Соломон, я превзошел тебя! — именно так, по преданию, воскликнул Юстиниан, император Восточной Римской империи, более известной как Византия. Восторг императора можно понять — никогда еще Византия не создавала, да и никогда уже больше не сможет создать творения столь же прекрасного и гармоничного, как храм Айя София. Честолюбивый император, грезивший, как и многие его потомки, о восстановлении великой Римской Империи и видевший Византию ее прямой преемницей, хорошо понимал, какую пользу ему в этом сослужит этот великолепный храм, дело рук не человека — но самого Господа бога.
Любимым зодчим Юстиниана, Анфимием из Трал, была решена поистине изумительная в своей масштабности и гениальности задача — к сожалению по прошествии стольких лет храм горел, разрушался, достраивался и реставрировался, так что в полной мере оценить масштабность замыслов архитектора нам не удастся — но хоть немножечко попробовать можно, включив фантазию и стараясь представить, как же выглядело это чудо древнего мира полторы тысячи лет назад.
Айя-София,- здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!
Ведь купол твой, по слову очевидца,
Как на цепи, подвешен к небесам.
И всем векам — пример Юстиниана,
Когда похитить для чужих богов
Позволила эфесская Диана
Сто семь зеленых мраморных столбов.
Но что же думал твой строитель щедрый,
Когда, душой и помыслом высок,
Расположил апсиды и экседры,
Им указав на запад и восток?
Прекрасен край, купающийся в мире,
И сорок окон — света торжество.
На парусах, под куполом, четыре
Архангела — прекраснее всего.
И мудрое сферическое зданье
Народы и века переживет,
И серафимов гулкое рыданье
Не покоробит темных позолот.
Мандельштам никогда не бывал в Константинополе и не видел храма Святой Софии — но видимо внимательно изучил не один труд, посвященный знаменитой базилике — настолько точно его стихи описывают убранство храма.
Храм поразил современников своей невиданной архитектурой. Глядя на гигантский купол (его диаметр почти 32 метра, а высота — с 15-этажный дом), люди не могли понять, каким чудом держится он в высоте, не имея видимых опор, и считали, что без божественной помощи такое немыслимо. Очевидец и современник строительства храма византийский писатель Прокопий Кесарийский писал, что храм создан «не человеческим могуществом, но божьим соизволением». Прокопий так описывает купол храма: «кажется, что он не покоится на твердом сооружении, но, вследствие легкости строения, золотым полушарием, спущенным с неба, прикрывает это место. Все это сверх всякого вероятия искусно соединенное в высоте, сочетаясь друг с другом, витает в воздухе…».
И правда, возведение базилики, перекрытой куполом таких невиданных размеров, в те времена было чудом из чудес. А стало это возможным благодаря размещению среди колонн, отделяющих центральный неф от боковых, особо мощных столбов, на которые и распределялась нагрузка от арок, на которых был расположен купол. Тут проявилась гениальная мысль архитектора — эти столбы при всей своей массивности совершенно незаметны при беглом взгляде и выглядят не более чем частью стены — и создается впечатление, что огромный купол опирается только на легкие кружевные аркады. Подобный эффект достигался за счет освещения — потоков солнечного света, льющихся внутрь храма из множества окон, и усиливающих эффект легкости и воздушности. Собор вообще задумывался как симфония света — что должно было подчеркнуть его божественную природу. Основание купола тоже прорезано окнами — и поступающие сквозь них потоки яркого южного солнца приводят к тому, что оконные простенки сливаются и уже не видны смотрящему — и кажется, что купол и правда парит в воздухе, спускаясь с небес.
К сожалению, сейчас света в Айя Софии значительно меньше, чем было раньше — многие окна заложены, плюс к уменьшению инсоляции привело строительство подпорок-контрфорсов — и как результат эффект, заложенный зодчими при строительстве храма, уже не читается.
Стены храма отделаны полированным мрамором — при попадании на эти поверхности солнечного света они должны были сиять и отражать свет подобно зеркалам — опять-таки создавая эффект растворения стены, усиливая общее впечатление эфемерности и воздушности пространства.
Для строительства Айя-Софии по приказу императора Юстиниана в Константинополь свозили драгоценные мраморные, гранитные, порфировые колонны из античных построек Греции и Рима. Колонны из зеленого мрамора, привезенные из храма Артемиды в Эфесе (того самого, который был некогда подожжен Геростратом) и упоминаются Мандельштамом, только их было не сто семь, а всего лишь восемь. Колонны из храма Артемиды (Дианы) и другие «позаимствованные» Юстинианом колонны отделяют с севера и юга центральное пространство храма (наос) от боковых нефов. Вообще в отделке храма было использовано 12 сортов мрамора.
