Михайловское — приют спокойствия, трудов и вдохновенья для Пушкина

Привлек внимание старенький деревянный домик, возможно когда-то в нем размещался станционный смотритель или это был почтовый стан, в котором отдыхали ямщики. Чтобы это не было, в любом случае это разваливающееся и покрытое мхом строение положило начало моему соответствующему сказочному настроению.

«Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей.»

Вскоре от дорожки пошло более широкое ответвление влево. По всему было видно, что именно в этом направлении и следует идти или ехать туристам, но это не мой случай: я продолжала путь по прямой. Награда не заставила себя ждать: вышла на открытую местность, на которой размещалась конюшня.

Впереди по дороге шагал мужчина и вел наповодке красивого белоснежного скакуна.

Следуя в том же направлении вышла на огромную Праздничную поляну,

а слева, на зеленом лугу, уже был привязан конь, он с удовольствием щипал свежую зелень и эффектно выделялся на зеленом фоне.

На этой поляне ежегодно, в первые выходные июня, проводится Всероссийский пушкинский праздник поэзии. Недалеко от рысака рассмотрела огромного соломенного зайца, который, возможно и остался как часть реквизита после очередного праздника.

А вообще в Михайловском где-то есть настоящий памятник зайцу, открытый в декабре 2000 года. В декабре 1825-го года Пушкин находился в ссылке в Михайловском, узнав о готовящемся восстании декабристов, он немедленно выехал в Петербург. Но неожиданно перед санями дорогу перебежал заяц, а по местным обычаям это считалось одним из самых дурных предзнаменований. Пушкину ничего не оставалось, как возвратиться домой. Возможно серенький ушастик спас жизнь поэту и «К 175-летию перебегания зайцем дороги Пушкину, а так же, восстания декабристов» был установлен памятник зайцу-спасателю русского поэта.

Заметив впереди калиточку, устремилась на территорию барской усадьбы.

Рассказывая про Петровское, я упоминала историю появления в этих краях предков Пушкина, повторяться не буду. Скажу лишь, что земли эти были пожалованы в вечное владение прадеду Пушкина Абраму Петровичу Ганнибалу именным указом императрицы Елизаветы Петровны.

Сам же поэт приезжал сюда в 1817 и 1819 годах юношей, полным надежд, здесь в расцвете славы с 1824 по 1826 годы «провел изгнанником два года незаметных». Посещал Пушкин Михайловское и позднее, отчий дом он называл «Приютом спокойствия, трудов и вдохновенья».

«В разные годы

Под вашу сень, Михайловские рощи,

Являлся я; когда вы в первый раз

Увидели меня, тогда я был

Веселым юношей…»

За калиткой глаза разбегаются, невольно приостановив шаг, осматриваюсь: слева плотной стеной высится роща, справа небольшой пруд с «Островом уединения» в центре. Сейчас на него невозможно попасть, эту привилегию имеют лишь местные утки, чувствующие себя на островке весьма вольготно.

А прямо по курсу начинается яблоневый сад. Вот уж не знаю, плодоносят ли эти корявые деревца, но по виду возраст у них солидный.

На всеобщем всех оттенков зелено-охристом фоне, резко выделяется белоснежная скамейка,

коих по парку расставлено множество. А вот и знакомая скульптура под названием «Пушкин-лицеист» установленная таким образом, что Пушкин, лежа на земле среди цветов взирает на пруд и Остров уединения.

Взволнованный взгляд, приподнятая рука говорят о том, что и во время отдыха юный поэт сочиняет стихи.

Этот необычный памятник — дипломный проект выпускницы Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени В. И. Мухиной Галины Васильевны Додоновой. В 1968 году работа была отлита в бронзе и несколько раз меняла свое местонахождение, пока в 1981-го году не заняла свое сегодняшнее и вполне естественное место в Пушкинском мемориальном музее «Михайловское».

Как бы я не думала о времени, о его стремительном ускользании, но спешить не хотелось совсем, каждый метр представшей передо мной территории хотелось буквально отсканировать, настолько все было интересно. От памятника вдоль пруда иду к плотине,

затем спускаюсь по ступенькам вниз и далее, мимо каменного здания льнохранилища, ныне используемого как выставочный зал, шагаю вдоль канальчика.

