Смоленщина дала целую плеяду талантливых людей. Среди них с полным правом можно назвать замечательного поэта, писателя, фронтового корреспондента с первых дней Великой Отечественной войны АЛЕКСАНДРА ТРИФОНОВИЧА ТВАРДОВСКОГО (1910 — 1971).
Своё имя он навечно обессмертил благодаря созданному им образу бесстрашного, весёлого и геройского парня, солдата по имени Василий Тёркин. В связи с этим в Смоленске установлен очень необычный памятник А. Т. Твардовскому, на котором он запечатлён сидящим рядом и ведущим беседу со своим литературным героем — Василием Тёркиным.
1
Так смоляне почтили память о своём земляке, родившемся под Смоленском в семье кузнеца на хуторе Загорье и прожившем здесь до 17 лет, после чего уехал в Смоленск. В Смоленске есть ещё Музей-квартира А. Т. Твардовского. Мы в нём не были, а вот в Загорье, где была воссоздана Музей-усадьба А. Т. Твардовского, мы специально заехали 13 августа 2023 года на пути возвращения из Смоленска в Москву.
1
Хутор Загорье находится рядом с деревней Сельцо в 17 километрах к северу от районного центра — города Починка Смоленской области и в 42 километрах по прямой от Смоленска. Сейчас в эти места, до деревни Сельцо, проложена добротная асфальтированная дорога, а во времена, когда на хуторе Загорье поселилась семья Твардовских, это были глухие места.
Отец будущего поэта, Трифон Гордеевич Твардовский, в 1910 году купил здесь участок земли, поросший кустарниками и усеянный пнями. Земля была незавидная, но и её пришлось покупать в рассрочку на 50 лет с единовременном взносом 100 рублей. Поначалу Трифон Гордеевич работал на этом участке наездами. Пока не был построен дом, его домашние ночевали прямо под телегой.
В том же году, 21 июня 1910 года, в семье Твардовских родился второй по счёту ребёнок — сын Александр. Первым был старший сын Константин. По семейному преданию, Александр появился на свет «в ёлочках», поскольку его мать Мария Митрофановна в это время работала в поле, собирая сено. Позже по этому поводу поэт вспоминал народную примету: «Таких из-под ёлки, не трогают волки».
К зиме был поставлен небольшой домик из купленного старого сруба, в который Трифон Гордеевич перевёз ещё и своих родителей — бабку Зинаиду и деда Гордея. Будущий автор военной поэмы «Василий Тёркин» особенно любил своего деда — старого солдата. Тот часто рассказывал детям о военной жизни, о битвах и подвигах. Александра дед Гордей звал Шурилкой, и Шурилка в детстве непременно хотел стать солдатом, а в 1920-е годы даже носил подаренный кем-то будёновский шлем.
К сожалению, никакие мемориальные постройки начала ХХ века на подворье Твардовских в Загорье не сохранились. После того, как в 1931 году семья Твардовских была раскулачена и выслана в Зауралье, вскоре исчез и сам хутор. Местные жители из окрестных деревень всё растащили, а местный колхоз стал использовать хуторские земли по своему усмотрению. Об этом с болью писал поэт в своём стихотворении «На хуторе Загорье», написанном в 1939 году, когда он приехал на свою «малую родину»:
На хутор свой Загорье — Второй у батьки сын — На старое подворье Пришёл, стою один. Стою во ржи молочной, И так далёк, далёк Глухой, чудной, нарочный Наш хутор-хуторок.
Сошло, прошло, забыто, Давно, как пыль дождём, К земле сырой прибито, Пластом земли покрыто, И дымным цветом жито Цветёт на месте том.
Кстати, ставшее сейчас расхожим выражение «малая родина» впервые было использовано именно Александром Твардовским и именно по отношению к хутору Загорье.
Ещё раз Александр Твардовский побывал здесь во время Великой Отечественной войны. Осенью 1943 года, когда он, будучи военным корреспондентом, вместе с частями 32-й кавалерийской дивизии в рядах освободителей пришёл в родное Загорье, то потрясённый увиденным с горечью написал в своём дневнике: «Я не узнал даже пепелище отцовского дома. Ни деревца, ни сада, ни кирпичика или столбика от построек…». Известна фотография фронтового корреспондента Василия Аркашева, подаренная им Музею-усадьбе А. Т. Твардовского в день его открытия, на которой поэт запечатлён понурившимся, с обнажённой головой, в шинели нараспашку, скорбно стоящим на месте бывшего дома:
1
И лишь в сентябре 1986 года с любовью и уважением к поэту на месте исчезнувших в 1930-х годах построек были начаты реставрационно-восстановительные работы крестьянского подворья Твардовских, а 19 июня 1988 года накануне дня рождения Александра Трифоновича был открыт Музей-усадьба А. Т. Твардовского.
Действенную помощь в этом оказали братья Твардовского: Иван Трифонович и Константин Трифонович, сестра Анна Трифоновна, а также земляки поэта и Смоленская областная универсальная библиотека. Именно по их воспоминаниям и были восстановлены все постройки на хуторе Загорье и воссоздана внутренняя обстановка в них. Мемориальных вещей практически не осталось, поэтому, как говорится, «по крупицам» собирали в округе похожие. Младший брат Твардовского, Иван Трифонович, специально приехал в Загорье из Красноярского края, где жил до этого, и консультировал реставраторов музея-усадьбы, а после открытия стал его хранителем.
В экспозиции музея-усадьбы есть фотоальбом с фотографиями, сделанными в ходе восстановления и открытия мемориального музея-усадьбы А. Т. Твардовского. Приведу некоторые из них:
1
1
1
Далее по ходу публикации я буду показывать фотографии восстановленных строений, сделанные мною во время посещения Музея-усадьбы в Загорье. Вот так выглядит сейчас восстановленная изба Твардовских с пристроенным к ней скотным хозяйственным двором:
1
Путь в избу проходит через холодные неотапливаемые сени. В них три двери: первая — в жилую горницу, вторая — в кладовую, третья — на скотный двор. Помещение для скотины было пристроено прямо к хате, чтобы зимой не выходить из дома на морозную улицу. Люди и животные жили бок о бок, телёнка в особенно холодные дни брали в дом и ставили у печки.
Сейчас в музейных сенях выставлен макет усадьбы, изготовленный Иваном Трифоновичем Твардовским:
1
В 1977 году, задолго до восстановления дома, Смоленский музей-заповедник попросил его преподнести в дар экспозиции что-нибудь, что напоминало бы о его знаменитом брате. Подлинных вещей поэта у Ивана Твардовского не было, но ему очень хотелось помочь музею. Тогда он выполнил подробный макет подворья в масштабе 1:50. Иван Твардовский был прекрасным мастером-краснодеревщиком и смог отразить на макете все подробности родной усадьбы, вплоть до разметки дорожек.
Он же потом восстановил по памяти всю мебель в родительском доме, которая прошла экспертизу с положительным заключением у брата Константина и сестры Анны Твардовских.
В углу сеней хранятся крестьянские инструменты, в частности, лопата для сажания хлеба в печь:
1
По сути, изба Твардовских состояла из одной жилой комнаты, но её на городской манер всячески пытались разгородить. Небольшой закуток, находившийся сразу при входе, служил кухней и был отделён от «горницы» платяным шкафом, которым семья очень гордилась, поскольку у большинства крестьянских семей этот предмет мебели, как правило, отсутствовал.
1
Слева от входа — вешалка с полотенцами-рушниками. На них вышиты традиционные смоленские узоры. Мать поэта Мария Митрофановна вышивала по льну настилом и русским крестом, умела шить, прясть пряжу. В углу хранится прялка, которая подобна той, которая была в распоряжении хозяйки дома.
Посуду хранили на полке, которую называли русским словом «поставец». Сейчас на этой полке стоят тарелки начала ХХ века, кувшины-горлачи и крынки.
Справа от входа стоит русская печь, в которой пекли хлеб.
2
Возле печки, справа от неё, Твардовские соорудили полку, под которой находилось место для телёнка, забираемого в избу в зимнее время года. Сейчас под полкой хранится хозяйственная крестьянская утварь:
У Твардовских в разное время были то две, то одна корова. Но своей сметаны они не ели. Из неё взбивали масло, которое потом везли продавать на базар в соседний город Починок.
Вообще небольшая изба Твардовских была типичной крестьянской избой. В горнице стоял обеденный стол, рядом с ним — узкий деревянный диван, на котором ночевал маленький Шура. В углу комнаты умещался комод со швейной машинкой. Некрашеные дощатые полы украшались домоткаными половиками.
2
2
Над отцовским обеденным местом располагался «красный угол». Сейчас в нём три иконы — Спас Нерукотворный, Николай Чудотворец и Богоматерь Владимирская, перед ними повешена лампада, а поверх иконы накрыты вышитым полотном, которое называлось «набожником». Когда-то подобное полотно вышила Мария Митрофановна.
2
В домашнем быту 1920-х годов смешивались старинные обычаи и новые представления. Поклонов образам в доме уже не отбивали, но это место уважали. В 1920-е годы Саша Твардовский, подражая городской манере покрывать стены обоями, обклеил «красный угол» газетами. А в 1923 году принёс в дом и повесил рядом с образами портрет Карла Маркса. В это время мальчику было 13 лет. Он в это время начал учиться в школе-девятилетке в Белых Холмах и там же жил. Семья в это время могла себе позволить это. Но вскоре школа в Белых Холмах закрылась. И учёба Александра надолго прекратилась. Он вернулся в Загорье, где прожил ещё три года, прежде чем уехать в Смоленск.
Так вот, место для портрета Карла Маркса в избе Александр выбрал сразу, но решил, что вешать портрет без рамки нехорошо. И он сам смастерил рамку, которая получилась не совсем ровной, а кору с дерева Саша решил совсем не снимать. Домашние решили, что так оригинальнее. Стали ждать прихода отца, гадали, что он скажет. Вечером Трифон Гордеевич взглянул на стену и усмехнулся: «Та-ак… Ну, что ж? А-а… Ничего. Пусть себе».
Книжного шкафа в доме не было. Вся библиотека Трифона Гордеевича умещалась на угловой полочке под образами. Лежали они не в ряд, а стопочкой, одна на другой.
1
Надо сказать, что Трифон Гордеевич был по крестьянским меркам образованным человеком. Он знал наизусть множество стихов и обладал удивительной способностью перемножать в уме трёх-четырёхзначные числа. В доме читали стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Были здесь и несколько томов Данилевского, томик стихотворений Фета, издания Никитина, Кольцова, Дрожжина, Тютчева. Из прозы в доме читали Гоголя, Помяловского, Аксакова, Жюля Верна.
Новые книги всегда обсуждали. Это не нравилось окружающим, и те прозвали Трифона Гордеевича паном, видимо, потому что он был женат на полячке из обедневших дворян (Мария Митрофановна в девичестве носила фамилию Плескачевская).
Отец мечтал дать своим детям городское образование, но для этого у семьи не было средств. И всё-таки в 1919 году старшие сыновья Константин и Александр пошли в сельскую школу в Ляхово, в 5 километрах от дома. Шура учился легко, и педагоги сразу заметили его способности. Учитель Иван Ильич даже познакомился с семьёй Твардовских, не веря поначалу, что крестьянская семья может глубоко интересоваться русской словесностью. И первые стихи Александр сложил ещё до того, как выучил алфавит. В них говорилось о злых мальчишках, разорявших птичьи гнёзда.
В избе Твардовских на стене висят несколько семейных фотографий, зеркало в резной раме и часы с маятником.
1
Стрелки часов остановлены на пяти часах. Это неслучайно, поскольку 19 марта 1931 года в пять часов утра семью Твардовских выселили с хутора, причислив их к кулакам, нежелающим вступать в колхоз. Всех, кроме Александра Твардовского, отправили в Зауралье. Александр в это время уже жил в Смоленске, сотрудничая в смоленских газетах, и чудом избежал участи своих родных. Он узнал о высылке родных спустя два месяца, пытался вступиться за семью, но услышал от секретаря обкома: «Бывают такие времена, когда нужно выбирать между папой-мамой и революцией».
В поэме «Страна Муравия» Твардовский вспоминал об этом в строках, которые не были пропущены советской цензурой:
Их не били, не вязали, Не пытали пытками, Их везли, везли возами С детьми и пожитками. А кто сам не шёл из хаты, Кто кидался в обмороки, Милицейские ребята Выводили под руки.
В избе Твардовских был ещё один отгороженный закуток, образованный печкой и деревянной перегородкой в одну доску. Это была спальня родителей.
1
Отношения отца и матери с самого начала супружества складывались непросто. Мария Митрофановна вышла замуж по собственному согласию, жених ей нравился. Но со временем оказалось, что у Трифона Гордеевича был тяжёлый, взрывной характер, да и разница в происхождении давала о себе знать.
Вскоре в семье начали рождаться дети. В 1925 году в доме жили уже 10 человек: отец, мать, дети и бабушка. В избе размером 6×6 метров все они размещались с большим трудом. В спальне стояла железная кровать супругов, прямо над ней от стены до стены повесили настил — полати, или, как их называли, «койку». Там спали сыновья Константин и Иван. В горнице была подвешена люлька для младшего братика Васи — всеобщего любимца. Остальные дети летом спали на полу на сенных матрасах, укрываясь собственной одеждой. Простыней в хозяйстве не было.
За печью справа от входной двери тоже кто-нибудь спал. Выше на полке помещалась бабушка Зинаида Ильинична. По паспорту она была Зиновья, но на хуторе это редкое имя не прижилось.
Вот, собственно, и всё представление об интерьере небольшой избы Твардовских, который был воссоздан по воспоминаниям Ивана, Константина и Анны Твардовских.
Соединяющийся с избой скотный двор — это довольно просторное помещение, в котором когда-то были стойла для коровы и лошади. Наверху располагался настил — хоры.
Сейчас на скотном дворе выставлены сеялка и некоторые другие сельскохозяйственные инструменты, а также размещаются строительные материалы:
1
Поначалу отец поэта — Трифон Гордеевич — пытался заработать кузнечным ремеслом. Для этого в Загорье была построена кузница.
1
1
Из воспоминаний Ивана Трифоновича Твардовского в написанной им книге «На хуторе Загорье»:
»Эта кузница построена осенью отцом поэта. Здесь трудился Трифон Гордеевич Твардовский с сыном Константином. Трифон Гордеевич был отменным кузнецом и имел свой отличительный стиль работы, равно как и свой фасон изделий, будь то топор, молоток, подкова, дверные навесы».
В октябре 1987 года Константин Трифонович, принимавший участие в восстановлении кузницы, разжёг горн и изготовил здесь молоточки, зубила и другие изделия, которые в те далёкие годы делал с отцом.
Вспоминая про отцовскую кузницу, уже в зрелом возрасте Александр Твардовский в поэме «За далью — даль» написал:
На хуторском глухом подворье, В тени обкуренных берёз Стояла кузница в Загорье, И я при ней с рожденья рос.
И отсвет жара горнового Под закопчённым потолком, И свежесть пола земляного, И запах дыма с деготьком — Привычны мне с тех пор, пожалуй, Как там, войдя к отцу в обед, Мать на руках меня держала, Когда ей было двадцать лет…
Но заказчиков у кузнеца в этих местах было мало. Об этом поэтом были написаны вот такие строки:
Я помню нашей наковальни В лесной тиши сиротский звон, Такой усталый и печальный По вечерам, как будто он Вещал вокруг о жизни трудной, О скучной выручкою дне В той, небогатой, многолюдной, Негромкой нашей стороне. Где меж болот, кустов и леса Терялись бойкие пути; Где мог бы всё своё железо Мужик под мышкой унести; Где был заказчик — гость случайный, Что к кузнецу раз в десять лет Ходил, как к доктору, от крайней Нужды, когда уж мочи нет.
Когда детей в семье стало уже пятеро, отец забросил свою кузницу, решив «жить с земли». Все члены семьи должны были помогать ему в этом. Задача Александра состояла в том, чтобы пасти скотину. В облике пастухов было особое щегольство. Александр гордился кнутом, которым можно было звонко щёлкать, и особо мелодичным смоленским пастушеским рожком. Ему также нравилось общаться с другими пастухами, таким же мальчишками, как и он сам.
Твардовским нужно было заготавливать сено для лошади и коровы, а одно время — для двух коров. Поэтому косьба начиналась с июня. Сено складывали в построенный сенной сарай:
1
На сеновале иногда спал старший из сыновей Константин. Вероятно, к нему обращены стихи его младшего брата Александра:
Ты помнишь, ночью предосенней, Тому уже десятки лет, — Курили мы с тобой на сене, Презрев опасливый запрет.
Сейчас в сарае стоит телега с сеном:
1
Ещё на хуторе Загорье была построена баня.
1
У Трифона Твардовского было пятеро сыновей. В любое время года отец водил их в баню босыми и сам парил мальчишек на полке. Сюда же вместе с Трифоном Гордеевичем ходил по субботам учитель Александра — Иван Ильич, с благодарностью принимавший предложение попариться.
В бане Твардовских были закопчённые стены, поскольку топилась она по-чёрному или, как тогда говорили, «по-курному». Маленькая печка нагревалась очень быстро. Большую печь в бане установить не могли, поскольку кирпич был дорогим, и ехать за ним нужно было за 70 километров.
Когда Александр серьёзно увлёкся поэзией, в предбаннике он устроил себе некое подобие кабинета, установив стол и лавку:
1
Постепенно окрестные жители начали обращаться к мальчику за помощью с просьбами «протянуть» в газете, в которой иногда печатались его ранние стихи, какого-нибудь начальника или опубликовать жалобу.
Открытая дверь была в предбаннике единственным источником света, но другого уединённого места на хуторе не было. Сейчас в музейном предбаннике тоже сохранены лавка и столик.
1
И, наконец, ещё одно восстановленное сооружение на территории хутора Загорье — это бревенчатый колодец с лебёдкой. Из него брали воду и несли за несколько десятков метров в избу.
1
Одним из любимых мест Твардовского на хуторе был небольшой прудик — «сажалка» или «копань», как его называли в семье. Трифон Гордеевич решил вырыть на участке этот пруд, чтобы в нём скапливалась дождевая вода. Канавку стали рыть втроём: отец и старшие сыновья в семье Константин и Александр. Пока копали, землю кидали в середину. Так в середине «сажалки» образовался курган, поросший затем кустарником.
2
Пруд остался недоделанным, но, когда он наполнялся водой, дети могли в нём купаться. Чтобы попасть на остров в центре «сажалки», они либо переплывали водоём, либо придумывали своими силами переправу через него. В своих играх Александр, его братья и сёстры называли центр «сажалки» необитаемым островом, а сами себя воображали Робинзонами.
Позже, когда хутор Твардовских был стёрт с лица земли, только по этому прудику удалось установить место, где когда-то жила семья будущего поэта.
В музее на хуторе Загорье хранится план усадьбы, какой она была при Твардовских.
1
На участке умещались и небольшое болото, и ельник, и небольшие холмы. В семье любимым участкам усадьбы дали названия: Белая горка, Жёлтая горка, Поле под дубами. На Белой горке рос березняк, на Жёлтой горке — ели, между стволов которых по вечерам тёк желтоватый свет. Поле под дубами было площадкой, на которой во время вырубок мелколесья оставили пару дубов. Ещё были Большой луг, Лужайка под ракитой.
1
Все эти местечки были совсем небольшими по размерам, но детям они казались целым огромным миром. Вот как о них вспоминал Александр Твардовский, когда приехал в родные места в 1939 году:
На хуторе Загорье Росли мы у отца, Зелёное подворье У самого крыльца, По грядкам — мак махровый, Подсолнух, лук, морковь.
На полдень сад плодовый: Пять яблонь — пять сортов. На хуторе Загорье В былые времена Леса, поля и взгорья Имели имена.
На Белой горке солнце Вставало поутру, На Жёлтой горке — ёлки Темнели ввечеру. А поле, что за баней Легло правей гумна, Мы Полем под дубами Назвали издавна.
Свой клин, своя держава Лежала у крыльца, Налево и направо — До первого копца. На том большом просторе, Все как один с лица, На хуторе Загорье Росли мы у отца.
А ещё в семье существовала традиция сажать яблони после рождения каждого ребёнка и называть их именами сыновей и дочерей. Так и говорили: «Яблоня Александра», «Яблоня Константина», «Яблоня Ивана», «Яблоня Анны», «Яблоня Василия». Судя по плану, росли там также яблони в честь отца, матери и бабушки.
Территория была очень ухоженной, на ней росли даже липы, как в барском поместье, поэтому Трифон Гордеевич иногда в шутку называл своё хозяйство «имением».
Усадьба располагалась по двум сторонам дороги, которая в то время, конечно, была не асфальтированной, а обычной проезжей. Сейчас музей занимает участок только с одной стороны от шоссе, ведущего в деревню Сельцо, но на территории всё же нашлось место для воссозданного сада и для небольшого огорода, который здесь разводят по сей день.
1
Неподалёку от восстановленного дома стоит памятный камень, фотографию которого я привёл в начале публикации. Он появился здесь незадолго до начала восстановления хутора, в 1985 году, к 75-летию Твардовского. Тогда эта территория называлась Поле поэта.
Цикл материалов "ВОСПОМИНАНИЯ О ПОЕЗДКЕ в СМОЛЕНСК и СМОЛЕНСКУЮ ОБЛАСТЬ"
