В музее Центра Толерантности проходит выставка, посвященная памяти погибших во время Холокоста еврейских детей Литвы. Дети Холокоста, последнее поколение свидетелей тех страшных событий. Экспозиция рассказывает о трагедии, постигшей литовских евреев, о потере близких и родных, а также о спасенных, вырвавшихся от преследования и неминуемой гибели самой беззащитной группы людей-детей. Их рассказы о чудесных спасениях, лишь капля в море мирских судеб, ставших жертвами массовых и систематических убийств. Больше, чем девять из десяти, литовских евреев стали жертвами своих палачей.
1
Но, даже в то страшное время, находились люди, решительность, храбрость и самопожертвование которых, спасли не одну человеческую жизнь. В этой выставке собраны воспоминания свидетелей, семейные фотографии, интервью, которые раскрывают смертельный период всех евреев Литвы-Катастрофа, случившаяся на литовской земле.
В конце экспозиции, когда посетитель извилистыми дорожками уже прошел исторический период преследования и спасения евреев, установлен интерактивный мемориал. Но, сначала нам предлагают взять камень, и пройти весь путь.
В 30-х годах прошлого века национал- социалистическая партия, взяв власть в Германии в свои руки, вывела на государственный уровень преследования евреев и антисемитскую идеологию. Тогда же закончилась счастливая жизнь евреев и их детей.
1
1
В последствии эта политика была перенесена на оккупированные государства Европы. Теперь внимание!.. Как трактуют поступки местных жителей, примкнувших к нацистам и творившим безнаказанные злодеяния, в Литве?..
»Нацистской пропаганде удалось воспользоваться,накопившимися антикоммунистическими и антиеврейскими настроениями в годы советской оккупации, и заставить поверить часть литовцев, что большевизм это и есть еврейская власть, что в несчастьях, в первую очередь, виноваты евреи».
Как только началась война, еврейские дети были обречены на смерть. В оккупированных нацистами странах проживало около 1,6 миллиона еврейских детей, более миллиона из них стали жертвами хорошо спланированного геноцида. Летом и осенью 1941 года в проходивших на территории Литвы экзекуциях, со своими родителями погибли тысячи детей. Оставшиеся в живых, дети и взрослые были заключены в гетто Вильнюса, Каунаса, Шяуляй и Швенчёниса. Только немногим из них было суждено выжить в этой жестокой «мясорубке».Дети и старики, оказавшися в гетто, которые не могли работать на принудительных работах, стали обузой для вермахта и были обречены на уничтожение.
1
В историю каунасского гетто вошла «Большая акция», во время которой, 28—29 октября были отобраны и расстреляны 2007 еврейских мужчин,2920 женщин и 4273 ребенка.
5 ноября 1943 года в Шяуляйском гетто прошла Первая детская акция, во время которой 570 детей и 260 стариков были вывезены в товарных вагонах в концлагерь Аушвиц и там уничтожены.
Во время ликвидации Вильнюсского гетто около 5 тысяч женщин и детей были вывезены в концлагеря Майданек и Аушвиц и там уничтожены, а несколько сот стариков и больных были расстреляны в Панеряй.
Еще одна «Детская акция» была осуществлена 27–28 марта в 1944 году в Каунасском гетто. Около 1700 людей, среди них 900–100 детей были вывезены в концлагеря и там уничтожены.
27 марта 1944 года из Вильнюсского трудового лагеря были вывезены в неизвестном направлении около 250 детей и стариков.
В июле 1944 года, когда до вывода немецких войск оставалось несколько дней, во время операции по ликвидации Шяуляйского и Каунасского гетто, убиты или вывезены в концентрационные лагеря последние жители гетто, взрослые и дети.
После окончания нацистской оккупации в Литве закончились страхи, мучения и болезненные потери, спасенных от неминуемой смерти еврейских детей. Многие потеряли родителей, братьев и сестер, но зато они были свободны. История каждого спасенного ребенка уникальна, но все же ситуация в которую они попали имела несколько похожих признаков. Чтобы выжить одному ребенку, в большинстве случаев требовалось усилия нескольких человек. Во-первых надо было найти надежных людей, которые согласились бы, спасая ребенка- еврея, рисковать своей жизнью и близких. В то время даже просто общаться с евреями было строго запрещено.
1
1
1
Чтобы уменьшить риск разоблачения, нужно было достать поддельные документы, свидетельства о рождении и т. д. Детей прятали от посторонних глаз, чтобы не пострадать от доноса. Это длилось месяцами, а то и годами… Убежище оборудовалось в разных местах: в подвалах, за печью, в проемах двойных стен. Иногда в таких схронах, не двигаясь, детям приходилось находиться до нескольких часов, в тишине. Некоторые малыши часто и не понимали, что их укрывают, а подросткам разлука с родителями наносила психологическую травму.
Дети должны были забыть свои настоящие имена и привыкнуть к новым, приспособиться к новой жизни, и все время скрываться, не выходя даже на улицу. Были случаи, когда детей принимали только за деньги или ценные вещи, но большинство людей, которых помнят спасенные, решались не за деньги, а из-за добрых побуждений. Здесь много историй спасений, но я приведу одну:
«Родилась я в подвале Шяуляйского гетто 27 марта 1942 года. Доктор, принимавший роды, настаивал, чтобы меня назвали Илана, что значит «дерево»,с надеждой, что корни молодого деревца, выживут в это время неопределенности и смутного будущего.
2
В 1943 году поползли слухи о угрожающей гетто «Акции детей». В Шяуляйское гетто прилетела весть:«Спасайте своих детей!».Мой дядя Елизар Мозес, имевший связи с подпольем, разузнал о польской женщине, помогавшей спасать еврейских детей. Только, когда моей матери Юдите Мозес-Камбер удалось со мной сбежать за пределы гетто и найти эту женщину, она отказалась меня принять:«если я приму еще одного ребенка, это может стать угрозой для всех остальных»-сказала она.
Атмосфера в гетто накалялась и мама решилась еще раз. Меня усыпила лекарствами, спрятала в картофельный мешок и опять отнесла той самой польке. Положив меня на ступеньки она сказала:«В гетто она все равно не выживет, а я не смогу смотреть, как она умирает." Женщина прониклась маминой безысходностью и взяла меня.
Мама вернулась в гетто одна. Во время «Детской акции» она видела, какматери убитых детей от душевной травмы теряли рассудок.
Казимир и Бронислава жили в деревне недалеко от Каунаса. Они удочерили меня, я жила окруженная любовью. Окрестили меня именем Лаймуте-по литовски значит Счастливица.
После ликвидации гетто мама была выслана в лагерь Штутгоф.
В 1944 году мой отец Марк Камбер был демобилизован из Советской Армии. В освобожденном Каунасе он встретил дядю Елизара, который, вырвавшись из гетто, примкнул к партизанам. Он рассказал отцу, что в гетто у него родилась дочь. Так отец узнал о моем существовании. Он сразу пошел к моим приемным родителям, что меня забрать, но они посоветовали ему вначале найти работу и кров.
Когда друзья моего отца Максим и Эрика дали ему комнату, а сам он нашел работу инженера, я переехала жить к нему. Эрика заботилась обо мне, и вскоре, я стала называть ее мамой. Тогда разговаривала только на литовском, и потом с отцом разговаривала только на этом языке.
В 1945 году мы узнали, что мама выжила и находится в пересылочном лагере.
Очень хорошо помню, когда вернулась мама… Это было в полночь. Эрика включила свет в комнате, в которой я спала. Помню резкий яркий свет, светивший в глаза, как Эрика будит меня, и еще сонную несет в коридор.
В дверях стояла чужая для меня женщина. Увидев меня, она начала и смеяться, и плакать… Эрика передала меня ей в на руки, и я до сих пор чувствую их силу, с которой мама меня обняла. А еще помню охвативший меня страх: была уверена, что меня хотят куда-то увезти. В истерике я начала толкаться и вырываться. Эрике пришлось унести меня обратно в кровать. Ничего не помню, что было на следующий день, но через некоторое время опять привыкла к своей маме, начала называть ее мамой. Я ее очень любила…
1
Вспоминая, что пришлось пережить, мама плакала и курила одну сигарету за другой. Меня до четырнадцати лет мучили кошмары, ночами обливалась слезами, и родители принимали к себе в кровать. Они меня всегда понимали. Только с ними чувствовала себя в безопасности. До семнадцати лет не могла оставаться дома одна. Страх потерять их никогда не покидал меня.
Закончила политехнический институт и вышла замуж за Павла Аша из Москвы. Мама умерла. Когда родился сын Аарон, я съездила с ним навестить отца. Он любил внука всем сердцем и часто говорил:«У меня не было возможности понянчить дочку, когда она была маленькой, хорошо, что сейчас могу это делать с внуком».
В 1972 году вместе с отцом мы уехали в Израиль. Там, на своей земле, родилась моя дочь, которую назвали в честь моей мамы-Юдита. Могила моей матери осталась в Литве. Из всей нашей семьи она больше всего мечтала об Израиле…
Таких историй здесь не одна, и не две, а десятки. За чтением можно провести весь день. Под печальную песню еврейского мальчика, продираясь сквозь трагические истории, потоки ужасающей информации о зверствах нацистов, я подошел к импровизированному мемориалу. Осталось лишь положить камень памяти…
1
Когда камень положен, из темноты начинают светиться предвоенные фотографии, с которых на нас смотрят все еще улыбающиеся дети…
