О гордой Сиене замолвите слово...

Во время футбольных матчей между «Сиеной» и «Фиорентиной» сиенцы любят вывешивать на поле растяжки с надписью: «Помните о Монтаперти!». Грандиозная победа маленькой, но гордой Сиены над грозной Флоренцией — иначе как чудом это не объяснить, и сами сиенцы конечно же не забудут этого никогда. Во-первых, конечно же, потому, что битва эта дала им возможность пусть недолгой, но все-таки гегемонии на землях Тосканы, а во-вторых - потому что живое напоминание об этом триумфе видно практически из любой точки города.

У сиенцев всегда были особые отношения с Богоматерью. Издавна она считалась покровительницей города, сиенцы искренне верили в ее защиту и заступничество перед силами небесными и земными. Особенно в дни тревог и волнений, которых у маленького, но гордого города-государства было хоть отбавляй. То гвельфы с гибеллинами бьются не на жизнь, а на смерть, и нужно постоянно держать ухо востро, чтоб не прохлопать политическую коньюктуру… То Флоренция, извечная соперница Сиены, в очередной раз вознамерилась пойти на нее войной. Причем на этот раз угроза была совсем нешуточной, флорентийский полководец прислал сиенским старейшинам наглое письмо, в котором предлагал добровольно сдать город и более того — разрушить его стены в трех местах, чтоб его войска могли беспрепятственно войти в город «где нам угодно и как нам угодно». Сиенцы отправили в ответ не менее напыщенное письмо, и флорентийцы радостно выступили в поход на непокорный город. Но, как пишет Павел Муратов в своих «Образах Италии», вера сиенцев в заступничество Девы Марии оказалась сильнее, чем купленное флорентийским золотом войско.

Накануне битвы при Монтаперти, 4 сентября 1260 года, когда войска маленькой Сиены наголову разгромили войска сильной и процветающей Флоренции, жители города во главе с городскими старейшинами собрали все ключи от городских ворот и отправились торжественной процессией к храму. Войдя в храм, они торжественно вручили ключи от своего города алтарному образу «Мадонна дель Вото» с мольбами о милосердии и защите. Битва, состоявшаяся на следующий день, показала — Дева Мария прониклась и не оставила свой город.

После такой громкой победы — разумеется, сиенцы не могли не отблагодарить как следует свою заступницу. Собор на месте нынешнего стоял уже давно — первое здание появилось тут еще в девятом веке. В начале века тринадцатого его начали потихоньку реконструировать, но своего расцвета работы по перестройке и украшению собора достигли как раз в 1280-х годах и связаны они с именем Джованни Пизано. Этому нет фактических доказательств, но ученые сходятся в том, что именно семейство Пизано — Никола-отец и Джованни-сын — являются авторами проекта собора и авторами его скульптурного убранства.

Но время шло, и отец, и сын Пизано уже давно почили в бозе, а собор так и не был достроен — сиенцы по камешку, по стеклышку медленно и вдохновенно доделывали и украшали свой главный храм. К тому же гордость, завоеванная при Монтаперти, не давала спать спокойно — уж очень им хотелось сделать свой собор еще больше, еще красивее. Проекты по расширению и удлинению здания росли, как грибы после дождя, пока наконец председатель одной из комиссий, а по совместительству архитектор собора в Орвьето Лоренцо Маэтани, не сказал, что чем переделывать старую — лучше бы вместо этого построить новую, более грандиозную церковь. Как написал потом историк искусства Энцо Карли: «Так было брошено семя самого амбициозного и безумного начинания сиенцев». К сожалению, оно не было полностью реализовано — помешала та самая «черная смерть» 1348 года — но то, что все-таки было сделано, можно видеть и по сей день. Сначала руины этого странного недостроя вызывают чувство недоумения — что это такое, да еще и в самом центре такого восхитительного города?

Но стоит только немного поднапрячь фантазию и попытаться вникнуть в грандиозный замысел сиенцев — как он начинает поражать. Недостроенные стены с рядами огромных окон, по своему внешнему виду немного смахивающие на акведук — это стены нового грандиозного собора, который планировалось построить вокруг собора уже существующего. И более того, действующий собор, тоже далеко не самый миниатюрный по размерам, должен был стать всего лишь коротким поперечным трансептом этого гиганта. Вы можете вообразить себе масштаб этого замысла??? Все это пространство, которое вы видите сейчас на этой фотографии, эта площадь — это должно было быть внутреннее пространство нефа нового собора. Ничего себе идейка, а? В начале четырнадцатого-то века? Вот тебе, бабушка, и мрачное Средневековье… Я могу себе представить, что бы это было, если б это было реализовано, если б чума не помешала этому мегаамбициозному проекту. Наверное, архитекторам и строителям собора Святого Петра в Риме пришлось бы нааааамного сложнее в жизни…

Но история не терпит сослагательного наклонения — чума опустошила Сиену, выкосив две трети ее населения, и поставила жирный крест на всех ее честолюбивых амбициях. Сиенцам ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в свой старый собор, и они решили еще немножко его приукрасить. Именно на этот период — когда город начал восстанавливаться от постигшей его трагедии — приходится создание того, что прославило собор в веках и закрепило за ним славу одного из самых чудесных творений рук человеческих. Я говорю сейчас об уникальных мраморных полах. Этот шедевр создавался в течение двухсот лет почти что полусотней разных мастеров, среди которых — Маттео Джованни, Пинтуриккьо, Джованни ди Стефано, Беккафуми.

Их принято называть мозаичными, хотя по большому счету это вообще никакая не мозаика — технология изготовления этих мраморных картин больше сродни гравюре. Изображения на белом мраморе выполнены путем нанесения на камень глубоких борозд, и лишь изредка кое-где добавлены вставки из рыже-красного мрамора для усиления живописного эффекта. Композиция состоит из 52 панно, часть из них закрыта, а для осмотра остальных для посетителей проложены выложенные войлоком дорожки — слишком уж хрупкая эта красота, чтоб ходить по ней ногами! Целиком пол открывают только дважды в год — в дни проведения сиенских скачек Палио, выглядит это наверное просто необыкновенно — хотя большая часть панно и так открыта для осмотра. Первый, кто встречает при входе в собор — вы будете удивлены, но это так! — великий алхимик Гермес Трисмегист.

Сразу же вспоминаются герметические тексты и все, что мне приходилось раньше читать о масонах, «вольных каменщиках» и строителях готических соборов… Христианская церковь в своей основе однозначно имеет значительно более древние учения, которые принято называть алхимией и оккультизмом, ведь не просто так же готические соборы нашпигованы алхимическими символами от пола до потолка.

Мраморные изображения иллюстрируют всю историю мировой религиозной и философской мысли от язычества до христианства — тут и сиенская волчица, и античные сивиллы (я уже писала об этом в рассказе про Капитолийский холм в Риме, к этим языческим прорицательницам отцы христианской церкви относились с большим пиететом — за то, что Тибуртинская сивилла якобы предсказала появление «истинного бога»), и вышеупомянутый Гермес Трисмегист, и сцены из Библии и Священного Писания.

Не последнюю роль в создании удивительной атмосферы, что царит внутри Сиенского собора, играют уникальные полосатые черно-белые колонны — более нигде, кроме как в Тоскане, вы не увидите такого. Черный и белый — геральдические цвета Сиены — нашли отражение и в архитектурном стиле этого города, сделав его абсолютно узнаваемым и запоминающимся.

Для этого собора Дуччо ди Буонисенья написал свою знаменитую «Маэсту», которая считается вершиной итальянской готической живописи. Это был заказ города, картина прославленного мастера должна была в очередной раз восславить Богоматерь, защитницу и охранительницу. Грандиозный полиптих, изображающий Богоматерь с младенцем на троне в окружении огромного количества ангелов и святых, сейчас находится в музее собора — очень жаль, потому что алтарь без него выглядит каким-то пустым и осиротевшим, да и картина, лишенная антуража, для которого она создавалась, тоже «не играет» так, как должна бы… Фото «Маэсты» утащено из интернета.

Зато другим сокровищем Сиенского собора можно полюбоваться в его естественной среде обитания. Прячется оно за маленькой дверкой с левой стороны центрального нефа, между огромной фреской работы Пинтуриккьо и грандиозным мраморным алтарем Пикколомини.

