День рождения — день особенный, и запомнится он тем, где, как, с кем проведешь. Как и где проходил в детстве, стёрлось из памяти, разве что найдешь черно-белые фотографии или по случаю припомнишь мамины рассказы о том времени.
На наши с мамой дни рождения с разницей в два дня она брала меня, маленькой, с собой в Анапу, останавливаясь в частном секторе у одной и той же семьи. Говорила, солёное море от всего лечит, здоровее будешь. И я росла сдобной булкой. Эти вояжи на море можно считать первыми путешествиями на свой день рождения.
А как стала слишком взрослой, другие «рождения» в путешествиях случались, и тогда этот день необычным казался. 61-й год отметила на Алтае, через год на байдарке гоняла по Чусовой, а в день 64-летия отметилась на камчатском вулкане. Тяга к путешествиям, видать, по наследству досталась. Спасибо родителям, путешественникам со стажем, если б не они, то и нечего отмечать. В 60-70-х годах объездили много стран в турпоездках под присмотром зорких товарищей.
Ненадежных не выпускали. В характеристике на туриста, почти по фильму про Штирлица, так и писали: «морально устойчив и политически грамотен». Главное для советского «руссо туристо» за границей что? Правильно. «Облико морале»! Гулять тройками в свободное от экскурсий время. Если и фотографировать эдакое, исключительно для демонстрации тягот трудового народа и порицания чуждой хомо-советикус аморальности. Мама с папой не подводили, соответствуя содержанию в бумажке с печатями. Привозили много фотоплёнок, и с открытым ртом я разглядывала отпечатанные фотографии. Вау!
Где впервые отметила «свой» день, оказавшись за границей сама, уже не вспомнить. Помню на 60-летие оказалась в Хельсинки. А поведаю историю 12-летней давности в память об ушедшей в тот год по весне маме. Историю простую, семейно-домашнюю, без героизма и подвигов своей активности.
Тогда очень кстати одна знакомая предложила сообразить на троих, как раз в июле с нужной мне датой — «Оля, третьей будешь?». Чего ж не быть, втроём веселее. Поинтересовалась на всякий случай, какие наряды готовить, спортивные или пляжные. Засмеялась приятельница: лето на Урале короткое, не успеешь оглянуться — зима пришла, готовь пляжные, едем на Шри-Ланку греться!
На Шри-Ланке Антон Чехов, побывавший на острове под названием Цейлон в 1890 году, нашел для себя рай. Так ответственно и сказал: «Место, где находится рай…». Каким окажется для меня рай в этом раю? Едем!
В деле проведения дня рождения имеет значение антураж. Чем плох пляжный отдых, который в народе называют тюленьим. Где как не на горячем песочке в томной неге расслабишься, излечишься от душевной грусти. Тихий плеск воды в океане, километры песков и безлюдных пляжей, огромные пальмы над ними, слепящее солнце — всё, как на обертке вкусной конфетки, сущий рай.
И отпутешествовав по стране, подались мы к океану на север, где компактно проживают тамилы.
О тамилах вещал радиоприемник в 80-х годах, сообщая очередную тревожную новость, как повстанческое движение тамилов «Тигры освобождения Тамил-Илама» не даёт спокойно жить ланкийцам. Я не вникала, в чем суть разногласий. Ну, бьются парни, какое мне дело. В моем представлении эти «тигры» — нехорошие боевитые дядьки, и чего им неймётся. А тамилы хотели создать свое отдельное государство на севере Шри-Ланки, что с точки зрения любого государства есть преступление. С сепаратистами разговор короткий — а ну-ка, марш, строем к стенке!
И территория провинции почти 30 лет считалась военной зоной, закрытой для туристов. С окончанием гражданской войны в 2009 году тонкий туристический ручеек потек в Тринкомали, столицу провинции, открывая для себя пляжи с золотым песочком. В декорациях неспокойного в недавнем прошлом региона мне и предстояло «родиться» в очередной раз.
Итак, три авантюристки пожаловали к тамилам через 3 года, как военные действия стихли, и 8 лет, как пронесся цунами. Мы обосновались в небольшой рыбацкой деревеньке Уппувели, в 7 км от Тринкомали, по наводке нашего друга из Канди, тоже тамила.
Мои спутницы, с жаждой простого мужского внимания у одной и нерастраченной любви у другой, полны задора, до пенсии далеко. А с мужским вниманием в тамильском раю всё окей. В ресторанчик на пляже к вечеру подтягивались изящные француженки типажа Далиды, хорошо за 50, в сопровождении местных жиголо.
Помню, ходила одна за ручку с красавцем моложе в три раза. Через неделю исчезла, а тамильский Адам всё также расхаживал по пляжу за ручку с другой тех же лет и изящества, как у прежней. Нашелся молоденький провожатый и у одной из моих спутниц, а что, 45 — баба ягодка опять! Прав гений Пушкина, хочется любви, какой бы возраст не значился в паспорте, даже если это любовь жиголо.
Ох, и трудно ж неженатым тамилам, пойди найди объект для разврата. Среди своих девиц не найти, в приоритете культ семьи и традиционные ценности. Одна надёжа на иностранок. Или станешь жиголо, или будешь рисовать свою мечту на песке, покуда не превратится в живую.
Не случайно у тамилов сложилась поговорка: «жены нет — и ведьму обнимешь». От того, какую тамил найдет жену, зависит вся его дальнейшая жизнь вплоть до старости. В справедливости этой формулы убедилась на примере одной тамильской семьи, у которой снимали жилье в отдельном домике рядом с их домом-усадьбой. Это как приехать в Анапу, и по рекомендации у частника снять хибарку, ежедневно подглядывая за жизнью хозяев, далеко ли посылают друг друга.
Возможность пожить в настоящей тамильской семье, увидеть их жизнь изнутри, узнать детали местного бытия, с головой окунуться в тамильский колорит меня только радовала. Когда такое еще представится!
Хозяева усадьбы, сыгравшие заглавную роль в моей истории, — семья тамилов нескольких поколений. Судя по колымагам во дворе, глава семейства с имиджем главного бухгалтера вместе с сыном занимался извозом. Чем-то напомнил мне папу. Интеллигентный, скромный, с женой не спорил, трудился за письменным столом, усердно записывая результаты титанического труда в большую тетрадку.
Доказательством не бессмысленности трудов и престижем семьи была машина Тойота-Корона, сверкавшая на солнце больничной белизной. Каждый день её намывал с любовью бухгалтерский сын.
У сына неожиданно знакомое слуху имя, запомнить легко — Антон, хотя по наружности настоящий тамил. Имя совсем не тамильское, так мальчиков называют в России. Я сразу смекнула: родители читали Антона Павловича Чехова, не иначе! На мои догадки тамильский «Чехов» кивнул, да, русский писатель причастен, заодно и усадьбу назвали — Anton! А почему French garden? Да приезжали сюда в основном французы, вернее, француженки. И для этих любителей лягушатинки имя не чуждое, Антуан де Сент-Экзюпери по сути тот же Антон.
У жены главы семейства и мамы Антона имя тамильское, простое, легко запомнить — Понмани. Спросила у Антона, что означает, что-то про деньги? Ага, говорит — «Золотые деньги», чтоб деньги легко ей доставались.
Понмани вечно в хлопотах, великолепно готовила и в точности, как моя мама, крепко держала хозяйство в руках. Как к ним в дом ни зайдешь, жена Антона строчит на швейной машинке, семью обшивает, бухгалтер заполняет тетрадь, Понмани указания раздаёт. На базар и по лавкам пешком не ходила, возил на машине сын.
В третьем поколении — малые дети Антона на одно лицо, малость путала и никак не могла сосчитать, сколько. В глазах двоилось, то видела троих, то четверых. Сами тёмненькие, глазки с пуговицу, сверкают. Сейчас, точняк, повзрослели. А еще прелестной бабочкой по усадьбе порхала, расточая улыбки, сестра Антона. Имя сложное, не запомнить. В общем, по тамильским меркам жили не бедно. Опять-таки доход с проживающих.
По утрам во двор Понамани заглядывали вездесущие лангуры. Сядут на ограду и наблюдают, чем заняты домочадцы, есть ли чем поживиться.
Мы тоже столовались у Понмани, остальное время каждая из нас проводила по своему усмотрению, иногда в свет выходили втроём. Загорали, купались, но долго мне не лежалось, шла берегом в запруженный мотоциклами и тук-туками Тринкомали или ездила севернее на местном автобусе.
На тамильском языке название города — Тируконамалай, «господин священной горы». Гора та — 120-метровая скала Свами Рок, на ней рядом с главным храмом восседал атлетического склада Шива и с улыбкой на пухлых губах глядел пристально вдаль.
Храмы у тамилов всех цветов радуги, яркие, с навороченной лепниной из забавных фигурок, у каждого своё божество.
В одном поклоняются воину Сканде, в другом — мудрому Ганешу, в третьем многорукому Вишну. В каждом храме обязательно имелся жрец с крепким голым торсом, с завитушками, пухлыми губами, как у Шивы, и томным взглядом. Само ожившее божество.
Неожиданно интересным оказался старинный форт Фредерик, построенный еще португальцами, там отметились голландцы, французы, британцы. Их сменили ланкийцы расквартированным гарнизоном. И хотя вход свободный, чувствовала себя лазутчиком, тайно пробравшимся в стан гипотетического неприятеля.
Подглядывая за тамилами, чем занимаются в обычной жизни, собрала коллекцию портретов и бытовых сценок. Многое узнаваемо по советскому опыту. Яркие ковры — признак достатка. По былой моде и у нас пылились ковры, мама выбивала пыль во дворе, покуда не приобрела пылесос. Помню и небольшие лавчонки, где кустарным способом шили обувь.
Тамилы — это потомки древнейшего народа дравидов, живших в Южной Индии и переселившихся на остров до нашей эры. Потому традиции и обряды у тамилов схожи с индийскими. И вообще тамилы внешне те же индийцы, с потемневшей кожей от ежедневной порции жгучего солнца.
На Шри-Ланке их 2,3 миллиона, 70% живет в Восточной провинции. Женщины в ярких платьях с накидкой, мужчины — в юбках-саронгах. Севернее Тринкомали живут мавров потомки.
Тамилы общительны, по-детски доверчивы, ужасно наивны, чужого не возьмут, но и своего не упустят. При встрече первый вопрос, зовут как, откуда. Поначалу честно отвечала, потом надоело, имя им на кой ляд, а вдруг для каких-то своих ритуалов, и придумывала всякую ахинею. Абракадабра зовут! На втором слоге они запинались, а вымышленная страна «Arctic» не приводила в тупик, понимающе кивали — как далеко!
Ритуалы у тамилов необычные. В свои храмы приносили с собой кокос, веря, он решает судьбу. Раскололся кокос об камень с первого раза, желание сбудется. В древности вместо безобидного кокоса раскалывали… человеческие черепа. Нет уж, лучше кидаться кокосами, целей головы будут.
Нравилось поглазеть мне на обшарпанный продуктовый рынок с колоритом «колхоза». Продавали овощи, фрукты, рыбу. У каждого продавца обязательные весы на цепочке, на весах шайбами гирьки. Продавцы приветливы, но снизить цену не соглашались, и так низкие.
Бывало, натыкалась на собрания жителей, толковавших о чём-то с полицией. Постою, послушаю, вдруг пойму, о чем базар. Всё так пресно, без заламывания рук, без криминальной подоплёки, так ничего не поняв, уходила бродить дальше.
Облазив местные подворотни, ежедневно километрами исследовала береговую линию с золотистым мелким песочком. Ближе к мысам места каменистые, вода прозрачная, не привычно чистая. А один из чистейших на Шри-Ланке пляж Нилавели севернее нашей деревни запомнился красивыми картинками песков и группами школьников в белоснежной форме, не решавшихся зайти в воду.
Здешний ландшафт нельзя назвать однообразным. Встречались озерца с живностью, горки, красные холмы, от которых исходило свечение. Как ни зарекалась, без подвигов не обошлось — штурмовала горки с маниакальным упорством отца Федора, забираясь высоко, что потом с трудом вылезала.
Местная особенность — домашние пятнистые олени и медлительные коровы. Как истинные отдыхающие, коровы часами грели впалые бока на разгоряченном песке. Поднимались за час до заката и, утомленные однообразным отдыхом, неуклюже перебирая копытами, брели вдоль берега к своим домам. Счастливые! Вся жизнь на роскошных пляжах Индийского океана.
Коровы смирные, никого не тронут. Хуже, если на пути дикие собаки со злобным оскалом. Как-то еле ноги унесла от своры, охранявшей лодки. В другой раз спас проходивший мимо солдат с автоматом. Две очереди в воздух, и тут же, черти, притихли. Мне он посоветовал на будущее отбиваться от них песком. Слава ланкийской армии за спасение!
Мои «девочки» невзначай проболтались Понмани о грядущем дне рождения, и та возражений не приняла — никаких ресторанов, отмечать будем по-семейному! О, как! В компании с жиголо и далидами, наверное, повеселее, но перечить не стала, хотя с детства на всё свои аргументы. Какой же день рождения без угощений, и Понмани обозначила меню — жареная рыба, выпечка, сюрприз.
И вот утро того дня, как много лет назад родилась. Кому-то день как день, а мне особенный. Проснулась и давай проверять свои ощущения именинницы. Возраст для женщины сурьезный, пора в тираж выходить. Кстати, на Шри-Ланке право на пенсию наступало в тот же срок. Это сейчас бабонька у нас считается молодухой, лет пять должна оттрубить прежде, чем уйти на отдых, заработанный каторжным многолетним трудом.
Чувствую — никаких ощущений. Что вчера, что сегодня — всё едино, морщины те же, песок не сыпется, вечерним душем смыло. И, счастливая, в самую рань потопала к океану за новыми ощущениями. Солнце здесь встаёт рано, и как оно, еще сонное, выплывает из воды, нужно всего лишь не проспать.
Только солнце залило пески светом, наступает время рыбаков. На берегу каждое утро уппувельские рыбаки в мокрых от пота рубашках и просоленных юбках-саронгах целыми артелями топчут в ритуальном танце обжигающий пятки песок, вытаскивая из воды невод уходящим к горизонту канатом.
Рыбаки колоритные, не хуже пиратов. Вот уж у кого работа тяжелая, не то, что работёнка у жиголо немощных дам за ручку по песочку водить. В одиночку невод не вытащить, работают сообща. Протащив немного канат, рыбаки останавливались. Последний в шеренге проходил вперед, становился первым, цепляясь к канату закрепленной на поясе веревочкой.
И опять десяток шагов назад связанных одной цепью. Канат с трудом поддавался, словно с другого конца его с силой удерживали. Сопротивлялся недолго и потихоньку выползал из воды. Хоровод повторялся бесконечное количество раз. Рыбаков забавлял мой нескрываемый интерес, они кокетливо улыбались, обнажая огромные, как у акулы, зубы.
Несколько раз видела эти эмоциональные сцены по утрам, ни разу не дожидалась улова. А тем утром успела к моменту, когда ритуальные танцы с канатом закончились и вытащили неимоверными усилиями на берег невод, с первого взгляда пустой. И у рыбаков есть своя руководящая сила и вдохновляющая рука.
За переживаниями, что рыбалка не удалась, не заметила, с какой ловкостью рыбаки опорожнили сеть, вывалив содержимое на песок. Тот окрасился в ядовито-зеленый цвет. Зрители присвистнули, кроме тины ничего нет. Не смущаясь, рыбаки по-быстрому разгребли тину, выудили мерцавшее серебром, что шевелилось. Зазеваешься, слетевшее чёрной стаей вороньё разворует на виду у всех, стянет мелкую рыбешку, застрявшую в сети, заодно прихватит с края вовремя не убранное в корзины. При таких грабителях вряд ли доверху их наполнить.
Напрасны сомнения, корзины наполнились и отправились на продажу. Часть осядет в деревне, другая попадёт на рынки Тринкомали. Рыбаки развозили рыбу по домам, доставили и в усадьбу «Антон». Когда с берега вернулась, застала Понмани, внимательно осмотревшую товар, хорош ли. Понравившиеся экземпляры отправились на весы, затем на кухню.
А я отправилась по лавкам, зашла в общепит. За столами одни мужчины. Подали пустую миску и большой кувшин с водой. Нет, чтоб спросить или понаблюдать за соседями, как они поступают. Решила — для питья, отпила той воды стакан, а она для мытья рук. Едят тамилы руками, и разносчик еды никак не мог взять в толк, зачем мне вилка. А меня с детства учили, руками есть не прилично.
Тамильская кухня в широком смысле в целом не отличается от ланкийской, если не знаток, не заметишь тонкости. Основу любого блюда составлял рис с карри остротой действия разорвавшегося вблизи динамита.
Рот пылает в огне, не знаешь, чем потушить. Глаза на выпучку и стремятся выпрыгнуть из орбит. Дыхание исчезает, остаются конвульсии. Зато никакой заразы. В дополнение к динамиту прилагались острые овощи, рыба, креветки. В общем, острое блюдо с рисом, как основное, само то на день рождения у тамилов.
К перчёному приучают сызмальства, видела в продаже зубную пасту с перцем. Перец «чили» размалывают, проворачивая его через «перцерубку» не один раз. Зайдя в лавку специй, не смогла долго там находиться, вся учихалась, и привыкший к терпкому аромату парнишка смеялся над каждым моим чихом.
Без перца не обходится и выпечка, отдельный вид кулинарного искусства в тамильской кухне. «Была бы мука, а лепешки будут», — говорят тамилы, неравнодушные ко всякой сдобе. Подойдет и она к праздничному столу. Только больше двух тамильских пирожков не одолеть, «детские» и те обжигали язык.
Процесс приготовления пирожков — целое представление, видела в лавках и на кухне Понмани. Кусочек теста раскатывался в круглую лепешку обыкновенной бутылкой. Сложенная пополам лепешка с начинкой внутри зажималась конструкцией, придававшей ей форму пельменя. Оставалось положить заготовку в чан с раскаленным маслом, где она набухала.
Хорошей закуской на день рождения по-тамильски будут шарики с креветками. Необычным десертом покажутся творог из молока буйволицы с пальмовым медом или сладкие с кокосовым наполнителем блинчики из рисовой полужидкой пасты.
А какой десерт без чая. Выпьешь цейлонского чайку — разгонишь тоску. Тамилы чай пьют с молоком, кардамоном, а заваривают по-особому, как это делала Понмани. Вкуснее чая, чем у неё, не пила. Насыщенный, ароматный!
Понмани кипятила воду, как настоящая туристка, на открытом огне в кухне, и вода приобретала костровой вкус. Чай листками опускала не в заварочный чайник, а в ситечко и медленно заливала кипятком, чтобы через фильтр напиток получился густой. В конце чуточку добавляла кипяток в чайник.
Ничего необычного, если не видеть ситечка. Ситечко изобрели в 18 веке, чтобы чаинки не попадали в чашку. Чем преграждали раньше, не знаю, на Руси вряд ли широко использовалось, вспомним поговорку: «Чаем на Руси никто еще не подавился».
Увидев тамильский экземпляр, я, как Эллочка Людоедочка, забывшая последние слова из своего нехитрого лексикона от одного вида ситечка, что подсовывал ей незабвенный Остап в обмен на вожделенный стул, только закудахтала, захотев страстно такое же. Где еще найдешь ситечко… из капронового чулка. Помню капроновые чулки у мамы. Как порвутся, так лук хранила в чулке, но чтобы чай заваривать — до такого срама не доходило.
Чулочком пользовалась Понмани отнюдь не от бедности. Чулок придаёт чаю особый вкус! А носили его или нет, вопрос вторичный. Найдя в продаже чулочное ситечко в придачу к обычным, очень удобным для просеивания муки, я приобрела друзьям в подарок. Сколько удивления у тех, кому подарила.
Приближалось время торжества. Пока Понмани колдовала на кухне, домочадцы наводили марафет, прихорашивались. Жена Антона, большая мастерица, накрутила прически очаровательным деткам в сшитых ею нарядах, украсила густые волосы золовки цветком. Приоделась и наша троица, как-никак рожденья день!
К торжеству всё готово! Рыба пожарена, жгучие пирожки не остыли, чай заварился, приоделись, прошу всех к столу! К чертям правила, едим по-тамильски — руками! Главное помнить, едят правой рукой, левой удерживают тарелки и со стола убирают. А как быть левшам?
Угощения смели быстро, запечатлеть не успела. А обещанный сюрприз, о котором говорила Понмани, заснять не забыла. Какой же день рождения по-тамильски без тамильского торта. Ни разу в лавках не видела, чтобы их продавали. С каким вожделением уплетали тот торт, и, что удивительно, совсем без острых специй, не осталось ни крошки.
Так и отгуляла дату красивых цифр. Символично, что в тот год, очутившись за тридевять земель от дома, отвела в большой семье, как бывало дома, когда собирались вместе на наши с мамой дни рождения. Отвела тихо, по-семейному, без громких тостов, оказавшись в окружении людей другого языка, другой крови, иного вероисповедания и культуры. И, согревшись их сердечным теплом и заботой, душой таяла, как тает залежавшийся с зимы снег. Вот они, мои дорогие тамильские гости — Антон "Чехов" и его семья!
День постепенно растворился, и я вышла на берег послушать колыбельную океана. Быстро темнело. В еле различимой темноте вдали взвились ярким пламенем огненные костры. Это жиголо жгли свои фейерверки. Молодость быстротечна, не заметишь — разгорелась, искрами разметалась, потухла, прошла. Только им пока невдомёк.
Отзолотился закатом вечер, никакого рая не надо. Если нет его снаружи, найдешь рай внутри себя. Тем и завершился в далёкой тамильской деревушке Уппувели тот последний вечер самого задушевно-домашнего дня рождения в моих путешествиях. Разве этого мало?
