«Скажите нам, кто сделал эти горы?Скажите нам, кто рисовал песком? Кому принадлежат все эти взоры, Впечатанные в вечность молотком? Кто скалы рвал как чистые бумаги? Кто мантры пел у красных алтарей? Кто эти демоны, волшебники и маги? Неужто те, кто резали детей?!»
Петра впечатляет. Когда над головой нависают восьмидесятиметровые красные скалы с поистине инопланетной перспективой, когда стоишь перед величественным фасадом, устремленным в небо, то замираешь соляным столбом, точь-в-точь Лоттовой женой, обернувшейся посмотреть на гибель обреченного народа. Кстати, символично, что история эта произошла на Иорданских землях, на юго-восточном берегу Мертвого моря.
Впрочем, Петра потрясает, как и любое грандиозное строительство, будь то пирамиды в Гизе, истуканы на Пасхе или некрополь в Афинах. Когда смотришь на чудеса природы — горы, водопады, деревья — удивляешься красоте, восхищаешься точностью и гармоничностью, но хорошо осознаешь нерукотворность чудес.
Другое дело — чудеса человеческой мысли и рук. Римские амфитеатры, египетские и ацтекские пирамиды, мегалиты Стоунхенджа, базальтовые храмы — все это поражает не только воображение, но и заставляет задуматься о том, что ты сам оставишь после себя. Давно нет строителей всех этих мест, имена их утрачены, но дела их остались в веках.
Узкий каньон, извилистой рекой прорезанный в оранжево-коричневом песчанике. Спрессованный столетиями в камень, изрезанный ветром и водой, он возвышается стенами прямо в небо. То с одной стены, то с другой — следы ушедшей цивилизации: стертые силуэты, в которых угадываешь богов, людей, животных. Вот погонщики ведут вереницу верблюдов, нагруженных поклажей. Вот на высоте абрис храмовых колонн и алтаря. А вот неясные контуры давно забытого божества. Ниши, выбитые-то там, то сям в пузырчатом бледном песчанике.
Песок везде. Песок и причудливые нагромождения из твердого песчаника. Удивительно, но невозможно увидеть острых пиков или рваных контуров. Горы с купольными верхушками напоминают плавные изгибы строчек арабского письма — все округлено, обдуто ветерами, а, может быть отполировано морскими волнами.
Ветер и дожди в Петре словно соревнуются с человеком, кто придумает и изваяет образ сложнее и лучше. Огромный осколок скалы посредине тропы за столетия превратился в гигантскую рыбу, выброшенную волнами на берег: разинутая пасть, поднятые плавники, открытые жабры. На отвесной скале виднеется чье-то застывшее в ужасе лицо — широко открытый в крике рот и большие глаза. Угадывать в замысловатых выступах, трещинах, провалах знакомые очертания можно бесконечно.
В этом тоннеле можно кричать и плакать, молчать и слушать, идти и стоять в глухой пустоте непрерывных стен-великанов, местами солнечно-белых, местами цвета красной охры, местами шоколадно-коричневых. Между стен, поднимающихся в поднебесье. Когда-то грубые выступы и повороты тоннеля — Сик — отточены и отполированы до бархатисти.
Постепенно каньон становится уже, стены теснятся, оберегая главную тайну Петры — сокровищницу фараонов. Храм появляется неожиданно. Поворот, остается несколько шагов до выхода и вдруг в просвет врываются изумительные колонны гигантского двухэтажного фасада. Фасада, впечатанного в громаду скалы. Увязая ногами в глубоком песке и глядя на монументальный храм, остается только застыть с распахнутым от изумления и восторга ртом.
Кто и зачем воздвиг этот огромный город, поселив в нем духовидцев, мудрецов, мистических чудовищ, пророков и отшельников? Набатеи — народ строитель — построили этот грандиозный город, нет, даже не город, священный жреческий центр или погребальный комплекс с пещерами, мавзолеями, склепами. Город, покинутый древним племенем, в котором после них жили ни одни народы. Следы и отпечатки этого многоязычного люда можно прочитать на каменной рукописи Петры. Набатеи не сеяли, не пахали, не пили вина, не выращивали деревьев и не строили домов. Набатеи умели совмещать невозможное — воду и пустыню. Они разводили верблюдов, выпасали стада овец и баранов, ели мясо, запивая его молоком, разбирались в травах и знали пустыню как свои пять пальцев. А еще они возвели Петру.
Определить, когда же возникла Петра чрезвычайно сложно. Подобно главному набатейскому богу Душшаре, город выстоял благодаря крепости и твердости скал, а возраст камня может иметь далекие преададамические годы. Созданный из камня, камнем сохраненный, этим же камнем город озадачивает археологов и историков.
К когда-то запечатанным за громадой скал, внутренним храмам Петры ведет ущелье длиною 1200 с лишним метров. Сик — это больше, чем проход, это врата в иной мир, если хотите, портал к застывшей во времени мертвой эпохе. Вам будут рассказывать про тектонические процессы, про землетрясения, но это было бы слишком просто. Представьте, что какая-то неведомая сила разделила темно-розовый океан на две гигантские стены и во мгновение ока вода замерла окаменевшим морем по обе стороны прохода. Ничего не напоминает? «И пошли сыны Израилевы по дну моря, как по суше, в по правую руку от них стояла стена воды и по левую стояла стена воды»(Исход 14:22) Этого ощущение моря вам будет не хватать весь путь, что вы пройдете по ущелью. И прикасаясь к гальковой поверхности розовых скал, можно представить, как грубые выступы и повороты Сика веками вылизывались волнами.
Рассказывать о Петре невозможно. Ее надо видеть, слышать, чувствовать.
