Два объекта Всемирного наследия, с кардинально противоположным эмоциональным настроем, в непосредственной близости от самого туристического города страны. Два дня, две однодневные вылазки налегке.
Подлая польская зима подкинула очередной сюрприз — на смену круглосуточному мокрому снегу пришла солнечная и крайне морозная погода. На такое снижение температуры мы совершенно не рассчитывали. И если в подземельях Велички тихо да тепло, то отсутствие отопления в доброй половине зданий лагеря Аушвиц стало неприятным сюрпризом.
А спасительную фляжку с Зубровкой пришлось сдать в камеру хранения. Да, я знал, что на территорию не пускают большие рюкзаки, но чтобы полупустой 18-литровик… А это, помимо прочего, и повторный простой в огромной очереди на ледяном ветру.
Ввиду погодных аномалий, посмотрели только лагерь Аушвиц-1. Деревянный второй смотреть не поехали несмотря даже на часто бегающие шаттлы, всё-таки подобные объекты лучше оставлять на лето.
Посещение бывших концлагерей бесплатное (не считая 3 злотых за камеру хранения). На выходе возле информационного центра — единственное (зимой) открытое кафе столовского типа с непривычно высоким ценником — тут ребята явно погорячились. Летом открываются многочисленные ларёчки с закусками.
Если идти без экскурсии, организованного маршрута по сути нет — ходи, где не запрещено. Некоторой упорядоченности движению добавляют редкие указатели. Но, поскольку экскурсионные группы велики и запросто занимают сразу пару этажей крупных бараков, логичнее идти за ними, отставая на одно здание. Потому все идут более-менее единым маршрутом, одиночки за экскурсионниками.
Исключение составляют национальные группы, преимущественно израильские — у тех индпрограмма с долгими остановками в отдельных национальных мемориальных бараках и у отдельных объектов.
Единственное место, что невозможно снять без туристов — те самые ворота. Хотелось бы написать нечто пафосное вроде «…проходишь под стальной аркой, и мир вокруг меняется, затихают звуки, теряются краски…» — но нет. Ворота находятся уже на территории концлагеря, а от них начинаются самые фотогеничные участки.
Аушвиц сегодня — отлично организованный музей, и впечатления от его посещения целиком зависят от воображения и эмпатии посетителя. За исключением крематория, о котором — в конце, лагерь не производит впечатления гнетущего места. Он необычен, подробен, превосходно сохранён. Был удивлён, что посещение очень понравилось старшему, думал, в силу возраста пока не проникнется.
На каждом из доступных к посещению бараков — таблички с подробным описанием объекта. Такие же информационные стенды сопровождают и залы экспозиций. На русском, вроде бы, информации не было.
Зимой отапливается лишь часть бараков. По странному совпадению, холоднее всего в зданиях, плотно завешенных интересными фотографиями и документами, где хочется не бегать трусцой, а внимательно вчитываться. К сожалению, по причине отсутствия адекватной одежды, приличную часть экспозиции проскочили.
Про ужасы лагерей смерти мы знаем со школьных уроков. Меня же субъективно интересует быт лагеря, причём как заключённых, так и охраны, и обслуживающего персонала.
Освежив в памяти многочисленные исторические свидетельства, присматривался к мелочам — вот через эту ледяную щель в окошке как-то умудрялись передавать записки, вышитые нитками на мешковине. А вот в этом открытом со всех сторон углу — прокопать тоннель под двумя рядами колючки под напряжением и не попасться охране с собаками… А девочки со старых снимков прошли через годы лагеря, выжили и написали все эти истории для потомков.
Граница между лагерной жизнью и конвейером смерти — барак с витринами, забитыми личными вещами заключённых. Надо сказать, вблизи производят впечатление, сильно отличное от фото. И это несмотря на небольшой, по общей массе изъятого добра, процент сваленных в многотонные кучи чемоданов, очков, обуви, тарелок.
Посетители проходят ежедневный маршрут заключённых, от ворот, через которые выводили на ежедневные работы, мимо площади построения с комендантской будкой и виселицами, по жилым баракам.
Одно из самых сильных мест — барак, стены которого завешены чёрными щитами с мелкими фото убитых узников. Одна стена — мужская, противоположная — женская. Почти без подсветки, но худые лица с огромными глазами высвечиваются и задерживают взгляд.
На втором этаже этого барака — выставка картин в слегка ироничном, скорее армейском стиле. Быт лагеря глазами заключённого, и по содержанию картин очевидно — заключённого, пережившего все прелести Аушвица — отбирание личных вещей, избиение дубинками, морозные ночи в переполненных грязных бараках, нечеловеческие условия труда на стройке расширяющегося лагеря.
Крайние участки лагеря для рядовых заключённых были местом, куда лучше не попадать. С одного фланга — больница, где не брезговали ставить медицинские опыты, и комендатура.
Что удивило — именно в подвале комендатуры испытывали новые виды отравляющих газов. Я бы, как минимум, побоялся работать в одном здании с не самыми совершенными газовыми камерами, в которые то и дело подавалась малоизученная дрянь. Печально известный «Циклон-Б» впервые был опробован именно здесь.
Здесь же, на первом этаже — комнаты для подготовки к расстрелу. Мужские и женские помывочные. В женских — отдельное небольшое пространство для полной острижки волос.
Раздетых догола, помытых и обритых ставили к расстрельной стене. Стену после освобождения лагеря снесли до основания, и сегодня на её месте — почти точная копия, но без пулевых выщербин.
Здание слева — женский барак. На время расстрелов окна в нём закрывались снаружи, хотя, разумеется, заключённые слышали всё, происходящее на улице.
В последний год работы лагеря последний путь большинства заключённых проходил от комендатуры, по главной улице, в противоположный край. Повторяя этот маршрут между краснокирпичных зданий в тихий морозный день, невольно думаешь — каким же пронзительно красивым может быть одно из самых страшных мест на планете, если убрать из него ужасы человеческой истории.
Невзрачный холм с приземлённой трубой — крематорий. Тот самый конвейер смерти, порой работавший круглые сутки. Совокупная численность зондеркоманд обоих лагерей на пике активности четырёх крематориев превышала тысячу человек.
Сохранившийся крематорий Аушвица-1 изначально строился с целью сжигания тел заключённых, умерших своей смертью, либо расстрелянных (повешенных). После успешных испытаний «Циклона-Б» морг крематория спешно переоборудовали в газовую камеру. С виду зал большой, но в него помещалось не более 300 человек за раз. А вот во втором и третьем лагерях вместимость специально построенных газовых камер достигала 2 000 человек.
Оставленный незатёртым кусочек стены, исцарапанный умирающими от удушья, от пола до потолка.
Соседний зал с прокопчёным потолком — сам крематорий.
Печи небольшие, но из-за крайней истощённости узников в одну загрузку закладывали по 2–3 тела. В сутки этот небольшой по меркам Аушвица крематорий сжигал до 350 тел. Ещё столько же могли утилизировать на заднем дворе, за оградой лагеря, если погода позволяла выкопать достаточно глубокие ямы для костров.
Казалось бы, впечатлений от посещения Освенцима должно хватить на недельку переваривания. Но нет, у нас же ускоренный темп погружения в туристическую Польшу, и уже следующим утром, невзирая на ещё более окрепший мороз, погружаемся в тёплое брюшко синего автобуса и двигаемся в противоположном направлении. Нас ждёт очередной объект всемирного наследия, соляные шахты Велички.
У билетных касс — наконец-то — толпа русскоговорящих туристов, преимущественно украинцев. А, значит, будет экскурсия на русском и дети хотя бы что-то запомнят.
Гид, бодренький дедушка, третий десяток лет работающий в шахте, с прибаутками на вполне понятном русском повёл по деревянным ступеням на сотню метров вниз. Учитывая, что каждый пролёт лестницы занимал то ли шесть, то ли семь ступенек, накрутили за десять минут спуска против часовой до головокружения.
После сильнейшего затопления в 1980-х году выработка в шахтах окончательно остановилась. Но в качестве туристического объекта Величка работает аж с 15 (!) века. И как работает — с факелами, помостами для дам и полноценным оркестром для именитых особ!
Для сохранения уникальных соляных скульптур была разработана сложнейшая система отвода воды и осушения воздуха. Климат в пещерах постоянный, комфортные +15 градусов и вполне комнатная влажность. Промёрзшая фототехника долго капризничает, оттаивая.
Скульптурные композиции стали появляться в шахте с первой волной лошадизации механизации, когда приводы подъёмных механизмов, выволакивающих на поверхность полутонные колонны соляной породы, переделали с ручной тяги на конную. Произошло это в начале 17 века.
Слегка освободившиеся шахтёры в часы досуга стали заниматься творчеством.
Но банальные «Тu był Мikołaj» или «Jakub głupiec» в качестве долгоиграющего памятника не прокатывали — стенки штреков быстро зарастали соляными кристаллами. Творчество перешло в монументальную плоскость.
А здесь будет неожиданное сравнение с Освенцимом. По тяжести до внедрения первых средств механизации работа горняков была ничуть не проще каторжного труда заключённых концлагеря. Другой вопрос, что трудились горняки добровольно и за весьма неплохие барыши — первые пенсии на территории современной Польши появились именно в горняцких артелях.
В нижних уровнях шахты есть сохранившийся участок старой горняцкой тропы. Так вот, даже в современных горных кроссовках и при современной низкой влажности я не смог по ней подняться и на пару метров — банально съехал вниз по солёной грязи. А люди проделывали ежедневно сотни метров пути по вертикали и с грузом!
Шахты Велички открыты для экстремалов — в них установлено несколько действующих рекордов из книги Гиннесса, в числе которых — подземный сёрфинг на искусственной волне и подъём под землёй на воздушном шаре!
Небольшой участок системы водоотведения. Выглядит древним, но это всего лишь пара десятилетий воздействия соли.
В пещере есть залы со светомузыкальными композициями, для детей. Впрочем, младший от полуторачасовой экскурсии подутомился и под конец вырубился. Мне не впервой таскать спящих детей по пещерам — в прошлом году так же была пройдена Кунгурская ледяная, но удовольствия в этом мало.
Апофеоз экскурсионной программы — роскошная часовня Святой Кинги. Относительно новая, конца 19 века, и до сих пор достариваемая — так, несколько лет назад в ней появилась скульптура Иоанна Павла II
Соляные фрески выполнены профессиональным скульптором, который ради завершения сложных сюжетов даже уезжал доучиваться мастерству в Италию.
А завершавший оформление зала скульптор до сих пор жив и уже более тридцати лет украшает пещеры новыми работами, не забывая подчищать произведения предшественников от соляного налёта.
Самые редкие соляные кристаллы исключительной прозрачности шли на создание люстр. Освещение подобрано в тон старинному, свечному.
Выход из шахт к лифтам проходит на максимальной глубине, 130 метров. Здесь расположена цепочка озёр разной степени солёности и прозрачности. В некоторых обитают слепые рыбы и уникальные пещерные рачки.
Именно на этом озерце глубиной до девяти метров и был поставлен рекорд книги Гиннесса по сёрфингу.
Впечатляющие конструкции из вековых деревьев поднимаются на тридцатиметровую высоту. А ведь туристы не видят и десятой доли всех шахт! Под ногами остаётся до пяти подземных этажей и десятки километров лабиринтов спрятаны от любопытных глаз.
Для желающих прочувствовать сложность пещер существуют экускурсии с посещением необлагороженного штрека.
Когда-то на подземном озере катали на плотах. Пока группа польских солдат при прохождении узкого тоннеля не перевернула плотик и не устроила подводную давку с массовым потоплением.
А наше совсем не экстремальное посещение закончилось в подземном ресторане. Роскошный зал, по-польски добротное питание столовской организации, свежее разливное пиво и большой выбор интересных местных ликёров. Разогрели кровь перед забегом до автобуса на ледяном ветру.
Теги:
Самостоятельные путешествия, Отдых с детьми
