Поэзия.

Но Багрицкий - это практически из детства. А из недавнего - вот, к примеру, Кавафис ("обретенный" мною через эссе Бродского, кстати). Его "Ожидание варваров":
-Чего мы ждем, собравшись здесь на площади?
Сегодня в город прибывают варвары.

-Почто бездействует Сенат? Почто сенаторы
сидят, не заняты законодательством?

Сегодня в город прибывают варвары.
К чему теперь Сенат с его законами?
Вот варвары придут и издадут законы.

-Зачем так рано Император поднялся?
Зачем уселся он у городских ворот на троне
при всех регалиях и в золотой короне?

-Сегодня в город прибывают варвары,
и Император ждет их предводителя,
чтоб свиток поднести ему пергаментный,
в котором загодя начертаны
торжественные звания и титулы.

-Почто с ним оба консула и преторы
с утра в расшитых серебром багряных тогах?
Зачем на них браслеты с аметистами,
сверкающие перстни с изумрудами?
Зачем в руках их жезлы, что украшены
серебряной и золотой чеканкой?

-Затем, что варвары сегодня ожидаются,
а драгоценности пленяют варваров.

-Почто нигде не видно наших риторов,
обычного не слышно красноречия?

-Затем, что варвары должны прибыть сегодня,
а красноречье утомляет варваров.

-Чем объяснить внезапное смятение
и лиц растерянность? И то, что улицы
и площади внезапно обезлюдели,
что населенье по домам попряталось?

-Тем, что смеркается уже, а варвары
не прибыли. И что с границы вестники
сообщают: больше нет на свете варваров.

-Но как нам быть, как жить теперь без варваров?
Они казались нам подобьем выхода.

Kapuletta писала 22 октября 2013 21:57

Вот и валят все, куда только можно...Простите, я о грустном...

Да что там... Я понимаю. Хотя, к чему скрывать, некоторых представителей сословия хочется порой удавить Непрофессионализм - бич нашего времени, не только к врачам относится, естественно...

И еще в последнее время читаю и перечитываю позднесоветских поэтов - Слуцкий, Самойлов, Левитанский, Чичибабин, Чухонцев, совершенно незаслужено оказались они в тени, почти в забвении... А Коржавин? Помните его "Русской интеллигенции"?
Вьюга воет тончайшей свирелью,
И давно уложили детей...
Только Пушкин читает ноэли
Вольнодумцам неясных мастей.
Бьют в ладоши и "браво". А вскоре
Ветер севера трупы качал.
С этих дней и пошло твое горе,
Твоя радость, тоска и печаль.
И пошло - сквозь снега и заносы,
По годам летних засух и гроз...
Сколько было великих вопросов,
Принимавшихся всеми всерьез?
Ты в кровавых исканьях металась,
Цель забыв, затеряв вдалеке,
Но всегда о хорошем мечтала
Хоть за стойкою
вдрызг
в кабаке -
Трижды ругана, трижды воспета.
Вечно в страсти, всегда на краю...
За твою необузданность эту
Я, быть может, тебя и люблю.
Я могу вдруг упасть, опуститься
И возвыситься
дух затая,
Потому что во мне будет биться
Беспокойная
жилка твоя.

Ulysses писал 22 октября 2013 22:02

А из недавнего - вот, к примеру, Кавафис

Кажется, это стихотворение было эпиграфом к одноименному роману Кутзее. Может быть, я что-то путаю, но откуда бы я тогда знал его, не зная автора?

Кстати, пару дней назад исполнилось бы 95 лет Александру Галичу. Совершенно не устарели стихи. Хотя, может, это не столько заслуга поэта, сколько беда российской реальности...

Петушки распетушились,
Но подраться не решились,
Если очень петушиться,
Можно пёрышек лишиться.
Если пёрышек лишиться,
Нечем будет петушиться.

В. Берестов.

Мне многое в поэзии нравится, но И. Бродский почему-то на душу не ложится. Какой-то тяжеловесный он. Время от времени пытаюсь его почитать, нобелевский лауреат все-таки, ан нет - не идет. А когда Ротару спела мое любимое сихотворение любимого Арсения Тарковского, мне ее убить хотелось. Такие спокойно-рассудительные, почти без интонации стихи надо было так агрессивно орать!

Спасибо за тему.

Ulysses писал 22 октября 2013 22:00

Багрицкий...

Чем-то напомнил мне любимого в юности Кедрина. Спасибо, его творчество прошло мимо меня.

Летом волочил экспедиционную лодку меж песчаных отмелей реки Ижмы, и стал вспоминать стихи. Оказалось, полностью помню всего с дюжину стихотворений... Отчего-то сейчас захотелось перечитать Юрия Михайлика:

В Гамале все погибли, кроме двух сестёр Филиппа.
Во время тройной зачистки их не смогли найти.
Гамала относилась к городам крепостного типа,
куда очень трудно ворваться и откуда нельзя уйти.

С трёх сторон высокие стены, а с четвёртой – гребень обрыва,
висящий над чёрной прорвой, куда страшно даже смотреть.
Около пяти тысяч жителей, когда ещё были живы,
бросились в эту пропасть, предпочитая лёгкую смерть.

С ними были деньги и вещи – довольно странный обычай!
Спуститься туда сложно, подниматься ещё трудней.
Но кое-кто из солдатиков всё же вернулся с добычей.
(И некоторые предметы сохранились до наших дней.)

Хронист, описавший всё это, был горек, сух и спокоен.
Он пришёл туда с победителями, в одних цепях, налегке.
До того, как попасть в плен, он был храбрый и стойкий воин
и командовал обороной в небольшом городке.

Потом их загнали в пещеры и обложили туго,
и когда между смертью и рабством им пришлось выбирать,
они после долгих споров поклялись, что убьют друг друга.
Он остался последним. И он не стал умирать.

Он писал прекрасные книги. Он улыбался славе.
Его любили красавицы. У него удалась судьба.
Он и сегодня известен нам как Иосиф Флавий.
Флавий – это имя хозяина. А Иосиф – имя раба.

Мы обязаны памятью предателям и мародёрам.
Мы обязаны сладостью горьким всходам земли.
Мы обязаны жизнью двум девочкам, тем, которым
удалось спрятаться так, что их не нашли.

Фил, спасибо, это очень здорово!

ala писала 22 октября 2013 22:26

когда Ротару спела мое любимое сихотворение любимого Арсения Тарковского

это то, в котором и лето прошло?)

Отличная тема! Я обожаю стихи! Без них не живу))) Любимая - Цветаева! Нравится Игорь Северянин, Андрей Белый)))
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,

И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох…
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох!

О летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале…
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы — если б знали —

Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы, —
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.

это то, в котором и лето прошло?)

Ага. Вот оно

Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.

Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Все горело светло,
Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.

Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло,
Только этого мало.

А. Тарковский.

Я не знал, отчего проснулся
И печаль о тебе легка,
Как над миром стеклянных улиц -
Розоватые облака.

Мысли кружатся, тают, тонут,
Так прозрачны и так умны,
Как узорная тень балкона
От летящей в окно луны.

И не надо мне лучшей жизни,
Сказки лучшей - не надо мне:
В переулке моем - булыжник,
Будто маки в полях Монэ.

Роальд Мандельштам ))
Вот так - он не любимый, но это стихотворение в последнее время во мне звучит)

Писал ли я когда стихи? Кто же их не писал из нас. Было дело. Своей жене писал в командировках или, когда она уезжала. Вобщем, когда разлука была и на лирику тянуло.
Читаю ли я сегодня стихи? Очень и очень редко. Наверное, быт заел, заботы, обыденность

ronadort писал 23 октября 2013 7:58

Кто же их не писал из нас.

Я не писал..
Ну кроме одного раза - в мае этого года на след. день после операции закатил в фэйсбуке целую серию ".. я с вами, голос из больнички". Наверное отходняк после наркоза настиг.

Не встречайтесь с первою любовью,
Пусть она останется такой -
Острым счастьем, или острой болью,
Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит -
Все иным покажется сейчас...
Пусть хотя бы самое святое
Неизменным остается в нас.
**********************
Все зачеркнуть. И все начать сначала,
Как будто это первая весна.
Весна, когда на гребне нас качала
Хмельная океанская волна.

Когда все было праздником и новью -
Улыбка, жест, прикосновенье, взгляд...
Ах, океан, зовущийся Любовью,
Не отступай, прихлынь, вернись назад!
*****************
ЛЮБОВЬ

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
- Не так уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь...
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь!-
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
**************
Забытая тетрадь. Истертые листы...
Увы, давно могу я не страшиться,
Что вдруг случайно забредешь и ты
На эти потаенные страницы...

Я, любящая, верная жена,
Всего однажды, да, всего однажды
Не то, что охмелела от вина,
А задохнулась от смертельной жажды.

Но тут рассудок приказал: "Табу!
Ты не предашь единственного друга..."
И лишь прорезались на гладком лбу
Морщины, словно борозды от плуга...
******************
Мы любовь свою схоронили
Крест поставили на могиле.
"Слава Богу!" - сказали оба...
Только встала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
- Что ж вы сделали? Я живая!..

Когда-то, еще совсем ребенком, нашла у бабушки на книжной полке томик стихов Ю. Друниной. Запали они мне в душу, особенно цикл о любви...

Да, Оль, я тоже люблю Друнину. Она очень проста - но в ней столько души) А особенно люблю её Поэму о "Зинке"

Я в сказки не верю. Не те уж года мне.
И вдруг оказалось, что сказка нужна мне,
Что, внешне смирившись, не верящий в чудо,
Его постоянно искал я повсюду.
Искал напряжённо, нигде не встречая,
Отсутствие сказки всегда ощущая...
Всё это под спудом невидное крылось,
И всё проявилось, лишь ты появилась.
-
Можем строчки нанизывать
Посложнее, попроще,
Но никто нас не вызовет
На Сенатскую площадь.

И какие бы взгляды вы
Ни старались выплёскивать,
Генерал Милорадович
Не узнает Каховского.

Пусть по мелочи биты вы
Чаще самого частого,
Но не будут выпытывать
Имена соучастников.

Мы не будем увенчаны...
И в кибитках, снегами,
Настоящие женщины
Не поедут за нами.
-
Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год –
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд…
Но кони всё скачут и скачут.
А избы горят и горят…

Наум Коржавин

А вот явленье грусти бесконечной,
хотя,
на первый взгляд,
и беспричинной.
На остановке где-нибудь конечной
старушка из автобуса выходит.
Ах, город,
эти новые дома,
керамика,
стекло
и алюминий!
Какая пестрота и легкость линий
в меняющихся контурах его,
какая гамма цветосочетаний!
Здесь для примера я бы показал
Центральный, скажем, аэровокзал
или Дворец
для бракосочетаний,
куда подъехал свадебный кортеж
с девчонкою в одежде подвенечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
когда старушка площадь переходит.
Ах, город,
всё куда-то он спешит,
торопится на ярмарки,
на рынки,
на свадьбы,
на рожденья,
на поминки,
проглатывая прессу на ходу,
прижав к себе попутные покупки,
нет-нет еще косясь на мини-юбки,
как бы стыдясь,
что снова уличен
в приверженности к моде быстротечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
и я едва не плачу в этот миг,
когда старушка площадь переходит,
в скрещенье всех событий мировых
шагает по дорожке пешеходной,
неся свою порожнюю авоську,
где, словно одинокий звук минорный
и словно бы воробушек озябший,
один лежит на донышке
лимон.

________

..Но вот зима,
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке ёлку
и несёт домой,
и вздрагивает ёлочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
ни при чём.
Здесь речь о ёлке.
В ней-то всё и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим ёлочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу её в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полёте всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим ёлочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и ёлка на снегу
точней, чем календарь нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, Боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней,
да холодней.
Что женщина...
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о ёлке.
В ней-то всё и дело.

Левитанский.