Как я жила 4 месяца в Штатах и работала горничной и официанткой

В нулевых годах большой популярностью в России стала пользоваться программа международного обмена «Work&Travel», которая позволяла учащимся высших учебных заведений уехать в США на 4 месяца. Три месяца нужно было обязательно работать на одного из работодателей — участников программы (в основном, конечно, это была низкооплачиваемая работа в сфере услуг — гостиницы, магазины, закусочные, парки аттракционов). Предполагалось, что четвертый месяц студенты будут путешествовать по стране, знакомясь с ее достопримечательностями.

Некоторым удавалось съездить в США по этой программе три раза: после второго, третьего и четвертого курсов. Но это были единичные экземпляры, которые в живой природе мне не попадались.

Я же съездила только один раз после четвертого курса. Родители помогли оплатить участие в программе. Стоило это недешево, по-моему, около 1 500 долларов, хотя я могу и ошибаться, так как прошло много времени.

Участник программы мог выбрать работодателя из тех, что предлагала компания-организатор. Мой выбор вызвал удивление у тех, кто меня знал. Я никогда не любила убираться, и чистюлей меня сложно назвать, скорее даже наоборот. Но все же я выбрала работу горничной.

Мне трудно понять мотивы себя тогдашней. Я училась на специальности «Реклама» и в одной из книг прочитала об удачной рекламной кампании сети мотелей бюджетного класса Econo Lodge.

Большей глупости нельзя было придумать. Потому что, как выяснилось впоследствии, я и в самом деле не создана для уборки, что постоянно оборачивалось для меня неприятностями.

В общем, работа горничной была одной большой ошибкой. Но в остальном мне, можно сказать, повезло.

Еще в России я списалась с девушкой, которая так же, как и я, планировала работать в этом мотеле.

Наташа жила в Красноярске, я в Омске. Можно сказать, землячки. Я училась на рекламе, она — на связях с общественностью. Я любила в то время рок, и она его тоже слушала. Я родилась в ноябре, она — в сентябре с разницей в год.

Понятно, что мы с ней быстро нашли общий язык.

Из нас двоих она лучше владела английским, эффективнее работала и была сильнее характером. Я в наших отношениях лишь «подпевала» Наташе, но ее лидерство не слишком давило на меня. До поры до времени, пока уже под конец нашего пребывания в Штатах мы разругались так, что не разговаривали несколько дней.

Конечно, всего этого знать в начале нашей с ней переписки я не могла. Я радовалась, что буду не единственной русскоговорящей в «Эконо Лодж». Все-таки это была моя первая абсолютная самостоятельная поездка. Без мамы и папы. Без друзей. На другой конец света. И на целых четыре месяца. Поэтому мне очень-очень нужна была поддержка, и Наташа дала мне ее в полной мере.

Фотографий того периода у меня не так много. В 2005 не было смартфонов, позволявших делать фотографии в режиме нон-стоп. Не было у меня и цифрового фотоаппарата. Даже пленочного не было. Я купила цифровой фотоаппарат уже после месяца пребывания в Штатах, потому не смогу проиллюстрировать все свои слова.

Например то, как я получала визу. Сейчас бы, конечно, я обязательно зачекинилась и запостила пару кадров в инстаграмм. Но в 2005 все, что произошло, осталось только в моей ненадежной памяти.

Весной, по-моему, в марте, потому что снега было мало, но все еще очень холодно, я ездила в Екатеринбург на подачу документов на визу. Помню те свои ощущения, как сейчас. Я очень боялась, словно мне предстояло выдержать очень важный и ответственный экзамен. Может быть, страх был даже еще сильнее.

У меня холодели руки и сводило живот.

Всю ночь, что я провела в поезде до Ёбурга, я не могла сомкнуть глаз. Сразу несколько вагонов были заполнены студентами, которые ехали за тем же, за чем и я, — подать документы на визу. И все разговоры крутились по кругу — кто получит, кто не получит, есть ли шансы у тех, кому отказали и кто учится на пятом курсе. Это очень нервировало.

Мы прибыли в Ёбург утром и сразу же направились в сторону посольства. Здание кирпичного цвета с американским флагом, у дверей которого уже растянулась очередь. Я дрожала и от холода, и от беспокойных мыслей, которые, как голодные хорьки, выгрызали мне мозг.