Впереди один из символов Пушкинского музея в Михайловском-изящный и очень живописный, особенно на фоне ковра из осенних листьев «Горбатый мостик», который с разных ракурсов так и просится в кадр.

Сквозь увешанные мхом древние яблони просматриваются деревянные строения, но я не спешу подойти к ним поближе, чуть позже.

Кажется, что все вокруг сохранилось как было почти двести лет назад, когда Александр Сергеевич в 1817 году впервые приехал в имение матери, в Михайловское: «Вышедши из Лицея, я почти тотчас уехал в Псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике и прочему». Но, конечно, так полагать было бы весьма наивно: почти все постройки в Пушкинском Заповеднике неоднократно были разрушены во время пожаров и войн. Природно- ландшафтный дизайн Михайловского парка, созданный еще дедом Пушкина, Осипом Абрамовичем Ганнибалом — также переоформлялся ни один раз. Другими словами, со времён жизни Пушкина в Михайловском всё кардинально изменилось, но хочется верить, что восстановление проведено по-максимуму достоверно.

Горбатый мостик призывал — пройдись по мне, а затем далее по тропинке, через яблоневый сад к деревянному домику.

Дорожка от льнохранилища вступала в спор с мостиком — нет, доверься мне, а я приведу тебя к русскому простору, воспетому Пушкиным и озеру Кучане.

«Я променял порочный двор цирцей,

Роскошные пиры, забавы, заблужденья

На мирный шум дубров, на тишину полей,

На праздность вольную, подругу размышленья»

Полное уединение, пронизывающая тишина, множество симпатичных деталей,

отсутствие туристов настраивало на поэтический лад,

но и настораживало: а где все, да и правильно ли я иду?

С трудом отлепив себя от распластанной впереди осенней палитры, проследовала далее по предложенному дорожкой варианту, мимо хозяйственной постройки, мимо каменного туалета, восстановленного ледника

и оказалась у главного барского дома.

Здесь царила суета, многоголосье, подходили туристы, собирались группы на экскурсии. Я записалась на ближайшую в барский дом и коттеджи, купила билет и пока было время, отправилась исследовать окрестные территории. Прямо перед главным входом в скромный господский особняк расположен большой дерновый круг, по периметру которого высажены 26 лип. В центре круга растёт огромный, с расползшимися в разные стороны ветками вяз, посаженный еще сыном поэта — Григорием Александровичем Пушкиным.

Сразу за кругом из лип вход в Еловую аллею, часть деревьев которой сохранились еще с 1780-х годов, когда дед Пушкина Осип Абрамович Ганнибал обустраивал свою новую усадьбу.

Изначально именно по этой аллее к главному барскому дому подъезжали экипажи и кареты, а сейчас роскошные, огромные ели с пушистыми ветками создают плотную уютную тень. В мою сторону спешила экскурсовод, быстро что-то рассказывая отставшей от нее группе, и я порадовалась, что по саду гуляю одна, никем не подгоняемая. Повернув от толпы в противоположную сторону, направо от аллеи, прошла мимо двух крошечных искусственных овальных прудиков

и направилась к Черному Ганнибалову пруду. Невероятно атмосферное место: окруженный стеной из вековых деревьев, затянутый тиной пруд, казалось только, что сошел с картин известного пейзажиста Шишкина.

У пруда в тени деревьев очень предусмотрительно установлена скамейка, приглашающая разделить с ней уединение. Меня не надо было уговаривать: присев, я попыталась расслабиться, а сбросив с себя груз пятичасовых прогулок, погрузилась в приятное созерцание. Буквально накрыло невероятное ощущение от осознания того, что вот так же и Пушкин сидел на берегу пруда и глядя на его темную, мутную поверхность у него рождались строки:

«У лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём, и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит»

Время словно сместилось, оно откатилось назад и именно в тот момент с грустью ощутила, что спешить в Пушкинском заповеднике сродни кощунству. Я же была зажата временным ограничением и если все же хочу успеть увидеть все, что запланировала, то следует взбодриться и преодолеть накатившуюся вдруг меланхолию. О том, чтобы прогуляться далее вокруг пруда, побродить между огромных, лохматых лесных исполинов не могло быть и речи — время экскурсии неумолимо приближалось.

Грустно вздохнув и стараясь не расплескать впитанный у пруда возвышенно-грустный настрой, я направилась к Аллее Керн, названной так поклонниками поэта в честь его «дамы сердца». Анна Петровна Керн, гостившая в 1825 году в Тригорском у родственников, вспоминала: «Приехавши в Михайловское, мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад, с длинными аллеями старых дерев, корни которых, сплетаясь, вились по дорожкам, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника вздрагивать… Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро, как ученик, неожиданно получивший разрешение прогуляться.»

На следующий день Керн получила от поэта знаменитые сейчас строки стихотворения «Я помню чудное мгновенье».

Я еще успела дойти до березовой аллеи с беседкой в конце, в которой, если верить преданиям, любил отдыхать Пушкин. Мир пушкинских образов безграничен и бесконечен, он, как неиссякаемый родник и я думаю, когда поэта накрывало вдохновение, он мог уединяться в любой уголок этой живописной усадьбы и творить.

Ведь именно в Михайловском им написаны центральные главы романа «Евгений Онегин», драма «Борис Годунов», поэма «Граф Нулин», здесь были задуманы «Маленькие трагедии», «Русалка», «Арап Петра Великого», более двухсот лирических стихотворений, являющиеся шедеврами русского и мирового литературного наследия.

А теперь мне пришло время прослушать экскурсионный рассказ о жизни Пушкина в Михайловском и начался он с посещения господской кухни, расположенной слева от главного дома, на которой готовили еду для всех домочадцев и для Пушкина тоже.

Флигель маленький, в нем едва могла разместиться группа туристов, но раньше это была кухня-людская, состоящая из двух половин. В первой части располагалась собственно кухня с русской печкой и кухонной утварью конца 18 — начала 19 веков.

Вторая же половина флигеля-это типичная крестьянская изба пушкинского времени с божницей, лавками, сундуками, самодельными детскими игрушками.

Александр Сергеевич Пушкин был гурманом, любил изысканные блюда, но, находясь в Михайловском, ел простую пищу: кислые щи, суп с лапшой, запеченный картофель, гречневую кашу, моченые яблоки и прочую деревенскую снедь.

А теперь пришла пора посетить главный, но совсем не большой усадебный дом, все одели бахилы и натыкаясь друг на друга, проследовали за гидом (нам достался мужчина) в первое помещение.

Дом, построенный прадедом Пушкина Осипом Абрамовичем Ганнибалом и в котором жил Пушкин, был разобран его сыном Григорием в связи с ветхостью, а на его месте построен новый. В 1899-м году имение Михайловское было выкуплено государством, но в 1908-м году по чьей-то небрежности или халатности дом сгорел.

В восстановленном доме в 1911 был открыта колония для престарелых литераторов. В феврале 1918-го года все три имения Пушкинского заповедника подверглись жестокому разграблению, сожжению со стороны революционно настроенных крестьян -они крушили, громили все, что попадалось под руки. И не важно, что усадьба уже много лет была не частная собственность, а государственная.

В 1922-м году Михайловское признали заповедником и началось восстановление, которое продлилось вплоть до 1937-го года. Но во время оккупации Псковщины усадьба была разрушена немцами. После Великой Отечественной войны вновь началось восстановление Михайловской усадьбы.

Как я уже говорила, дом не большой, состоит из шести комнат, группы идут одна за одной — не люблю я такой формат, служащая буквально выставляет из очередной комнаты, закрывая за тобой дверь! Но ничего не поделаешь, главное в такой толчее сосредоточиться и успеть почувствовать атмосферу, в которой творил великий и гениальный русский поэт. При виде вещей, принадлежащих непосредственно семье поэта, охватывает волнительный трепет, без этого не обойтись.

Внутреннее убранство дома довольно скромное, никакой роскоши и излишеств, лишь все необходимое для жизни, ведь некогда состоятельный дворянский род к 18 веку обеднел. В качестве экспонатов в усадьбе выставлена мебель и другие атрибуты пушкинского века. Но в музее представлены и мемориальные предметы семьи: в девичьей это вышивки дворовых девушек Михайловского; в комнате родителей икона семьи Пушкиных «Троица»; предметы посуды из семьи Пушкиных.

Наибольшее количество вещей, связанных с памятью о самом Пушкине, представлено в кабинете поэта — письменный стол красного дерева, кресло тверских друзей поэта, подножная скамеечка Анны Петровны Керн, чернильница из имения Гончаровых, подсвечник с колпачком и щипцами, подставка для перьев; пушкинская трость, с которой он гулял по окрестностям села Михайловское.

Есть даже пистолет, из которого, что вполне возможно, стрелял на дуэли Пушкин. На стенах висят семейные портреты. Под стеклом разложены копии черновиков произведений поэта, оригиналы хранятся в архиве.

Покидаем барский дом, группа следует за гидом во флигель, расположенный справа от главного входа — Домик няни. В обычное время няня Пушкина Арина Родионовна проживала в доме, но, когда в имение приезжали хозяева, она перемещалась во флигель.

Долгими зимними вечерами поэт не только слушал и записывал нянины сказки, но и писал свои. Помните?

«Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

Наша ветхая лачужка

И печальна, и темна.

Что же ты, моя старушка,

Приумолкла у окна?

Или бури завываньем

Ты, мой друг, утомлена,

Или дремлешь под жужжаньем

Своего веретена? …».

Я не последовала за группой, а отколовшись от нее, еще раз прошлась по площади перед домом, посмотрела на восстановленные после войны контору управляющего, дом приказчика Калашникова, в котором сейчас находится касса музея.

Словно цепляясь за все, что может меня задержать еще хоть на минутку, подошла к северному фасаду дома, обращенному на озеро Кучане. Из окон открываются прекрасные живописные панорамы,

а от веранды к берегу и скамейкам ведет деревянная лестница.

Вдали белым крошечным пятнышком виднеется беседка усадьбы Петровское.

Теперь все, как бы не было трудно, но пришло время прощаться с Михайловским и я поспешила к околице. Но оказалось, что не так-то и просто исполнить задуманное, ведь оттуда открылись пейзажи, от которых просто захватило дух!

«Приветствую тебя, пустынный уголок,

Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

Где льется дней моих невидимый поток

На лоне счастья и забвенья.

Люблю сей темный сад

С его прохладой и цветами,

Сей луг, уставленный душистыми скирдами,

Где светлые ручьи в кустарниках шумят.

Везде передо мной подвижные картины:

Здесь вижу двух озер лазурные равнины».

По воспетой Пушкиным долине реки Сороть я направилась к старой ветряной мельнице. От нее очень удобно было бы пройти и в сторону Савкиной горки, а уж потом и в Тригорское.

Изучив карту, я была уверена, что по берегу реки пролегает вполне нормальная тропинка, благодаря которой я могла бы срезать приличный крюк. Но сделав буквально пару десятков шагов, увидела две молодые пары, шедшие с той стороны навстречу. Они предостерегли меня и предупредили, что по берегам реки бьёт много чистейших родников и тропинка спрятана в воде.

Мои песочные часы освободились уже от большей половины содержимого, физическое состояние было надломлено и шло вразрез с боевым духом, которому все еще хотелось как можно больше зрелищ. Каждый шаг уже рассматривался, как нечто ценное, драгоценное, которое ни в коем случае нельзя терять, т. е. делать зря. А тут предстояло развернуться и шагать в Тригорское по проселочной дороге вдоль еще одного озера — Маленец.

Попрощавшись с ребятами и не теряя ни минуты, собрав рассыпающуюся волю в единое целое и запросив второе дыхание, не спеша я отправилась в путь — разве у меня была альтернатива?

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия