Иволгинский дацан как урок к познанию

В течение этого года в Улан-Удэ побывала дважды: в начале января смотрела Байкал со стороны Бурятии, и почти в его завершении, в сентябре, когда Улан-Удэ стал отправной точкой дороги в Монголию. И оба раза ездили в один и тот же буддийский монастырь, известный под названием Иволгинский дацан.

Для полноты картины в этот отзыв включила осенние фотографии дацана вперемежку с зимними. Всегда интересно взглянуть на одно и то же место в разное время года. Разница, на мой взгляд, ощутимая.

Зимний в снегах дацан показался пустынным и неприкаянным с редкими монахами в бордовых одеяниях, по одиночке попадавшимися мне на глаза. В студеный зимний день не покидало чувство, что это особенное место, прежде всего, для самих буддистов, совсем другой мир — мир отрешения, покаяния и избавления себя от мирской жизни.

Зато в сентябре дацан не то, чтобы весь утопал в зелени и цветах, но был ярким и жизнеутверждающим, и тех мрачных чувств, что обуревали зимой, уже не испытывала, встречая не раз монахов, а их бытие полным отрешением от всего мирского не виделось.

Как же буддизм оказался на территории России, в той же Бурятии. Считается, что первой территорией, куда проникла культура буддизма Китая, Манчжурии и Кореи, были земли современного Приамурья, где в 8 веке нашей эры существовало государство Бохай.

В 17 веке тибето-монгольская форма буддизма проникла в Бурятию вместе с тибетскими ламами. В 1764 году по указу Екатерины II был учрежден пост главы буддистов — Пандито Хамбо ламы, а сама религия, признанная государственной еще при предшественнице Елизавете, стала главной в духовной жизни народов Забайкалья.

Так продолжалось до 30-х годов 20 столетия, когда началось планомерное уничтожение дацанов. Смогли сохраниться лишь единицы. Тем удивительней, что в 1945 году получено сверху разрешение на строительство нового дацана, начавшееся через несколько лет.

Так что по сравнению со старейшим Тамчинским дацаном с 280-летней историей Иволгинский монастырь еще совсем молодой, если молодостью можно считать 77 лет со дня его основания.

Вероятно, не только в этом его преимущество. Разрастаясь, с годами он превратился в целый комплекс храмов-дуганов и стал для приверженцев буддизма тибетского толка их духовной столицей в России, где «вращается совершенное колесо учения, полное счастья и радости». Так звучит в переводе с бурятского полное название этого буддийского монастыря.

Произнести его имя сходу даже на русском под силу не каждому, что уж говорить о бурятском — «Түгэс Баясгалантай Үлзы Номой Хүрдын Хиид». Вероятно, потому большую известность монастырь получил по той местности, где он расположен в поселке Верхняя Иволга.

Выбор места не случаен и имеет отношение к притоку Селенги — реке Иволга, на бурятском «Эбилгэ», а это означает «благодатное место». В благодатном месте и стали строить дацан. Теперь здесь главная резиденция главы буддистов России — XXIV Пандито Хамбо лама.

Впервые с буддистами и их культом довелось повстречаться во многих, южнее, странах — Вьетнаме, Лаосе, Непале, Таиланде, Китае и других. И хотя не понимала по сути ничего в их культе, отторжения там не испытывала, просто понравился визуальный ряд. Визуальный ряд есть и в бурятском дацане с некоторыми, впрочем, отличиями.

Посмотреть непосвященному, как мне, какие это отличия бурятского буддизма, бросающиеся в глаза, его особенности весьма любопытно. Или хотя бы попытаться их разглядеть, насколько это возможно без обладания тонкостями буддийских знаний. На первый взгляд будто бы особых различий и нет, те же ступы, крутящиеся барабаны и монахи в окружении храмов.

Здешние храмы-дуганы, конечно, не так роскошны и величественны, как золотистые пагоды юго-восточных стран. На фоне бурятской степи у подножия хребта Хамар-Дабан дуганы смотрелись лаконично, но в их силуэтах с изогнутыми на крышах плавными линиями, устремленными по краям вверх, отмечалось много лёгкости, изящества, стройности и гармонии. А это - лишь немногое из основных свойств буддийской архитектуры.

Особенно это было заметно в тех местах, где росли яркие цветы, качаясь от легкого по-летнему дуновения осеннего ветерка.

Усмотрела и отличия с монахами, каких видела раньше. Помню, отряды лаосских монахов, собиравших утреннюю дань в сверкающих на солнце золотистых одеяниях, приводили в щенячий восторг толпы иностранных туристов.

Уральских буддистов на горе Качканар, что у нас на Урале, тоже волновал хлеб насущный, который им приносили туристы. Эти испытывали восторг не от процесса воздаяния, а от необычного сочетания зимней уральской природы с белоснежными ступами, создававшего удивительный эффект чего-то сверхъестественного и нереального, словно видишь кусочек далёких небесных гор Гималаев.

Совсем другие чувства зимой вызывали монахи Иволгинского дацана. В каждой фигуре в карминовом одеянии, ссутулившейся то ли от холода, то ли от груза объемных знаний, читалось нечто скорбное. Словно несли они на себе скорбь загубленных душ прежних поколений монахов, изничтоженных советской властью: из 16 тысяч лам, проповедовавших до 1917 года, к 1945-му осталось всего пятьсот.

Ступы Иволгинского дацана малость схожи со ступами в Катманду, ибо их символика заимствована из классических ступ, почитавшихся в Индии и Тибете. В Непале они не уступали величию и красоте заснеженных Гималаев, здесь ступы в разы меньше, но суть у них одна. Они должны быть хранилищем священных реликвий.

Основными в дацане будут Ступы восьми Буд медицины, белые-белые, как халат врача. Только расположены они, на мой непросвещенный взгляд, как-то кучно и без особой стройности. Вообще тема ступы весьма занятная, абы где и абы кто ее не строил. А как красиво на бурятском звучит слово «ступа» — субурган, будто слышишь звучание какого-то заунывного музыкального инструмента.

Или те же молитвенные барабаны, их буряты называют «хурдэ». Они также энергично крутятся, если даже не читать им мантру «Ом мани падме хум».

Монахи уверены, от прочтения молитвы барабаны наполняются духовной энергией, а потом её сполна возвращают. Впрочем, можно и не заучивать. Один оборот «хурдэ» вполне приравнивается к произнесению записанных на свертках волшебных мантр.

Жаль, барабанная стойка слишком короткая, только войдешь во вкус, она и закончилась. Пора переходить к следующей заряжаться. И так по кругу, покуда не обошли территорию монастыря, совершая ритуал «гороо».

Пока шли от одной стойки к другой, с интересом разглядывала домики-избы, с виду обычные, скромные, какие нередко встречаются в деревнях.

И номера на домах имелись. В них живут ламы-монахи, и не просто живут, а проводят желающим свои медицинские практики. Заходить в гости не решились, однако. А вдруг что найдут, о чём не догадываешься.

От полёта разных мыслей отвлёк Антон, наш бессменный лидер в обоих турах, дававший пояснения по ходу экскурсии. Он указал на фигурную беседку, примечательную тем, что находится в ней камень в плошке, ничем с виду не примечательный. Камень и камень, разве мало таких на земле валяется. Но для монахов дацана он особенный. Видят они на нем очертания отпечатка божественной руки.

Камень Зеленой Тары — камень желаний, хотя противоречие в этом есть, как прояснится позже. Ничего тереть не надо. Наоборот, отойти на расстояние, вытянуть перед собой руку ладонью наружу и, загадав желание, с закрытыми глазами двигаться по направлению к камню.

Главное тут не промахнуться — вовремя внутренне определить момент, когда стоит остановиться и убедиться, что ладонь вписалась по очертаниям в каменный отпечаток, или… не вписалась. От этого зависит, сбудется желание или нет. Рисковали не все. А вдруг рука не впишется, считай крах всем желаниям. Что-то не припомню такого аттракциона в других странах.

Сам Иволгинский комплекс — это десять разноцветных храмов-дуганов в определенном едином стиле с загнутыми вверх концами изящных крыш, что и представляется мне здесь самым красивым и притягательным. Главный из них — Согчен дуган, построенный в 1947–1948 годах.

Перечислять все их названия не вижу особого смысла, зачем забивать голову сложными именами, например, как это — Чойра дуган «Тойсам Шаддублин» (другие примерно в том же духе), а стоит ими просто полюбоваться. Впрочем, как раз этот самый Чойра, самый простенький, в 1948 году был главным Согчен дуганом. Теперь здесь располагается кафедра философии.

Иволгинский дацан это не только монастырь в прямом его смысле. 30 лет при комплексе действует высшее духовное заведение с не менее пафосным названием «Даши Чойнхорлин», что означает «Земля счастливого учения». Первым в этом заведении открылся философский факультет, где стали обучать диспутам, как в Древней Греции, от самых коротких в одну минуту до самых протяженных длиною в дни. В расписании занятий есть логика, старомонгольская письменность, тибетский язык.

Со временем появились факультеты медицины, буддийской живописи — танки, тантрический. Чтобы поступить на тантрический, студенты-монахи сначала восемь лет обучаются философии, затем еще столько же в Индии.

Стипендии студенты не получают, зато жильём и питанием обеспечены, существуя за счёт пожертвований и подаяний. А по окончании учебного заведения становятся обладателями дипломов государственного образца по специальности «философ», «танкописец» или «эмчи-лама», то есть лекарь. В общем, всем премудростям и практикам буддисты учатся всю жизнь, или почти всю, чтобы достичь высот духовных, на то она и религия.

Свои корни бурятский буддизм тянет аж с самого Тибета, поэтому все дуганы построены в китайско-тибетском стиле.

Но в отличие от тибетских храмов, возводимых из камня, бурятские дуганы должны быть деревянными. Да и вход в них через «сени», как в избу, чтобы изнутри зимой не уходило тепло.

Если рассматривать мелкие детали над входом в дуган, прикасаешься к истории буддизма. По преданию при чтении первой проповеди «Поворот колеса учения» в лесу кроме пяти слушателей были две лани и, пока Будда проповедь свою не закончил, они не ушли. С тех пор лани — это олицетворение истинного ученика Будды, принимающего его учение, а колесо вечности — главный символ учения. Эти символы и видны над входом в дуган.

Какое сакральное значение во внутреннем убранстве дуганов, как они обустроены, возникает закономерный вопрос. Вот с этим была определенная сложность — фотографировать внутри нельзя, попыталась кое-что заснять через сени, или так, чтобы с позором и проклятием не выгнали. Поэтому сильного желания заходить в дуганы во второй приезд никакого не было.

По сути, внутреннее убранство дуганов у всех одинаковое — барабаны и длинные столы, за которыми сидели монахи и произносили монотонно и нараспев что-то молитвенное.

О чём они молятся? Да, по сути, за всё хорошее против плохого — за упокой и здоровье, за долголетие, за семейное благополучие и удачу в делах, за устранение преград и очищение негативной кармы. Если слушать долго, можно впасть если не в транс, то определенно в ступор.

Птаха на улице и та заслушалась, улетать никак не хотела. Вот что значит добросовестно и сосредоточенно внимать учению. В буддизме птицам отведено первостепенное место, даже Будда летал на орле.

Или вспомнить птицу Гаруду, зажавшую в когтях змею, обосновавшуюся в умах неверующих. Ее изображение присутствует на внешней стене одного из дуганов, у которого позже познакомилась с одним из монахов.

Еще одну реликвию хотелось заснять — колесо сансары, бесконечный круг перерождений. Тот, кто, в конце концов, вырвется из круга временных удовольствий, тот обретёт состояние абсолютного спокойствия, умиротворения и достигнет непрерывного состояния счастья и вечного блаженства в нирване. Получается, что все до поры до времени, как белки в колесе, крутятся, принимая удовольствие за счастье, и перерождаются из одного состояния в другое, пока не разорвется колесо. Такие колеса видела раньше в Непале, там они не скрыты от стороннего взгляда.

Сфотографировать колесо не удалось, зато запечатлела мандалу в Жуд дугане, где проводят тантрические практики для посвященных. В процессе медитации на этой самой мандале можно представить себя одним из воплощений будды. Какова мандала, таково будет и воплощение.

В каждом дугане у противоположной входу стены есть застекленный алтарь с яркими многорукими, многоголовыми божествами, перед алтарем стояли чаши, в которых лежал рис.

Явные следы пребывания в нирване отражались на лицах с хитрым прищуром глаз у божеств. Они уж точно разорвали колесо сансары, искоренив источник своих прежних страданий, пронизывающих земную жизнь, и узнали глубинный смысл четырех истин Будды Шакьямуни.

Источники этих страданий — нескончаемые желания. Когда всяческих желаний нет, страданиям приходит конец, так проповедует этот Будда. Любопытная, конечно, теория, но в загробный мир, где желаний никаких нет, торопиться не хочется. Кстати, статуэтка того Будды хранится в музее истории Иволгинского дацана, куда мы заглянули.

Музей истории Иволгинского дацана торжественно открылся в сентябре 2019 года в одной из просторных комнат в здании буддийского университета «Даши Чойнхорлин», где размещена богатая коллекция уникальных исторических экспонатов.

В числе них — буддийская скульптура, живопись танка, старинные книги, хранившиеся раньше в помещении с треснутыми стенами. Организация музея стала возможной, благодаря совместному проекту с Национальным музеем Бурятии за счет гранта.

Многие из представленных экспонатов преподнесены в дар Хамбо ламам, либо раньше находились в других дацанах, но были спасены и сохранены, когда дацаны разрушили или позакрывали. В их числе фрагмент скульптуры из Анинского дацана — бронзовая стопа ноги Будды Майтрейи начала 20-го века.

Другой яркий экспонат начала 20 века с лютней в руках из Янгажинского дацана. Это фигурка Юлхор Бурун, одного из хранителей четырех сторон света, стража востока, которому прислуживают гандхарвы. Эти подобия эльфов обитают в запахе цветов и своим мелодичным пением услаждают хранителя слух.

Экспозиция насчитывает порядка 600 экземпляров, все экспонаты на стеллажах витрин приметны, выделить что-то самое ценное невозможно, поскольку у каждого свой вкус.

Нас, непосвященных, больше могли заинтересовать позолоченные или деревянные фигурки, с изяществом балерин изогнувшие руки. Для истинных верующих большую ценность представляет нечто иное. Это, скорее, будут символы, как изображение, называемое в тибетском изобразительном искусстве танка, с отпечатком руки, подаренное XIV Далай-ламой в 1979 году.

Одна из витрин посвящена главе буддистов в 1911 — 1918 годах XII Пандито Хамбо ламе Даши-Доржо Итигэлову. Для вcex бyддиcтoв он, замыкая 12-летний цикл, был перерождением первого ламы.

В витрине материальные предметы, вроде бы, простые, как кочерга или головной убор, но они — святыни со своими мифами. Кочерга, считают, была элементом обряда, который Итигэлов провел казакам перед их уходом на фронт Первой мировой войны, откуда все они вернулись живыми. О творимых Итигэловым чудесах ходили легенды, мол, мог он телепортироваться из одного места в другое или стать невидимым.

Именно Итигэлову, родившемуся в 1852 году и решившему стать ламой в 15 лет, Иволгинский дацан обязан своей феноменальной известностью. Легендарный лама стал его символом, получив в этом дацане свое исключительное место.

Но, прежде чем пойти в храм к Итигэлову, зашли в магазин при музее, чтобы не идти с пустыми руками, так как принято приносить свой оберег в дуган. К оберегам в буддизме особое отношение. Им может быть нить, сплетенная из нескольких более тонких нитей, так называемая зангяа, что в переводе с бурятского означает «узел».

Лама, освящая ее и зачитывая мантру, завязывает посередине узел, своеобразную защиту от всякого рода вреда. Так лама проделывал и с моим ходаком-шарфом, связывая его узлом, да так сильно, что дома не могла его развязать. Считается, что эта традиция завязывать узлом появилась во времена Будды Шакьямуни.

Храм Этигэлэй Хамбо ламын Ордон, где хранится главная ценность Иволгинского дацана — нетленное тело Итигэлова, специально построен для него в 2008 году по чертежам дугана, который в своё время для Янгажинского дацана спроектировал сам Итигэлов. Он так и не сумел покинуть этот бренный мир, стал странником вечности и ушел в нирвану. Вернется ли обратно, кто знает.

Фотографии мощей, разумеется, из дугана не будет. Тут уж как не изворачивайся, а сфотографировать при всём желании не получится. Случайно удалось запечатлеть лишь монаха, ухаживающего за нетленным телом.

Он как раз открывал дуган перед приходом посетителей, но был жутко недоволен, что его «застукали» для истории. Что ж, этому монаху предстоит многому еще учиться, чтобы, несмотря на папарацци, пребывать в состоянии абсолютного спокойствия, как учит этому его будда.

С именем ламы Итигэлова связана мистическая легенда, что перед своей физической смертью в 1927 году он сел в позу лотоса и, завещав своим ученикам проверить его тело через 75 лет, перестал подавать признаки жизни. В такой позе его и похоронили, поместив в кедровый куб. Дважды тайно куб вскрывали, в 1957-м и 1973-м годах, и, увидев, что труп остался нетленным, замуровывали обратно.

В назначенное ламой время в 2002 году куб вскрыли, а потом обнаружили, что с мумией происходят странные вещи, то потеет и вес набирает, то двигается и приятно благоухает, как утверждать стали монахи, создавая очередные мифы. В общем, продолжал верховный лама, как при жизни, творить чудеса, к нему потянулись верующие или, как мы, из чистого любопытства.

Лично я сверхъестественного ничего не увидела, тем более не испытывала кроме раздражения, что фотографировать нельзя, а за просмотр на расстоянии за стеклом неприглядного, со странным тёмным лицом цветом пятен, известных патологоанатомам, берется существенная плата. Поэтому, приехав во второй раз, на новое свидание со святыми мощами уже не пошла, а толклась у дуганов. И, видимо, не зря.

Моё внимание привлек один монах, на вид европейской внешности, с телефоном в руках. Он занимал меня больше, чем Итигэлов в своей нирване. Так я познакомилась с приятным молодым человеком, Валерием, как он представился, здешним монахом. Его сложное монашеское имя я не запомнила.

Оказалось, Валерий когда-то жил в Перми, то есть бывший уралец, по образованию биолог, но жизнь повернулась так, что все прежние свои достижения зачеркнул, приехал в дацан снова учиться и стать ламой-лекарем. Он один из ста проживающих в дацане монахов, и далеко не новичок, прожив здесь лет 10.

Речь, конечно, зашла об Итэгилове, вернее, его теле, насколько, словами Буратино, «пациент скорее мертв, чем жив». И тут мне было откровение, как от биолога: конечно, субстанция не живая, и всё это, если передать основную суть ответа, скорее, мистификация.

К моему удивлению, монаха больше волновала судьба пропавшей из дацана кошки с котятами, подозрение падало на женщину из психушки, которую накануне видели в дацане. И всё кому-то звонил, взволнованно проясняя свою тему. Я чуть не упала не столько от мнения, как ученого, сколько от приземленного желания спасти обычную кошку, желания, свойственного обычному, а не отрешенному от жизни человеку. Ну, и дела творятся у монахов.

Впрочем, если рассматривать волнение Валерия за кошку с котятами с точки зрения буддизма, то становится многое понятным и объяснимым. Просто кошки самые настоящие последователи Будды Шакьямуни. В их невозмутимом поведении всегда присутствует определенная версия буддизма — умиротворение и полная отрешенность от реальности, когда от хозяина до поры до времени ничего не нужно.

Интересно, даже намека на кошек в дацане не видела, зато в кадр постоянно попадалась куча каких-то разных сновавших туда-сюда собак, заигрывавших друг с другом. Таким способом они тоже проходят своеобразный, собачий  курс обучения послушанию и смирению. Собака, как и другие животные, считается в буддизме носителем кармы, искупающим грехи своих прошлых жизней, поэтому их и содержат монахи на территории буддийских храмов.

За пределами дацана еще какое-то время находилась в антураже буддизма, рассматривая важную его составляющую — фигурки, амулеты, обереги на раскинувшейся по соседству ярмарке. Здесь, за воротами дацана, я снова увидела Валерия, обходившего всю округу кругами в поисках своей истины. Дай, будда, ему удачи.

Завершить экскурсию можно было в расположенном рядом кафе с традиционной бурятской кухней.

Но я прошла чуть дальше на поле, где паслись склонившиеся над травой обычные коровы, символически замкнувшие круг. Когда подъезжали к дацану, тоже видели таких же буренок.

И теперь я увидела в них не просто животных, а олицетворение добродетели и очистительной силы, чем считается  у буддистов корова. Значит, посещение дацана не прошло для меня даром. Это был своеобразный урок к познанию. Познанию не просто символов и основ буддизма, а самой Бурятии, ставшей чуть-чуть понятней и в чём-то немного родной.