Письмо из провинции

Край этот в полной мере разделил историю всего Аппенинского полуострова с античности и до новейшего времени. Были, конечно, свои нюансы: вместо франкского влияния — норманнское, а частью и сарацинское; вместо устремленной ввысь готики — приземленная плавность провинциальной Византии. Но все влияния, все события, эпохи задевали Калабрию все больше краем, своей периферией, теряя здесь и силу, и выразительность, и пафос. Никогда не становились краеугольным камнем местного бытия, сниженного до быта. В столицах символы блистательных эпох повсюду и бросаются в глаза, сводя с ума приезжих. Здесь же их надо отыскивать и примечать, путаясь в датировках, мешая далекое прошлое с почти современностью.

От античности остались пара полузасыпанных землей амфитеатров в Лакри и Сибарисе, горделивая одинокая колонна на одноименном мысу и еще с десяток артефактов, ведомых лишь историкам и энтузиастам-краеведам. Зато легко принять за «водопровод, сработанный еще рабами Рима» виадук возле деревни Спилинга — а ему всего-то два-три столетия. Наследие Византии просматривается в базилике La Catolica в Стило — католическое содержание в православной оболочке, памятной всем, кто бывал в Греции. Норманны «наследили» куда больше: замки и соборы узнаваемого стиля есть в Никотере, Шилле (Сцилле), Баньяре, и много где еще. Но это то, что «на поверхности» и известно по путеводителям.

Куда интересней и азартней отыскивать ниточки, ведущие в иные культуры и эпохи в плотной ткани сегодняшней калабрийской культуры. Скажем, вдруг увидеть современные, но византийской традиции иконы в церкви Никотеры — рядом с очаровательной Мадонной мессинского мастера XVI века! Или пытаться разобраться с историей культа Черной Мадонны. Или найти отсылки к географии Святой Земли в истории храма Марии дель Кармело у каштановой рощи на горе Кармель в Монте Поро — тезке той, что в Хайфе. История вообще-то тривиальная и недавняя (150 лет всего минуло): сморил сон молоденького пастушка, и явилась к нему Пресвятая Дева и сказала, что хочет храм в Ее честь, вот прям здесь, на этом холме. Ну, а дальше всё понятно. Но вот почему именно Кармель ту горку назвали?

А вот еще в местечке Кария — замок, дворец? Ужель кватроченто? Нет, всего лишь девятнадцатый век — дом-замок тропейского философа Паскуале Галлуппи. Не спрашиваю, знаешь ли ты такого философа, но знаешь ли ты других философов, живших в собственных замках? Весьма вероятно, что в соответствии с его же учением о самодостоверности фактов сознания он и поселился в ренессансном по облику замке, чтобы и ощутить себя в полной мере человеком Возрождения. А кем себя ощущают философствующие старички на лавочке у входа в замок? «Скажите, милые, какое тысячелетье на дворе?»

Но нет, дорогой мой столичный друг, чувствую, что не завлекут тебя в нашу глушь сии скромные достопримечательности. Что ж, попробую с иного боку зайти.

Говорят, что можно бесконечно долго смотреть на текущую воду. Течение времени — еще более притягательный объект созерцания. В центрах мировой истории течение бурное и порожистое, не остановить, не разглядеть… Так не лучше ль наблюдать спокойное и неторопливое течение времени подальше от суеты — в такой провинции как наша Калабрия? Здесь его равномерность не нарушают шквалы чуждых вторжений, водовороты смут, рябь случайных событий, оно дает себя рассмотреть внимательно и осознать. Здесь всего лишь миг отделяет день сегодняшний от начала времен. Кажется, лишь на днях уворачивался от скал Сциллы Одиссей, едва ли не вчера монахи покинули кельи-пещеры в Дзунгри. Будто совсем недавно поселились на прохладных склонах Аспромонте греки-албанцы, и все так же, как некогда на Балканах, надевают национальные костюмы по праздникам, затевая греческие танцы. Как и тысячу лет назад потихоньку, не нарушая мирной жизни, извергается остров-вулкан Стромболи на горизонте. Что было вчера — то и сегодня, что сегодня — то будет и завтра.

Но нельзя и сказать, что время тут вовсе остановилось — год наполнен событиями. В апреле—мае поспевает первый урожай цитрусовых (апельсины, бергамоты, цитроны). Время их собрать и приготовить терпко-сладкий ликер лимончелло. В июне ловят меч-рыбу, к концу лета поспевают сладкий красный тропейский лук и жгучий перец (а без него — какая ж Калабрия!). Сентябрь — виноград, октябрь — белые грибы в лесах Аспромонте и Силлы, в ноябре — оливки. А зимой будет лучшая рыбалка на крючковую снасть: крупный тунец, ричола, барракуда, дорада. И каждое действие — не просто труд, но исполненный сакрального значения акт, не действие, но действо. Что и фиксируется подобающим праздником — сагрой.

