Улочки Владимирской Руси

Собор стоит на возвышенности, внизу пруд, за ним железнодорожная насыпь и далее вниз к руслу реки. А парковаться удобно на другой стороне дороги. И вот как интересно в Боголюбово — два пешеходных перехода расположены по краям села. Возможно, поэтому часть машин утопает в снегу на обочине, но зато под стенами Собора. А мы прогуляемся. Тем более, что недалеко от перехода стоит Иоакимоаннинская церковь. Церковь невзрачная, как пишут — трасса сместила центры собрания народа в селе и церковь оказалась на задворках интересов. Приезжают к ней бездетные пары, так как церковь Иоакима и Анны — покровителей семей. Как и множество церквей по всему союзу, она пережила различные времена, от склада до досугового центра, и только в девяностых вернулась к служению Богу. Обшарпанное, но монументальное строение ещё не скоро приобретет прежний вид. Рядом пешеходный переход и мы оказываемся на другом берегу трассы «Москва-Уфа». На том, где стоит Свято-Боголюбский монастырь.

За ним алое небо граничит со свинцовыми облаками и темной полосой леса на горизонте, за боголюбовским лугом. Внутри много схожего с монастырями, стоящими по всей Руси. Особым местом являются палаты Андрея Боголюбского. Монастырь стоит на легендарном для истории месте. Здесь Андрей Боголюбский отдыхал, когда вёз икону Божией Матери. Лошади встали и пришлось делать привал — тогда и было явление Божией Матери Андрею. Так появились монастырь и село. Здесь же Андрей и был убит в результате заговора. На месте кончины Андрея растёт калина. На ветках дерева в январе красными каплями раскиданы ягоды.

Боголюбский Собор — эпохальное сооружение. Насколько значима вера на земле, настолько и растут дома Божии. Владимирская Русь тесно связана с Богом и собор — тому подтверждение. Внутри тихо, лики святых и мучеников смотрят на прихожан. Обходя колонны, я выхватываю взглядом на лавках отдельных людей. Вот, в уголке прикорнула бабушка монахиня. Она уже старенькая и поза кажется вымученной, ломанной. Будто не в своём доме спит бабулька, а на холодном кресле в зале ожидания. Скоро она проснётся и пойдёт собирать огарки с кандила.

Перед иконами стоит молодая монахиня, она читает молитвы и неустанно смотрит в книгу. Я смотрю на неё и создаётся впечатление, что она каким-то образом ловит мой взгляд не отрываясь от писания. Монахиня улыбнулась.

За колонной, в тёмном углу сидит паренёк. Молодой, с жидкой бородкой. Видно — у него тяжелая умственная болезнь. Парень сидит неровно. Но не так, как старая монахиня в своём углу. Его неровность болезненная. И он смотрит в угол храма, наверное выискивая взглядом ту неосязаемую помощь, тот ответ на свои вопросы, которые привели его на эту скамью.

У стены, между двух лавочек на корточках сидит мужчина, здоровый, одет неброско, но аккуратно. Он опустил голову, зажал её руками и что-то шепчет себе под нос. В сумраке храма сложно разглядеть эмоции на лице. Но мне кажется там скорбь — кто знает (и нужно ли) какое событие его привело в этот угол между лавочками у стены?

В храме особое ощущение, которое развеивается только в одном углу, ярко освещенном. Где церковная лавка — там и шум бесполезный — состоящий из вопросов о стоимости книг, ремней, свечей. Шум этот тихий, не мешающий храму.

Вера, или религия, кто как воспринимает — это огромный титан, мощная стихия, соединяющая чувства и судьбы миллионов людей. Сплочающая народы и строящая города. Неважно, как ты понимаешь Бога — веришь ли ты в человека на небе или Бог есть любовь. Осязаем он или только внутри нас — он основа миропонимания. Что делать, если его не станет, в вопросах отношений и взаимопомощи? Будет дыра, которую человечество не готово заштопать законами и светскими правилами. Кстати, я скептик в вопросах религии, если что.

Мы с женой выходим из монастыря, продвигаясь вдоль стен по улице. На дорожках раздавленные ягоды калины, растущей вдоль тротуара. Они словно напоминают о событиях, рассказанных у палат Андрея Боголюбского. На углу монастыря встречаем двух женщин. Те стоят у домика, где подают помощь как нуждающимся, так и имущим. В Рождество женщины предлагают снять конфетку с ёлки и загадать желание, угощают чаем. Мороз крепчает и монастырский иван-чай как нельзя кстати. Благодарим и спускаемся вниз к железнодорожной станции, теперь оборудованной современным переходом через пути. Ещё несколько лет назад приходилось шагать по помосту прямо через рельсы.

На другой стороне станции разливаются реки Клязьма и Нерль. Конечно, разливаются они весной и летом, затапливая боголюбский луг и отрезая водой от всех церковь Покрова на Нерли. А сейчас здесь снежное поле, торговцы сувенирами, повешенными на ветках кустов и частный извоз мощностью в одну лошадиную силу с размещением в санях. Дорога к церкви протоптана и на конях добираются ради впечатления. Были годы, когда тропинка в снегу вполне проверяла на выживаемость бесчисленных путников.

Церковь Покрова на Нерли — выдающийся памятник православия. И не только выбранное место притягивает туристов к нему. Ведь и холма у воссоединения Нерли и Клязьмы не было — это стены-фундамент сооружения. Таким образом решился вопрос затопления церкви в весенний период. А место выбрано не просто так, чтобы фундамент строить — путь по воде в Боголюбов заканчивался как раз выросшей церковью, как бы встречающей путников и создающей ансамбль церквей и куполов. Так презентовали город в глубокие времена. Цепочки путников, от туристов до паломников к «плавающей» церкви не кончаются. Хотя внутри небольшое здание вряд ли поразит размахом и убранством. Серые, тесные стены и небольшой ансамбль икон. В случае с церковью Покрова на Нерли — важен не столько храм, сколько путь.

Некогда город Боголюбов, ставший селом, а сейчас и вовсе окраина Владимира (впечатление, а не фактический статус) это улочки с мешаниной старых зданий с пластмассовым лоском магазинов. Это сайдинг, увенчанный пожухлыми от времени изразцами. Это деревенские улочки с собачьим лаем, отражающемся от блестящих иномарок. Наша иномарка не блестит, она в грязи от многокилометрового перегона «Клин — Боголюбово», на ней мы уезжаем во Владимир — следующий этап путешествия.

Владимир вторит своему собрату Боголюбову в количестве пешеходных переходов. Застав рождественский вечер в столице Владимирской Руси, первое, на что мы обратили внимание, это незначительное количество легальных способов пересечь проезжую часть в исторической части города. Иногда приходилось идти далеко вперёд, или назад, в зависимости от того, где мелькал светофор. Надо отметить, что хаотичного движения по дорогам пешеходами это не провоцировало. Привыкли и мы, скорее ворчали и дивились столь неожиданному решению. Автомобилисты же наоборот, останавливались неохотно. Оно и понятно — необходимость остановки редкость и жутко нервирует, когда есть возможность проскочить.

На ночлег мы остановились в гостинице «Заря», впервые не забыв воспользоваться сервисом «Туристера» с кэшбеком. Удивительно, как так вышло, но «Заря» на части справочников числиться достопримечательностью. С советским убранством, тихая и уютная двухзвёздочная высокоэтажка расположилась на самом краю исторической части города. Напротив сверкает филармония им. Танеева, вглубь уходят спальные районы — отличное место накопить сил. Самым активным туристерам даже не стоит искать досуг на вечер — внизу гостиницы расположился пивной ресторан с антуражем Чехии. Похоже. На своём сайте, гостиница предлагает оставить машину на платной парковке за зданием. Однако, прямо перед «Зарёй» мы припарковали свой драккар на бесплатных гостевых местах. И в этой гавани без эксцессов он простоял сутки, пока мы наслаждались пешими прогулками.

Пешие прогулки выявили ещё одно интересное условие исторического центра — там практически нет продуктовых магазинов. Ни частных, ни сетей. Много антиквариата, немало сувениров и лавочек цифровой техники. Но если вам захочется купить батон с майонезом — следуйте курсом на окраины, пожалуйста. Воду или пряник легко найти, а вот серьёзный перекус исключительно в ресторанах. Наверное, это правильно — центр привлекательнее для прогулок и туристов, поэтому магазины бытовой направленности уходят на окраины, где туристов мало, а жителей много.

И очень приятное правило — отсутствие парковки на центральной — Большой московской — улице. Она и является главной прогулочной улицей. Центр свободный, динамичный, он всегда гуляет и сверкает, не утопая в нагромоздившихся болидах. Поэтому перегораживающий обслуживающий транспорт, машины работников, изредка снующие через тротуар внутрь дворов, нисколько не раздражают.

— Проезжай — улыбаясь пропускаешь газельку к магазину на Большой московской, ещё двадцать минут назад нервно лавируя между автохамами в районе студёной горы. Контраст тонущего в машинах большого города и просторного исторического центра укрепляет в мыслях, что решать в пользу пешехода пространство исторических центров городов необходимо. Подчеркну — там нет платных парковок, на центральной улице парковаться запрещено.

Вернёмся к студеной горе. Это западная окраина исторической части. Здесь и наша гостиница и заброшенное здание МЧС и авиамеханический колледж, чьё здание выполнено в виде палат и является архитектурным памятником. До революции в нём обучали ремеслу молодёжь всех сословий — там же, согласно, памятной доске обучался Белышев Александр, первый комиссар крейсера «Аврора» и участвовавший в штурме Зимнего. Колледж сохранил своё предназначение во время Советского Союза и до сих пор учит ремеслу. А напротив расположилась Церковь Архангела Михаила, рядом главный стадион города — «Торпедо». Особенность стадиона, расположение в яме и когда спускаешься к нему, то видно как заполняется чаша и флаги развиваются в ожидании поединка. В своё время я приезжал на этот стадион вслед за столичным ЦСКА. Тогда армейцы устроили форменные беспорядки и местные жители закидали камнями автобусы с болельщиками гостей. К сожалению, масштаб событий был велик и встреча местного Торпедо с ЦСКА вошла в историю города благодаря болельщикам, а не игре.

Символ города и одна из главных достопримечательностей Владимира — Золотые Ворота. Они и сейчас, когда правила жизни изменились за десять веков, величественно встречают путников в исторической части города. Муравьишками снуют вокруг ворот автомобили, кружа по своим делам. Туристы то и дело прерывают ход машин, перебираясь к воротам. От них начинается маршрут большинства путешественников, жаждущих узнать город. Зимой жизнь кипит чуть в стороне, на Козловом вале. Много веков это оборонительное сооружение испытывалось на прочность войсками княжеств (Ростовского, Рязанского), выдержало натиск войск Батыя, а теперь остатки наводнены детьми и взрослыми, обкатывающими стены на тюингах и сноубордах. Случись в наше время осада Батыем Владимира, никуда бы он не прошёл. Стены обкатаны до блеска. Разве только Батый догадается пустить солдат на деревянную лестницу на краю вала. Но там можно сформировать специальный отряд из детей, спускающих тюбинги под ноги осаждающим.

Перед валом отряды Батыя удобно расположатся на площади перед драмтеатром. Там есть возможность сфотографироваться с памятниками, заглянуть на горячий чай в театральное кафе или спуститься в музей хрусталя. Музей расположен в старообрядческой церкви Святой Троицы. Во Владимире даже магазин потянет на настоящий музей. Заодно и сувениров приобретут на свои монгольские холодильники.

И раз уж мы подразумеваем, что Батый подступил к стенам в наше время, то отмечу — солдатам католикам в армии осаждающих недалеко бегать в костел Девы Марии. Он сразу за драмтеатром. Католическое рождество давно прошло, и в храме было безлюдно, тихо лилась музыка, под крыльцом традиционный вертеп. Необычно, но очень красиво.

Для меня Владимир — город уютных улочек. И сложилось такое впечатление от прогулки по двум улицам — Большой Московской и Губернской, а также переулкам, соединяющим их. И если о Большой Московской я уже обмолвился, как она утопает в огнях магазинов, рождественских и новогодних украшений, пылает габаритами автомобилей и звучит музыкой из баров, ресторанов и магазинчиков, то Губернская — это совершенно иной коленкор.

Губернская улица сохранила в себе дух царской России. Сама улочка небольшая, уходит под крутым наклоном вниз. Вокруг домики с совсем неудобными современному человеку и от того диковинными парадными. Внутри спёртая атмосфера жилища, только теперь на дощатом полу развалы антиквариата и сувениров, а потрескавшаяся штукатурка на высоких стенах скрыта картинами и стендами с магнитами. Переулки богаты на украшения, исторические здания и такие милые изгибы к Большой Московской. В них, следующих мягким зигзагом, отблески большой улицы, и всё равно хочется потеряться. Остаться читать очередную памятную табличку или заснуть на лавочке рядом с кузнечной мастерской.

Говорят, что от объездной дороги, открывающей вид на южную окраину Владимира, разворачивается ошеломляющая панорама города. Точно не могу утверждать, эту объездную проезжал не раз, но всё время был занят дорогой. Зато вид с южной панорамы на окрестности Владимира берёт своим размахом. Город расположен на возвышенности, и один из спальных районов лежит под городом, протянувшим горящее щупальце трассы до жилого массива.

К простору мы вернёмся, когда дойдём до Успенского Собора. А пока нас с ним разъединяет глубокий ров, по дну которого мчатся машины в тот самой жилой массив. Через ров, с площадок Губернской улицы Собор выглядит величественно, подсвеченный и контрастный в кристальном морозном воздухе. Под вечер нашей прогулки начинает крепчать мороз. Скульптура вишни, музей истории, многочисленные туристы — все принимает резкие очертания в рождественском вечернем сумраке.

Старое название этого района — Шалопаевка, но я уверен, что все шалопаи убежали бы в кафе «Блинчики» греть свои задницы. В эту блинную заглянем и мы, отужинав там под закрытие.

Тесное помещение окажется идеальным для вечернего чая, а цены много лучше, ну например фаст-фудовых на Большой Московской. Пока в «Блинчиках» прячутся шалопаи, разгрузив рабочий вечер царским полицейским, мы с женой движемся к Соборной площади.

Наша прогулка приобретает характер эстафеты, где то и дело теплые магазины сувениров становятся местом для согревания после морозной прогулки.

И раз уж шалопаи с Шалопаевки греются, то честной люд гуляет вовсю — на Соборной площади космическое настроение. Огромная ёлка блестит огнями и устремлена вверх, рядом аттракционы. На улице сопли замерзают ещё на выходе из носа, а на одной из каруселей мужчина сидя в кресле крутится. Крутится один. В полной тишине. Я даже не представляю, какие чувства он мог испытывать, но подразумеваю что отчаяние и восторг, замешанные на желании, чтобы карусель остановилась. Рядом памятник 850-летия Владимиру словно в унисон к кружащемуся мужчине грустит. Грустит, потому что скрыт под снеговой шапкой и кажется, что он заснул. Невероятно как так может быть — карусель и памятник в темноте и словно в тиши, а рядом за огненной ёлкой идет праздник, где мотивы народных песен миксуют с современными направлениями. Танцуют и пляшут все — от артистов до детей у сцены. Вокруг Соборной площади украшенные здания образуют ансамбль огней. Темные углы здания Городской думы, губернских Присутственных мест подсвечены темно-синими огнями, а стоящий напротив Собора банк и здание художественной школы светлые и яркие.

Разогревшись в толпе гуляющих, уходим к одному из самых величественных мест города — Успенскому Собору. Его не видно в темном небе за часовней Богоматери, он вроде скрыт за ней. В Рождество муравьиной цепочкой поднимаются к приделу люди, оставляя ярморочную радость за спинами. Воздух быстро скудеет на звуки и вокруг остаётся та невидимая атмосфера благоговения перед Богом вокруг храма. Внутри Собора людно — непонятно идёт служение или сейчас речи от церковных чинов. Поэтому величественный Собор не произвёл на меня того впечатления, которое я получил в Боголюбово.

Выходим. На улице мороз не стесняясь щиплет нос и щёки, сдаваться мы не собираемся, но на утро оставляем знакомство с памятником Князю Владимиру и качелям на самом краю холма. Под ними резкий обрыв и река Клязьма, а ещё дальше всё тот же жилой массив. Прямо под боком Собора залит каток, забивающийся молодежью, бесстрашно игнорирующей цепкий морозец.

Отмечу, что лучший друг туристера — это погода. Помню, как в Карелии мы за день пожили в ясный мороз, когда полночи пялились на звёздное небо, на следующий день нас засыпало снегом и мы гуляли в метель, а следующим днём ничего кроме дождя и бесконечных ручьёв не было. Ни намёка на снежинку.

Вот и во Владимире также. Кристальный морозный вечер на утро сменился снегопадом. Золотые ворота, ещё вчера смотревшие на нас громадой и величеством, теперь напоминали седого старца. Ведь впечатления и эмоции так сильно зависят от всего, что происходит вокруг. Так случилось с качелями. Ещё вчера мы решили не морозиться и оставить покатушки над бездной назавтра, а уже сегодня приходиться качаться в мягкую белесую стену и не видно не то, чтобы жилого массива — даже края к реке Клязьма не видать. Белая круговерть, наступающая мощью.

Однако покатались. Последней прогулкой в эти выходные стал путь на восточную окраину исторической части города к Богородице-Рождественскому монастырю. По пути к нему мы неизменно отмечали как классно, когда вокруг исторические здания и вместо привычного серого бетона плоских многоэтажек стоят барельефы и каждое первое крыльцо — произведение искусства. Там же мы отметили эволюцию прицерковных попрошаек. Каждый путешествующий по России с ними знаком. Они сидят у входа в храм и просят милостыню. Правило это пошло из дремучих времён, когда храмы объединяли народ и каждый искал спасения по желанию. Нуждающиеся были нуждающимися. Сейчас мир попрошаек изменился, их посты у церквей способность разнообразить свой бездомно-алкогольный мир. Расчёт таких людей в духе акул с Уолл-стрит — они чётко понимают, что прикоснувшись с духовным миром, человек теряет мирскую защиту, очеловечивается и легче помогает ближнему. А значит место хлебное.

Владимир, как и все старинные города, разменявшие под тысячу лет, не является хранителем духовных мест — он сам одно большое духовное место. И люди это чувствуют, раскрываясь в своей ориентации внутри общества. И попрошайки эволюционировали. К нам по дороге подошли несколько раз вполне приличные мужчины и спросили денег, уповая на испытания Божии. Сколько сможем. И все они были в дороге к храму, но вокруг монастыря.

А сам монастырь нам не запомнился. Оказалось, что там нельзя фотографировать, но внутри одно из зданий арендует городское ведомство имущественных отношений. Монастырь тихий и белый.

Последним, о чём хочется написать — ярмарка на Соборной площади. На ней мы были в морозный вечер, когда дядька морозился на карусели. Она, ярмарка, оказалась настоящей. Так повелось, что очень часто под рождественскую ярмарку маскируют очередной базар с дешёвой треской в белых чанах, белорусским трикотажем и труселями от производителя. А здесь нет. Здесь пахнет чаем с имбирём, на краю ярмарки — шашлык, в, а центре пряники и палатки с народными мастерами. Из Питера приехали с фарфором ручной работы такого качества, что фотографировали как экспонаты. Варежки с русским узором и традиционные игрушки — замечательное место под ёлкой!

Владимирская Русь — уникальное место, окруженное традицией, историческими битвами и священными местами. Улочки Владимирской Руси — живая история, не антураж, но атмосфера. И в то же время Владимир современный город. Это ломовейшее сочетание!

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Отзывы об отелях, Самостоятельные путешествия, Событийный туризм