Цикл материалов "Санкт-Петербург в августе 2024":
Отзыв об отеле Мини-отель «Счастье» на Рубинштейна, 26, Санкт-Петербург
«Наслаждение фарфором». Еще один чудесный подарок Государственного Эрмитажа
Роскошь фламандского натюрморта на выставке в Государственном Эрмитаже
Мимо этого красивого особняка на набережной Фонтанки хаживала я не раз, и знала, конечно, что принадлежал он некогда Гавриилу Романовичу Державину.
Любовалась сквозь изящную решетку полукруглым фасадом и симпатичным цветником, но желания посетить усадьбу не возникало. Ибо Державин для меня со школьных времен — лишь довольно тяжеловесные оды, и пушкинское «…в гроб сходя, благословил». Почему-то казалось, что музей этот должен быть невозможно скучным, с книгами и страницами рукописей тех самых од в витринах под стеклом.
Спасибо туристеровским рассказам, убедившим, что все далеко не так. Оказалось, что в доме воссоздан быт дворянской усадьбы времен ее знаменитого хозяина, и мало того, при доме имеется совсем немаленький сад.
А на сайте музея прочитала, что в Восточном флигеле усадьбы можно посмотреть постоянно действующую выставку «Петербургская коллекция», где представлена тьма всяческих интересностей, поступивших в фонды в 2019 году из частного собрания (в том числе веджвудский фарфор), в Западном же флигеле предлагается посетить экспозицию «В белом глянце фарфора», основу которой составляет часть «музейного собрания фарфора Всероссийского музея А. С. Пушкина, которая редко фигурировала в различных музейных выставочных проектах и была доступна только исследователям». То, что «редко фигурировала» разумеется заинтриговало! А т. к. на слово «фарфор» я реагирую примерно так же, как известный мультяшный персонаж на «сыыыыр», в эти самые флигели я чуть было не поскакала прежде всего)) И очень хорошо, что все же удержалась и решила соблюсти приличия: к Державину же пришла, значит сначала в дом!
Забегая вперед — флигели почти не впечатлили… Особенно Западный, где, как оказалось, запрещено фотать. Даже на телефон! Разрешалось только снять зал целиком. Вот кому он нужен, кто бы сказал, целиком-то?! Кроме того, лишний раз убедилась, что мне не слишком нравятся частные коллекции… В них обычно много всего и сразу, и те, что видела, были какими-то беспорядочными что ли… В общем, пока мне с ними подружиться не удалось.
Итак, дом! Гаврила Романович и его первая супруга Екатерина Яковлевна приобрели недостроенный двухэтажный каменный особняк на Фонтанке в 1791 году. Превратить его в «дом мечты» Державин поручил своему другу, известному архитектору Николаю Александровичу Львову. Чтобы понять, насколько известному, достаточно упомянуть, что автором проекта Приоратского дворца в Гатчине был этот самый Львов.
Поэту на тот момент было уже 48 лет. Немало, но возможно ли было, пусть и известному поэту, произведения которого издавались, скопить в те времена достаточно денег для приобретения и устройства не дома даже, а целой усадьбы в столице? Сомнительно! Солидного наследства Державин также не имел, ибо происходил из мелкопоместного дворянского рода.
В первой комнате парадной анфилады — Парадной гостиной — как раз рассказывается о жизненном пути Гаврилы Романовича. Интерьер ее мне не запомнился, но интересным показался портрет хозяина дома, написанный в 1801 году художником С.Тончи. Портрет ужас как бликовал, с горем пополам удалось запечатлеть его лишь под углом.
Изображен на нем убеленный сединами барин в роскошной шубе, который, конечно же, был не только поэтом, но государственным деятелем, сенатором (2 сентября 1793), действительным тайным советником (14 июля 1800), первым министром юстиции Российской империи (1802–1803).
А начиналось все не просто, т. к. отец семейства рано погиб, и матери будущего поэта трудно было дать сыновьям хорошее образование. Однако, когда в 1759 году в Казани (откуда Державин родом) открылась гимназия, 16-летний Гавриил поступает туда и учится три года. Именно здесь он познакомился с поэзией Михаила Ломоносова, Александра Сумарокова, Василия Тредиаковского и сам попробовал сочинять стихи.
С 1762 года Гавриил Державин служил рядовым гвардейцем в Преображенском полку. Это время он вспоминал как самый безрадостный период своей жизни. В редкие свободные от тяжелой службы минуты Державин писал стихи. Плохие, по свидетельству знакомых с ними.