В зале ожидания были не только студенты, но и другие люди, жаждущие увидеть землю обетованную. «Невесты», родители, чьи дети давно живут в Штатах, целые семьи, мечтающие о заветной грин-карте. Получилось, что меня вызвали одной из самых последних, и мне пришлось стать невольным свидетелем нескольких жутких сцен. Люди плакали, потому что им отказали в визе. Пережив стресс в тот день, хотя и ответив буквально на пару простеньких вопросов визового инспектора, я боялась получать визу в 2012 году для обычной туристической поездки. Но все оказалось проще, легче и не так масштабно, как в первый раз.

Я вернулась в Омск и стала ждать ответа. Томительное ожидание было ничем не лучше самой поездки. Но узнав о получении визы, я радовалась так, будто выиграла в лотерею. В буквальном смысле прыгала до потолка.

К самой поездке я практически не готовилась. Купила только небольшой симпатичный чемодан. Сейчас, в 2013, я бы перелопатила интернет, затерла бы карты Google и Википедию, если бы было возможно, до дыр, пытаясь узнать больше о том месте, где мне предстояло жить четыре месяца. Но в 2005 доступ в интернет мне обеспечивал обычный городской телефон, и я сидела в аське, писала «лытдыбр» в никому не нужном блоге или читала политические новости на сайте Инопресса, который очень тогда любила.

Если бы я ехала в Лос-Анджелес или Нью-Йорк, еще можно было как-то понять мою непростительную информационную беспечность.

Но меня ждали в Вильямсбурге. Городе, который далеко не на слуху.
Я знала только, что это на Восточном побережье, в штате Вирджиния, и что это не слишком далеко от Вашингтона, а из Нью-Йорка можно добраться на автобусе GreyHound. Этим мои знания и ограничивались.

Вильямсбург, штат Вирджиния. Sleepy little town с населением в 15 000 жителей. Между тем он очень интересен. Один из старейших американских городов, основанный в 1632 году и даже успевший побывать столицей британской колонии.

Жаль, что в 2005-м я совершенно не умела фотографировать — многие фотографии получались какими-то размытыми, у меня был остойный фотоаппарат и я практически не фотографировала никаких достопримечательностей.

Вильямсбург очень чистенький и ухоженный город. Кроме того, это еще и город студенчества, так как в нем находится Колледж Вильяма и Мэри.

Но прежде всего Вильямсбург знаменит своей колониальной частью. В городке постоянно проходят фестивали исторической реконструкции. Мы даже как-то наткнулись в местной газете на объявление о работе в качестве участника такой реконструкции, но из-за того, что мы жили очень далеко от города, так и не смогли перевоплотиться в одну из жительниц британской колонии 18 века.

Но прежде, чем увидеть Вильямсбург лично, мне предстояло совершить сложный и длительный перелет. Сначала из Омска в Москву. Переехать из Домодедово в Шереметьево. Несколько часов ожидания и еще один перелет — уже до Нью-Йорка.

Я вылетала третьего июня. Наташа уехала раньше меня на несколько дней, поэтому мы с ней не пересеклись в самолете. Я немного волновалась, так как буквально за несколько недель (или дней, уже опять же точно не вспомню) до моего отлета в Москве был крупный перебой с электричеством, в результате которого даже остановились поезда в метро. Мне совсем не хотелось попадать в подобную форс-мажорную ситуацию.

Переехав из Домодедово в Шереметьево, я стала ждать в зале международных вылетов. В 2005-м Шереметьево еще не был перестроен и облагорожен, как сейчас, и после Домодедово казался совковым и неказистым.

Как и в поезде до Екатеринбурга, не только я одна собиралась ехать в США. Рядом сидели молодой парень и девушка (имен, к сожалению, не вспомню) из Новосибирска, которые познакомились в самолете и не знали друг друга до этого дня. Парень так же, как и я, был участником Work&Travel. Девушка же, очень красивая, стройная, с длинными, светлыми, чуть волнистыми волосами летела по визе «невесты». Она познакомилась с американцем на сайте знакомств. Американец приезжал к ней в Новосибирск несколько раз, после чего сделал предложение.

Она расписывала его как очень доброго и чуткого человека, но когда показала его фотографию, у меня чуть не пропал дар речи. На меня смотрел мужчина, который был старше моей спутницы лет на двадцать. Полный, с жидкими редкими волосами. Но я ничего не сказала ей тогда. И не знаю, как сложилась ее судьба, потому что мы расстались сразу же после того, как самолет приземлился в Нью-Йорке. Возможно, она стала матерью нового гражданина США и уже сама имеет гражданство. Хочется надеяться, что у нее все сложилось хорошо.

В Нью-Йорке мы расстались с моими новыми знакомыми. Они оба мне очень понравились, мы просмеялись весь полет. Я даже не заметила, как пролетели девять часов над океаном. Это был первый столь длительный перелет в моей жизни. Потом были еще, даже более длительные — по 12 часов, но именно воспоминания о нем, о самом первом, волнуют меня и сейчас.

Дальше был сплошной культурный шок.

Аэропорт Нью-Йорка имени Джона Фецжиральда Кеннеди. Огромный. В нем было так легко потеряться! Все говорят по-английски. Много черных и карамельных лиц. Страшно подойти и спросить, как добраться до города. И никаких гаджетов и вай-фая. Не представляю, как люди путешествовали раньше без всех этих удобных приспособлений.

Из-за задержки вылета мы прилетели не в шесть часов, а в девять часов вечера. На улице уже темно. Дождь сплошной стеной. Я толком не знала, как доехать до кампуса Колумбийского университета, где расселяли на одну ночь участников программы. Но даже в Нью-Йорке я была не так уж и далеко от родины. Помог русскоговорящий мужчина, который жил в США уже лет двадцать. С ним вместе я доехала куда-то до центра (опять же не смогу вспомнить точно, что была за станция метро, где нас высадили).

В автобусе познакомилась с девчонками, которые, как и я, ехали в Колумбийский. Мы с ними скооперировались — вместе было уже не так страшно. Особенно это стало важным после того, как мы спустились в нью-йоркское метро. Я думала, что никуда не доеду — меня прирежет один из этих подозрительных афроамериканских типов и заберет 300 баксов, запрятанных во внутреннем кармашке моего рюкзака.

Но все обошлось без приключений. Здание Колумбийского университета я увидела уже в полной темноте. Мне запомнился фасад с колоннами, как в греческом храме. Нас поселили в студенческом общежитии, где были весьма сносные условия, а наутро собрали всех в актовом зале и немного рассказали о том, что нас ждет.

Тогда я во время завтрака впервые попробовала американскую еду. Ярче всего запомнились американские яблоки — красивые с виду, но будто покрытые воском. Впоследствии, когда я пробовала другие фрукты, смогла убедиться, что наши как-то вкуснее и натуральнее. Очень скучала по русским огурцам, клубнике, арбузам.

Приехав в Вильямсбург, я питалась, как попало.

Чипсы, мороженое, торты, пицца, жареная картошка. Это была моя еда на завтрак, обед и ужин. Вопрос с питанием для меня встал остро только тогда, когда я через три месяца перестала влезать в джинсы, в которых приехала в Америку.

Но об этом подробнее чуть позже.

Весь следующий день после прилета я гуляла по Нью-Йорку с девушками, с которыми познакомилась в автобусе из аэропорта. У меня не было фотоаппарата и не осталось ни одной фотографии с той прогулки. А помню я четко только то, как мы валялись в каком-то парке прямо на траве и как мне нравилось, что я могу вот так запросто лежать на крошечном зеленом клочке посреди зеркального моря небоскребов. После провинциального Омска и суетливо-бестолковой Москвы Нью-Йорк в те мгновения казался чуть ли не городом будущего, сердцем человеческой цивилизации. Я была в какой-то эйфории, скользя вместе со всеми в пестром потоке по Бродвею и Пятой авеню и то и дело задирая голову вверх.

Жаль, что это ощущение не повторилось, когда я оказалась в Нью-Йорке во второй раз.

И снова расставание. Никто из моих новых знакомых не ехал в Вирджинию. А мне между тем предстоял не очень простой ночной переезд. Сначала до Ричмонда, столицы штата, потом несколько часов ожидания и пересадка до Вильямсбурга. Приехала я только под утро.

Мотель, в котором мне предстояло работать, находился не в самом Вильямсбурге, а на удалении от города, то есть нужно было еще найти способ добраться до него.

На мое счастье, туда ходил общественный транспорт — автобус. Один бакс, куда бы ты ни ехал.

Благодаря Google я знаю, что мотель, в котором я работала, еще функционирует. Его не снесли и не переделали. За восемь лет он совсем не изменился.

Не знаю, кто сейчас владеет отелем, но тогда, в 2005-м, это была семья индусов (с тех пор я, кстати, с большим недоверием отношусь ко всем индусам). Мать, отец, дочь и сын по фамилии Махеши. Ни одной их фотографии у меня не осталось. В самом начале, когда я только приехала и у нас с ними были хорошие отношения, я не могла их сфотографировать, так как не имела фотоаппарата. Уже через месяц отношения испортились и больше напоминали необъявленную «холодную» войну. Они угрожали нам с Наташей депортацией. Хотели куда-то жаловаться, чтобы нас никогда не пустили в США. Отказывались платить.

