Магия бегущей воды

Густым жизненным соком заполнены лабиринты улиц Варанаси. Они хвостами отталкиваются от вокзала или аэропорта. Ползут, сплетаются в клубки и, в конце концов, все спускаются к РЕКЕ, чтобы испить из неё воды, которая тысячи лет питается человеческим пеплом и молитвами. Для миллиарда индийцев река Ганг женского рода — Ганга. Она богиня-мать. Вся жизнь в Варанаси сконцентрирована на лестницах, ведущих к реке. Они называются гхаты. Каждый имеет своё название, своё предназначение. Для смерти, для праздника, для жизни…

Первые часы передвигаешься по Варанаси, похожий на комок нервов. Потом, присмотревшись к местным жителям, понимаешь — все они шествуют сквозь этот невообразимый хаос без какой-либо тревоги на лице и напряжения в членах. Их не просто много: их так много, что не остается буквально свободного сантиметра. Со стороны приезжего обывателя всё выглядят, как ожившая энциклопедия народонаселения Индии. Старые и молодые, экзотически одетые и чуть прикрывшие наготу, красивые и чудовищно безобразные, больные и пышущие здоровьем, размалеванные, разукрашенные и просто голые… И тут же: брезгливые европейцы пытаются не наступить в нечистоты, толстоватые американцы снимают себя на фоне всего, перепуганные азиаты — может, японцы, может, китайцы — ходят в марлевых повязках, спасаясь от инфекций. Ни с чем не сравнимая пестрота толпы. Скажите, что всё это можно найти в любом индийском городе! Безусловно, но, поверьте, в таком концентрированном виде этого нет нигде. Варанаси — это квинтэссенция индийской жизни!

Нельзя сказать, что наше знакомство с рекой было сродни кошмару, но попахивало мистикой: её еще не было видно, но она уже ощущалась. Каким-то необъяснимым образом, всеми фибрами души. Дома слегка расступились, и мы оказались перед Гангом. В столь ранний час возле реки было много людей. Даже, нет, это был колоссальный муравейник — хаотичный на первый взгляд, но на самом деле, слагающийся из вполне осязаемых действий и движений, сложившихся совсем не вчера, а сотни и тысячи лет назад. И действия эти повторяются людьми ежедневно, как делали предшествовавшие поколения. Вроде беспорядочная жизнь. Но на самом деле — это просто сегодняшнее исполнение уже сыгранной «пьесы». Мы увидели то же, что и первые европейцы в начале XVI века.

… У вас на глазах со всей Индии сыновья несут, ведут, везут своих престарелых родителей сюда, в Варанаси, чтобы умереть на берегу Ганга! Миллионы умирают здесь и сгорают на погребальных кострах, миллионы мечтают об этом «счастье». Ну, что ж, смерть — это тоже часть жизни! Кстати, древнее название города — Каши — переводится, не иначе, как «город света».

Солнце встает. На гхатах кипит жизнь. Женщины и мужчины стоят кто по колено, кто по пояс в мутной воде. Кто-то ныряет, кто-то брызгает водой на обнаженные части тела, кто-то просто умывается и чистит зубы.

Кое-где по гхатам мужчины встали лицом к стене: не смущает их, что поток, ими создаваемый, течёт под ноги прохожим. Ганга считается одной из самых загрязненных рек в мире. Чем дальше от истоков священный Ганг, тем грязнее он становится. Его «убивают» на всём пути человеческие отходы, а промышленные стоки превращают реку в токсичный водоем. Допустимые нормы превышены в сотни раз! Гадости в одной капле этой воды, наверное, больше, чем в списке потенциально опасных инфекций страны. Лошадь, может быть, сразу и не убьёт, но уж точно подкосит. Я стараюсь не думать о том, все ли возможные болезни, которые здесь можно подцепить европейцу, покрываются нашими страховками. Впрочем, обо всём этом забываешь, попав на берег «горящих» людей. А индийцы свято верят, что Ганга — мать. Детей она не обижает. А купание в Ганге снимает все грехи. Многие стоят и смотрят, не моргая, на солнце, куда-то вдаль, протягивают руки в утренней молитве, некоторые сидят в глубокой медитации. Только с гхатов Маникарника и Харишчандра тянет сладковатым дымком…

… В какой-то момент ты начинаешь осознавать, что тебя не покидает ощущение, будто бы ты листаешь огромную книгу жизни и смерти, но не можешь ее прочесть, так как написана она на непонятном для тебя языке. В конце концов, язык можно выучить, а затем прочитать, но сможешь ли ты понять прочитанное?

В двух местах на берегу реки стены домом слегка расступаются, как бы разделяя пространство на две зоны: здесь бок о бок соседствуют жизнь и смерть. Эти две спутницы постоянно сопровождают человечество, но тут граница между ними размыта, и это особенно бросается в глаза. Белый дым костров отмечает те места. Здесь спускают в серые воды великой реки прах тех, кто осуществил мечту всей своей жизни: умереть и быть сожженным в Варанаси.

Мы идём узкими улицами. Стремительной походкой, почти бегом, нас обгоняют несколько человека с носилками. Они протяжно вытягивают рулады. На носилках белый кокон, украшенный гирляндами. Все вместе двигаемся к реке. Впереди самая знаменитая часть Варанаси.

Подобно небоскребами, уходят в небо «стопки» дров. Их привозят сюда люди из касты неприкасаемых. Пахнет дымом. К естественной жаре добавляется жар костров. Марево и как-то не по себе. Это гхат Маникарника. Мы стоим возле огня, который, говорят, не гаснет 2500 тысячи лет! От него зажигают все погребальные костры.

Бытует мнение, что его создал сам Шива. Тысячи лет на Маникарнике горит огонь. День за днем, год за годом! Действо не прекращается ни на минуту. Для тех, кто станет пеплом на этом священном гхате Варанаси, цепь реинкарнаций разрывается. Достигнута мокша, иными словами, открыт путь в нирвану. Каждый индус мечтает быть сожженным именно здесь. Носилки погружают в Ганг, тело омывают водой, затем — благовониями. Мужчине, завернутому в белый саван, открывают лицо.

Тело водружают на высокий помост из дров. Сверху прикрывают хворостом. Сын пять раз обходит вокруг и зажигает костер.

… В Варанаси есть электрокрематорий. Одно «но»: сожжение в нем не гарантирует попадание на небо. Печи простаивают без работы…

Мы проходим мимо догорающих останков. Вот из костра высунулась рука, показалась нога. Рабочие бамбуковыми палками переворачивают являющиеся из огня части тела.

Ощущение такое, что попал на съемки какого-то «ужастика». Реальность уходит из-под ног. Люди шевелят дрова, закидывая обратно то, что не догорело и выпало наружу. Чего-то ждут. Огонь дышит широко.

Нам же дышать трудно от жары и дыма. Скажу откровенно — жутко. В воздухе витает немой вопрос: «Какое у нас тысячелетие на дворе?». Когда лопается череп, считается, что душа покойного покинула тело. Если этого не произошло, то старший сын должен разбить череп умершего специальной палкой, помогая душе освободиться. Сын разбивает череп отца… Останки вместе с пеплом опускают в священную Гангу. Дискомфорт усиливается, но что-то останавливает, и мы продолжаем смотреть на происходящее. Каждый день домы — члены касты неприкасаемых — чистят территорию, просеивают и промывают через сито золу, угли и прогоревший грунт. Задача — найти драгоценности. Родственники не имеют права снимать их с умершего. Напротив, сообщают, что у покойного, скажем, осталась золотая цепочка, кольцо с бриллиантом и золотые зубы. Все это рабочие найдут и продадут. 2017 год. Серые, дикие места. Запах специй и горящего дерева.

… Не кремируют детей, беременных женщин, садху, людей, умерших от эпидемии или проказы. Их тела оборачивают в саван, отвозят на середину реки и отпускаются в воду Ганга…

Я не открою какой-либо тайны, если скажу, что совершенно немыслимо уехать из Варанаси, не пройдя на лодке по Гангу. Проплыть медленно и спокойно. Не буду утверждать, что панорама города будет особенно привлекательна. Скорее всего — незабываема. Это ближе к истине. Во время этой прогулки вас наверняка посетит мысль, что эта панорама была такой всегда: много веков назад, когда мир был совсем другим. И, скорее всего, такой и останется, несмотря ни на что. Ганга мрачная здесь, много примесей в воде. Назвать её священной не поворачивается язык. Мимо лодки по чёрным, маслянистым водам проплывают цветы, дощечки, обрывки тканей, человеческие останки и прочий сор. «Я знаю реку великого исцеления. Я пил воду из Ганги так, что у меня чуть не образовалась водянка. У меня сделался понос, а сил не прибавилось».

… Продолжается жизнь. Люди рождаются, растут, умирают. Работают, чтобы заработать на еду. Едят, чтобы жить. Живут, чтобы работать. Замкнутый круг. И нет этому конца. Только смертным в Индии всегда проще: они умирают в теле одного, а в теле другом являются обратно. При этом, забывают жизни свои предыдущие: живут будто в первый раз. Варанаси странные мысли в голову загоняет!

И во главе всего мутный многоводный Ганг, воду которого пьют нищие и бизнесмены, не замечая того, что рядом кто-то плавает или проплывает то, что от кого-то осталось, кто-то стирает белье, кто-то чистит зубы.

Не стройте иллюзий: в этом калейдоскопе событий вам не удастся заприметить что-то знакомое, имеющее отношение к вашим традициям. Как только вы идентифицируете это, как нечто понятное вам, оно тут же превращается во что-то абсолютно другое, наполненное чужим смыслом и глубиной. За внешним сходством ярко проступает бездна иного содержания.

«Скрип седла и писк педалей.

Спит седок, и глыбу сна,

Наклонясь, влачит сквозь дали

Рикши гибкая спина.

Путь мучителен, путь труден…

В сини лунной тишины

Прикрывают вежды людям

На ступенях гхатов сны.

Опустели и печальны,

Растворились до утра

Храмы в душном, погребальном

Дыме горького костра.

Ни конца нет, ни начала,

Вечер — вечности поток,

В нем качается устало

Рикши мокрый поплавок.

И следит за ним брезгливо,

Сквозь гирлянд живых кольцо,

Недоступнейшего Шивы

Неотступное лицо».

ГОМУКХ — «РОТ КОРОВЫ».

Моя бурная энергия была усилена солнечным светом и умножена на необходимость что-то делать, потому что путешествие начиналось, а часики тикали. И каждый их «тик-так» хотелось наполнить впечатлениями.

Ганг — река, священная для каждого индийца. Её название периодически меняется в зависимости от мест, где она протекает. У индийско-тибетской границы поток, стремительно несущийся с горной высоты 4000 метров, зовется Бхагирати. Преодолев две с половиной тысячи километров, он достигнет моря и получит множество имен на санскрите. «Дочь повелителя Гималаев», «Рожденная из ступни Вишну» и тому подобное. Ежегодно миллионы индийцев совершают паломничество к этому природному святилищу, дабы окунуть в него своё бренное тело и тем самым избавиться от огромного количества грехов.

… «Если кости покойного погрузить в Ганг, — говорится в священном для индусов эпосе „Махабхарата“, — то он достигнет небес. Даже того, кто грешил всю свою жизнь, ждет Вишнупада, если он поклонялся Гангу. Дуновение ветра, соприкасавшегося с водой Ганга, уносит все грехи». Индуисты называют Ганг «Дасахара», что означает «Смывающая десять грехов».

Путь пилигримов нахожен за многие сотни лет: Варанаси, Аллахабад, Харидвар, Ришикеш… Но я стремился к верховьям, а поэтому из Ришикеша, известному, кроме всего прочего, как ворота Гималаев, отправился в предгорья — в Ганготри: небольшому селению, приютившемуся у крутых берегов Бхагирати. Меня неудержимо тянуло к истокам Ганга!

… Более привычное для русского слуха название Ганг овеяно бесчисленными мифами и легендами из жизни богов и людей, будто бы вплетенными в водную стихию. Само появление реки случилось, видимо, в разгар божественных разногласий, в результате которых миру надлежало исчезнуть под лавиной воды новорожденного Ганга. К счастью, остался один вменяемый бог — разноликий Шива, которому стало жаль прекрасную Землю со всем её населением. И подставил он героически свою голову под смертоносный поток. И разбился Ганг на множество ручьев, речушек и рек, стёкших по локонам Шивы. Благодаря этому, он заслужил имя Гангадхара, то есть «Поддерживающий Ганг»… Впрочем, на этом его «спасательная» миссия закончилась: окончательно избавить Землю от разрушительных наводнений не удалось.

Вечером или рано утром автобус, набитый паломниками, отправляется из Ришикеша. Ключевое слово «набитый» практически не оставляет шанса купить билет. Можно, конечно, напроситься к водителю и ехать стоя или сидя на полу автобуса… Обычно это 15 часов пути. Спросите, почему паломники, в основе своей, выбирают «железных лошадок», а не идут пешком? Ну, не будьте, ребёнком: они не только аскеты, но и мудрецы. А умный, как известно, в гору не пойдет… Я тоже выбираю… такси. Не Бог весть какой мудрец, но… Нам предстоит преодолеть 240 километров по горной дороге.

В Ганготри прибываем около четырех (после 9, с небольшим, часов пути). Мысль о гостинице даже не успела побеспокоить: несколько молодых людей, встречающих подъезжающий транспорт, наперебой зазывают в отели. Мне достается жилище в центре поселения, буквально нависшее над рекой.

Добродушный мужчина смахивает какое-то насекомое со стойки того, что в нормальных отелях называют reception. Зачем это надо делать моим паспортом? Непонятно! Разобидеться и не заселяться? Разбираться нет никакого желания. Как и драться с уличными обитателями за картонку на земле, чтобы прилечь, или за место возле костра, которые вечерами зажигаются тут повсеместно прямо на улице. Где-то внизу слышно «бормотание» Бхагирати. А из окна открывается вид на главный храм! Нет, прочь предрассудки и стереотипы, надо размещаться.

Не каждому из паломников под силу совершить 18-километровый марш-бросок к леднику Гомукх, к истокам Ганга: это и возраст, и высота (центр Ганготри — 3700 над уровнем моря), и твердая уверенность в том, что достаточно ритуального омовение в Ганготри, чтобы освободиться от грехов. А это — главное! Я был лишен этих религиозных предрассудков, поэтому мой путь — наверх! Тропа к леднику Гомукх круто уходит вверх прямо от индуистского храма. Она хорошо натоптана: по ней прошли сотни тысяч, если не миллионы паломников.

«Лети туда, где Ганга низвергает

Себя с небес на горные вершины.

И простирает волны, словно руки,

Готовые схватить луну на челе Шивы,

И пенится и радостно хохочет…».

Иногда у обочины возникают убогие хижины отшельников. Правда, название это весьма условное: какое уж тут уединение, когда взад и вперед ежедневно шастают паломники и простые смертные! Да и тишины тут как-то не наблюдается: не думаю, что рев горного потока способствует молитвенным размышлениям. Хотя… Какой-то подвижник развел костерок, готовит чай, приглашая «к столу». В горах это не редкость!

Мостик — это громко сказано: три связанных между собой бревна, переброшенных через ревущий поток: слева в Бхагирати впадает горный ручей. Ну, ладно, не такой уж и ревущий. И всё-таки смотреть под ноги то ещё «развлечение»: создаётся впечатление, что бревна плывут над стремниной. Не высоко, но подсознательно понимаешь, что где-то на дне ворочаются каменные глыбы, и это их стук отдается в висках.

Удивительно, но пути иногда попадаются и такие картины: у импровизированного «торгового центра» мирно пасутся мулы, навьюченные поклажей. На их спинах вьюки, в которых все необходимое для приема паломников: спальные мешки, баллоны с газом, какие-то керосинки, нехитрая снедь и с изображением богов. Пытаюсь «вытащить» из закоулков памяти до боли знакомые образы: где-то нечто подобное я уже видел! Вспомнил: чем-то это напоминает Непал, конечно, в зачаточном состоянии, но напоминает.

https://www.tourister.ru/responses/id_29524

Очередная преграда уже не вызывает такого трепета: по бревну, переброшенному над «кипящим» потоком, нужно перебраться на другой берег. То ли это сказывается усталость, помноженная на высоту (уже почти 4000 метров), то ли обыкновенный пофигизм, опять-таки, усугублённый высотой. Акклиматизации как таковой у меня практически не было: всё-таки Ришикеш находится на высоте 300–400 метров над уровнем моря, а Ганготри — 3500!

Впереди видно подобие лагеря: несколько «домиков» для туристов, индуистский храм и что-то вроде часовни. Здесь туризм, а следом за ним и индуизм плавно переходят в альпинизм: отсюда делают последний бросок к леднику.

Идти становится труднее, но уже то хорошо, что тропа не «забирает» вверх. Эйфория меняется на какую-то апатию: явный признак подступающей горной болезни. Блин, может, надо было побыть пару дней в Ганготри? Адаптировался бы к высоте. А так выясняется, что нет и акклиматизации, и ума! Обидно это осознавать на 4000 метров. На пути подобие большой палатки с надписью: «Hotel „Shiva“, height 4 thousand meters». Рядом, наверное, индуистский храм в виде шатра: молитвенные флаги и два десятка продолговатых камней, воткнутых в землю. Это — лингамы. На лицо ассоциация с Шивой. Но до Кайласа, где многорукий восседает, далеко, а впереди замаячил, по всей видимости, ледник Гомукх!

Да, это он, ледник, из-под которого вырывается Бхагирати (читай — ГАНГ). Подсознательно глаз ищет отшельников, в глубокой медитации сидящих у истока священной реки. Однако реальность несколько разочаровывает: всё совсем не так, как на полотнах Рериха. Говорят, иногда два-три подвижника, живущих здесь в летний паломнический сезон, сидят между огромных валунов и нараспев читают священные гимны, водя пальцем по печатному тексту. Но до первых холодов, а сейчас конец октября. Воистину, садху не только подвижники и паломники, но и мудрецы! Нижний край ледника называется Гомукх — «рот коровы». Сходства я не обнаружил, по всей видимости, его так назвали, чтобы задобрить Шиву. Именно здесь зарождается могучий и священный Ганг! Через пару сотен километров этот ручеек превратится в третью по водоносности реку мира!

Иногда куски льда с грохотом летят вниз с тающего ледника в поток Бхагирати. Есть и тихие заводи, где медленно тает ледяное месиво. Вот только желающих искупаться что-то не видно! Над ледником красуется гора Шивалинга. Для индуистов три её вершины олицетворяют Шиву. Ибо Шива «прекрасен, трехглаз, с месяцем на челе… Шива предстает на быке, белом, как гималайские вершины».

Пора возвращаться…

В Ганготри вхожу, как домой, ловя на себе пристальные взгляды местных жителей: видимо, здесь ко всем, кто прошёл этой дорогой, относятся с пиететом. Может быть, с кем-то встречались на тропе? Всё возможно. Автобус, отходящий в Уттаркаши забит паломниками. Хорошо, что приехал на такси. Водитель завёл машину. Сквозь «бормотание» двигателя слышится: — Ганга май хи джай! Слава матери Ганге!

Ступени состояний (вместо эпилога).

Эти седые «головы», выступающие, как высокорослые старцы, над всеми, кто живёт под ними или является временным странником там! Гималаи, растянувшиеся на тысячи километров. Обитель снегов, именно так именуются Гималаи с санскрита. Но особенную красоту Гималайская гряда приобретает в Индийских Гхарвалах.

Гхарвальские Гималаи — Земли Богов — просто насыщены священной энергетикой. Здесь сконцентрировано самое большое количество паломнических мест: взять хотя бы знаменитые святыни Чар-Дхам (Ямунотри, Бадринатх, Кедарнатх, Ганготри). Люди преодолевают тысячи километров по горной местности, чтобы получить свой даршан (благословление) в храме, которому более за 5 тысяч лет. Представьте, что должен чувствовать путешественник, когда ему открываются виды Бхагиратхи и Шивалинги, в то время как он ступает по тропе и чувствует в себе воздух времён появления Шивы на этих Землях.

Сейчас я бы сказал, что восьмая поездка в Индию прошла под лейтмотивом: «И попытаться изменить хоть что-нибудь». В любых взаимоотношениях обнаруживаются скрытые факторы, которые то позволяют плыть по течению, то выводят на «пороги», то заставляют замирать на «вершине». И главное, всё это совершенно непредсказуемо, и в этом есть своя особая прелесть. Когда вспоминаю свою «первую» писанину про Индию, то создаётся впечатление, что это писало неразумное чадо: где-то с восторгом, где-то с недоумением от происходящего. Для первого взгляда, для первой влюбленности, когда нет осмысления, а только констатация фактов — это нормально. Но насколько другой стала «крайняя Индия»?! Опаляющая жара, невообразимые в своем многообразии запахи, ревущие сигналы клаксонов, «возможность» быть обманутым на каждом шагу на тернистом пути познания страны нищих и миллионеров — это никуда не исчезло. Но почему-то совсем другим стал я. После Индии 2022 года в моей жизни произошли кардинальные перемены. Они дали мне силы «идти в никуда», поменять образ жизни и, возможно, образ мыслей. Может быть, они стали лишь последней каплей, может быть, первой. Но, вернувшись домой, я вдруг понял, что необходимо «сесть в поезд», идущий не по расписанию, и помчаться на нём с бешенной скоростью в неизвестном направлении. Во мне откуда-то появилась какое-то понимание и уверенность в том, что надо делать дальше. Я уезжал разобранным на тысячи кусочков, а вернулся почти «собранным».

Что это было? Не знаю, возможно, всё это ступени моих состояний!

Теги: Самостоятельные путешествия, Экстремальный отдых