Но на алтарь давайте посмотрим попозже, а сейчас пойдем вовнутрь — в библиотеку Пикколомини. Алтарь Пикколомини, библиотека Пикколомини… и это мы еще не видели палаццо Пикколомини. Эта фамилия так часто встречается в Сиене, что несложно догадаться — эти ребята были ну если уж не сиенским «нашим всем», то как минимум кем-то, кто заслуживает пристального внимания. В общем-то так оно и есть, семейство итальянских нобилей Пикколомини получило свой титул и впридачу солидный кусок земли в Валь д`Орче из рук самого императора Священной Римской империи Фридриха II. Семейство Пикколомини дало Италии двух пап римских, Пия II и Пия III, первый из которых оставил весьма заметный след в истории. Энеа Сильвио Пикколомини еще во время учебы в Сиенском университете увлекся идеями гуманизма и не оставил их даже будучи избранным на папский престол. Папа продолжал активно покровительствовать наукам и искусству, благо средства теперь позволяли, и даже рискнул осуществить неслыханный, но очень будоражащий умы общественности того времени проект — строительство «идеального города». И он-таки построил его, этот город существует и по сей день и носит название Пьенца — в честь этого самого папы Пия II. Еще папа отметился в истории тем, что написал письмо османскому султану Мехмеду Завоевателю, в котором расписывал единство принципов христианства и ислама и даже предлагал султану перейти в христианство, обещая в таком случае признать его законным наследником Византии и дать титул императора. История к делу не имеет вообще никакого отношения, но хорошо иллюстрирует то, что папа был скорее идеалистом, чем реалистом и всю свою жизнь оставался в плену своих высоких гуманистических иллюзий.

Иллюзии иллюзиями, но Пий II, которого при жизни называли «любимым сыном Сиены», и после смерти оставил по себе добрую память, которую и решил увековечить его племянник, кардинал Франческо Тодескини Пикколомини, впоследствии папа Пий III. Для сохранения библиотеки своего предшественника он решил пристроить к собору отдельное помещение, заказ на роспись которого был отдан Пинтуриккьо. Таким образом на стенах появилось десять огромных фресок, иллюстрирующих десять событий из жизни Пия II.

Десять фресок, которые Пинтуриккью писал в период между 1502 и1509 годами, сохранили для потомков десять наиболее памятных эпизодов из жизни Энеа Сильвио Пикколомини: он изображен в качестве участника Базельского собора (проводившегося в условиях глубокого раскола церкви, известного как Западная Схизма), а также в роли посла перед королем Шотландии Джеймсом I. Тут же император Священной Римской империи Фридрих III возлагает на голову Пикколомини лавровый венок, а на другой фреске он изображен принимающим папскую тиару и имя Пий II.

Многие исследователи, в частности Вазари, считают живопись Пинтуриккьо поверхностной и лишенной глубины и драматизма, но точнее всего, как мне кажется, выразился Александр Бенуа, который сравнил фрески Пинтуриккьо с иллюстрациями к детской книжке. Да и само прозвище — Пинтуриккьо — означает не что иное как «маляришка». Да, Пинтуриккьо простодушен, ну, а, собственно, почему бы и нет? Не всем же нужно быть такими, как Тинторетто, чтоб от их живописи дрожали поджилки и бежали мурашки… Кто-то должен изображать и не столь насыщенные драматизмом и религиозным экстазом бытовые сцены, и пусть это будет попроще и подекоративней — зато впечатление фрески Пинтуриккьо производят самое живое и радостное. Его с уверенностью можно назвать художником-декоратором, особенно учитывая тот факт, какое внимание он уделяет цветовой гамме и прорисовке деталей, особенно ландшафтов и городских пейзажей, на своих картинах.

Теперь давайте вернемся наконец к алтарю, мимо которого мы так лихо проскочили, спеша в библиотеку. Этот алтарь работы Андреа Бреньо — тоже один из шедевров собора, и в первую очередь конечно же благодаря тому, что к нему приложил руку сам Микеланджело. Четыре статуи святых — Святого Пия, Святого Петра, Святого Павла и Святого Григория — это дело его рук. Правда, заказ был на 15 статуй, но Микеланджело так увлекся работой над Давидом, что успел сделать только эти четыре. И наверное рождающийся замысел Давида так его захватил и выпил все творческие соки, что разница, как говорится, налицо — скульптуры, конечно, хороши… но ведь есть с чем сравнивать! Наверное, поэтому Вазари и не упоминает об этих скульптурах в своем «Жизнеописании» — ведь даже у великого мастера могут быть «проходные» работы.

Вас, наверное, удивляет, почему я совсем не касаюсь в своем рассказе еще одного общепризнанного шедевра Сиенского собора — кафедры Никколо Пизано. Да все банально — она на реставрации. Хотя, если честно, для одного посещения и так эмоций и впечатлений там чересчур… Сиена тоже оставляет что-нибудь на потом, хотя я и так знаю, что сюда я вернусь еще раз.