Но все это случилось позже.

Сначала Махеши показались даже вполне милыми. Они разрешили мне выспаться после дороги и приступить к работе на следующий день.

Позже они провели небольшой инструктаж. Во всех сетевых гостиницах, к которым относится и Econo Lodge, есть определенный стандарт, по которому убирают номера. Обязательные действия: поменять белье, при этом не забывать, что в номера, в которых курить разрешено, стелется желтое застиранное белье, а в некурящие — беленькое, потом пропылесосить, помыть ванную специальным средством (которое разъедало мне руки так, что кожа слезала хлопьями), протереть зеркало и чуть-чуть пыль — без фанатизма, расставить бутыльки с шампунем и гелем для душа. В конце положить на тумбочку упаковку фирменных жевательных конфет, если, конечно, они были в наличии. Но чаще всего их не было, и никаких «няшек» постояльцам не полагалось. Все-таки основной контингент таких мотелей — дальнобойщики и сверхэкономные туристы, не готовые много платить за номер.

После того, как я вынуждена была убирать волосы, падающие обычно с гениталий человека, выбрасывать использованные подгузники и перестилать простыни с кровавыми пятнами, я больше не могла оставаться брезгливым человеком, каковым была до этой поездки. И начала совсем по-другому относиться к труду уборщиц.

Наташа уже несколько дней работала. Махеши позволили нам занять один из номеров за небольшую плату — до того момента, пока мы не найдем другого жилья.

Жилье для многих участников программы Work&Travel — один из первейших вопросов, который жизненно важно решить с наименьшими финансовыми потерями. Махеши сдавали нам номер по заниженной цене, но все же не такой, которая бы позволяла прожить в нем все лето.

К тому же, наша жизнь и на работе, и вне ее оказывалась под наблюдением Махешей, что нас совершенно не устраивало.

Где-то около недели мы пытались найти жилье. В нашем районе, по сути на трассе, не было никакого жилья поблизости, поэтому мы ездили в Вильямсбург и стучались почти в каждый дом с одним и тем же вопросом: «А не сдаете ли вы жилье»? На нас с удивлением таращили глаза и только качали головой.

Где-то около недели нам пришлось жить в номере. Мы совсем было отчаялись решить этот вопрос, пока однажды, гуляя по тротуару в нашем районе, не встретили такого же гуляющего американца.

Надо заметить, что это большая редкость, потому что американцы не гуляют вот так запросто по тротуарам, предпочитая передвигаться в комфорте кондиционированных автомобилей.

Но Шэдоу и не совсем обычный американец. Он с Гавайев и привык к немного другому, более расслабленному образу жизни, нежели то принято на континентальной части США.

Увидев Шэдоу, мы адресовали ему тот же вопрос, что и другим. Думаю, поначалу его заинтересовало даже не получение денег за сдачу комнаты (он запросил что-то в районе 130 долларов в месяц за двоих), а возможность пообщаться с молодыми русскими девушками.

Вдвоем с Наташей нам было не страшно жить у незнакомого одинокого мужчины, и уже на следующий день мы переехали к нему.

Скажем честно, его апартаменты мало походили на королевские хоромы. Опять же благодаря Гуглу я нашла тот дом, в котором мы жили (собственных фотографий, к сожалению, не сохранилось).

Дом разделен на две части, в одной из которых жил Шэдоу, а в другой — семья с маленькими детьми. Учитывая то, какие вечеринки закатывал Шэдоу, удивительно, что его соседи никогда не предъявляли ему никаких претензий.

В его половине было две спальных комнаты, гостиная, кухня и гараж.

Мы заняли одну из спальных комнат, вся обстановка которой — шкаф, диван и матрас, лежавший прямо на полу.

Тогда, в 2005-м, мне эти условия показались вполне сносными.

За порядком мы особо не следили. Хотя наша работа заключалась в уборке гостиничных номеров, в своей комнате мы почти не убирались.

Сейчас этот хаос в нашей комнате мне кажется диким. Как могли две девушки жить в таком, скажем русским языком, бардаке?

Сам Шэдоу жил не в лучших условиях и не особо по этому поводу парился.

В гостиной стоял телевизор и аквариум с рыбками, который, по-моему, за месяцы, что я жила у Шэдоу, прочищали всего несколько раз.

Главным же тогда было то, что мы нашли дешевое жилье недалеко от работы. Недалеко, но не настолько близко, чтобы быстро добраться пешком. Поэтому мы купили самые дешевые велосипеды за 50 баксов в каком-то гипермаркете спортивных товаров.

Купить велосипед — один из частых советов участникам программы Work&Travel.

Из гипермаркета, куда нас подбросил Шэдоу, мы полтора часа ехали обратно на велосипедах. С непривычки у меня горела вся нижняя половина туловища, но потом, когда пришлось ездить на нем каждый день, а один раз мы чуть ли не доехали до Вильямсбурга, я уже не чувствовала никакого дискомфорта.

Определившись с жильем и более-менее вникнув в нехитрую работу горничной, мы начали искать вторую работу. Скажем прямо, что, убирая гостиничные номера, вряд ли можно было отбить хотя бы затраты на поездку. Три пятьдесят за один номер, в хороший день их было максимум двадцать. И, если очень-очень повезет, пару долларов на чай. Всё.

На нашу удачу, мы довольно быстро нашли еще одну работу и совсем недалеко от Махешей и нашего нового жилья — ресторан итальянской и американской кухни Jimmy’s Oven&Grill. Управляющая ресторана, узнав, что мы из России, тут же предложила нам позиции официанток.

Ее энтузиазм в отношении нас был связан с тем, что здесь, в этом ресторане, который находится даже не в самом захолустном Вильямсбурге, а где-то на выселках, уже работала одна русская девушка. И надо сказать, что работала так хорошо, что ее назначили старшей официанткой.

Она тоже, как и я, оказалась из Омска. По-моему, ее звали Таня, хотя не буду врать — имя напрочь стерто из памяти.

Таня так же, как и мы с Наташей, приехала по программе Work&Travel. Ей так понравилось в Штатах, что она пошла на определенный риск и решилась остаться. С ее очень милым и симпатичным лицом и стройной фигурой Тане удалось быстро выйти замуж. Как я поняла, брак был фиктивным, но «муж», возможно, влюбившись в Таню, стал предъявлять на нее права, угрожать, ревновать. Она не жила с ним, но постоянно разговаривала по телефону и иногда ругалась. Не знаю, чем в итоге закончилась для нее эта история.

Я встретила ее в Омске спустя год после возвращения совершенно случайно в маршрутке. У нее на тот момент была грин-карта, и она приехала в гости к родителям без опасений, что не сможет вернуться на легальных основаниях в США.

Работа в ресторане не то же самое, что работа горничной. Горничная все делает в тишине, наедине сама с собой. Официантка должна постоянно общаться — с посетителями, другими официантами, поварами.

Быть официанткой мне понравилось гораздо больше.

Помню, как я обслужила свой первый столик. Перед этим Таня провела для нас с Наташей, как и раньше Махеши, небольшой инструктаж. Мы пробежались с ней по меню ресторана. Выучили названия блюд. Днем в Jimmy’s заказывали бургеры, вечером — пасту или пиццу. С основным блюдом шел гарнир — суп дня, салат, овощи на пару или картошка фри и дрессинг, или соус — honey mustard, thousand islands, blue cheese.

Сначала у гостей нужно спросить о том, что они будут пить. Простая вода бесплатно. Кола — платишь за один стакан, а рефил (то есть пополнение) — бесплатно. Самым дорогим напитком закономерно являлся алкоголь, и так как нам с Наташей было в то время меньше 21 года, мы не могли сами его наливать. В Вирджинии в этом отношении законы довольно строгие.

Зад поделен на секторы, за каждой официанткой закреплялся свой сектор.

Самым прибыльным в плане чаевых был средний сектор, так как в нем сажали большие компании. А большие компании — большие чаевые.

В хороший день мы зарабатывали на чаевых до 70–80 долларов — на 10–15% больше, чем у Махешей на неприятной и физически тяжелой уборке номеров.

Еще одним преимуществом работы в ресторане являлось и то, что персоналу было позволено бесплатно пить безалкогольные напитки и заказывать любое блюдо за половину цены. Стыдно признаться, но если клиенты не доедали пиццу или, например, лазанью, мы могли забрать ненадкусанные части с собой. Экономили таким образом на еде.

Почти все заработанное старались откладывать. Но мы ведь девушки и не могли отказать себе в удовольствии шопинга. Именно тогда мы впервые открыли для себя «Вол-март» и «Таргет» с их копеечной, но и некачественной одеждой. Войдя во вкус, мы были готовы и к более дорогим брендам. Первый в нашей жизни аутлет — огромная площадка за пределами города, застроенная зданиями различных брендовых магазинов — стал культурным открытием, потому что в наших сибирских городах в то время не было ничего похожего.

Наши молодые организмы вполне выдерживали взятый с самого начала агрессивный темп, и мы в погоне за баксами были готовы выйти даже на третью работу. Третья работа нашлась очень быстро. В магазин 7 11 (многие, кто бывал в Штатах, конечно, знают его) требовались продавцы. Недостаток кадров заставил менеджера магазина рассматривать даже наши малоподходящие кандидатуры. Но перед этим нужно было пройти длинный обучающий курс на компьютере (аналог инструктажа в мотеле и ресторане).

Наташа прошла курс на четверть, я где-то на половину. В итоге мы бросили это гиблое дело, потому что в то время работа днем совместилась с party вечером у Шэдоу дома. Физических сил на окончание курса не хватило, хотя, пожалуй, стать продавцом было бы более перспективным занятием, нежели убирать чужие генитальные волосы в прокуренных номерах.

Так как в мотеле нам очень мало платили, мы хотели уйти от Махешей, о чем им прямо и заявили. Знакомая Шэдоу предложила нам убираться в богатых домах, что оплачивалось куда лучше и было на порядок веселее.

Но Махеши уперлись, и тогда между нами произошел первый серьезный конфликт. Они угрожали нам миграционными властями, потому что мы подписали договор, по которому обязались отработать на них три положенных по программе Work&Travel месяца.

Мы знали, что многие участники программы либо совсем немного времени работали по договору, а потом полюбовно расставались с работодателями и переходили на более интересную им работу, либо вовсе не приезжали.

Но это был не наш случай. Махеши уперлись рогом и категорически отказывались нас куда-либо отпускать. Мы говорили им что-то о рабстве, о том, что у нас есть право выбирать, но они ничего не слушали. После этого случая наши отношения испортились, и что Махеши, что мы, не могли дождаться конца лета, когда можно было друг с другом расстаться.

Примерно в это же время — в конце июня — к Шэдоу начали активно приезжать друзья. Все моложе его лет на пятнадцать. Наши ровесники или чуть постарше.

Все эти посиделки не обходились без алкоголя и кое-чего еще, что подстегивало всеобщее веселье.

Про вечеринки у Шэдоу я могла бы сказать фразой из популярной песни 2013 года «A little party never killed nobody».

Обычно все начиналось в 10 часов вечера. Приходил народ (большую часть имен я, конечно, уже забыла). Все пили, ели, обсуждали какие-то глупости, смотрели шоу Jackass.

Здесь я впервые увидела, как люди пьют из воронок с длинным шлангом, как это обычно показывают в американских молодежных комедиях.

Ели всякий шлак типа пиццы и чипсов. Пицца в Америке на толстом тесте. Безумно вкусная, но и очень жирная. Не знаю, сколько тысяч калорий содержится в пицце на этом фото.

Вечеринка продолжалась в гараже, где было больше места и врубалась на полную громкость музыка (фигня, что через стенку соседи!).

Тогда я впервые познакомилась с незамысловатой американской игрой beerpong. Присутсвующие делятся на две команды и встают друг напротив друга. Каждый участник команды имеет право на один бросок. Если удается попасть в стакан вражеской команды, то это пиво выпивает один из членов команды противника. Если нет (а это 90% случаев), то выпивает тот, кто промазал.

Обычно после таких вечеринок кухня превращалась в огромную помойку.

Люди приходили и уходили. Некоторых я видела только однажды, во время БОЛЬШОЙ ИЮЛЬСКОЙ ВЕЧЕРИНКИ. Американцы, узнавая, что мы из России, проявляли к нам большой интерес и разглядывали, как диковинных зверушек. Задавали стандартные вопросы о том, бродят ли у нас по Красной площади медведи и когда мы уже свергнем проклятый коммунистический режим.

Над некоторыми мы позволяли себе «мило» подшучивать.

Был даже какой-то литовец, говоривший по-русски. Мы с ним поспорили о подлой имперской сущности России, после чего он больше у Шэдоу не появлялся.

Но были и постоянные участники.

Джоуи, например, чаще остальных заглядывавших в берлогу Шэдоу, был самым веселым и дружелюбным из всех американцев, с которыми нам удалось познакомиться в то лето. В итоге у него с Наташей завязался небольшой роман. Но ничего серьезного. Нам было по двадцать лет, и нам хотелось веселиться, а не выстраивать хитроумные брачные схемы, чтобы остаться в США. Тогда еще ни я, ни она об этом всерьез не задумывались.

Мы активно пользовались тем, что американцы, конечно, не знали русского, и обсуждали их и свои амурные пристрастия.

Мне больше импонировал Ди (по-моему, его полное имя было что-то вроде Дэниел). По правде говоря, я была в него влюблена. В его активе было тело греческого бога, он воспитывал маленькую дочку, потому что, уже не помню за что, его жену упрятали за решетку.

Я его жалела — как же, одинокий отец. Мы с ним встречались, пока он не переключился на кого-то еще. После этого я стала есть в тройном объеме.

Это был очень выматывающий образ жизни. Днем — тяжелая физическая работа. Вечером — многочасовые пати. Даже не представляю, как мы все это выдержали.

Еда была доступна почти в неограниченном количестве — рядом находился супермаркет Farm Fresh, где, кстати, я впервые узнала, что такое «Старбакс», а в ресторане удавалось перехватить то пиццу, то пасту, то лазанью. Все это запивалось невероятным количеством колы (сейчас, например, я ее не пью совсем и даже в кинотеатре беру бутылку обычной воды, а не газировки), а иногда и алкоголем.

Джанк-фуд, или мусорная еда стала для меня обычным делом. Я как-то смутно представляла себе, какой вред такая еда может нанести организму.

И я не верила, что можно разжиреть всего за четыре месяца.

На первых порах меня спасала высокая физическая активность: работа горничной и официантки и постоянная езда на велике сжигали много калорий.

Но, видимо, этого было мало.

В первые же дни по возвращению в Россию только ленивый не заметил, насколько я разжирела. В Америке никто по поводу лишних килограммов не комплексует, вот и я не замечала, что сильно набрала вес.

Такой я была перед поездкой в Штаты. Не худышкой, но и не безобразной толстухой.

А вот такой я стала после четырех месяцев в Штатах на джанк-фуде и газировке.

Не знаю почему, но в то время мне казалось нормальным, что кромка трусов выглядывает из-под штанов.

Под конец я уже не могла не заметить разительных перемен в моей внешности. Я стала вся будто намазанная маслом: от жира лоснились щеки и волосы. Джинсы, в которых я приехала, едва натягивались на филейную часть, а пуговица просто отказывалась застегиваться.

Не удивительно, что таким внешним видом я распугала всех потенциальных американских поклонников.

В самом начале они были.

Кроме Ди, повар-латиноамериканец в ресторане, в котором я работала. Он приглашал меня на свидание, на котором я впервые попробовала мексиканскую кухню, в том числе и горячие доиртос с соусом гуакамоле, и предлагал выйти за него замуж, обещая все прелести легального положения в Штатах (у него был статус гражданина).

Но я отказалась. Слава богу, хватило ума хотя бы на это. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я решилась на подобный шаг.

Истинной причиной отказа были не мои сомнения по поводу совместного проживания, а банально то, что он мне не нравился.

Кроме работы и бесконечных пати, знакомые американцы иногда делали нам царский подарок и возили в близлежащие города — Ньюпорт-Ньюс и Норфолк. В одном из этих городов попали на большую съемную квартиру, где проживали 8 или 10 человек одновременно — все участники программы Work&Travel. Кому-то приходилось спать прямо на полу, кто-то жаловался на то, что воруют его йогурт. В тот момент я поняла, что нам с Наташей относительно повезло, так как мы с ней жили в относительно комфортных условиях.

К сожалению, мы так и не добрались до океана и Вирджинии-Бич — очень популярного курорта, где работало много наших.

За все лето всего один раз съездили на какое-то водохранилище у атомной станции и все.

А климат в этой части Вирджинии влажный и душный, как в парилке, и не иметь возможности искупаться было, конечно, преступлением против потребностей тела.

Два раза мне удалось побывать в парке аттракционов Busch Gardens, построенном по принципу разделения на секции, соответствующие разным странам. Италия, Британия, Индонезия… Ярко запомнились 4D-аттракционы со скачущими креслами и брызгами воды в лицо в ирландской части, что тогда было для нас в новинку.

Оформление на Хэллоуин

Согласно замыслу программы Work&Travel, мы имели право четвертый месяц путешествовать по стране. У Наташи на этот счет были другие планы. Она хотела заработать по максимуму, отдать долги отчиму, который оплатил эту ее поездку, и начать откладывать на следующую.

Я же очень хотела путешествовать, но не решалась на это одна. Сейчас бы, конечно, я поступила по-другому: не стала бы оглядываться на Наташу и уехала, но тогда ее мнение много для меня значило. Возможно, четыре неразлучно прожитых месяца и послужили причиной конфликта между мной и Наташей — мы просто друг от друга устали. Взаимные претензии переполнили наши чаши терпения.

Последние дни перед ее отъездом мы почти не разговаривали. Шэдоу и другие наши друзья-американцы пытались нас помирить, но все было тщетно. Только под конец отношения наладились.

Таня устроила для нас с Наташей прощальную вечеринку — пригласила в ресторан. Не в тот, в котором мы работали, а в другой, в Вильямсбурге, куда она нас отвезла на машине. Живя в Штатах, она закончила курсы вождения и получила права.

После отъезда Наташи я оставалась в Вильямсбурге еще неделю. Решив, что делать здесь особо уже нечего, я купила билеты на автобус до ближайшего известного города — Вашингтона.

Отдельного упоминания стоит моя изматывающая ночная поездка, после которой мне предстояло целый день гулять по Вашингтону, а потом провести еще одну ночь в автобусе.

Но все перенесенные неудобства стоили того.

Я целый день провела на Национальной аллее. Заглянула в Капитолий, несколько музеев и Национальный архив. Была в полном восторге от этого чистого и ухоженного города.

Единственная загвоздка — гулять и восторгаться приходилось одной. Через семь лет, в 2012 году, когда я вернулась в Вашингтон вместе с мужем и друзьями, он мне понравился еще больше. Вместе нам удалось увидеть гораздо больше, чем мне тогда одной.

Вечер я провела на холме у монумента Вашингтона. Не передать словами, какие эмоции я тогда испытывала под развевающимися на ветру американскими флагами, любуясь на огни еще неспящего города. Через несколько дней мне предстояло сесть на самолет и улететь в Россию. Я не знала, получится ли у меня вернуться в Америку еще раз. Но я точно знала, что такое лето, каким было лето 2005 года, в моей жизни больше никогда не случится.

Юность моя была на излете. В следующем году предостояло защитить диплом, искать серьезную работу. И брать ответственность за себя в полной мере.

В конце сентября я тепло распрощалась с коллегами в ресторане — к тому моменту уже как месяц я не работала на Махешей.

Попрощалась с Шэдоу и другими американцами. Сейчас я знаю, что вряд ли когда-нибудь увижу их снова. В 2005-м Facebook и прочие соцсети еще не пользовались такой популярностью, а и-мэйлы как-то быстро затерялись.

Таня отвезла меня на автобусную станцию.

Я провела очередную ужасную ночь в холодном автобусе (у американцев наблюдается станное пристрастие к кондиционерам).

День перед отлетом я гуляла по Нью-Йорку. Излет сентября. Была холодная дождливая погода, и я промерзла насквозь.

Я уже не сидела на зеленой травке, как в самом начале. Да мне и не с кем было сидеть.

Я бесцельно гуляла, не зная даже толком, где находятся достопримечательности.

Но кое-что все же увидеть удалось.

Вот такой была моя первая поездка в Штаты. Ее нельзя назвать идеальной. Во многих ситуациях я бы сегодняшняя поступила по-другому. Но история не знает сослагательного наклонения.

Я рада, что этот опыт со всей полнотой его позитивных и негативных моментов был в моей жизни. Я заработала достаточно денег для возвращения долга родителям, купила много одежды, цифровой фотоаппарат-мыльницу, дивиди-проигрыватель. Не так уж и плохо, в общем-то.

Это был первый урок самостоятельности, потому что я отвечала сама за себя и только я могла помочь себе — в поиске жилья, в решении рабочих вопросов, в заботе о пропитании и т. д.

Моя американская мечта так и осталась мечтой. Но все равно хорошо, что я не стала ради ее достижения опутывать себя узами брака или рисковать своей визовой историей. Ведь всегда можно вернуться. Что я и сделала в 2012 и 2013 году — с любимым мужем и друзьями.

P. S. Наташа поехала в США и на следующий год (она могла это сделать в отличие от меня, так как я уже училась на пятом курсе). Она осталась в Штатах и вышла замуж за молодого и симпатичного парня. Спустя годы я случайно нашла ее на Facebook и узнала, что ее история сложилась именно так.

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм