсии: старательная девушка-экскурсовод с прекрасными серыми глазами, её нежный голос, тонкая рука, придерживающая высокий ворот вязаного свитера… А в доме запомнились не витрины за стеклом, а кленовые листья и яблоки, разложенные на столах, этажерках и подоконниках, наполнявшие воздух терпким ароматом осеннего сада. Унесла эту картинку с собой и другой не хочу.

А давайте сбежим отсюда! Ведь и Пушкин, и его герой частенько сбегали от назойливых гостей:

… с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь только вдоль большой дороги
Заслышат их домашни дроги…

И кажется, это крыльцо вполне подходит…

Оно выводит к берегу озера Кучане, отсюда ведут тропы и в родовое имение Петровское, и к друзьям в Тригорское. Выберем путь, по которому поэт ходил чаще — в Тригорское. Мария Вульф, дочь владельцев Тригорского, вспоминала: „Приезжал он обыкновенно верхом на прекрасном аргамаке, а то, бывало, приволочится и на крестьянской лошадёнке. Бывало, все сестры мои, да и я, тогда еще подросточек, — выйдем к нему навстречу… Приходил, бывало, и пешком; подберется к дому иногда совсем незаметно; если летом, окна бывали раскрыты, он шасть и влезет в окно… он, кажется, во все перелазил…“

По дороге увидим ещё несколько знаковых для Пушкинского заповедника мест.

Ветряная мельница. Правда, я нигде не нашла подтверждения, что она была в 19 веке. Водяная у Мельничного пруда была точно, есть свидетельства. Но точно утверждать не могу, не всезнайка я. По крайней мере, эта мельница здорово оживляет пейзаж.

За мельницей, подальше, на вершине холма, небольшая часовня. Вот к ней-то мы и направимся.

А пока огибаем круглое озерцо Маленец, а потом, буквально высунув язык, взбираемся по крутой лесной тропе на вершину холма, поговорим ещё о Пушкине. “Из русского языка Пушкин сделал чудо», — этой фразе Белинского в юности придаёшь мало значения. Ну написал и написал, у него работа такая. И только повзрослев, понимаешь, что это действительно так. Готова поспорить, что к произведениям поэтов до Пушкина мало кто возвращается. Многословны, тяжеловесны. Сравните Державина и Пушкина в одной теме — жизнь деревенская — и, как говорится, почувствуйте разницу.

Со всей молодой дерзостью Пушкин ввёл в русский язык разговорные средства и выражения, и его стали читать ВСЕ. По художественной образности и звуковому офрмлению стихов Пушкин и сегодня недосягаем. Прочитайте вслух всего одну строчку, форсируя выделенные звуки, и вы увидите горящие в печи дрова и услышите их треск и шипение: …веСёлым тРеском тРеЩит затопленная пеЧь. Не строка, а целый озвученный видеоролик!

Стоп, Люся, достаточно. Утомишь девушек отсутствием красивых видов.

Савкина горка. Пушкин присмотрел это место, гуляя по окрестностям. Здесь было древнее поселение, разорённое в 16 веке, во время Ливонской войны.

Отсюда открывается совершенно сумасшедший вид на реку Сороть и озёра. Я бы выстроил себе там хижину, поставил бы свои книги и проводил бы подле добрых старых друзей несколько месяцев в году…" — писал Пушкин владельцам усадьбы Тригорское.

И сейчас многие туристы проводят там время, сидя на скамейке или просто на склоне, не в силах оторваться от картины, которую не передаёт ни одна фотография — слишком рамки тесны.

Всё, что сейчас на Савкиной горке — плод фантазии Гейченко: кресты с древних могил были сюда принесены из других мест, часовня поставлена в 20 веке. Но красиво, правдоподобно. В первый приезд мы действительно поверили, что надпись на кресте «Лета 7021 постави крест Сава поп» дала название месту, а оно вон как, совсем наоборот.

Зато никто не пройдет мимо и увидит эту красоту Пушкиногорья.

Или, пожалуй, Пушкинозёрья.

Потихоньку по крутому спуску, стараясь не поскользнуться на осыпающихся под ногой мелких камешках, направляемся в сторону последнего из намеченных на сегодня пунктов — усадьбы Тригорское. Недалеко заметили трёх человек, которые, видимо, были в Савкино немногим раньше нас. Мы не одиноки! Есть ещё любители ходить по следам Пушкина! Но нет… Невдалеке оказалась большая парковка, на которой стояла их машина. Дружбы не получилось.

До Тригорского чуть больше двух километров. Дорога приятная, среди лугов с небольшими куртинками деревьев. На одном из них вышагивал белый аист.

Вот вдалеке городище Воронич. Отсюда хорошо видны три холма, давшие название усадьбе Тригорское.

Место, оказавшее влияние на выбор исторических тем в творчестве Пушкина. На рукописи первого варианта «Бориса Годунова» он написал: Писано бысть Алексашкою Пушкиным, В лето 7333 На городище Ворониче. Древний город Воронич, защищавший Псков с юго-запада, в 1581 году был полностью разрушен войсками Стефана Батория во время Ливонской войны. А в 1610 году на этом месте стоял польский отряд под командованием печально известного Лисовского, который во времена Смуты огнём и мечом прошёл почти по всем землям тогдашней Руси.

Путешествующие пешком, вам придётся взбираться по узким тропам, буквально карабкаясь по ОЧЕНЬ крутому склону! На вершине городища вы найдёте остатки крепостного вала и Ильинской церкви, родовое кладбище помещиков села Тригорского и восстановленную в 2007 году Георгиевскую церковь. Рядом с церковью находятся могилы С. С. Гейченко и С. В. Ямщкова.

Оценив свои возможности и поняв, что после 11 км пути я не захочу взбираться на все холмы по очереди, выбрала тот, на котором расположена усадьба Осиповых-Вульф, а на Георгиевскую церковь предпочла полюбоваться со скамейки, которая установлена здесь сердобольными людьми для таких, как мы, любителей острых ощущений, чтобы могли рухнуть после крутого во всех смыслах подъёма не прямо на Мать сыру землю.

Усадьба Тригорское, как и Михайловское, была сожжена в 1918 году. И так же, как Михайловское, здесь всё собирали по крупицам.

По словам Алексея Вульфа, сына хозяйки усадьбы, друга Пушкина, деревенская жизнь Евгения Онегина «вся взята из пребывания Пушкина у нас, „в губернии Псковской“», и это оживляет восприятие. Естественно, вся экспозиция связана с пониманием этого места как «усадьбы Лариных». Например, это место у обрыва, под раскидистым дубом, называют скамьёй Онегина, представляя здесь сцену его встречи с Татьяной после её трогательного признания в письме. Не знаю, как там Онегин, лицо вымышленное, литературный герой, но легко могу представить здесь влюблённого (поочерёдно во всех обитательниц усадьбы) Пушкина с его «Признанием»:

Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

Даже зная о легкомысленности и влюбчивости вашего поклонника, вы могли бы устоять (Надеюсь, он уже читал вам стихи, обволакивал вас цитатами?) перед таким пылким выражением любви? Вот и никто не мог, несмотря на его неказистую внешность, маленький рост, острый язык и постоянную готовность выкинуть что-нибудь эдакое…

Пора возвращаться. Да и небо стало хмуриться, вот-вот пойдёт дождь. А у нас ещё километров шесть пути до турбазы! Решили не рисковать здоровьем и воспользоваться транспортом. Задача. На стоянке только экскурсионные автобусы, местный транспорт отсутствует. А такси? Спросили у охранника на въезде, возможно ли это. Схема оказалась сложная. Надо было зайти в кафе и спросить, нельзя ли вызвать такси. Оттуда вызванивают таксиста, он минут через 15 приезжает. За эти 15 минут в кафе можно перекусить.

Непогода разгулялась не на шутку, когда мы уже были в пути. В голове мелькнуло: «Ямщик поскакал; но всё поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошёл мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение тёмное небо смешалось со снежным морем. Всё исчезло».

Через 10 минут мы были на месте. Ливень и ветер начали стихать.

Маленький поход по пушкинской тропе доставил море удовольствия. Всё вместе: прекрасная природа, отличная (исключая последние минуты) погода, а самое главное, возможность ещё раз вспомнить лёгкие строки пушкинских стихов там, где они написаны…

PS. Поужинать красиво, с бокалом вина, снова не удалось. Зал в кафе на территории базы снова был забронирован, и снова никакого объявления об этом не было. В «Лукоморье», где мы иногда столовались в прежние времена, была свадьба. В «Святогор» под страхом расстрела… Хорошо, что мы зашли в «Вульф». Хорошо, что посёлок разросся, и в нём появились сетевые магазины, работающие допоздна. Банка кабачковой икры «Верес» на куске свежего батона, мясная нарезка и спелый арбуз на десерт показались самой прекрасной едой не свете! На завтра заказали в турбазовской столовой завтрак и ужин, а пообедаем там, где окажемся в обеденное время! Интрига, однако.

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия