Время цвести

Заехали к ней домой сгрузить продукты и забрать собак: Лизкиного Боно и соседскую Джин. Еще 7 минут от дома до заповедника и мы отправились в путь.

Заповедник «Нахаль Мэарот».

Немного расскажу чем интересен заповедник как таковой. Он еще носит название: «Заповедник эволюции человека». О пещерах было известно с конца позапрошлого века. Во времена британского мандата стоял вопрос об их сохранности, т. к. с западного склона горы Кармель, где пещеры находятся, планировалась добыча известняка для Хайфского порта. В 1927 году туда была направлена археологическая экспедиция Дороти Гаррот, которая обнаружила множество скелетов 5-ти разных культурных эпох среднего и верхнего палеолита: ашёльской (500–200 тыс. лет назад), мугарийской (150–100 т.лет), мустьерской (100–40 т.лет) и натуфийской (40–12 т.лет).

В общем за 90 лет раскопок в пещерах: Танур, Гамаль, Нахаль и Гди нарыли много всего интересного. Но для меня самым интересным было то, что в культурном слое мустье в соседних пещерах были найдены скелеты, как хомо сапиенса, так и женщины неандертальца, обитавших в одно и то же время, что ранее считалось не возможным.

Помимо останков людей и ланей, на которых они охотились, найдены кости верблюда, что еще куда ни шло, учитывая место расположения, но так же гиппопотама и носорога! Какая богатая была фауна в те времена в этих краях!

В пещере Гамаль воссоздан макет стоянки древнего Хомо сапиенса. С 2012 года эти пещеры объект ЮНЕСКО.

Но…перед тем, как мы вылезли у входа в пещерный заповедник, туда запустили 2 автобуса современных сапиенсов-подростков и гватл стоял такой, что не слышно было…ничего слышно не было. Поэтому плюнули мы на пещеры, а учитывая собак, туда залезть смогла бы только я, а Лизке бы пришлось ждать внизу, то мы просто пошли гулять.

В заповеднике, на 54 га площади 4 круговых маршрута: черный на час, синий на 2.5 часа, зеленый и красный рассчитаны на 5 часов. Мы выбрали синий, который начинался от ворот и шел по высохшему руслу ручья, фигурирующего в названии места.

Гигантскими головами сахара сырца у начала тропы возвышались известняковые холмы, которые язык не поворачивался назвать горами. Ручей из высохшего, старанием ночного дождя превращенный в реальный, занимал всю тропу. По правой стороне заполошно квакали лягушки, которых до сего дня в Израиле я не слышала, не говоря про то, чтобы видеть.

Собаками я была принята в стаю. Молодая, годовалая Джин шла, вернее бежала впереди, все-время возвращаясь и проверяя все ли на месте. Потом топала Лизка, за ней старичок Боно, мальчику больше 16 лет, но службу замыкающего он нес отлично, останавливаясь и дожидаясь меня с фотоаппаратом.

Незатейливое небо наших скромных палеолитских и библейских страстей полностью освободилось от пелены и облаков, а неприкрытое ими солнце ярко и явственно заявило о своих правах. Сначала я сняла ветровку, потом свитер и осталась в майке. Кто бы мог подумать, что так распогодится. Было, на минуточку, 22 февраля.

Через какое-то время обратила внимание, что стало значительно тяжелее идти. И кинув взгляд на ботинки, поняла, что на каждом из них висит минимум по пол-кило налипшей глины. Обчищать и обскребать подошвы не было никакого смысла, так как она вновь приставала на то же самое место. Хорошо, что тропа стала уходить вверх. Стало суше, больше травы и земля отвалилась сама собой.

И тут началось разнотравье. Было ощущение что прошел хорошо эстетически образованный сеятель.

Тут он бросил горсть розовых цветков, там голубоватых, чуть в отдалении белых. И неожиданно, соревнуясь с уже отцветающими каланиёт, как редкие рубиновые камни, стали появляться дикие тюльпаны.

Они не стелились сплошным ковром, но с заточенными белыми остриями оконечностей карминных лепестков, похожие на кончик лисьего хвоста цветы, аленькой мечтой Настеньки вспыхивали то тут, то там.

Мы шли одни. Было тихо, как может быть тихо в лесу, где то сходятся, то расходятся соседние птичье оркестры. Шумят реликтовые сосны, выстлавшие длинными иглами и прошлогодними шишками раскрошенные камни тропы, что когда-то были частью скал. И внезапно, в устоявшуюся мелодию вдруг в вышине врывался посвирк нездешней, одинокой, бродячей птички.

Джин, как возвратно поступательный челнок, не знала покоя и сколько она пробежала за этот день я ума не приложу,

но собакам надо было уже попить и поесть, да и нам с ними за компанию, поэтому найдя менее, а скорее более сухой каменный карниз, расселись на нем, разложив нехитрую экологически чистую, вегетарианскую снедь.

И разомлев на солнце, лениво перекидываясь фразами и счищая шкурку с яблок для собак, которые как оказалось очень их любят, мы просидели около получаса, а может и чуть больше. И это было точно из серии: «счастливые часов не замечают».

Но надо было идти дальше и отработать 2 с половиной часа синей тропы. Полдень получался знойкий, сквозной, пестро-солнечный. Бездонное, неподвижное небо, замершее в жарком бездонном обмороке, оперлось всей тяжестью на вершины сосен.

Где-то на развилке, где синяя тропа переходит в красную, Лизка спросила, что будем делать: пойдем дальше по лесу, или разнообразим день прогулкой возле моря, по заповеднику «Хоф ха Боним», про который я уже писала. И было решено двинуть к выходу.

В какой-то момент показалось, что море, заполненное рыбьими косяками, внезапно подошло к подножью горы. На солнце плескалось и переливалось что-то серебристое, живое и трепетное.

Оказалось, что этот слюдяной блеск принадлежит множеству банановых теплиц. Не то чтобы я их не видела раньше, но точка обзора была снизу и в прорехи между тканью, а сейчас с высоты картинка была совершенно сюрреалистической. Даже Джин замерла, разглядывая это блескучее море.

И уже до выхода совсем чуть-чуть. Дорожка, по обочинам присыпанная желтыми горстями сурепки, выведшая нас к стоянке машин.

Опять заехали к Лизке. Сбросили рюкзаки. Выпили мятного чая. Передохнули и снова в путь. Немного прошлись по её деревне. От Хайфы ехать минут 15–20, а пастораль в чистом виде. Собаки валяются. Лимоны перезревают.

Кактусы плодоносят.

Но самое интересное, на что обратила внимание — это были фундаменты некоторых домов. Они были теми, теми старыми стенами, которые остались от крестоносцев. Серые, могучие камни. Наверное, в этом самый ошеломляющий эффект обетованной сей земли. Тут ходили, жили, ЖИЛИ наяву те, чьими ликами расписаны божьи дома по всему миру. И на эти реальные напоминания натыкаешься через два шага на третий.

Февральский пейзаж заповедника «Хоф ха Боним» отличался от сентябрьского разительно. Дожди налили объемные поймы, на поверхности которых резвились водоплавающие и чайки (интересно, а чайки тоже водоплавающие?).

Около изрезанного бухтами берега воздух сразу обдал запахом йода и соли, а под ногами, раскрошенными черепками, захрустели ракушки.

На них, ничего не подстелив, а лишь подложив под голову портфель лежал в нирване китаец.

Закатное солнце удлиняло тени. И так здесь было и сто, и тысячу и сотни тысяч лет назад.

А Джин в неуемной своей жажде жизни нашла чью-то дохлую тушку и с упоительным остервенением обтерлась об неё с ног до головы, пока мы не оттащили её от этого омерзительного занятия, ну с нашей точки зрения омерзительного.

К пяти устали все. Боно еле плелся между нами. Мы уже тоже разомлели. Я еще фотографировала, а Лизка уже сидела на камне, лениво отгоняя комаров.

Лишь солнце педантично заканчивало свою на этот день работу, да Джин пролетела опять туда и обратно, в только ей понятном полете.

Когда мы бродили с Лизкой по заповеднику «Нахаль Мэарот», среди всего этого благоухания и цветения, то уже тогда знала, что приберегу этот рассказ к 8-му марта. Уж очень было хорошо и ярко и обидно не поделиться такой красотой, особенно с вами, дорогие мои подружки. Но почесав репку, подумала, что маловато будет одного заповедника для рассказа. Поэтому через неделю мы с мужем решили проехаться до другого заказника, который расположен рядом с городом Кирьят-Бялик, которого в списке «Туристера» нет, поэтому я его приписала временно к городу Кирьят Ям, что в принципе, не далеко. (А что у нас далеко?)(За ночь Кирьят-Бялик добавили в карту сайта!)

Заповедник Эйн Афек.

Это был наш первый заповедник до которого мы в Израиле доехали. Т. к. от Хайфы по пустому шоссе минут 20, то были мы там в разное время года раза три или четыре. Но давно уже не были. И насколько я была поражена, скорее неприятно, что к самой границе этого островка тишины и пасторали, вплотную придвинулась грандиозная стройка, со всеми сопутствующими ей атрибутами: пылью, машинами и строительным балаганом. Даже соседнее кладбище, расположенное так же забор к забору с Эйн Афеком, но через дорогу от «события», выглядело сиротливо и потерянно. Вообще хорош будет видок из окон этого микрорайона!

Но как только въехали на гравийную дорогу, то оказались среди ярчайшей зелени, высокой зеленой, еще не выгоревшей на солнце травы и разливанного моря турнепса, который мне несказанно мил, уж не знаю почему.

Вообще, даже странно, что Израиль, в основном, интересен своей библейской наполненностью. А тут столько всего интересного помимо этого. А какое разнообразие ландшафтов: от лесов и средиземноморской вечнозелености, до пустынь и снега в соответствующий период на горе Хермон.

Вот и Эйн Афек был известен еще в бронзовый и железный века. В книге Иисуса Навина он упомянут, как библейский город Афек, принадлежащий колену Асирову. Тут были и древние греки, и римляне, и естественно крестоносцы, от которых осталась небольшая крепость, с расположенной на нижнем этаже мельницей, и остатки их же крепостной стены.

А сейчас это биосферный заповедник площадью 66,6 га. Вот если ехать от первого — «Нахаль Мэарот» до второго — «Эйн Афек», то потратишь максимум час времени. А то и меньше, если через тоннель, прорытый под горой Кармель. А насколько разнится ландшафт даже при таком небольшом расстоянии. Там горы и леса. Тут болотца, родники, проточные прудики, которые питаются подземными источниками.

Но если честно, то в «Эйн Афек» я езжу ради сомов. Ну да. Ради рыб. И когда я в этот раз увидела знакомую тень практически на поверхности пруда, то тут же заорала мужу:

— Смотри, смотри, плывет!

— Ага, Несси плывет! А то ты не знаешь, что они тут плавают,- флегматично ответил муж.

Я заржала и веселилась еще минут несколько, пока уже мне на ухо не заорал израильский ребенок с приблизительно такой же фразой, как и моя. И тут я поняла какую ошибку мы совершили! Сегодня была первая половина пятницы, выходной и каникулы у детей на праздник Пурим. Гулять по природе в окружении огромных семей, в каждой от 3 детей и больше — удовольствие ниже среднего. А для некоторых просто пытка (пальцем не показываем). Поэтому перемещались мы короткими перебежками в перерывах между проходов отдельных семейств. К счастью, время завалилось за полдень и большая часть их уже покинуло этот обетованный оазис.

Скажите красиво! Просто все как я люблю. Отдельно стоящие огромные деревья. Озерца. И ветер, желтыми волнами раскидывающий солнечные соцветия сурепки. На дальнем плане, куда тропы не шли, но предупреждающие таблички, как и заборы, стояли, паслись буйволы.

А еще дальше за ними закручивали огромные торнадо стаи коршунов.

— Да это вороны, — сказала я мужу. И лишь проследив путь этой не самой яркой и грациозной птицы поняла, что была не права. Коршуны парили, ловя восходящие потоки, тогда, как хорошо знакомая нам всем серо-черная птица, крылами машет и весьма интенсивно.

В заповеднике есть парочка смотровых. Ну не так чтобы бог весть что, но как не крути, а вид даже с небольшой горушки — это не из-под неё.

Можете сказать, что довольно однообразен пейзажик. И будете правы, но не совсем. Во-первых, не только коршунами и воронами едиными живо воздушное пространство над желтыми цветочками. Еще пролетают попугаи, и не какие-нибудь волнистые, а самые что ни на есть крупненькие и горластенькие.

А потом вы забыли зачем я сюда езжу. Сомы! Пошли кормить сомов!

Для прогулки над мутным прудом, где сомы плавают по одиночке и большими косяками, проложены мостки.

Сом — рыба по местным понятиям не кошерная. Никто её не ловит и саму по себе, и потому что нельзя. Заповедник! И хоть где-то я видела табличку, что рыб кормить запрещено, но зря я что-ли половину залежалой халы из дома везла. Надо скормить.

Сом наполовину слеп, хотя глазки у него и есть. Но главными органами осязания-обоняния и вмиресуществования для него являются отростки у рта. Выглядит это несколько неприятно и даже пугающе. Напоминает что-то инопланетное с щупальцами, которые хотят вас схватить и в хищную пасть затянуть. Пасть у сомов, не смотря не на самый яркий окрас тушки, ярко красная. И уж не знаю для чего этот им, если учесть их подслеповатость. А хлеб они ели так.

Вот все что я вам до этого момента показала, отчетливо отложилось в памяти с прошлых визитов. А вот двух озерцов с ярко-бирюзовой водой я не помню совсем.

То-ли в них поменялся состав воды, то-ли еще что, но такие сияющие и искрящиеся они еще больше добавили живости и так не скучному пейзажу.

Наверное, моя догадка по-поводу смена состава воды имеет под собой остнование, т. к. и таких миленьких, но не менее прожорливых чем сомы рыбешек ранее я в «Эйн Афек» не припомню.

На оставшиеся от кормления сомов крошки они просто выпрыгивали из воды, отталкивая ближнего от нежданно свалившейся с неба «манны».

Думаю на такой веселенькой, изумрудной нотке я на сегодня и закончу. Хотя погодите, еще же надо дойти до мини-крепости крестоносцев. Раньше, когда я еще была неискушена в поездках и древних постройках, крепостях, рвах и замках, это скромное зданьице казалось мне чем-то «вау»! Но по истечении времени от «вау» осталось только эхо от протяжного «у». Но согласитесь, что строеньице, которому 8 веков, пейзаж по любому не испортит, не смотря на современные, так плохо вписывающиеся в его интерьер заплатки.

В прудике у мельницы-замки резвилась блестящая выдра, то ныряя, то выныривая. Мимо нас проплыла половина арабской деревни. Женщины в темных одеждах до пола, напоминали конусы с основаниями разного диаметра. Мужчины были одеты цивильно. Когда же я забралась в дебри овсового поля,

то внезапно вздрогнула от чего-то для меня странного в движении пары арабских мужчин. Нет, ничего такого. Они просто бухнулись на колени, расставив их на ширине плеч и отклячив попы, стали молиться. Мои познания в вопросах исправления мусульманской веры находятся рядом с нулевой отметкой, но разве намаз совершается не в предзакатное время? А в 14–30 по-полудни они что делали?

Ну да Бог, их Бог с ними! А день, ослабевний от своего яркого восторга, устал. Устало небо. Выцветшими, чуть белесыми ирисами затянуло его ультрамариновую глубину.

И я подустала. Вообще-то в этот день я успела еще и поработать.

Да и в 15–00 заповедник закрывался. (Вход для взрослых, как в заповедник «Эйн Афек», так и в «Нахаль Мэарот» 22 шекеля со взрослого. 11 с ребенка. Добраться можно только на машине.)

***

Целый день вчера, прийдя с работы, почти не пивши-не евши, писала этот рассказ. Очень мне хотелось успеть до 8 марта поделиться теми яркими, брызжущими красками днями с вами, дорогие друзья. И конечно, и особенно, с вами, дорогие мои подружки! Пусть в жизни будут такие (и много) яркие дни, такие яркие весна, такие яркие праздники. С весной вас — девочки!

Теги: Самостоятельные путешествия