Архитекторы математически точно рассчитали конструкцию центрального купола, поддерживаемого двумя более низкими полусферами, каждая из которых, в свою очередь, поддерживается еще тремя полусферами, переходящими в полуцилиндрические ниши. Каскад ниспадающих полусфер «гасит» распор купола и обеспечивает прочность конструкции. И также наличие большого количества полукруглых форм создает эффект легкости и бесконечного вращения, движения пространства и бесконечности всего сущего как одной из основ христианской религии. И в этот круговорот, кстати, очень органично вписались современные турецкие круглые светильники, развешенные по всему пространству храма.
Изображенные на парусах под куполом четыре шестикрылых серафима — единственные изображения в храме, которые не были замазаны штукатуркой, когда храм был превращен в мечеть. Мусульмане сочли их талисманами, однако лица серафимов все же прикрыли медными масками. В ходе последних реставрационных работ 1993–2010 годов один из серафимов, на северо-восточном парусе, обрел лицо — реставраторы расчистили мозаичный лик, который был спрятан под слоем штукатурки и медной маской.
Мозаик в Айя Софии, к сожалению, вообще сохранилось не так уж много — храм был варварски разграблен в 1204 году во время четвертого крестового похода — крестоносцы под предводительством хитрого и алчного дожа Энрико Дандоло, вместо того чтоб идти освобождать Гроб Господень — оказались в Константинополе, который своей славой и богатством давно был у всех европейских держав как кость в горле — и основательно разграбили и разрушили город, забив тем самым последний гвоздь в крышку гроба Византийской империи. Султану Фатих Мехмеду оставалось только завершить начатое…. Итак, результатом того похода стало необычайное обогащение Венецианской республики Византийскими трофеями-то же, что чудом уцелело в Айя Софии, к счастью не было столь же варварски уничтожено захватившими в 1453 году Константинополь турками — остатки мозаик были замазаны толстым слоем штукатурки, что и сделало возможным огромное количество ценнейших находок, которые делали впоследствии реставраторы Айя Софии — начиная с приглашенных султаном Абдул Меджидом итальянцев братьев Фоссатти. Плоды их трудов мы и можем видеть сейчас — закрашенное желтой краской пространство, где раньше были чудесные золотые мозаики, да дорисованные узоры….
К чести османов, они не так уж многое поменяли в интерьере собора. Разве что в центральной части появились необходимые атрибуты исламской религии — михраб, минбар, да ложа султана.
Но влияние, оказанное Айя Софией на их умы, оказалось куда сильней — посмотрите-ка повнимательней на Айя Софию и скажем, Султанахмет или Сулеймание — они похожи как сестры, не правда ли? Тут дело в том, что архитектурный образ Айя Софии, так поражавший всех от султанов, до простых обывателей, послужил примером при становлении образа османской мечети — вот она, преемственность культур…. И именно ее — великую Айя Софию всю свою жизнь стремился превзойти великий османский архитектор Синан — и ему это удалось, мечта осуществилась в мечети Селимие в Эдирне.
Айя Софию окружает множество различных легенд и преданий. Одно из них — о плачущей колонне — широко известно и весьма популярно, к этой колонне всегда стоит очередь из туристов. Ну, а я напоследок расскажу вам еще одну легенду. Дело было на строительстве храма. В жаркий летний все рабочие ушли на обед, на стройке оставался только один мальчишка — сторожить инструменты. И вдруг откуда ни возьмись появляется путник — довольно странного вида путник — и спрашивает у мальчишки, где же все?
— Да на обед ушли, — отвечает мальчик.
— Позови! — просит путник.
— Да не могу я отлучиться…. Мне ж велено инструменты сторожить!
— Позови! Я посторожу! Я побуду тут, покуда ты не вернешься!
Мальчик убегает и рассказывает о странном человеке товарищам. Те понимают, что-то тут не так, и посылают к императору — рассказать о странном пришельце. Император тут же смекнул — да это же сам ангел господень спустился к нам! И не долго думая отослал мальчишку куда подальше, в Рим — ведь ангел же сказал, я буду тут, пока ты не вернешься! И с тех самых времен и считается, что ангел этот постоянно присутствует там, в соборе. И да будет так……
