Когда побеждают "тараски". Тараскон

Имя героя и название города для русскоговорящего уха были лишь слегка странноватыми, т. к. всяческие там трам-та-ра-рамы в языке бродили издревле и обозначали как правило большой разгром, или по-крайней мере сильный переполох. Таким же трескучим был и главный герой рассказа, к которому мы плавненько перейдем к концу рассказа моего.

Прованс — место обитаемое издревле, рядом расположенный Марсель — один из самых древних городов мира, поэтому и через Тараскон люди ходили туда-сюда за долго до того, как он получил свое нынешнее прозвище. И был он когда-то римским, а совсем даже и не французским. Да и Франции тогда еще никакой не было.

Когда в водах Роны завелся вредоносный дракон — Тараск, одному Богу известно, но христианский Бог к тому времени вышел из подполья, а с ним и многочисленные святые, потянувшиеся прибирать паству к своим елейным ручкам.

Св. Марта Латаньерская, известная к тому времени сотворением многих чудес, как раз проплывала мимо. К ней-то местные жители и послали гонцов, да что там, просто в ножки кинулись, умоляя о спасении от чудовища хоть и всеядного, но предпочитавшего вкусненьких девственниц. Делиться же девицами, пользующимися высоким спросом не только у монстров, тогда еще не тарасконцы не желали.

Дева Марта села на бережку, запела песенку и на ее нежный голосок чудище-речное выползло на сушу (почему не сожрал, не понятно). Девица накинула ему на шею веревочку (заранее видно припасла), вывела в люди, которые праведным гневом пылали уже давно, а тут и локоть соседа и стадное чувство подоспели. Короче Тараска порвал на клочки и пустили по закоулочкам.

Но самое интересное, что город свой они переименовали, т. к. наверняка до этого события у него название было, в честь убиенного Тараска — Тарасконом, а не в честь спасительницы Марты — Мартовском, скажем. Видимо не знакома им была поговорка:«Как корабль назовешь, так он и поплывет».

Но плыл он по началу вроде и не плохо совсем. Входил в герцогство Анжуйское. Анжуйские вообще-то род разветвленный, правил землями от Туманного Альбиона, до Неаполя. В Англии Ричард Львиное сердце из Анжуйских, в Венгрии — Мария Венгерская, в Польше — Ядвига Ягайло. Ну это так, имена что больше всего на слуху.

К Тараскону отношение имеет Рене Добрый, которого называют последним королем-трубадуром. Это конечно потому, что он покровительствовал всяческим искусствам, а может и потому, что за свою герцогскую карьеру присвистел профукал все свои земли, кроме вот этого герцогства Анжуйского.

С его именем связана самая главная достопримечательность города — замок Тараскон, в который я сразу же отправилась после прогулки по соседнему Бокеру.

На этом месте стояла еще древнеримская крепость. В XII веке начинают строить нынешний вариант, разрушенный французским коннетаблем, выдающимся военачальником Столетней войны Бертраном дю Гекленом. А то что мы видим, и что разрушалось лишь временем, а не людьми — дизайн самого начала XV века. Начал его строить папа нашего Рене Доброго, ну, а лавры достались сынку, что устраивал в нем оргии празднества.

Укреплен замок был не хило.

Помимо внешнего рва, там был еще и внутренний.

Мощные башни, узкие бойницы, толстые стены.

Дворик с журчащим мини-фонтаном. Дамы там, наверное, прохаживались и веерами обмахивались.

Снаружи полазать интересно,

а вот внутри смотреть совершенно нечего. Голые стены.

Ни одного стульчика, ни единого гобелена, ни фресочки завалящей.

Единственно на стене кораблик нацарапан, наверное на таком св. Марта приплыла.

Да еще в одной комнате стенды по криптозоологии, где про всякие полу-мифические существа рассказывается и показывается.

И конечно опять Тараск, на этот раз плетеный из лозы. И даже не страшный совсем.

Как водится, чтобы не тратиться на пенитенциарную систему, до 1932 года замок был тюрьмой, пока не стал главной городской достопримечательностью.

Можно подняться на крышу и обозреть окрестности. Оттуда я увидела монастырь de la Visitation, который с земли и не найдешь, забор высокий.

Церковь св. Марты, её с земли хорошо можно разглядеть,

и весь город в общем-то был на ладони.

И Рона в Тарасконе широкая и глубокая, судя по всему, не то что в Авиньоне.

Выйдя в город,

помахала на прощание замку, все-таки он очень такой замковый,

и пошла в монастырь. Но во-первых, не только ворот не нашла, а во-вторых, как выяснила позже, даже если бы и нашла, то попасть внутрь можно лишь по предварительной договоренности через интернет. А так за крепкими стенами монастыря красиво: садик, огородик, да и лет ему не мало: основан в 1639 году.

Ну раз не срослось с одним домом божьим, отправилась в другой. Церковь св. Марты внутри похожа на многие католические готические церкви, но я бы с удовольствием внутри побродила, однако и тут не получилось… шла служба. Два десятка человек нестройными голосами тянули псалмы, и я побоялась им мешать. И так паствы с гулькин нос.

Зато нашла крипту, естессно закрытую, с томбом и мощами этой самой св. Марты.

Рядом склеп какого-то рыцаря, наверное личная охрана святой.

Ну и все как бы в этот раз.

В редких рассказах и статьях о Тарасконе в сети пишут, что это милый, очаровательный, прелестный городок, с белыми отштукатуренными фасадами, зелеными ставнями,

уютными площадями и кулуарными садиками, рядом с частными домиками.

Опять же в памяти были рассказы о Тарасконе Альфонса Доде, где он живописал жителей пусть с немалой долей иронии и гротеска, но симпатию он к ним явно испытывал. Ну как не проникнуться теплотой к немного наивному народцу, главными занятиями которых была охота на собственные фуражки (по типу стрельбы по тарелочкам), за неимением дичи, которая обегала и облетала Тараскон за несколько миль. А их страсть к пению романсов! А как доверчивы они были.

В этом благостном настроении я отправилась в глубь старого города, и впрямь, рядом с замком и церковью пару таких уголков мне попалось.

— Ну, — подумала, — не врут люди. Правда все миленько и чудненько.

Хотя, если честно, когда я сошла с поезда, Тараскон мне совсем не понравился. Пустая, неуютная привокзальная площадь, испуганные прыщавые юнцы, чуть ли не отпрыгнувшие от моего вопроса: «Как пройти в библиотеку Бокер».

Но мало ли что может с утра привидеться. Розовые очечки протерла и вперед.

Действительность на меня напала, как облезлая голодная собачонка из-под воротни. Где, где все эти белые фасады, аккуратненькие садики, гламурные витрины с тарасконскими тканями — местным специалитетом.

«Каково же было наше изумление, когда мы, въехав на мощеную улицу, обнаружили, что здесь никто не живет: двери и окна заколочены, ни кошек, ни собак, ни ребят, ни кур — ни души:…высокие рамы с сеткой, защищавшие тарасконские дома от мух, убраны с порогов, — они исчезли, как и сами мухи, как и чудесный запах супа с чесноком, запах, который в этот час клубами вырывался из кухонь.

— Уж не холера ли? — сказал кто-то из нас.

В самом деле: когда в Тарасконе бывает эпидемия, население уходит из города, разбивает палатки на значительном от него расстоянии и пребывает там до тех пор, пока не пройдет зараза».

Вместо кур и ребятни наличиствовали ненавистные голуби, терзающие белую булку и давно переставшие быть той благой божьей вестью с оливковой ветвью в клюве.

Не было видно не то чтобы открытых, вообще существующих как класс ресторанов и кафе, буланжели и бакалейных лавок.

Рядом с мерией, где на фасаде св. Марта вновь побеждает Тараска, была открыта овощная лавка. Я купила пяток мандарин и подошла рассчитаться.

Молодой араб, заприметив у меня на плече камеру на голубом карем глазу спросил:

— Ты шпионка?

— Здесь? — посмотрела я на него недоуменно.

Ему уже самому было смешно:

— Евро пятьдесят пять. Хорошего дня, мадам.

А вот мне смешно не было. Мне было грустно и даже неприятно. Словно о дорогую шаль вытерли вымазанные в бараньем жиру сальные пальцы, а потом цинично протянули тебе — «на», когда-то бывший ценным пусть и небольшой клочок красоты.

Поэтому брезгливо передернув плечами, я припустила к выходу. У театра ребята все-таки появились. Это были смуглые ребята: арабчата или цыганята. Не разобрала.

Поскольку вышла не там, где входила, то спросила у стоящего на углу мужичка:

— А как пройти к вокзалу, милейший?

Он так же, как и утренние юнцы в непонятках замотал головой и ответил на мою английскую фразу «По-французски не говорю».

Можете сколько угодно мне не верить, но похож лицом он был вот на этого самого Тараска.

К вокзалу я пришла за час до отправления поезда. Когда такое было! Сидела, ела мандарины, они были приторно сладкими. Хорошо, наверное. Но слипались пальцы, пришлось сполоснуть из бутылки с водой. А на площади собирались группки одетых в серо-коричневые одежды людей, среди которых не было ни одной женщины.

Нет, вру, была женщина. Молодая, хорошо упитанная цыганка просила денег. Меня спасла фраза «по-французски не говорю», а вот мужчина лет 30-ти просто ответил «нет».

Читали наверное, что бытует мнение: если упокоить наконец-то прах вождя, то воссияет над Россией счастливая звезда счастья. Может и Тараскону пойти по этому пути? На колокольне собора св. Марты заменить флюгер в форме Тараска на что-то иное. И проводимый со времен Рене Доброго тарАскин фестивать переименовать в честь святой избавительницы.

Глядишь, тогда вернуться из Порт-Тараскона, куда отправились по наивности своей, его прежние жильцы. Но думается мне, что вслед за Тартареном они перебрались в ближайший Бокер, про который говорили полтораста лет назад, что там всегда плохая погода.

Переспектива насморка и кашля их теперь, видимо, пугает меньше, чем соседство с тарасками.

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия