Наследие имперского Исфахана

Шахская площадь (ныне площадь имама Хомейни), имеющая внушительные размеры, окружена по периметру знаковыми достопримечательностями, что казались суровыми и неприветливыми из-за непрекращающегося дождя.

Расцвет Исфахана и приобретение им столичного статуса связывают с именем шаха Аббаса I, пятого шаха в династии Сефевидов, что почитается местными как величайший правитель Персии. Оказавшийся на троне случайно, в качестве марионетки, 17-летний юнец за десять лет набрал обороты, укрепил армию и экономику страны, а к 47 годам расширил территориальные рубежи и приумножил культурное наследие Ирана. В годы его правления Исфахан стал одним из самых красивых городов в мире.

Не люблю статистику и цифры, но в данном случае есть чем впечатлиться. В небольшом по нынешним меркам 600-тысячном городе по велению шаха Аббаса I возвели 163 мечети, 48 медресе, 1800 магазинов и 263 общественные бани. Те сооружения, что до сих пор проживают свою жизнь в периметре площади Нагш-э-Джахан, тоже построил он.

Помимо декоративных кустов и бассейнов с фонтанами облик площади формируют три доминанты: мечеть Лотфоллы, мечеть Имама и дворец Али Капу. Необычный в архитектурных решениях шестиэтажный дворец Али Капу возвели под закат XVI века для личных нужд шаха Аббаса I. Здесь Великий шах жил с семьей и принимал гостей.

Шах боготворил шиитского имама Али, и потому во дворец специально доставили дверь из гробницы имама в иракском Наджафе. Любой, входящий в ворота дворца, обязан был сойти с коня, включая шаха.

О роскоши дворца ходили легенды. Властелин Персии желал доказать иностранными гостям, что он могущественнее прочих восточных правителей. Не скажу, чем сейчас удивит внутреннее убранство дворца (программа предлагала к осмотру другой), но внешний его облик запоминается. Окна, стены и двери украшены росписями с изображениями птиц, животных и растительными мотивами, принадлежащими кисти придворного художника Резы Абаси.

Самое выделяющееся строение в периметре Нагш-э-Джахан — мечеть Имама (или Шахская мечеть). Сооружение, возводимое архитектором Абулем Каземом на протяжении восьми лет (1611 — 1619), явилось вершиной сефевидского зодчества. На возведение огромной мечети пошло около 18 миллионов кирпичей, а на украшение полмиллиона мозаичных плиток.

Открытое пространство перед входом подчеркивает грандиозные размеры сооружения. Высота купола достигает 52 метров, внутренние минареты устремляются ввысь на 48 метров. Фундамент сложен из знаменитого белого ардестанского мрамора. Роскошные ворота поражают фантазийностью декораторов. Здесь встречаются элементы отделки золотом, серебром и цветной глазурью.

Комплекс мечети включает множество залов, бассейн для омовений и два медресе.

Передвигаясь по залам, мы вертели головами во все стороны, не скрывая эмоций. Великолепие красок и совершенство структуры мечети не имеют равных.

Шах Аббас, желая быстрее завершить строительство, велел использовать новый метод поливного декора, именуемый «хафт ранг» («семь цветов»).

Залы декорированы в определенной цветовой тональности, обозначающей сословие, представители которого могли молиться только в этом зале.

Почти все поверхности внутри помещений покрыты расписанными вручную изразцами,

над которыми работали лучшие архитекторы, художники и каллиграфы того времени. Увековеченные, к слову, здесь же. Но слишком зашифровано. На фризах мечети каллиграфической вязью выписаны цитаты из Корана, среди которых можно обнаружить имена архитекторов. Если знать арабский язык)

У мечети удивительная акустика. В центральной её части отмечено место, с которого негромко сказанное слово слышно во всех частях зала. Естественно, мы все до единого принялись проверять сей феномен)) И вы знаете, работает!

Вдоволь накричавшись, пошли дальше до мечети Лотфоллы, расположенной ровно напротив дворца Али Капу.

Изящную мечеть, что строилась около 17 лет, шах Аббас повелел возвести в честь одного из своих тестей, почитаемого ливанского ученого, шейха Лотфоллы. Для всех времен поразительно. Ведь обычно сооружения возводят в честь любимых жен, или матерей, но вот чтобы в честь тестя…

Собственно, мечеть необычна не только этим. Здесь нет внутреннего двора и минаретов. Она гораздо меньше, чем мечеть Имама, и более камерна. После окончания строительства доступ в мечеть был закрыт. Даже жителей Исфахана лишили возможности лицезреть красоту внутреннего убранства. Около века у стен мечети стояли воины, охранявшие надежно запертую дверь, поскольку мечеть использовалась для уединенных молитв шаха и его приближенных.

Местные часто называют мечеть Лотфоллы Женской мечетью. Все потому, что подземный ход, ведущий в нее из дворца Али Капу, позволял женам и наложницам шахского гарема посещать молитвенный зал, не показываясь публично. Сейчас подземный ход замурован. Мы передвигались буквально над ним.

Если мечеть Имама можно именовать воплощением шахского величия, то мечеть Лотфоллы свидетельствует о его утонченном вкусе. Её не зря считают шедевром архитектуры и мозаичной облицовки XVII века.

Вход в молитвенный зал идёт через коридор, пестрящий голубой, желтой, бирюзовой и белой плиткой с замысловатыми узорами-арабесками и стихами из Корана.

Интересно, что рисунок на плитке не симметричен, хотя это трудно заметить. Искусствоведы считают, что подобный прием применён сознательно. Чтобы показать, что рисунки совершенны в своей асимметрии, как совершенна асимметричная гармония Вселенной.

До создания мечети Лотфуллы мечети в Персии украшали мозаиками исключительно зеленого и голубого цветов. Это первая и одна из немногих мечетей, оформленная плиткой желтого и розового цветов. Так шейх порадовал любимых жен.

Сложно представить, что плитке, выстилающей стены мечети, почти 400 лет! Не смотря на почтенный возраст, она нигде не обвалилась, не утратила красоты и изящности, краски не потускнели. На заметку современным дизайнерам и керамопроизводителям)))

Уникальность мечети на этом не заканчивается. Мы непроизвольно ахнули, когда под куполом на миг зажегся приглушенный свет, вырисовывая пышный хвост павлина.

Говорят, включив фантазию, можно увидеть всего павлина целиком. Но фантазия не поспела за неожиданно исчезающим светом.

В истории Персии полно и неблаговидных событий. Великий шах Аббас I закончил свой век печально. За годы правления приобрёл паранойю, подозревал едва ли не каждого приближенного в измене, приказал убить одного сына, ослепил двух других и сильно заболел в расцвете лет. Власть передал внуку, Шаху Сафи, что оказался полной противоположностью деда, ничем выдающимся не прославился, прожил всего 31 год и спился. Затем у власти оказался десятилетний сын Шаха Сафи, Аббас II. Он также не отличился ничем, кроме пьянства и разврата. К тому же при нем сильно возросло влияние Англии, Голландии и Франции. Печально, что ни дети, ни внуки, ни правнуки не смогли хотя бы отдаленно повторить славу Аббаса Великого. Ни в чём.

Но здесь вступлюсь за Аббаса II. Ведь именно ему принадлежит идея создания дворца Чехель-Сотун, более известного под названием «Дворца сорока колон». Дворец задумывался как летняя резиденция, где развлекали иностранных гостей и послов. Потому он находится чуть в стороне от шумной Нагше-Джахан в парке у пруда.

Дворец кажется небольшим. Обрамляющие фасад стройные колонны и элегантный портик, выполненные в древнеперсидском архитектурном стиле времен Ахеменидов, делают его в меру элегантным. Но каких-то особенных реплик в сторону внешнего убранства больше не воздам. Противный дождь все же искажал восприятие.

К слову, у дворца на самом деле не сорок, а двадцать высоких деревянных колонн. Хитрые персы посчитали не только сами колонны, но и их отражения в воде. Видимо, опираясь на некие сакральные значения. Считается, что число 40 — символ окончания одного жизненного периода и начала нового.

По углам бассейна с размытыми в дождливый день отражениями, расположились невысокие рельефные колонны со львами, выражающими могущество и величие, и ангелами — символами божественной защиты. И казались они в своей безмолвной вековой скорби более выразительными, чем тело самого дворца.

При внешней «неказистости» дворца внутрянка Чехель-Сотун взорвала шаблоны! Главное его достоинство — фрески-картины из бурного исторического прошлого Персии. Фрески сохранились не везде, но там, где сохранились, выглядят великолепно.

Яркие, сочетающие в себе немыслимое количество цветовых оттенков росписи огромного тронного зала освещают славные победы сынов Персии в военных баталиях, описывают тонкости взаимоотношений шахов с послами и подданными, изображают европейскую аристократию. Последние изготовлены голландскими художниками Лукаро и Анжело, жившими при дворе Аббаса II.

Камерные помещения, примыкающие к тронному залу, содержат персидские витражи и росписи в стиле китайской миниатюры. Интимного порядка в том числе.

Изображения людей на отдельных фресках с полустертыми лицами.

Встречала подобное в сирийских храмах и легендарной Пальмире, где орудовали ИГИЛовцы. Относительно того, кто «постарался» здесь, версии разнятся. Считается, что приложили шаловливые руки революционеры, либо афганцы, захватившие Исфахан в 1722 году. И те, и другие считали, что мусульмане должны жить скромнее, а не нежиться в роскоши, как персы.

Стоило остановиться на зеркальном портике над входом в начале описания дворца, но сделаю это сейчас. До Ирана не встречала подобного обилия зеркал в интерьерно-экстерьерном оформлении.

Стало любопытно, откуда у иранцев возникла «зеркальная» любовь. Оказывается, персы не умели производить качественные зеркала и закупали их в Европе. Пройдя долгий путь, большинство зеркал доезжали до заказчика разбитыми. Не пропадать же красоте — иранцы приноровились пускать кусочки битых зеркал в дело везде, где это возможно.

Не хочется слыть строгим критиком, но личное восприятие воздушного мелкозеркального свода свелось к диссонансу с более строгой общей концепцией дворца.

Жаль, что не удалось пройтись по дорожкам, убегающим мимо замшелых исполинов к отдалённым уголкам парка, окружающего дворец. Изрядно надоевший дождь подгонял двигаться дальше, дабы найти пристанище под какой-нибудь очередной замысловатой исфаханской крышей.

От дворца Чехель-Сотун до площади Имама проходит множество пешеходных троп. Здесь масса сувенирных магазинов, ремесленных лавок с керамикой и прославившей город чеканкой, и уютных кафе, что облюбовали местные.

Но с кофе-паузой у нас не задалось. Едва разместились на деревянных лавках в аутентичной едальне, как вниз устремились крупные капли с потолка… Дождя хватило снаружи, а мокнуть в кафешке… увольте. Потерпим ещё чуть-чуть и поужинаем в тёплом и сухом отельном ресторане.

Центр тканей, что рекламировал Фархад, впечатления не произвёл. Отменное качество изделий ручной работы перебивают специфичные рисунки в национальных мотивах. И сразу приходит понимание, что пёстрая вещица вряд ли будет использоваться по назначению в повседневной жизни.

Меж тем оказался полезным экскурс в основы заготовки знаковой для Ирана специи, что организовали для нас в специализзированном магазине. Свойства шафрана настолько многообразны, что кажутся панацеей от всех «бед».

Ароматные ниточки самой дорогой в мире специи пестрели в витрине, продавец читал «лекцию» на английском, а мы наслаждались горячим чаем, настоенным на шафране, не оглядываясь на барабанящий по стеклянной двери дождь.

Как известно, цены на шафран не гуманны, но есть вариант. Для использования в приготовлении блюд можно остановиться на тычинках шафрана более низкого качества. К чему покупать шафран самой высокой выработки по 14 долларов за грамм, если есть альтернатива по 5 долларов. При употреблении в пищу одинаково размалывается деревянным пестиком и тот, и другой. Сомневаюсь, что свойства второго сильно уступят первому.

В специализированном магазине покупку уложат в пакетик и упакуют в коробочку с дивным рисунком. Приятно. И для подарка, и для себя.

В историческом районе Гульбахаре, где продолжали кружить, свыкнувшись с назойливым дождем, достойна внимания не только древняя площадь и посещённые постройки. В числе прочих достопримечательностей нельзя обделить вниманием восточный базар, чей возраст насчитывает более 400 лет. Сформированный в эпоху династии Сельджукидов базар Кейсарие сейчас считается одним из крупных в Иране.

Двухэтажные торговые точки, формирующие периметр, нашпигованы национальными сувенирами. И цены здесь приятнее, чем в специализированных магазинах. Если только для вас не принципиальна подпись автора на изделии. Впрочем, и здесь можно лейблованные товары отыскать.

Вернулись в отель, когда уличные фонари заискрились тёплым светом, вторя подсвеченным изнутри витринам лавок и магазинов. Исфахан, словно уставший от шипящих на тротуарах пузырей, потихоньку затихал, погружаясь в сон. Местные часто произносят привычную фразу: «Кто увидел Исфахан — увидел половину мира», но я ощущала неудовлетворенность и недосмотренность. Осознав величие имперского Исфахана, не прониклась его красотой, смытой серыми струями слишком затянувшегося дождя…

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия, Событийный туризм