Если уж зашла речь о вещах съедобных, то как не поговорить о местной нашей кухне. О, нет, не сравниться скромная трапеза калабрийского крестьянина (а в любой траттории или остерии тебе подадут именно что простецкие крестьянские блюда) с изысканностью тосканской кухни, изобильностью блюд Эмильи Романии, разнообразием римского фьюжн. Но есть две тонкости. Во-первых, все, что подадут в любом ресторанчике, будет не просто свежайшим — все это собрано, поймано, выращено, сделано тут же, не далее, чем в десятке километров от заведения. Если вся итальянская кухня — это кухня региональная, то калабрийская — локальная во всех смыслах слова. Во-вторых, в Калабрии любят острые блюда, красный жгучий перец здесь порой оказывается не приправой даже, а основным компонентом блюда. Местная паста fileja al’arrabbiata — скрученные вручную толстые макаронинки более чем щедро сдобренные перцем. Кстати, к арабам это блюдо может и имеет некоторое отношение (как можно было б предположить по названию), но переводится вообще-то как «сердитый», «злобный», вполне заслужено. А уж что говорить про местную (преимущественно из Спилинги) паштетную колбасу nduja — она на треть состоит из перца. Ну и, конечно, на здешнем столе в изобилии рыба и всяческие морские гады, из которых я отдаю предпочтение мидиям, сваренным и обжаренным в оливковом масле с непременным добавлением перца. И еще — баклажаны во всех видах, овечий сыр pecorino, лук в качестве приправы и в виде отдельных блюд (вплоть до лукового мармелада), обжаренные в кляре цветки кабачков, разнообразные колбасы и ветчины (не уступающие пармским, а то и превосходящим их), всего и не перечислить! В чем проигрывает Калабрия, так это в вине. Есть несколько достойных сортов, но все ж не сравнить с Тосканой… Зато превосходны ликеры — уже упомянутый лимончело, миртовый Amaro Vecchio di Capo (и его самодельные разновидности), лакричный.

Добрый ужин предполагает приятную беседу. На террасе ресторанчика в ста метрах от Бухты Корсара, с пленительным закатным видом на залив, маяк на мысе Ватикано, далекую Сицилию и близкий Стромболи наиболее подходящим собеседником естественным образом оказывается владелец и шеф-повар этого самого ресторана маэстро Меркурио.

На небольшой кухне, где практически нет новомодного оборудования, а все по старинке, он наколдовывает нежнейшую некрупную барракуду (припущенную в оливковом масле и запеченную с помидорами), тушеные сардинки на закуску, плотные ломти меч-рыбы, сбрызнутые лимоном.

У ресторана, незатейливо названного Ristorante da Mercurio, нет мишленовских звезд, о нем не пишут в путеводителях — «всемирно известный». Это просто лучший ресторан в нашей округе и конкуренты не стесняясь крадут рецепты, да только впрок им это не идет — у Меркурио все равно вкусней. Трапеза завершается ликером собственного приготовления и чашечкой душистого кофе.

И вот маэстро уже свободен для беседы — о рыбалке, об урожае оливок, о растущих налогах и местной политике (год назад власти провинции заподозрили выборную муниципальную администрацию в коррупцию и ввели прямое управление через назначенного комиссара, но и того пару недель назад сняли за неспособность навести порядок — страсти не меньшие, чем в ином парламенте). В молодости Меркурио отслужил два года на флоте, попробовал податься в Милан, но климат и суета пришлись не по вкусу, быстро вернулся в родные края. Впрочем, лет десять работал на какую-то крупную ресторанно-гостиничную фирму в разных городах и провинциях, а с конца 70-х создал кемпинг, в 83-м — открыл ресторан, теперь еще и отель строит. О чем бы ни говорил Меркурио, главные слова — страсть, увлечение, энтузиазм. Молодо сияют глаза (а самому-то — 66), негромкий голос начинает вибрировать восторженными нотками: «А зимой вот тааакой тунец ловится! А архитектор мне удивительный проект подготовил! А еще…" И нет никакого провинциального уныния, никакого «идиотизма деревенской жизни». Правильный человек, правильная жизнь.

…Уже стемнело и юркие ласточки уступили небо беззвучным летучим мышам. В ночи ритмично вспыхивает маяк на мысу, стрекочут цикады. Дневной азарт сменяется прохладным покоем. Хорошо…

Оставь шумные города, столичный друг, приезжай окунуться в естественную жизнь. Приезжай.

«Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

и скажу, как называются созвездья».

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм, Автопутешествия