Не имея достаточной протекции, он долгое время не повышался в звании, и лишь в 1767 году при покровительстве полкового секретаря Неклюдова произведён был в сержанты, а с 1772 года служил уже в полку в офицерской должности, в чине подпоручика. В историю русской литературы Державин вошел как «певец века Екатерины». Вероятнее всего императрица впервые услышала о нем, причем вовсе не как о поэте, в годы Крестьянской войны (1773–1775), когда Гаврила Романович служил на Волге и работал в комиссии по расследованию дел сообщников Емельяна Пугачева. Он написал «увещание к калмыкам», в котором призывал их раскаяться и не поддерживать крестьянские волнения. Главнокомандующий войсками Александр Бибиков отправил это послание вместе с рапортом Екатерине II. А вскоре Державин, в связи с тяжелым материальным положением, лично написал императрице письмо с перечислением своих заслуг. После чего его назначили коллежским советником и пожаловали 300 душ крепостных.
Стихосложение Гаврилу Романовича, ставшего чиновником, влекло по-прежнему, и в 1776 году выходит из печати его первый стихотворный сборник «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалгае».
Однако настоящей известности в литературных кругах он не имел до тех пор, пока в 1783 году не написал оду «Фелица» с посвящением Екатерине II. Под Фелицей подразумевалась, конечно, сама императрица, воспеваемая как мать народов и идеал просвещенной правительницы. За оду Державин был награжден усыпанной бриллиантами золотой табакеркой, в которой лежало 500 червонцев. А затем одна за другой последовали и высокие государственные должности.
В 1784 году его назначили олонецким губернатором в Петрозаводске, а в 1785 году перевели в Тамбов. Тамбовская губерния была тогда одной из самых отсталых в стране. Державин построил в Тамбове училище, больницу, приют, открыл городской театр и первую в городе типографию. К службе Державин относился со всей душой: «Чуть только коснется до его слуха какая несправедливость и оказанное кому притеснение или, напротив, какой-нибудь подвиг человеколюбия и доброе дело — тотчас колпак набекрень, оживится, глаза засверкают, и поэт превращается в оратора, поборника правды».
Спустя шесть лет (аккурат в 1791, год покупки дома на Фонтанке) Гаврила Романович перешел на службу лично к императрице, стал ее кабинет-секретарем. Но и тут себе не изменил: докладывал всё, как есть, а неприятного в повседневности всегда больше, чем наоборот. Вследствие чего Екатерина старалась обращаться к своему помощнику как можно реже, и вскоре его перевели на службу в Сенат, дабы «матушку» поменьше беспокоил.
Так что дом этот приобрел скорее государственный чиновник высокого ранга, чем поэт. За Парадной гостиной следует Голубая, экспозиция которой посвящена первой супруге Гаврилы Романовича Екатерине Яковлевне.
На 16-летней дочери бывшего камердинера Петра III, португальца по фамилии Бастидон, и кормилицы великого князя Павла Петровича Державин женился в 1778 году. Невеста «с пригожеством лица соединяла образованный ум и прекрасные свойства души».
Поэт адресовал ей такие строки:
«Хотел бы похвалить, но чем начать, не знаю.
Как роза, ты нежна, как ангел, хороша;
Приятна, как любовь; любезна, как душа;
Ты лучше всех похвал — тебя я обожаю!»
Жену свою Гаврила Романович звал Пленирой, от слова «пленять» и посвящал ей множество стихотворений. Именно в годы этого брака он обрел свой собственный литературный стиль.
Екатерина Яковлевна занималась живописью, увлекалась искусством силуэта и шитьем. Не иначе потому у одной из дверей гостиной мы и видим теперь силуэт пары явно из XVIII века. А в витрине выше правый силуэт выполнен лично первой супругой Державина.
Одной из самых необычных в доме являлась — и является — Соломенная гостиная, стены которой были отделаны «златовидными» соломенными обоями, украшенными пейзажной вышивкой.
Причем вышивка была выполнена Екатериной Яковлевной и ее подругой Марией Алексеевной Львовой. Работа эта была даже описана поэтом в стихотворении «Н. А. Львову»:
«…На пяльцы посмотреть велит,
Где по соломе разной шерстью
Луга, цветы, пруды и рощи
Градской своей подруге шьет»
Когда о чем-то подобном узнаю, всегда удивляюсь — насколько неспешно люди жили! Вышить обои для целой комнаты! Это же сколько времени нужно?!
Подлинных обоев, конечно, не сохранилось. Сегодня здесь стены отделаны в технике набойки по тростниковой основе и частично украшены вышивкой в стиле тканей XVIII века.
Напротив окон можно увидеть портрет императрицы Екатерины II — в образе законодательницы в храме богини правосудия (копия с оригинала Д. Г. Левицкого).
Интерьер дополняют бронзовые часы английской и французской работы и белоснежные печи с изящным узором изразцов.
Анфиладу гостиных комнат прежде открывал Аванзал. Стены его украшают барельефы работы скульптора Жака-Доменика Рашетта.
В центре, как и во времена Державина, камин. На нем — часы в виде лиры и канделябры с амурами.
И очень хороши эти кресла!
Двуглавые орлы на их спинках подходящий повод рассказать о взаимоотношениях Державина с императорами Павлом I и Александром I.
В эпоху Павла Гаврила Романович ожидаемо впал в немилость, но в последний год правления сына Екатерины II получил ряд высоких должностей, в том числе стал президентом Коммерц-коллегии и государственным казначеем. Александр I, придя к власти, отменил все эти назначения. Однако 8 октября 1802 года, когда «состоялся высочайший манифест о министерствах», Державин был сделан первым министром юстиции в истории России. На этой должности он подготовил ряд важных указов, в том числе указ «о взятчиках». Но… всего лишь через год император отправил Гаврилу Романовича в отставку, объяснив это весьма оригинально: «Ты слишком ревностно служишь».
Так завершилась сорокалетняя деятельность Державина на военном и гражданском поприще, где он всегда был «горяч и в правде чёрт». После отставки Гаврила Романович полностью посвятил себя литературе.
В начале 19-го века к Аванзалу был пристроен «Танцевальный зал» или «Большая зала», как его первоначально называли. Двухсветный этот зал украшен колоннами ионического ордера, облицованными искусственным мрамором стукко. Который, как известно, в те времена ценился больше натурального. А на хорах был установлен орган.
Однако, зал этот служил не только для развлечений. С 1811 по 1816 год здесь заседало знаменитое литературное общество «Беседа любителей русского слова». Его участников объединяли патриотические настроения и увлеченность взглядами Александра Семеновича Шишкова, призывавшего к борьбе за чистоту русского языка и изучению с этой целью церковнославянской книжности.
На заседания общества съезжалось до трехсот слушателей. Посредине зала ставился огромный продолговатый стол, покрытый зеленым сукном. Вокруг стола сидели члены «Беседы» во главе с Державиным. Для слушателей же «вокруг залы возвышались уступами ряды хорошо придуманных седалищ».
Являться на собрания было принято при полном параде. Вельможи и генералы приезжали при лентах и звездах, дамы — да-да, дамы тоже участвовали! — в бальных нарядах. Проходили чтения раз в месяц в осеннее и зимнее время. Зала в такие вечера сияла роскошным освещением. Здесь звучали оды Державина, Гнедич читал свой перевод «Илиады», а Крылов — новые басни.
Из Танцевального зала можно попасть в уютный Домашний театр.
С виду совсем небольшой он тем не менее был оснащен всем необходимым для постановки пьес, где требовались смена декораций и различные эффекты.
Появление театра в доме поэта объяснялось не только модой, но прежде всего обращением хозяина в начале XIX века к драматургии. Гаврила Романович переводит «Федру» Расина и пишет несколько своих трагедий, небольшие комедии и даже оперы. Некоторые из них были поставлены на сцене домашнего театра, главными актерами которого, конечно, были молодые домочадцы и их друзья.
Кстати, своих детей у Державина не было ни в первом, ни во втором браках. Первая жена, Екатерина Яковлевна скоропостижно скончалась в 1794 году, почти не успев пожить в новом доме.
Однако на попечении Гаврилы Романовича были четверо детей умершего в 1800 году Петра Гавриловича Лазарева (сенатора, друга поэта). Троих мальчиков указом Павла I зачислили затем в Петербургский морской кадетский корпус (один из них, Михаил Лазарев, стал адмиралом, открывателем Антарктиды, губернатором Севастополя), а девочку — в Смольный пансион благородных девиц.
Непосредственно в доме жили и воспитывались осиротевшие племянницы второй супруги поэта Дарьи Александровны — дети её сестры Марии и архитектора Николая Львова — Елизавета, Вера и Прасковья. Так что молодежи в доме хватало.
Галерею комнат второго, непарадного, этажа, открывает Бильярдная.
И появлению бильярда в России мы, оказывается, обязаны Петру I, который «привез» эту игру из Голландии. Державин бильярд очень любил. Еще в бытность свою тамбовским губернатором, он обустроил в своем доме бильярдную. А в имении Званка Новгородской губернии у Гаврилы Романовича было сразу две бильярдных. Турниры можно было устраивать!
Название игры произошло по одной версии от древнесаксонских слов bal (мяч) и yerds (палка), по другой — от французского bille (шар). А пишу я об этом лишь потому, что упомянутый выше А. С. Шишков, поборник «старого слога», предлагал называть бильярд шарокатом (ну, это еще туда-сюда)), а кий — шаропихом (!!!).
Очень хороша в бильярдной печь, но появилась она здесь в гораздо более поздние времена, когда дом перешел во владение Римско-католической духовной коллегии. Решетка — мечта почитателей ар-нуво!
Изысканно выглядит Музыкальная гостиная. Я залюбовалась оформлением окон. Они здесь необычные и придумать для таких шторы не так-то просто.
В эркере стоит старинное фортепиано 1792 года. На таком инструменте играла первая супруга поэта Екатерина Яковлевна.
Вторая — Дарья Алексеевна — хорошо владела арфой. Молоденькие племянницы Державина предпочитали гитару, сам Гаврила Романович — скрипку. В доме был оркестр из восьми крепостных музыкантов, которые каждое утро в течение двух-трех часов репетировали, а после обеда играли для гостей и хозяев дома.
Державин создавал не только оды, но и песни, кантаты, тексты хоров и оперные либретто. Ни одно из придворных и государственных торжеств в годы правления Екатерины II не обходилось без стихов Гаврилы Романовича, положенных на музыку самыми известными композиторами того времени: Д. С. Бортнянским, О. А. Козловским, Е. И. Фоминым. Неофициальным гимном России с 1791 по 1816 год стало стихотворение Державина «Гром победы раздавайся!», написанное в честь взятия Измаила и впервые исполненное на знаменитом празднике, устроенном в Таврическом дворце Григорием Потемкиным для императрицы Екатерины II в. 1791 году.
Мебель в гостиной в египетском стиле, модном в начале XIX века.
А дальше попадаешь в одну из самых необычных комнат, которые мне когда-либо встречались — гостиную Диванчик.
Хотя, оказывается, такие были в моде в России во второй половине XVIII века, а возникла эта мода на волне интереса к Востоку в результате русско-турецких войн. Друг Державина известный поэт Иван Иванович Дмитриев так на этот счет высказался: «И эта выдумка диванов по чести месть нам от султанов». По мне так очень даже симпатичная месть)))
В своем Диванчике Гаврила Романович очень любил отдыхать сам и принимать гостей. Одному из них, Петру Лукичу Вельяминову он написал:
«Сядь, милый гость! Здесь на пуховом
Диване мягком отдохни;
В сем тонком пологу перловом
И в зеркалах вокруг усни…»
Восстановлен Диванчик по описанию М. Ф. Ростовской, внучки автора этого интерьера Н. А. Львова: «В самой комнате о двух окнах к противоположной от них стене был приделан род четырехугольного храмика, весь из белой кисеи, драпированной на розовой подкладке. Драпировка поднималась к потолку сводом, в центре которого над самыми головами было вставлено небольшое зеркало.
Храмик… был похож на красивую розовую ложу, вокруг которой был по стенам сплошной розовый же диван, замкнутый со концов деревянными точеными балясинами».
Ни за что бы не подумала, что это мужская комната, а вот поди ж ты!
За Диванчиком следует Домашняя столовая с круглым столом- сороконожкой по центру. Стены и потолок ее украшены гирляндами цветов и плодов.
На столе — кофейный сервиз начала XIX века.
Но к большим трапезам он, конечно, накрывался совсем иначе. Застолья тут бывали ого какие!
Вот, например, отрывок из оды Державина «Приглашение к обеду», адресованной И. И. Шувалову, А. А. Безбородко и П. А. Зубову:
«Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят.
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами манят.
С курильниц благовонья льются,
Плоды среди корзин смеются,
Не смеют слуги и дохнуть,
Тебя стола вкруг ожидая;
Хозяйка статная, младая,
Готова руку протянуть.»
В последних строках речь идет о второй супруге Державина Дарье Алексеевне, на которой он женился в 1795 году. Ее портрет кисти В. Л. Боровиковского (копия, оригинал в Третьяковке) можно увидеть на стене столовой.
К Столовой примыкает девичья светелка.
Здесь жила младшая племянница Державиных Прасковья Николаевна Львова.
Опеку над тремя дочерьми Львова Державин принял в 1803 году.
Вера Николаевна, (1792 — 1873), средняя сестра, стала супругой героя войны 1812 года генерала А. В. Воейкова. А внук ее никто иной как художник Василий Поленов!
Старшая из сестер — Елизавета Николаевна (1788 — 1864) вышла замуж за двоюродного брата своего отца Федора Петровича Львова, старше нее на 22 года. Федор Петрович был вдовцом с десятью детьми (!) Елизавета Николаевна заменила им мать, и сама родила еще шестнадцать (!!!!!) детей! Семья, однако, была очень дружной. Федор Петрович являлся директором придворной Певческой капеллы, а старший его сын — Алексей Федорович Львов — стал автором музыки гимна «Боже, Царя храни».
Рядом — комната горничных. Вполне симпатичная. Разве что проходная.
Совсем не «дамским», без всяких очаровательных «штучек», выглядит кабинет хозяйки дома Дарьи Алексеевны.
А все дело в том, что молодая супруга (разница в возрасте составляла 24 года) взяла на себя не только все хлопоты по ведению хозяйства петербургского дома, но и по управлению имениями.
«Своим рачительным смотрением за домом» и имениями Дарья Алексеевна сумела удвоить благосостояние мужа. Достоинства и второй своей супруги Гаврила Романович воспевал в стихах, даровав ей поэтическое имя Милена.
Главным экспонатом Опочивальни является портрет Державина кисти А.Васильевского.
Поэт изображен на нем в белом колпаке, малиновом бархатном халате, опушенном и подбитом мехом, палевой фуфайке и белом платке на шее. Это был его обычный и в то же время модный домашний костюм. В халате или шлафроке во второй половине XVIII века вельможа мог принимать гостей и посетителей. Правилам этикета это не противоречило.
Портрет этот был известен юному Пушкину, который увидав потом Гаврилу Романовича на лицейском экзамене, позднее писал: «… портрет его (где представлен он в колпаке и халате) очень похож».
Здесь также находится акварельный портрет Дарьи Алексеевны, созданный художником Житинкиным в 1842 году.
Интересны в этой комнате несколько предметов мебели наборного дерева.
Далее вообще-то попадаешь в кабинет хозяина дома, но, служительница велела мне, не останавливаясь, идти… в шкаф!!! А сюда, мол, потом вернетесь))) Нет, я, конечно, знаю, что иногда секции шкафов являются дверьми, но воспользовалась таковой впервые)).
Оказалось, таким образом попадаешь в итоге в кухню и прочие подсобные помещения, куда мне поначалу идти не очень-то и хотелось. А напрасно! Там очень интересно!
И первым делом на пути оказался Ледник. (Ударение на Е, не путать с ледникОм))).
Лёд здесь пересыпался зернистым жестким снегом, немятой соломой или прослаивался соломенными матами. И таким образом сохранялся до следующей зимы!
В хлебосольном державинском доме продукты заготавливались в изобилии. Из оренбургского имения Смоленское везли мёд, масло коровье и чухонское, осетров, белуг, икру в бочонках, балыки. Из новгородской Званки — дичь, мясо, овощи, соленые грибы и огурцы, квашеную капусту, моченые яблоки и прочие припасы.
Далее — Приспешная (поварня, пирожная, блинная). Так в старину называли помещение с русской печью, где пекли хлеб, пироги, блины, варили кашу и супы.
Из оды Державина «Евгению. Жизнь Званская»:
«Я озреваю стол — и вижу разных блюд
Цветник, поставленный узором.
Багряна ветчина, зелены щи с желтком,
Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны,
Что смоль, янтарь — икра, и с голубым пером
Там щука пестрая — прекрасна!»
На столах здесь пирожки и блины выглядят до того натурально, что сразу хочется хоть что-нибудь съесть…
А котик на печи! Я всерьез поначалу решила, что живой)))
А вот несколько рецептов из старинных поваренных книг.
Способ определения готовности хлеба в печи меня прямо-таки потряс! Неужто и в самом деле?! И как это объяснить с научной точки зрения, кто бы сказал?
В доме Гаврилы Романовича многие блюда готовились на пару.
Диковинную печь для этого построили здесь по инициативе автора проекта дома Н. А. Львова. Причем, Львов разгадал ее устройство по рисунку в рекламном объявлении автора изобретения англичанина Кларка.
Поднявшись по лестнице и теперь уже ВЫЙДЯ из шкафа, я вернулась в кабинет Державина.
Вся мебель в нем была создана «по изобретению» поэта: шкафы-обманки, маскирующие входные двери, стол с «подъемным налоем» (правая часть столешницы поднималась, и стол превращался в конторку), диван с тумбами по бокам, в ящиках которых хранились «проекты по делам службы» и «стихотворство».
На столе представлена копия рукописи стихотворения Пушкина «Воспоминания в Царском Селе», сочиненного к лицейскому экзамену, вскоре после которого Державин сказал Аксакову: «Мое время прошло. Теперь миру явился новый Державин. Это Пушкин, который уже в Лицее перещеголял всех поэтов».
Ну, а теперь — в сад! Для усадьбы в центре города весьма просторный! При том, что во времена Гаврилы Романовича он был еще больше.
Автором оформления сада также был архитектор Н. А. Львов. «Сей сад, расположен будучи в середине города большого, — писал он, — должен не токмо отвечать величию оного, но и служить еще богатою рамою великолепному дому».
Гуляя сейчас по дорожкам сада даже не верится, что совсем недавно пребывал он в полнейшем запустении… Воссоздан был в 2011-м году. При этом реставраторы постарались «поселить» здесь те же самые деревья и кустарники, что были популярны в садах державинских времен: липы, ивы, дубы, клены, ясени и березы, шиповник, жимолость, калину, акацию, а также жасмин и сирень, которые вошли в моду в самом конце XVIIIвека. Из цветочных культур в ту пору выращивали гиацинты, тюльпаны, нарциссы, лилии, розы. Небольшой розарий есть в парке и сейчас.
План усадьбы включал также строительство оранжерей (ананасной, персиковой и других) и теплиц для выращивания ранних, теплолюбивых и экзотических плодов и растений. На приусадебном огороде выращивали картофель, капусту, морковь, горох, репу, брюкву, огурцы, редис, сахарный горошек, спаржу и шампиньоны. Сегодня оранжерея здесь тоже есть, но размещается в ней кафе.
Замечательно, что в саду устроен ручей с тремя небольшими прудами. Так живописно смотрятся мостики над ручьем!
Усадьба на Фонтанке сохраняла свой первоначальный облик до тех пор, пока не ушли из жизни ее владельцы. В 1816-м скончался Державин, а в 1842 году умерла его вторая жена Дарья Алексеевна. После смерти хозяйки дом и усадьба несколько лет пустовали, а в 1846 году они были приобретены Римско-католической духовной коллегией и немедленно стали перестраиваться и приспосабливаться под многочисленные канцелярии, архивы и квартиры служащих.
Самые тяжелые времена для усадьбы Гаврилы Романовича настали после 1917-го. Несколько лет новые власти гадали, что же делать со ставшим бесхозным домом. И ничего лучше не придумали, как превратить его в жилой, со множеством клетушек-коммуналок. Конечно же, это привело к почти полной утрате художественной отделки парадных комнат.
И лишь в 1998 году распоряжением правительства Российской Федерации дом был передан Всероссийскому музею А. С. Пушкина. В 2003 году в восстановленном особняке поэта (Центральный корпус) был открыт Музей Г. Р. Державина и русской словесности его времени. В 2006- 2007 годах центральноездание особняка соединили полуциркульными крытыми галереями с Кухонным (Восточный) и Конюшенным (Западный) флигелями. В 2005 году был воссоздан Домашний театр, в 2009 году — здание центральной оранжереи.
Побывать в особняке на Фонтанке совершенно точно стоит! И пусть державинские оды по-прежнему кажутся мне архаичными, об их авторе я узнала немало интересного. Да и просто отрешиться от суеты огромного города, оказавшись в тишине старинной барской усадьбы, всегда приятно.
Кстати, погулять в саду можно и не посещая музей, купив отдельный билет. Для посетителей кафе-оранжереи вход в сад свободный.
© 2009–2024 Туристер.
При полном или частичном использовании материалов сайта прямая индексируемая гиперссылка
на www.tourister.ru обязательна.
