Спасо-Преображенский монастырь — находится в начале исторической части города. Московская улица, по которой мы въехали в город, заканчивается вместе с современной частью города на мосту через Которосль, а за мостом сразу начинается исторический центр и большая круглая Богоявленская площадь. На ней стоит памятник Ярославу Мудрому, который держит в раскрытой ладони миниатюрный Ярославль, а напротив него арочный вход в монастырь.
Сразу на входе справа находится касса, где продаются план монастыря и билеты на все экспозиции. У нас лимит времени, поэтому можем позволить себе только два посещения. Я выбираю: Преображенский собор и выставку «Слово о полку Игореве». Колокольня на реставрации, поэтому посмотреть на Ярославль с птичьего полёта нам придётся отложить до следующего (надеюсь на это) раза.
Монастырь не похож на действующий (хотя вполне вероятно, что я ошибаюсь), потому что монахов мы не видели вообще, а только огромное количество всевозможных разноязычных туристов, от японцев и американцев в ковбойских шляпах, до жителей из всех уголков нашей необъятной страны. Возможно, такое ощущение появилось из-за того, что монастырский дух несколько подавлен туристическим ажиотажем. На территории монастыря находится Историко-Архивный и Художественный музей, медведица Маша в вольере, сувенирные ряды и даже кафе. Трудно здесь монахам отвлечься от всего земного, слишком суетно тут.
Интересно, что Преображенский собор, древний стройный красавец, тесно соседствует (стена к стене) с церковью Ярославских чудотворцев, которая выстроена чересчур в классическо-театральном стиле. На её высоких ступеньках, у подножия частых античных белых колонн, почему-то хочется спросить лишний билетик, а не настраиваться на духовное. Может быть, по этой причине мы и не зашли внутрь? По-моему, даже мысли не возникло сассоциировать это здание с церковью. А ведь история посвящения этой церкви ярославским князьям Фёдору Чёрному и его сыновьям Константину и Давиду очень интересна.
Федор Чёрный, князь Ярославля, очень нестандартная личность, начиная с «фамилии». Чёрный — значит не цвет, а Чермной, т. е. Красный, Прекрасный. Так вот крайне бедный, но крайне красивый, в шестом колене потомок Мономахов, князь Федор из Смоленска, женится на дочери ярославского князя — Марии, продолжательнице рода Всеволода Большое Гнездо. Удачный брак, надо отметить. Князь-отец отдаёт Ярославль в приданое за своей дочерью (пример, небывалый прежде) и Смоленский князёк становится Ярославским князем. У четы рождается сын — Михаил. Но это время полного подчинения Руси Золотой Орде — конец 13 века. Чтобы править в городе, надо получить ярлык/«разрешение» в ханской ставке. Князь поехал в Орду, и там его стать сразу же бросилась в глаза одной из русских жён хана, которая тут же прокрутила в голове вариант выдачи своей дочери замуж за такого красавчика. Жена и сын, говорите, остались в Ярославле — какие мелочи! Вскоре ярославская жена как-то удачно быстро покидает этот мир, через какое-то время к ней присоединяется и маленький князь. В общем, преград нет — ярославской княгиней и женой Фёдора становится раскосая ханская дочь, монгольская царевна Юлдуз из рода Чингизидов, крещеная Анной.
«Не передавивши пчёл, мёду не есть», — так говаривали в старину. Рождаются два сына («результаты русско-татарской метисации» — как сказал бы Л.Гумилёв) — Давид и Константин. Результатом всех этих зигзагов судьбы является то, что Ярославль (как и родной князю Смоленск) находились в отличие от прочих русских городов, как бы в «беспошлинной экономической зоне», свободной от татарской дани и разорения. Эти города, благодаря красивому князю Фёдору Чёрному и его удачному брачному союзу, процветали и избежали разгрома — 40 лет ни с кем не воевали и даже сами получали дань с 36 городов. Кто-то называл князя предателем, кто-то дипломатом — но в целом ярославцы ему очень благодарны и считают и князя, и его сыновей небесными покровителями Ярославля. Их чудотворные мощи были обнаружены под полом в Преображенском соборе, и казалось бы, должны находиться в соседней церкви Ярославских чудотворцев. Но были перенесены в слободу Толчково в Собор Феодоровской иконы Божией матери, где и сейчас благополучно находятся.
Мы показываем билетики и проходим в Преображенский собор (~нач. 13в.). Тоже интересное впечатление — храм такой белоснежно-русский, а с внешней стороны украшен рядами открытых галерей, что придаёт ему слишком южный вид. Мы рассматриваем яркие и богатые росписи, немного фотографируем. Фрески, бесспорно, красивые, их даже называют так: «как у Дионисия». Но это не Дионисий, а именно «как» у него. Разница заметна.
Тоже интересная история у этого Собора. Здесь освящали свои знамёна лидеры Второго народного ополчения купец Минин и князь Пожарский. Именно сюда в Ярославль Козьма Минин привёл за собой 25тысячное ополчение из Нижнего Новгорода. Именно ярославские купцы финансово поддерживали ополчение. Именно в Ярославле чеканили монеты для военных целей. Именно сюда в Ярославль добровольно стекались люди из других русских городов, чтобы помочь Руси. В Ярославль вошло нижегородское ополчение, а вышло — всенародное.
Под словом «иго» всегда шаблонно подразумевается власть Большой Орды и как-то не акцентируется внимание, что Литовское и Польское иго чуть ли не превосходило по территориальным и временным масштабам татарское — 200 лет подчинения татаро-монголам и 300 лет перманентных литовско-польских набегов, захватов земли и властных подковёрных интриг. Можно сказать, что сразу на смену Золотой, Синей и Белой Орде пришли литовские, а потом польские военные набеги. Один литовский князь заявили ни много, ни мало, что «вся Русь должна принадлежать Литве» — и это заявление было сделано уже в 14 веке! А в 17 веке русский народ уже запутался в Лжедмитриях, и в Кремле на русский престол уселась польская самозванка Мнишек. Поэтому особенно приятно, находясь в Преображенском соборе, представлять себе, как в 1612 г. здесь стояли Минин и Пожарский, другие воины, с русскими знамёнами в руках, и выступали отсюда, из Собора, из Ярославля на спасение Москвы и страны.
И на этом интересные события, связанные с собором не заканчиваются. Кроме всего сказанного, здесь в приделе Преображенского собора раньше была уникальнейшая библиотека древних рукописей, собранная ярославским князем Константином — сыном Всеволода Большое Гнездо (нач.13в.). И здесь графом Мусиным-Пушкиным — президентом Академии Художеств, членом Общества истории и древностей российских, страстным коллекционером было обнаружено «Слово».
Из Преображенского собора мы направляемся в корпус, где находится экспозиция, посвящённая древнерусскому литературному шедевру — «Слову о полку Игореве».
В большом, полусветлом, сводчатом прохладном каменном зале (бывшая трапезная) в стеклянных витринах выставлены древние рукописи и искусно выполненные муляжи старинных книг. Вид изъеденных временем жёлтых страниц покрытых вязью вроде знакомых, но не читабельных буковок — оставляет глубокое впечатление. Словами не передать. С одной стороны вроде всё просто — музей, старые книги, подумаешь…. Но когда вглядываешься в эти страницы, в эти бисерные строки, искуснейше нарисованные заглавные буквицы — возникает какое-то погружение, притяжение, невидимое и беззвучное общение на уровне визуальном, чувственном, информационном. Расслабленный до этого мозг сразу просыпается, невольно замечая какие-то детали, детальки, которые буквально запускают цепную вопросительную реакцию. Очень сильно затрагивает вид древних манускриптов, и бомбардировка головы возникающими вопросами, как будто бетонную плиту старается сдвинуть с твоей памяти.
Эти выдубленные обложки и листы из телячьей кожи, коленые восковые, полупрозрачные жёлтые пергаменты — ведь кто-то делал тысячу, восемьсот и т. д. лет назад. Кто-то обмакивал гусиное перо или серебряный стержень в чернильницу и выводил слова, да не просто слова — а мысли свои записывал.
«Слово о полку Игореве» — это опять же чудом дошедшая до нас жизнь древних русичей, выраженная словами. Обычно, когда находится такая древнерусская литература, то сразу, как грибы, откуда-то вылезают люди, заявляющие что это подделка. А все так любят сомневаться…. Потом, кстати, тоже обычное дело, случаются пожары, в которых исчезают эти русские летописи. Раньше сжигали древнюю русскую мудрость целенаправленно (смена религии, войны), потом пошли «случайные» пожары — это устойчивая тенденция, если присмотреться. А когда нет оригинала — так это вообще сплошное сомнение… и т. д.
Так вот «Слово», которое вроде все наши учёные умы исследовали, изучили, раздробили по буквам, перевели, ещё раз перевели и переводят — до сих пор хранит в себе массу загадок. Неустановлен автор, неразгаданны многие слова. То есть мы сейчас настолько потеряли связь со своим древним языком, что не можем перевести не какие-то древнеегипетские иероглифы, а свои родные русские слова! Как ни дико это звучит — сегодня мы говорим на «пустом» языке, поэтому так многословны — потому что истинно русские, глубокие, насыщенные, ёмкие слова почти уже вычеркнуты временем (?) не только из нашей речи, но и из нашей памяти. Чтобы восстановить утраченную суть и силу человеческой речи, то самое СЛОВО, которое «было вначале всех начал» — необходимо заниматься «археологией» своего родного русского языка, который затягивается тиной иностранных чужых слов.
Среди массы прочих версий по поводу авторства, есть одна, о которой я расскажу.
Помните главных героев «Слова»? Князь Игорь Святославович из Новгорода-Северского и его жена Ярославна. Как ни странно, Ярославна — это отчество, а имя княгини — Евфросинья. Евфросинья Ярославовна, дочь князя Ярослава Осмомысла из Галицка.
Есть мнение, что автор «Слова» это — Ярославна, то есть сама княгиня. Она была из рода Рюриковичей, по материнской линии — внучка Юрия Долгорукого, правнучка Владимира Мономаха, праправправнучка Ярослава Мудрого, очень образованная, начитанная, мудрая. А сказитель «Слова» был не только талантлив, но и светски образован, мог на равных общаться с князьями — вряд ли это был простой монах, или сказочник-поэт. Многие сцены, например сражения — написаны по-женски: немного наивно, слишком эмоционально и не по-мужски: бездетально. «Обида вступила девою», кричат в полуночи телеги, словно лебеди вспуганные», «храбрые сердца из крепкого булата вскованы».
А плач Ярославны на стене Путивля? Кто кроме неё самой мог знать такие детали как содержание разговора с Ветром, с Солнцем? Да и сам плач у неё непростой. В древнем русском языке были такие слова, которые произнесённые вслух, могли совершать чудеса. Эти слова дошли и до нас, их знают бабушки-знахарки — например, во все древнеславянские целительные практики непременно входили особые заговорные слова, с которыми необходимо было обращаться с большой осторожностью. Эти слова содержали в себе огромную силу, которую не следовало будить без особой на то необходимости. Молящаяся за мужа Ярославна знала эту Связь, она разговаривает с Ветрилом и Тресветлым Солнцем, как с живыми и разумными, и они ей действительно помогают. А словесные формулы, с помощью которых можно совершать невозможное, знали далеко не все — только избранные, только посвящённые.
Каждое слово в «Слове» — это драгоценность. Никто из современных исследователей «Слова» не понимает и не может перевести фразу: «За ним кликну Карна, и Жля поскочи по Руской земли смагу людем мычючи в пламяне розе». И таких примеров по всему текстов много. Культура наша настолько древняя — что от неё остались не то что обломки, не то что кусочки, а просто пылинки. И даже к этим «пылинкам» мы относимся небрежно, свысока, пренебрежительно. Я сейчас имею в виду русские музеи по всей стране, в которых собраны дошедшие до нас знаки в виде узоров на костюмах, полотенчиках, украшениях, боках глиняных чашек, деревянных прялок и т. д. Эти музеи — крошечны, раскиданы, находятся на правах второсортных филиалов при крупных музеях. Да что там говорить — в Москве нет Русского этнографического музея.
Мусин-Пушкин успел сделать список с древней поэмы. Через несколько лет его богатейшее собрание древнерусских рукописей, собранное в его московском доме, исчезнет в пожаре. Конечно же, случайном.
Мы долго ходили по выставке, очень понравились также и её последние залы: там собраны старенькие всевозможные детские буквари и азбуки, школьные портфели. В одном углу был насыпан горох на полу и стоял пучок розг — так раньше наказывали двоечников. Такое устрашение и правда, впечатляет. А ещё понравился ранец, сплетённый из бересты. Какой-нибудь деревенский пацанчик ходил, небось, с таким на уроки куда-нибудь за несколько километров в школу в соседнюю деревню.
Уже на выходе я поинтересовалась у смотрительницы выставки, а где же находится знаменитая золоченая карета Мельгунова? В эту карету — музейный экспонат, надо заметить! — садятся…. До сих пор какие-то люди удостаиваются чести постоять на её подножке, а самые избранные попадают внутрь…. Мне сказали, что нам нужно посетить экспозицию «История края», но в данный момент она на ремонте.
Из рассказа «Ярославль — город, Славящий Солнце»
Продолжение следует.
© http://www.pamsik.ru — здесь размещены полные версии наших рассказов и фото, при использовании текста гиперссылка на сайт и указание имя автора обязательны.
Теги:
Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия
